Брюссельский съезд отвечал намерениям папы Пия XI, который в начале своего царствования2 писал в энциклике "Ecclesiam Dei" от 12 ноября 1923 г.: ''Пусть же латиняне стараются возможно полнее и глубже изучить порядки и обряды Восточных Церквей... Пусть они убедятся в том, что, когда мы ближе познаем Восток, тогда возникнут заслуженное уважение и нелицемерная любовь, которые явятся важнейшим духовным порывом для уготовления путей к церковному единству" ("L'Oeuvre des Moines Benedictins d'Amay s/ Meuse", p. 40, 1937).
В 1924 г. папа обратился с посланием к примасу бенедиктинского ордена Дону Фиделио де Штоцинген, поручая бенедиктинцам организовать на Западе центры изучения Восточной Церкви и распространение всеми мерами мысли о необходимости сближения между церквами.
Вследствие этого в Бельгии возник, под покровительством и при содействии кардинала Мерсье, бенедиктинский монастырь в Amay s/Mouse, монахи которого принялись изучать Православие, его догматику, обряды, традиции и искусство. В духе братской любви, по примеру их первого настоятеля (впоследствии запрещенного Римом) о. Ламберта Бодуэна, бенедиктинцы посредством своего журнала "Иреникон" стали распространять в католичестве правду о Восточной Церкви, переводя сочинения св. Отцов, службы, разбирая вполне объективно спорные исторические вопросы, доселе тенденциозно толкуемые латинскими школами; одновременно они стали печатать репродукции православных икон, монастырей и храмов, для ознакомления Запада с сокровищами православной иконописи и зодчества. Кроме того, следуя примеру кардинала Мерсье, они широко помогали беженцам и нуждающимся, юношеству и детям в духе истинной христианской любви и безо всякой задней мысли о "переводе в католичество".
Благодаря их усердным трудам, а также возникновению во Франции "Православной французской миссии" ("Mission Orthodoxe Francaise", во главе которой много потрудился о. Лев Жилло, затем о. Георгий Жуанни), западная церковь стала правильно осведомляться о Восточной Церкви, что было необходимым условием для взаимопонимания.
Когда же, благодаря Пию XI, Ватикан наконец приоткрыл свои архивы о расколе XI в., до тех пор бывшие под строжайшим запретом, западные историки, специалисты по востоковедению, как, например: Грумель, Аманн, Дворник, Жюжи и др., получили возможность опубликовать множество новых материалов, проливших иной свет на события, вызвавшие так называемую "Византийскую схизму". Их сочинения разрушили бесследно целый ряд выдумок и интерполяций, доселе бывших официально признанными Римом за истину. За ними последовали университеты; в 1939 г., накануне Второй мировой войны, известный ориенталист профессор Грэгуар прочел в Афинах доклад "Историческая правда о разделении Церквей". Профессор воздал должное оклеветанному на западе св. Патриарху Фотию и подчеркнул, что раскол 1054 г. был вызван скорее личными антагонизмами, чем догматическими разногласиями; учреждение же в ХШ в. "Латинской империи в Константинополе" он назвал "величайшей исторической ошибкой Запада". Выступление это, сочувственно отмеченное в Ватиканском "Osservatore Romano" и католической прессой, вызвало дружеский отклик в греческих православных кругах, заслужив одобрительные отзывы проф. Аливизатос и др. ("Vues nouvelles sur le Schisme Gree", "Nation Beige", 1939.16.7.).
Наряду с этими отрадными свидетельствами о стремлении элиты западного христианства к правильному пониманию Восточной Церкви, неприятно поражает идущая в разрез с этим уродливая деятельность так называемого "Восточного обряда".
Миссионеры "Восточного обряда", главными деятелями которого являются иезуиты, привлекают в лоно Римской церкви восточных христиан (или "схизматиков"), действуя фактически обманом. Особо обученные и до мельчайших подробностей похожие на православное духовенство, они совершают службы по обряду Восточной Церкви, опуская "филиокве" в "Символе Веры", допуская брак священников и т.д., правда, придерживаясь поминовения за литургией "Патриарха Вселенского, Папы Римского". Обретаясь преимущественно среди православных, находящихся по политическим или бытовым причинам в трудном или ненормальном положении, эти миссионеры стараются, благодаря получаемым ими субсидиям и поддержке Ватикана, конкурировать с неимущим православным клиром и "'обращать" недальновидных в латинскую веру.
Так в течение долгих лет поступали они среди гонимых православных меньшинств в Польше, на Дальнем Востоке, в Америке, Канаде, а после Второй мировой войны — во многих лагерях ДП, часто не брезгуя "переводить" обезумевших от советской опасности славянских беженцев, готовых на все, ради спасения от большевизма и выдач "союзников".
Митрополит Петр Крутицкий, умученный в советской ссылке, стойкий Местоблюститель Всероссийского Патриаршего Престола, в своем послании от 25 июня 1925 г. выразился о "Восточном обряде" следующим образом: "Много врагов у Православной Христианской Церкви. Теперь они усилили свою деятельность против Православия. Католики, вводя наш богослужебный обряд, совращают — особенно в западных, издревле православных церквах,— верующий народ в унию, и тем самым отвлекают силы Православной Церкви от более неотложной борьбы с неверием" ("Церковные Ведомости", 1925, №21,22). Где же тут говорить об "общем фронте"?..
Осуждая политику "Восточного обряда" в отношении многострадальной Русской Церкви, К.Н.Николаев, приводя в своей замечательной книге эти обличительные слова митрополита-мученика, добавляет: "На Западе — все кончено; для католичества — холод и пустыня. Восток— вот содержание жизни сегодняшнего дня для Рима... Русскими душами и русскими средствами, а в грядущем — и силами национального русского государства, всегдашнего охранителя Церкви, думает Рим восстановить свои силы и свое величие... В этот страшный час Рим в тоске взывает к Промыслу Божию о спасении России... для себя. В этом все содержание политики Рима в русском вопросе" ("Восточный обряд" К.Н.Николаева. Париж, 1950. с. 59).
