Томке, видимо, было очень нужно, чтобы Ритка понравилась ее гостям. И вообще, она очень волновалась. Все подбегала к зеркалу поправить свой темный жесткий начес. Томка обильно побрызгала прическу лаком, и теперь волосы у нее напоминали шапку. Она все припудривала нос. Чтобы не блестел.
Когда в ставню стукнули три раза, Томку будто ветров сдуло из кохмнаты.
Пока ее не было, Ритка огляделась. Томка приложила немало усилий, чтобы превратить свою в общем-то скромную девичью светелку в уютную гостиную. Диван, на котором она спала, застелила вместо обычного покрывала клетчатым пледом. Придвинула к нему письменный стол и накрыла его яркой скатертью, вокруг расставила стулья. На стол водрузила вазу, а в ней красиво уложила несколько яблок и синюю гроздь винограда. Приволокла из комнаты матери высокий цветок с нежной ажурной листвой и установила его возле пианино.
Осмотревшись, Ритка отщипнула несколько виноградин, они приятно освежили пересохший рот.
Она не была у Томки с тех пор, как перебрались на новую квартиру. Это значит, больше месяца. И теперь не знала, кто это такие — Андрей и Валерка? Такого еще не бывало, чтобы Томка не оповестила ее о своих новых знакомствах. И вот, не успела…
Потом, позднее, когда Ритка возвращалась пустым, выстывшим трамваем через ночной город домой, вечер у Томки вспоминался, словно кадры только что просмотренной кинокартины. И одну из ролей в этом кино играла она, Ритка. Не похожая на себя в Томкином синеньком платье, веселая, находчивая и… красивая.
Да, да; красивая! Она несколько раз отмечала это про себя, поймав свое отражение в зеркале шкафа. Наверное, потому, что синее Томкино платье так шло ей. Или потому, что там, в Томкиной комнате, такой уютной и теплой, она сумела забыть обо всем? Или потому, что пришли эти… Андрей и Валерка!
Ей уже доводилось проводить вечера в обществе мальчишек. Это были, главным образом, дни рождения у кого-нибудь из одноклассников, елки. Но там были совсем другие мальчишки, из своей школы, со своей улицы. А эти незнакомые и уже совсем взрослые.
Томка предназначила ей в кавалеры Валерку: он узкоплечий, долговязый. Светлые волосы до самого воротника модной черной вельветки. И ресницы у Валерки белесые, а глаза совсем бесцветные, какие-то пустоватые. Рот девчоночий, влажные яркие губы алеют на белой веснушчатой коже. На шнурке через плечо электрогитара, черно-белая, должно быть, дорогая.
Ростом они с приятелем были одинаковые, но Андрей казался выше: более широк в кости, в плечах. Крупная темноволосая голова на крепкой шее, черты лица резковатые, подбородок квадратный.
Андрей пожал Риткину ладошку и прямо, словно бы даже в упор вгляделся в лицо черными, с горячим блеском глазами.
Томку Андрей стиснул за плечи, вынул что-то из кармана и поставил в угол за шкаф.
— Ох, мальчишки! — с наигранным испугом сказала Томка. — Маменька увидит, вам задаст.
Как Ритка потом узнала, это были слова из анекдота. И парни, и сама Томка расхохотались. А Ритке вдруг стало тоскливо: и здесь будут пить! Захотелось уйти, да Томка, наверное, обидится, если она это сделает.
Попросила Валерку:
— У вас гитара, сыграйте что-нибудь.
Валерка долго усаживался и пристраивал гитару. Потом вывел старательно: «Зачем вы, девочки, красивых любите…» И опять: «Зачем вы, девочки, красивых любите…» И еще раз. Будто испортившаяся грампластинка. Потом накрыл струны бледной веснушчатой рукой.
Андрей по-хозяйски расселся на диване, оперся локтем о колено, приказал Томке:
— Доставай, что ли…
Томке не надо было объяснять, тем более, что в ящике письменного стола у нее были припасены и рюмки.
Вино называлось «Рубин». Ритка решила, что отопьет только глоток, а выпила все. Вино было совсем непротивное, ароматное, а главное, по телу от него пошло приятное тепло. Ритка прислушалась к этому теплу и, неожиданно для себя, радостно хихикнула. Не испытывая никакой неловкости, взяла из вазы яблоко и надкусила его, громко сказала Томке:
