Пэй Као-юн сидел в удобном кресле и лицо его было невыразительной маской, когда он слушал дебаты.
Звезда класса G6, которую они назвали Као-чжи в честь его брата, сияла снаружи. Был только полдень, а северное лето было жарким, но прохладный ветерок с озера Пэй залетал через открытые окна, и он мысленно морщился, когда тот мягко обдувал его.
«Ублюдки не могли насыпать достаточно «почестей» на нас, не так ли? Назвали местное солнце в честь Као-чжи. Озеро тоже в честь него, я полагаю… или, возможно, они хотели назвать его в честь нас обоих. Может быть, даже в честь Шань-вэй, в то время. Но это всё, что они собираются сделать. Интересно, выбрал ли Центр Управления Лангхорна и Бе́дард потому, что планировщики знали, что они страдают манией величия?»
Он попытался сказать себе, что это только потому, что за почти шестьдесят стандартных лет — почти шестьдесят пять местных лет — усталость от наблюдения за ними двумя в действии сделалась неизбежной. К сожалению, он никак не мог избавиться от мысли, что люди, которые выбрали Эрика Лангхорна главным администратором колонии, а доктора Адори́ Бе́дард в качестве главного психолога, точно знали, что они делают. В конце концов, выживание человечества — любой ценой — было гораздо более важным, чем любые незначительные сокращения основных прав человека.
— …и мы умоляем вас, ещё раз, — сказала тонкая женщина с серебристыми волосами, стоявшая посреди прохладного зала заседаний, — подумать о том, насколько жизненно важно, чтобы человеческая культура, которая растёт и созревает на этой планете, помнила о Гбаба. Что она понимает, почему мы пришли сюда, почему мы отказались от передовых технологий.
Као-юн смотрел на неё каменными карими глазами. Она даже не взглянула в его сторону, и он почувствовал, что один или два советника взглянули на него с тем, что они наивно полагали скрытым сочувствием. Или, в некоторых случаях, скрытым развлечением.
— Мы уже слышали все эти доводы, доктор Пэй, — сказал Эрик Лангхорн. — Мы понимаем, о чём вы говорите, но я боюсь, что ничто из сказанного вами не изменит нашей установленной политики.
— Администратор, — сказала Пэй Шань-вэй, — ваша «установленная политика» упускает из виду тот факт, что человечество всегда было производителем инструментов и решателем проблем. В конце концов, эти качества выйдут на поверхность и здесь, на Сэйфхолде. Когда это случится, без институциональной памяти о том, что случилось с Федерацией, наши потомки не будут знать об опасностях, ожидающих их снаружи.
— Эта конкретная обеспокоенность основана на ошибочном понимании социальной матрицы, которую мы здесь создаём, доктор Пэй, — сказала Адори́ Бе́дард. — Я уверяю вас, с теми мерами предосторожности, которые мы внедрили, жители Сэйфхолда будут надёжно изолированы от любых технологических улучшений, которые могли бы привлечь внимание Гбаба. Если, конечно, — глаза психиатра сузились, — не существует некоего внешнего стимула нарушать параметры нашей матрицы.
— Я не сомневаюсь, что вы можете — что вы уже смогли — создать анти-технологический настрой на индивидуальном и общественном уровне, — ответила Шань-вэй. Её голос был ровным, но не требовался кто-то с психологической подготовкой Бе́дард, чтобы услышать отвращение и личную неприязнь под его поверхностью. — Я просто считаю, что несмотря на всё, что вы можете сделать прямо сейчас, какие бы меры безопасности и гарантии вы не наложили в этот момент, через пятьсот лет, или тысячу, настанет момент, когда эти меры безопасности рухнут.
— Этого не будет, — категорично сказала Бе́дард. Затем она заставила себя немного отодвинуться от стола и улыбнуться. — Я понимаю, что психология — это не ваша область, доктор. И я также понимаю, что одна из ваших докторских диссертаций — по истории. Поэтому, вы совершенно точно осведомлены о неистовом темпе, в котором развивалась технология в современную эпоху. Конечно, беря за основу историю человечества на Старой Земле, особенно в течение последних пяти или шести веков, может показаться, что «инновационная ошибка» встроена в человеческую психику. Однако это не так. Есть примеры из нашей собственной истории о длительных, очень застойных периодах. В частности, я обращаю ваше внимание на тысячи лет существования Египетской империи, в ходе которой существенных инноваций практически не было. То, что мы сделали здесь, на Сэйфхолде, состоит в том, чтобы воссоздать тот же базовый тип мышления, и мы также установили определённые… институциональные и физические проверки, чтобы поддерживать такое мышление.
