«Откуда вы только что прилетели?» — спросил я.
«Мы едим змей, — ответил орел. — Враг — это наш хлеб. Наша пища состоит в том, чтобы творить волю Отца, то есть разрушать дела дьявола. Каждый раз, когда мы съедаем змею, это помогает нам увеличить наше видение. Каждый раз, когда мы свергаем твердыню врага, это укрепляет нас и придает нам силы, так что мы можем парить на больших высотах и оставаться в воздухе дольше. Только что мы прилетели с пира, где поглотили множество змей стыда, связывавших многих наших братьев и сестер. Они скоро будут здесь. Мы оставили некоторых орлов с ними, чтобы они помогли им отыскать путь. Орлы будут защищать их от вражеских контратак».
Эти орлы были очень уверены в себе, но не напыщены. Они знали, кто они такие и что они призваны делать. Они также знали нас и знали будущее. Их уверенность успокаивала меня, но еще больше она успокаивала тех раненых, которые все еще лежали вокруг нас. Те, кто был еще слишком слаб, чтобы говорить, сидели рядом и слушали мой разговор с орлом. Они смотрели на орла так, как смотрит потерявшийся ребенок на своего родителя, который только что нашел его.
Когда орел посмотрел на раненых, его вид изменился. Вместо пламенной решимости, которую видел я, его взгляд стал излучать нежность и сострадание к раненым и был похож на взгляд доброго дедушки. Орел расправил крылья и стал махать ими так, что на раненых повеяло освежающей прохладой. Этот легкий ветерок не был похож на то, что мне доводилось ощущать раньше. С каждым новым вдохом я ощущал прилив сил и большую ясность ума. Вскоре раненые встали на ноги и стали поклоняться Богу с такой искренностью, что у меня выступили слезы. И снова мне стало очень стыдно от того, что я насмехался над теми, кто находился на этом уровне. Они казались такими слабыми и наивными тем из нас, кто спускался с горы, но они претерпели намного больше нас и все равно остались верными. Бог сохранил их, и они возлюбили Его великой любовью.
Я посмотрел на гору. По всей горе до самой вершины орлы махали крыльями, и все люди на горе получали обновление и освежение от создаваемого ими ветра. Вскоре все стали поклоняться Господу. Вначале пение на разных уровнях звучало нестройно, но через некоторое время каждый человек на каждом уровне пел в совершенной гармонии со всеми остальными. Еще никогда на земле я не слышал такого прекрасного пения. Мне не хотелось, чтобы это прекращалось, так как это было тем же самым поклонением, какое мы испытали в Саду, но теперь оно звучало еще полнее и богаче. Это было потому, что мы поклонялись непосредственно в присутствии наших врагов, посреди тьмы и зла, окружавших гору, и от этого поклонение казалось еще более прекрасным.
Не знаю, сколько длилось наше поклонение: часы, дни или минуты. И вдруг орлы перестали махать крыльями и все прекратилось. «Почему вы остановились?» — спросил я у того орла, с которым говорил раньше.
«Потому что они залечили раны», — ответил тот, указывая на бывших раненых, стоявших теперь в полном здравии. «Истинное поклонение может исцелить любую рану», — добавил он.
«Пожалуйста, сделайте это снова», — стал умолять я.
«Мы будем делать это еще много раз, но не мы решаем, когда. Тот ветер, который ты ощущал, был Духом Святым. Он направляет нас, а не мы — Его. Он исцелил раненых и привел всех в единство, что является непременным условием для ведения той битвы, которая будет впереди. Истинное поклонение также изливает драгоценный елей на Голову Иисуса, которая затем стекает на все тело и объединяет нас с Ним и друг с другом. Никто, объединившись с Ним, не останется раненым или нечистым. Его кровь — это чистая жизнь, и она начинает течь в нас, когда мы соединяемся с Ним. А когда мы соединяемся с Ним, мы также соединяемся с остальным телом, так что Его кровь течет через всех. Не так ли ты помогаешь заживлению раны на своем теле, закрывая ее для того, чтобы кровь поступала в раненую часть тела и способствовала ее восстановлению? Если какая-то часть Его тела ранена, то мы должны соединиться с ней, окружив ее, пока она полностью не восстановится. Все мы одно в Нем».
Эйфория от поклонения все еще захватывала меня, так что это маленькое учение показалось мне самым основательным из тех, какие мне доводилось слышать, хотя я и сам учил этому раньше. Когда Дух Святой двигался, каждое слово наполнялось славой независимо от его простоты. Кроме того, это наполняло меня такой любовью, что мне захотелось обнять всех, включая орлов с огненными глазами. Затем, будто пораженный молнией, я вспомнил тех могучих воинов, которые были захвачены в плен. Орел почувствовал это, он ничего не сказал. Он только внимательно наблюдал за мной. Наконец я сказал: «Можем ли мы возвратить тех, кого мы только что потеряли?»
«Хорошо, что у тебя появилось это чувство, — сказал орел. — Мы не имеем полноты и наше поклонение не будет совершенным, покуда все тело не восстановится. Даже в самом высшем поклонении, даже в присутствии Самого Царя мы будем чувствовать эту пустоту, пока все не соединятся в одно, потому что наш Царь также чувствует это. Все мы скорбим о наших братьях, находящихся в рабстве, но мы скорбим еще больше о сердце нашего Царя. Так же, как ты любишь всех своих детей, но печалишься об одном, который болен или ранен, так и Он любит всех Своих детей, но сейчас большую часть Его внимания занимают раненые и угнетенные. Ради Него мы не должны останавливаться, пока все не восстановятся. Пока хоть кто-либо ранен, Его сердце также ранено».
Сидя рядом с орлом, я погрузился в глубокие раздумья о том, что он говорил. Наконец, я сказал: «Я знаю, что Мудрость теперь говорит со мной через тебя, потому что я слышу Его голос, когда ты говоришь. Я был так уверен в себе перед этой последней битвой, но чуть было не увлекся той же высокомерностью и самонадеянностью, что и те люди, и мог с легкостью попасть в плен вместе с ними, если бы Мудрость не остановила меня. Я был вне себя от ненависти к врагу, и это чувство было больше, чем желание освободить своих братьев, хотя последнее было частью того, что мною двигало. С тех пор как я впервые пришел к горе и вступил в великую борьбу, большинство из того хорошего, что я делал, как я сейчас понимаю, делалось мною с неправильными мотивами, а многие плохие дела совершались из благих побуждений. Чем больше я познаю, тем становлюсь менее уверенным в себе».
«Должно быть, ты много времени провел с Мудростью», — откликнулся орел.
«Она была со мной долгое время, прежде чем я узнал в ней Его. Но боюсь, что чаще всего я противился Ему. Теперь я чувствую, что мне все еще недостает чего-то очень важного. Того, что я непременно должен иметь перед тем, как вновь отправиться в битву, но я не знаю, чего».
