Предки Павлика Морозова были по бюрократическому определению инородцами, то есть людьми нерусской национальности. Жили они в западной части Российской империи, в Белоруссии. Белорусы мать и отец Павлика — по крови, месту рождения и документам. И сам Павлик белорус. Об этой детали можно бы и не упоминать, если бы властям не понадобилось превратить его после смерти в русского. В печати начали подчеркивать, что Павлик Морозов — русский мальчик, «старший брат» и тем самым служит примером для детей всех других народов. Чтобы не оставалось сомнений, писатель Губарев в статье «Подвиг русского мальчика» заявил, что Морозов родился у русской матери, подведя и мать героя под требуемые стандарты[16].

Позже в герои стали производить после тщательной проверки анкет в инстанциях, а тогда в спешке власти об этом забыли и проморгали еще более неприятные детали в досье главного пионера страны.

Сергей Морозов-старший, прадед нашего героя, в конце XIX века сражался за государя императора в русской армии, стал участником нескольких войн, кавалером шести орденов. После армии он пошел на государственную службу, сделался тюремным надзирателем. Его сын, тоже Сергей, дед Павлика, сперва был жандармом. Он влюбился в заключенную, которую сопровождал в тюрьму. Ксения, бабушка Павлика, слыла, говорят, редкой красавицей и профессиональной конокрадкой. Ремесло дерзкое, требующее характера. Бабушка Ксения имела две судимости и в молодости дважды сидела (полтора года, потом еще три), причем второй раз дедушка сумел освободить ее за взятку накануне свадьбы. Таким образом, пионер-герой Павлик Морозов происходит по мужской линии от жандарма и профессиональной воровки. Это, разумеется, не афишируется[17].

В начале XX века Морозовы среди тысяч других белорусов подались искать счастья в Сибирь. Русское правительство поощряло освоение тайги инородцами. Отправка белорусов в Сибирь являлась частью политики русификации — отрыв от своей земли, от языка. Но — добровольный. По дешевому тарифу крестьян довозили до места, давали на мужскую голову пособие 150 рублей (деньги по тем временам немалые) и каждую весну — семена. Двоюродная сестра матери Павлика Вера Беркина рассказывала нам (здесь и далее даем перевод с русско-белорусского диалекта):

«Я была девочкой девяти лет, когда меня повезли сюда. Доехали по железной дороге до Тюмени. Отец купил лошадь с телегой, и пошли туда, где была земля. В Белоруссии у нас земли было совсем мало, а здесь сколько от леса отнимешь — вся твоя. Другие, тоже наши, плыли вверх по реке Тавде на пароходе, а от реки шли пешком. Переселенческий начальник регистрировал прибывших и давал деньги. В отведенных для поселения местах уже были вырыты колодцы. Народ приезжал выносливый, живучий. Первое время ютились в землянках».

Дополним воспоминания живого свидетеля по архивному источнику[18]. Весь этот район Сибири заселяли белорусы. На отведенный участок пришли в 1906 году сорок семей, самого старшего из мужиков звали Герасим Саков, по нему и назвали деревню Герасимовкой. Дед Павлика с семьей зарегистрирован в Герасимовке с 26 октября 1910 года.

Географически Герасимовка находится в центре России, однако была и теперь остается глухой окраиной. Места эти чаще всего именуют Зауральем или Северным Уралом, хотя они относятся к Западной Сибири.

В прошлые времена на этих землях жил мирный народ манси. Русские пришли сюда впервые в XVI веке под началом Ермака и с оружием в руках вытеснили мансийцев подчистую. От них остались лишь названия некоторых деревень. Потом белорусы жгли и корчевали лес и пространство, отвоеванное у тайги, засевали. До недавнего времени обугленные стволы, навевая тоску, толпились вокруг деревни. Постепенно переселенцы строили избы, зимой отправлялись на заработки в Тавду, на лесозавод, где сейчас работают заключенные, на строительство железной дороги. «Тяжело доставалось народу. Многие умерли безо времени», — вспоминает один из старожилов.

Герасимовка так и осталась деревней. В соседних селах построили церкви.

— Мы иконы привезли с собой, — вспоминала Веркина, — в церковь ходили по особому случаю, обычно устраивали молебны у себя.

— А вы какой веры?

— Какой все, такой и мы! Не басурманы же!

Попавшие сюда белорусы были в большинстве православными. Старики рассказывают, что в те давние годы по деревням ездили коробейники, торговали бусами, ружьями, скупали пушнину. Случалось, грабили их в тайге. В Герасимовке, которая стояла в стороне от тракта, в полной глуши, жизнь текла спокойнее, чем в округе. Да и люди перероднились за годы совместного противостояния суровости жизни. Деревня слыла тихой, непьющей, работящей. Кровожадность появилась в «классовой борьбе», когда пришел 1917 год.