Добрались они до Варанаси, и бодхисаттва велел доложить о себе парю: "У ворот стоит молодой брахман-следопыт". Царь велел допустить его к себе. Юноша вошёл и поклонился.
"Какое ты, любезный, ремесло знаешь?" — спросил царь.
"Государь, я сумею отыскать любую пропажу, даже если прошло двенадцать лет: пойду по следам вора и непременно найду похищенное добро". –
"Иди ко мне на службу". –
"Хорошо, только плати мне в день по тысяче каршапан". –
"Я согласен, любезный", — и царь распорядился ежедневно выдавать бодхисаттве тысячу каршапан. Прошло время, и как-то раз придворный жрец сказал царю:
"Государь, мы ведь так и не знаем, на что этот юный брахман способен. Да есть ли у него и вправду умение, которым он хвалится? Давай устроим ему испытание!" –
"Давай", — согласился царь.
Тут они оба пошли в сокровищницу, что была в дворцовой башне, набрали с ведома сторожей лучших драгоценностей, спустились с башни и трижды обошли весь дворец. После взяли приставную лестницу, перебрались по ней через обводную стену и заглянули в судилище. Посидели там, вышли и пошли дальше по обводной стене. Потом опять приставили лестницу и спустились к дворцовому пруду; обошли его кругом три раза, спустились в воду, спрятали там краденое, а затем вернулись во дворец. На другой день во дворце поднялся переполох: "Из царской сокровищницы унесены драгоценности!" Царь, будто бы в полном неведении, призвал бодхисаттву и сказал:
"Любезный, вчера дерзко ограбили мою сокровищницу. Нужно это расследовать". –
"Конечно, государь. Я ведь тебе обещал, что смогу найти похищенное даже спустя двенадцать лет. А вернуть то, что пропало только вчера, для меня сущий пустяк. Я всё отыщу, государь, не сомневайся". –
"Тогда приступай к делу, любезный". –
"Хорошо, государь". Бодхисаттва на царском дворе помянул добрым словом свою мать и прошептал её заклинание. Тут же, не сходя со двора, он объявил:
"Вижу следы двух воров, государь!" И он пошёл по следам царя и жреца: за глянул в сокровищницу, вышел оттуда, трижды обошёл царский дворец и, идя след в след их путём, добрался до обводной стены. Тут он заявил:
"Государь, в этом месте следы на земле обрываются и поднимаются в воздух. Прикажи подать лестницу".
По лестнице он перебрался через стену, вошёл в судилище и вернулся назад, опять велел подать себе лестницу, спустился к пруду, трижды обошёл его кругом и сказал:
"Государь, воры побывали в пруду". Войдя в воду, бодхисаттва отыскал там спрятанные драгоценности с такой лёгкостью, будто сам их гуда и положил.
"Государь, оба вора — люди не простые, это очень важные воры. Отсюда они ушли в твой дворец", — сказал он царю. Народ в восторге захлопал в ладоши и замахал платками. А царю подумалось:
"Похоже, что этот юный брахман знает только одно: пойти по следу грабителей и вернуть похищенное. Самих же воров он отыскать не может". И он сказал бодхисаттве:
"Ну что ж, украденные драгоценности ты нам и вправду вернул. А вот возьмёшься ли ты ещё и воров нам назвать?" –
"А за ворами, государь, далеко ходить не придётся". –
"Кто же они?" –
"Да не всё ли равно, государь? Вором ведь может сделаться всякий, кто захочет. Добро своё ты уже получил. Что за дело тебе до воров. Не спрашивай лучше". –
"Нет, любезный; я тебе что ни день, плачу тысячу. Отыщи мне воров". –
"Да к чему они тебе, государь, раз всё добро цело?" –
"Это хорошо, но воры мне нужны всё равно". –
"И всё же, государь, я тебе не стану прямо называть вора. Лучше я тебе расскажу одну старинную быль. Если хватит ума, то поймёшь, к чему я клоню". И бодхисаттва рассказал о былом:
"Государь, давным-давно вблизи Варанаси, в деревне, что стояла на берегу Ганга, жил некий плясун и певец по имени Патала. Однажды он с женой сходил в Варанаси, поплясал и попел там за деньги, а когда празднества пришли к концу, он на заработок накупил себе всякой снеди и браги и направился домой. Выйдя на берег Ганга, он увидел, что вода прибывает, сел на берегу подождать, покуда паводок не спадёт, и решил тем временем выпить. Напился он пьян и расхрабрился: "Привяжу-ка я свою большую вину себе на шею и переберусь через реку вплавь!" Схватил он жену за руку и полез с нею в воду. А в реке в вину стала набираться вода, и она потянула Паталу на дно. Жена поняла, что муж тонет, отцепилась от него и выбралась на берег. А сам Патала то под воду уйдёт, то вынырнет снова, и до того он наглотался воды, что у него и брюхо раздуло. "Сейчас ему будет конец! — подумала жена. — Попрошу-ка его напоследок спеть мне какую-нибудь песню. Запомню её и буду петь на людях — может, на жизнь заработаю". И она сказала:
"Уносит Ганг от меня Паталу, песен знатока. Пока ты жив ещё, мой муж, Спой на прощанье песню мне".
На это Патала ответил ей: "Эх, милая, до песен ли мне теперь! Ведь я гибну в святой воде Ганга.
Ею кропят болящего, Ею кропят недужного, А я сейчас в ней утону — Благое обернулось злым"
Рассказал бодхисаттва эту быль и говорит царю:
"Государь! Как вода священной реки несёт людям благо, так и цари. И уж если опасность исходит от них самих, кто в силах ей противостоять? Поразмысли же, государь. В притче есть скрытый смысл; я рассчитывал, что ты мудр и поймёшь его. Вникни сам, государь!" –
"Не понятен мне, любезный, твой скрытый смысл. Ты мне лучше воров назови". –
"Послушай-ка тогда такое, государь, а там уж решай", — отвечал бодхисаттва и рассказал ещё одну быль:
"Государь! Когда-то здесь же, в слободе при Варанаси, жил гончар. Глину на горшки он копал себе постоянно в одном и том же месте и, в конце концов, вырыл в земле изрядную пещеру. И вот однажды, когда он опять пришёл туда за глиной, хлынул внезапный ливень. Свод, подмытый потоком воды, обрушился ему прямо на голову, и, стеная, придавленный гончар возопил:
"На ней растут растения, На ней живут животные, Она же давит на меня — Благое обернулось злым".
Государь, ты видишь: земля, что должна служить людям опорой, придавила гончара. Но ведь и царь, о владыка людей, подобен в этом мире земле, ибо он служит опорой своим подданным. Если же он сам пойдёт па воровство, кто сможет противостоять ему? Так как, государь, ты понял, где вор, из моего рассказа со скрытым смыслом?" –
"Нет мне, любезный, дела до твоих скрытых смыслов. Мне надобно одно: чтобы ты прямо назвал мне вора!" Однако бодхисаттва, щадя царя, опять не стал говорить ему в открытую: "Ты, мол, и есть вор", а рассказал вместо этого ещё притчу:
"Когда-то, государь, случился у кого-то в нашем городе пожар. Хозяин послал в дом слугу выносить вещи. Войти-то тот вошёл, а как пошёл назад с добром, дверь заклинило. Глаза слуге начал разъедать дым, а хода наружу найти он никак не мог. Стало его шибко припекать, и он жалостно воззвал:
"На нём обед готовится, И рядом с ним мы греемся, А ныне он меня сожжёт — Благое обернулось злым".
Государь, ведь тот, кто унёс драгоценности из государственной казны, должен был, подобно огню, приносить благо многим людям. Не спрашивай меня об этом воре!" — "Подавай мне сюда вора, любезный!" Но юноша опять ответил притчей: "Государь, однажды один обжора в нашем городе объелся. Живот ему раздуло от несварения и, страдая от своего обжорства, он сказал:
"Все брахманы и кшатрии Еду вкушают с радостью, А мне она пошла не впрок — Благое обернулось злым".
Государь! Сокровище похитил тот, кто, подобно пище, должен был служить на пользу многим людям. Зачем спрашивать о воре, если я вернул тебе драгоценности?" — "Коли ты способен, любезный, назови мне вора". Но бодхисаттва, надеясь вразумить царя, привёл ещё один пример: "Государь! Давным-давно на склонах Гималаев росло огромное раскидистое дерево, и жило на нём много сотен птиц. Но вот две его ветви начали тереться одна о другую, разогрелись, задымились и стали сыпать искры. Увидел это вожак птичьей стаи и промолвил:
"Мы жили в ветках дерева, Теперь оно грозит огнём. Летите, птицы, кто куда, — Благое обернулось злым!"
Государь! Как дерево — прибежище для птиц, так царь — защита людям. Если уж он пойдёт на воровство, кто сможет ему противостоять? Ты меня понял, государь?" — "Подавай мне вора, любезный!" Бодхисаттва же в ответ рассказал новую притчу: "Государь! Однажды у нас в городе одного человека продуло. У него разболелись суставы, и он сказал:
