– Всем понятно, товарищи? – спросил Прудников. – Тогда так. Сейчас я распределю для каждого офицера участки работы. Если кто-то из вас имеет полезные в нашей ситуации гражданские специальности, или просто навыки, умеет что-то делать, скажем, вести бухгалтерский учёт, или учить детей грамоте, или ещё что-то – не стесняйтесь, докладывайте, предлагайте. Иначе буду назначать по моему собственному разумению. Пусть каждый подумает и к завтрашнему утру подготовит свои предложения.
И работа пошла. Замполит Петров собрал местных жителей на сход, после чего полковник, забравшись на десантную самоходку, объявил:
– Граждане республики Южное Касаи! Поздравляю вас с обретением независимости! Долгие годы вы работали на бельгийских хозяев. Теперь хозяева сбежали, но и обеспечивать себя всем необходимым придётся вам самим, самостоятельно. Готовы ли вы работать на самих себя, ради собственного благополучия? Или предпочитаете бездельничать, разбойничать и подыхать с голоду?
Петров, лучше других офицеров владевший французским, взялся переводить. Собравшиеся зашумели, замахали руками. По их реакции Прудников понял, что большинство народа готово трудиться ради своей же пользы.
– Тогда задам вам ещё один вопрос, – продолжал полковник. – Ваша жизнь при бельгийцах вам известна. Это – капитализм. Что такое капитализм – вам объяснять не надо. Это богатство для избранных, безжалостная эксплуатация, бедность и бесправие для большинства. Но есть другой путь, по которому идёт Советский Союз и другие социалистические страны. Это социализм, равноправие для всех. Общенародная или коллективная собственность на средства производства – шахты, рудники, фермы, заводы и фабрики. При социализме тот, кто работает больше и лучше – получает больше, но нет ни запредельно богатых, ни безысходно бедных. Социализм – это бесплатное образование и бесплатная медицина для всех, это ежегодный оплачиваемый отпуск, оплачиваемые больничные в случае болезни, это пенсии по старости или инвалидности – тоже для всех.
Мы прибыли из Советского Союза, мы уже давно живём при социализме и знаем, как его построить. Но вы должны сами выбрать свой путь, выбрать, как вы хотите жить и что вы хотите в итоге построить – капитализм или социализм? Выбирайте!
Толпа негров зашумела, заволновалась, а затем начала скандировать по-французски:
– Socialisme! Socialisme!
– Ну, раз народ высказался, будем строить социализм, – заключил полковник, и, прежде всего, задал простой и конкретный вопрос:
– Грамотные есть? Кто из вас умеет читать или писать, по-французски или на ещё каких-нибудь языках?
Грамотных нашлось всего несколько человек. Их тут же назначили учителями, а в качестве поощрения выдали им новые брюки и рубашки из захваченных в городе и поставленных на учёт запасов, подняв, тем самым, их социальный статус. Школы организовывали не только в Бакванга, но и в окрестных селениях, сперва – начальные, затем, по мере подбора учителей, появились и средние.
Советские офицеры проинспектировали и провели переучёт всех материальных резервов, обнаруженных в городе и на окрестных шахтах.
Полковник запросил из СССР помощь в виде товарного кредита на развитие животноводства в республике. Через несколько дней на аэродроме Бакванга один за другим приземлились несколько Ан-12, из которых выгрузили клетки с курами и кроликами. Несколько разочарованным местным жителям объяснили, что живность предназначена не для еды, а на развод. Организовали животноводческие фермы, собрали народ на заготовку кормов. Необходимость выхода на работу объяснили просто:
– Жрать хотите? Идите и работайте. Социализм вам не кормушка, кто не работает, тот не ест.
Финансовая система в республике практически развалилась, и на несколько месяцев пришлось использовать натуральный обмен и систему распределения, напоминавшую военный коммунизм 20-х. По мере того, как куры и кролики плодились, созревал урожай проса и других традиционных местных сельхозкультур, хозяйство республики постепенно наладилось, и в Южное Касаи начали даже стекаться негры из других соседних провинций, прослышав о том, что здесь кормят всех, кто готов работать на общее благо. Как только начало подниматься производство, восстановился и нормальный товарно-денежный обмен. В начальный период в качестве денежной единицы использовались бельгийские франки. По мере налаживания экспортных поставок в СССР началось свободное хождение советского рубля, который обменивался на франки по действующему курсу (АИ).
Для дальнейшего развития местной промышленности прошлись по домам, собрали брошенные сбежавшими бельгийскими колонизаторами швейные машинки, позже из СССР самолётом привезли ещё одну партию машинок. Среди местных жителей нашлись несколько швей, обученных ещё бельгийцами, их назначили мастерами на вновь организованной швейной фабрике. Мастерам было поручено обучать новых работниц шитью на машинке и вышиванию. Ткани и нитки начали производить из местных ресурсов, в том числе – из бамбукового волокна, сначала на примитивных самодельных станках, потом, после того, как в СССР купили контейнерную мини-электростанцию – на настоящих, советского производства. Химикаты для обработки бамбукового волокна сначала возили из СССР, а позднее закупили советское оборудование и начали производить сами. Бамбук был удобен тем, что его было полно, и рос он быстро, а волокно из него, недорогое и качественное, было пригодно и для одежды, и для постельного белья, и для изготовления носков. Местные жители и не подозревали, что из бамбука можно получать волокно, они, в основном, использовали его как стройматериал для хижин и изгородей. Вскоре начали получать и крашеное полотно, сначала используя известные местным жителям природные красители, затем, по мере налаживания внешних экономических связей, появились и яркие анилиновые краски.
Появление собственной швейной промышленности позволило использовать её продукцию для дополнительного поощрения трудящихся. Местные жители любили одежду ярких расцветок. Почин заложил сам полковник Прудников, наградивший одного из местных учителей «красными революционными шароварами» (с).
