Слово это странное — «выбросили», тогда было в обиходе. Говорили так: «В гастрономе выбросили сервелат» или «В универмаге выбросили польские блузки». Не «продают», а «выбросили». Почему «выбросили» — не понятно! Казалось бы, «выбросили» — значит, избавились от чего-то ненужного. На самом же деле, по-советски: «выбросили» — значит, пустили в продажу что-то дефицитное. «Выброшенного» товара хватало на десять минут торговли. Ну, как те самые бананы, которые тоже не продавали, а «выбрасывали».
Сегодня, слава богу, не надо давиться в магазине за дефицитом. Дефицита нет! Все есть. Не очень верится, но это так. Бери тележку и нагружай столько, сколько сможет осилить твой кошелек.
Сегодняшний Катин кошелек мог осилить не так много, но она не отказала себе в удовольствии выбрать то, что хочется. Она долго бродила по магазину, выбирая продукты. Заодно и отогрелась. Потом расплатилась в кассе за покупки, надвинула поглубже капюшон и вышла на улицу.
Пакет с продуктами оттягивал руку. Катя запоздало подумала о том, что половину купленного можно было приобрести неподалеку от дома. Тогда сейчас не пришлось бы корячиться с тяжестью. «Вот так всегда — сначала сделаю, потом думаю», — мелькнула мысль.
На улице стемнело, колючие одиночные снежинки сменились на липкие хлопья, летящие откуда-то из неизведанной Вселенной. Желтки фонарей расплывались в белом снегопаде. Эта «глазунья» висела высоко над головой, не светила и не грела.
У Катерины сразу же замерзли ноги в коротких замшевых сапожках: «черевички», в которых, судя по цене, на загнивающем Западе хоронят бабушек, промокли мгновенно. А ей еще не менее часа добираться до дому с двумя пересадками.
Ежась от промозглой сырости, Катерина остановилась перед проезжей частью. Машин на второстепенной дороге на задворках микрорайона почти не было, только у обочины прямо перед «зеброй» дремал черный джип. Его двигатель работал почти бесшумно, а за темными стеклами не было видно ничего. Поэтому Катя даже не поняла, что машина «ожила» и начала движение одновременно с ней. Они и встретились на полосатом островке безопасности.
Едва сдвинувшийся с места черный железный монстр лишь слегка толкнул Катю и тут же остановился. А она, поскользнувшись на снежной каше, упала перед носом машины. Пакет с продуктами выскочил из ее рук и плавно, как на санках, въехал под джипово брюхо.
От неожиданности Катя буквально потеряла дар речи, так, что даже те привычные выражения, какие она порой посылала вслед владельцам крутых иномарок, которые носились по городу как угорелые, мгновенно вылетели из головы. Ей было обидно, жалко продуктов, которые улетели под колеса, порванных вдрызг колготок, себя, промокшую и грязную.
А еще стало страшно. «А вдруг эта тонна железа сейчас сдвинется с места? — пронеслось у нее в сознании. — От меня даже места мокрого не останется…»
Но джип стоял. В нем послышалось движение, хлопнула дверца, и Катя увидела своего обидчика. Сначала его ноги, в огромных тяжелых ботинках пятьдесят последнего размера. Катя от ужаса закрыла глаза. И тут же почувствовала на своей шее пальцы. «Душить будет!», — пронеслось у нее в голове.
Но душить ее никто не собирался. Мужчина в красной куртке, огромный, как медведь, наклонился над ней, потрогал на шее пульсирующую точку. Катя открыла глаза.
— Живая? — спросил мужчина.
— Вроде бы, — сказала Катя и пошевелила руками.
— Тогда вставай, а то простудишься, — сказал он и подал Катерине руку.
Видок у нее еще тот был: мокрая, грязная, с ободранными до крови ладошками. Он подтолкнул ее к машине. Она уперлась:
— Никуда я не поеду, оставьте меня! — со слезами в голосе сказала Катерина.
— Поедем-поедем! Я не могу вас бросить в таком виде. — Он почему-то вдруг перешел на «вы». — Тем более я сам виноват, и посему прошу прощения! — он открыл дверцу и подтолкнул Катю.
«Ну и черт с ним! И пусть у него тут все будет в грязи, — со злостью подумала она. — Будет в следующий раз смотреть на дорогу». Катя спрятала поглубже в карманы руки и устроилась на сиденье так, чтобы меньше были видны ноги в колготках с уродливой дырой на боку и безобразными грязными разводами.
