Ибрахан и его дебелая супруга встретили соседа справедливым укором:
— Уже пятую порцию пельменей закладываем в кастрюлю, а соседа все нет! Где пропадал?
— Дела, Ибрахан Сираевич, неотложные дела! — скромно, потупив взор, ответил участковый.
— Скажите пожалуйста, какие мы занятые! — сыронизировал основательно подвыпивший хозяин. — В наказание выпьешь штрафную!
Как ни отнекивался Ярмухамет, ссылаясь на то, что находится при исполнении служебных обязанностей и его в любую минуту может вызвать к себе высокое начальство в связи с той операцией, какую он только что закончил, Ярмухамет не посмел отказать Ибрахану. Не тонкой ниточкой, а толстой бечевкой были они оба связаны уже много, много лет.
Ярмухамет был в вечном долгу перед Ибраханом. Когда тот из председателя райпотребсоюза выскочил в зампредседателя райисполкома, кто как не он вспомнил о своем дружке Ярмухамете и помог ему перевестись старшиной милиции в райцентр. Но вдруг колесо фортуны повернулось не в пользу Ибрахана: он не долго продержался на высоком руководящем районном посту, сполз на ступеньку ниже, в райкомхоз. Но и на новом посту сумел быть полезным Ярмухамету: посодействовал ему с трехкомнатной квартирой в Яшкале. Их дружба прошла горнило испытаний, и хорошее было, и плохое, но при том они всегда оставались добрыми друзьями, всегда делились радостью и горем. Несмотря на превратности в служебной карьере, Ибрахан продолжал оставаться в районной номенклатуре. Теперь он — директор районного комбината бытового обслуживания. Верно, в этой должности он теперь не может протежировать Ярмухамету. Но их дружба по-прежнему прочная, нерушимая, водой не разольешь. У обоих растут дочери, по воле случая они родились почти в один день: у Ибрахана — Минира, а у Ярмухамета — Тинира.
Ибрахан никогда не давал Ярмухамету почувствовать, что он-де в номенклатуре, а тот всего только рядовой совслужащий. Напротив, сам Ярмухамет по давней привычке никак не мог избавиться от какой-то потки почтительности по отношению к Ибрахану. Это обстоятельство отнюдь не мешало им, когда речь заходила о третьих лицах, перемывать косточки всяким карьеристам, подхалимам, крохоборам и эгоистам, которые нет-нет да встречались на их пути.
В последние дни старшина пережил много неприятных и хлопотливых минут из-за этого ИДБС. Дадим же ему возможность немного отдохнуть и перекусить. А мы тем временем, дорогие читатели, хотя бы вкратце обрисуем внешний облик двух закадычных друзей.
Ибрахан и Ярмухамет очень похожи друг на друга. Правда, назвать их родными братьями или близнецами никак нельзя. У того и другого — неширокий лоб, жесткие, с проседью, волосы. У Ярмухамета прическа ежиком, а Ибрахан стрижется под нулевку. Оба крупного телосложения, скуластые. В народе про таких говорят, что, когда бог раздавал людям отдельные органы, предки Ибрахана и Ярмухамета, будучи по натуре ловкими и пробойными, попали к богу на прием раньше других и заполучили для себя, а затем оставили в наследство своим отпрыскам завидные носы, большие рты и широкие густые брови. А вот глаза у них — разные. У Ибрахана они зеленоватые, а у Ярмухамета — черные.
Отведав две полные миски пельменей и подкрепившись не поддающимися учету «штрафными» рюмками, Ярмухамет исподволь приступил к рассказу о том, что, собственно, и заставило его сегодня так поздно прийти в гости. Свой рассказ он начал с конца операции, ошарашив хозяина неожиданным вопросом:
— У тебя, Ибрахан Сираевич, работает некто Булат Барыев?
— У меня, и не первый день! И не некто, а главный технолог! В чем дело?
— Просто твой главный технолог по совместительству главарь шайки, и я его с дружком посадил в КПЗ.
Полное лицо Ибрахана побагровело от гнева. Тяжело и прерывисто дыша, он напустился на Ярмухамета:
— Какая шайка? В своем ли ты уме?
— Шайка… Она терроризировала весь поселок… ИДБС. А что это значит, пока еще тайна…
Из уст Ибрахана одновременно вырвались и стон, и смех, он не дал закончить старшине его победную реляцию:
— Ой, не могу! Я думал, ты поумнел, а ты… Ну и удружил! Натворил делов!
— Ибрахан Сираевич, толком скажи, что я натворил?
— Тебе, дураку, за раз не растолкуешь. Беги что есть мочи к себе в участок и немедленно, понимаешь, немедленно выпусти задержанных. А вернешься, я тебе вправлю мозги, если они у тебя еще есть.
Ярмухамет потерял дар речи, стал заикаться:
— Как это… как это так «немедленно»? Они же арестованные… Утром придет начальник… Подам рапорт…
— Завтра будет поздно, понимаешь ты, голова садовая. Ты режешь меня без ножа, с живого кожу сдираешь. Бегом, одна нога — здесь, другая там. Утром скажешь: произошла досадная ошибка. Найдешь, что придумать. Поторопись! Вернешься, все объясню…
Ярмухамет ракетой вылетел на улицу. Слова Ибрахана Сираевича прозвучали для него как беспрекословный приказ.
Не прошло и двадцати минут, как Ярмухамет, запыхавшись, прибежал обратно и доложил: все в порядке. Ибрахан облегченно вздохнул. Пропустили еще по одной.
— После такой встряски надо проветриться… — предложил Ибрахан.
Ярмухамету и самому хотелось как можно скорее выйти из душной квартиры. На свежем воздухе легче думается. А ему есть о чем подумать: как завтра утром он оправдается перед начальством?
Город сладко спал, убаюканный волшебной ночью. В парке и в лесу безумолчно, не зная перерыва на обед и сон, пели соловьи, им вторили другие пернатые, их было так много, что трудно даже просто их перечислить. Именно в такую пору природа, что называется, буквально раскрывает душу, безмерно общительна с человеком, доверяет ему все свои тайны.
Оба друга шли молча, боясь нарушить прекрасную гармонию природы. Каждый думал о чем-то сугубо сокровенном. Ибрахан предавался мечтам о будущем, когда он наконец утрет нос злопыхателям и завистникам и покажет, на что способен Ибрахан! Ярмухамета ни на минуту не покидала тревога: как бы ему не нагорело…
