Но, когда Имэй возвращалась в свою комнату в восточном флигеле, ветер ненадолго разогнал тучи, и в свете убывающей луны девушка увидела большую черную тень на верхушке большого дерева, что росло за оградой. Слишком большую для птицы или кошки. И у этой тени были глаза — круглые и желтые.
Первым на зов наставника явился Лю Хань. Прибытие, которое Ли Имэй однозначно пропустила бы, если бы по приказу Мастера не обновляла защитные знаки на стенах внешнего двора. Обидно, что она еще и взбучку получила за свою же бдительность. Мастер, войдя на кухню, проследил пугливый взгляд Имэй на верхние ветки старого вяза. Утром они не выглядели так уж зловеще. И там, к величайшему огорчению, не обнаружилось никакого птичьего гнезда.
— Что такое? — спросил наставник.
Девушка честно призналась и тут же схлопотала… правильно! увесистый подзатыльник.
— Почему сразу не разбудила?
— Оно почти сразу исчезло! Раз — и нет.
Мастер прошипел проклятье и распорядился обновить все знаки и амулеты. Приказ отдали на рассвете и к часу Сы[4] Имэй одолела лишь северную и восточную части наружной стены.
— Эй, мелкие, лошадь примите у коновязи! — крикнул Лю Хань, остановившись в проеме главных ворот и полностью заполняя его своими широченными плечами.
— И тебе доброго дня, братец, — проворчала Имэй.
Младшие ученики, словно по команде упали на колени и уставились на богатыря с благоговением. Что и говорить, господина цзюнь-ши[5] кормили в армии ду-цзяна[6] Ян Моаня прям как на убой. Аж завидно!
— Привет, сестренка, — сказал Хань и снисходительно потрепал её по макушке. — Тин Тин уже заявилась?
Имэй попыталась увернуться от здоровенной ладони, размазывающей дорожную пыль по её волосам.
— Нет еще никого.
— И братца Шэна? — уточнил тот, прямо на глазах наливаясь предгрозовой мрачностью.
— И его тоже. Он где-то в Вэй.
Кадык на немытой шее старшего ученика Лю устрашающе дернулся.
— Ах, она подлая сучка! — рыкнул он и потопал внутрь усадьбы едва не сшибая створку эрмэнь[7].
— Слышишь, жеребца своего заведи в конюшню! — взвизгнула Имэй и побежала следом, бросив мальчишкам через плечо: — К его твари близко не подходить! Затопчет.
Гнедой Лю Ханя неизменно лягался, а звали его Бурый Тигр за ненормальную для лошади кусачесть. Отвязать его от коновязи и украсть рискнул бы только отчаянный самоубийца из пришлых. Все аньчэнцы от мала до велика знали повадки злобного жеребца.
Один широкий шаг Ханя равнялся трем-четырем шагам Имэй, поэтому догнала она его только возле покоев Мастера. А там застала пейзаж достойный кисти художника: высокий воин стоял на коленях, прижавшись лбом к плиткам дорожки, а наставник Школы Северного Пути лупил его палкой по чему попало, а для лучшей доходчивости слов время от времени наподдавал ногой по филейным частям
— Мерзавец, у тебя когда закончился контракт? Неделю назад! Где ты, тварь безродная, шатался десять дней? Где? — приговаривал Мастер, размеренно выбивая из ученика пыль и болезненные стоны. — Я тебе ноги переломаю, скотина!
Бамбуковая палка в умелых руках наставника могла касаться легче перышка, но при необходимости обрушивалась на спину провинившегося, как молот кузнеца.
— Простите, учитель. Я заслуживаю смерти!
— Ты заслуживаешь порки, чем я уже занимаюсь!
— Смирите гнев, учитель, — хрипел Лю Хань, закрывая ладонями голову.
— И не подумаю! Не смей прикрываться!
Имэй успела вдоволь насладиться видом воющего Ханя, прежде чем Мастер сменил гнев на милость:
— Вставай, мерзавец мелкий, идем со мной.
Поднявшись на ноги «мелкий» ученик возвышался над наставником, как скала над одинокой сосной, но против «мерзавца» возразить было нечего. Ел братец Хань, как кровный враг, не щадя запасов, просто-таки опустошающе ел. За что в детстве, отрочестве и юности был неоднократно бит соучениками. И сейчас, к слову, бдительности терять не стоило.
Имэй немедленно отправилась к новой кухарке и попросила сварить целый котел пшенной каши со свиными шкварками. С дороги да после порки на братца Лю неминуемо нападет жор.
— Госпожа хотела зарезать кролика, — напомнила женщина. — Какого?
— Не сегодня.
Тратить нежную крольчатину на братца Ханя — пустой перевод ценного продукта.
— В кухню ученика Лю Ханя не пускать! — приказала Имэй, а чтобы не терять контроль над тактической высотой, прислала Сяо И. Чтобы тот сразу же доложил, если враг припасов пожалует под стены крепости. Ладить с детьми воин-маг все равно не умел, точнее, он их опасался — испугать или, того хуже, ненароком искалечить. Так что подкупа девушка не опасалась.
Несколько раз Имэй под благовидным предлогом подкрадывалась к покоям Мастера, но так и не смогла подслушать, о чем он говорил с Лю Ханем за опущенными занавесями и закрытыми дверями, а беседовали учитель с учеником аж до часа Шэнь[8]. Су Ли несколько раз отнес туда горячий чайник и по его словам разговор велся вполне мирными средствами.
— Как жизнь, сестренка Ли?
Лю Хань успел переодеться и вымыться, влажные волосы его блестели от влаги, и ни разу прежде он не выглядел таким усталым после возвращения.
— Ну, ты и щеки себе наел, братик. Чисто хомяк, — улыбнулась девушка, откладывая в сторонку свиток, который читала.
День клонился к вечеру, все дела уже были закончены, когда Хань явился с визитом вежливости. Сделать это было нетрудно — пройти по крытой галерее от одного конца флигеля к другому. Старшие ученики жили отдельно от младших, чтобы не смущать детей взрослыми заботами и разговорами. Имэй привыкла, что она тут большую часть года совсем одна. За исключением тех случаев, когда посреди ночи прибегал вспугнутый очередным кошмаром Малёк. Сяо И сворачивался клубочком у неё боком, брыкаясь и вскрикивая во сне.
