Вечно всем недовольный юрист Food Network стал регулярным участником «творческих совещаний» — он утверждал расписание и направлял работу «в нужное русло». Можно было догадаться, что это — тревожный сигнал. Нам объяснили, что самый крупный проект канала на текущий момент — шоу под названием «Без обертки». Каждый выпуск обходился примерно в десять раз дешевле, чем наша программа, а рейтинг у него конечно же был намного выше. В тех редких случаях, когда мы снимали «Путешествия кулинара» в Америке, это подчеркивалось, особенно когда я уплетал перед камерой нечто приготовленное на барбекю, рейтинг взмывал до небес. Почему же нельзя ограничиться путешествиями по родной стране, почему я не могу рассказывать о деревенских вечеринках и местных конкурсах поваров? Иностранные байки, смешная речь, странная еда… юрист очень доходчиво объяснил, что все это не вписывается в «существующий формат».
В тот день, когда к нам пришел новый сотрудник, я понял, что свет в конце туннеля не появится. Встав со своих мест, юрист и исполнительные директора нашей компании объявили: «Познакомьтесь, это Брук Джонсон… мы очень рады, что она перешла к нам с такого-то канала».
Мисс Джонсон уж точно не обрадовалась знакомству со мной и моими коллегами. Как только она вошла, из комнаты словно выкачали весь воздух. Надежда и чувство юмора покинули нас. Последовало вялое рукопожатие; веселье, смех, блеск, всякая возможность развлечься канули в черную дыру, в воронку, как только перед нами предстало это сутулое мрачное существо — равнодушное, а порой неприкрыто враждебное.
Мы вышли, понимая, что это конец нашего пребывания на Food Network.
Разумеется, бизнес-модель, которую воплощала мисс Джонсон, оказалась весьма успешной. Чем бессмысленнее становилась программа, тем выше взлетал рейтинг. Затем последовала «чистка» среди шеф-поваров, создавших канал. Марио, Эмерил — да почти все, кто был повинен в грехе профессионализма, — оказались под запретом или отправились в изгнание, точь-в-точь как старые большевики. Они оказались непригодны для «эффективной бизнес-модели», которая, как мы скоро поняли, заключалась в приятных лицах, слащавых картинках и неудержимой лести зрителю.
Унизительная, отвратительная церемония вручения премии Food Network, неуклюжее шоу «Будущие звезды Food Network», дрянная дешевка под названием «Лучшие шеф-повара Америки» — каждая «сырая» халтура, которую они выпускали в эфир, достигала невероятных рейтинговых высот и собирала огромную аудиторию маменькиных сынков — мужчин в возрасте от двадцати двух до тридцати шести лет (ну или когда там, по статистике, люди впервые обзаводятся автомобилями). Чтобы угнаться за новыми требованиями — на уровне «ниже пояса», — от плиты отстранили даже бедного верного Бобби Флая. Ему пришлось столкнуться лицом к лицу с неуклюжими мужланами и участвовать в конкурсах по приготовлению крабовых котлет — тут он, разумеется, проиграл.
Если вам нужны еще какие-нибудь доказательства неизбежной победы «действующей бизнес-модели» Food Network — а это был сущий взбесившийся локомотив, детище жестокого гения Брук Джонсон, ее «пятилетний план», — посмотрите, что творится сейчас. Журналу Gourmet пришел конец; в то время как глянцевые журналы повсюду в крайне тяжелом положении, а газеты с полуторавековой историей закрываются по всей стране, журнал Everyday with Rachael Ray (под эгидой Food Network) и журналы Полы Дин процветают. Посредственность успешно распространяется повсюду.
Я понял, что так устроен мир. Противостоять посредственности — все равно что бороться с ураганом. Согнись (в идеале — подставь задницу) — или сломись.
Но возможно, вам нужны более яркие доказательства апокалипсиса?
Рейчел Рэй прислала мне корзину с фруктами. Ну, я и перестал говорить про нее гадости. Со мной несложно поладить, честное слово. Непринужденный жест доброй воли — и мне становится гораздо труднее плеваться ядом. Злиться и дальше — значит проявить неблагодарность, поступить по-хамски. Недоброжелательное отношение к дарителю не соответствует моему (возможно, искаженному) представлению о самом себе, потому что в глубине души я считаю себя джентльменом. Рейчел оказалась проницательна.
Другие же предпочли конфликт.
Итак, вечеринка после премьеры «Джули и Джулии», я стою у буфета, попивая мартини в обществе Оттавии, на которой женился в 2007 году, и двух друзей. Вдруг чувствую чье-то прикосновение. Рука ныряет под пиджак, проводит по спине, и я немедленно решаю, что это, должно быть, какой-нибудь хороший знакомый, раз он решился на такой поступок в присутствии моей жены. Оттавия несколько лет занималась боевыми искусствами; когда в последний раз ко мне привязалась назойливая поклонница, жена схватила ее за запястье и сказала: «Если не уберешь руки от моего мужа, я тебе всю рожу разобью». (Да-да, именно так она и выразилась. И это была не пустая угроза.)
Время вдруг замерло, как бывает во время автокатастрофы; у меня ушла секунда на то, чтобы обернуться, но я успел заметить особенно пугающую деталь: необыкновенное выражение лица жены. Застывший в улыбке рот, какой-то странный взгляд. Что за человек стоит за моей спиной, если Оттавия так смотрит на него? Отчего она замерла?
