— Да это к делу и не относится, — довольно резко перебил его Мертон.
— О, конечно, конечно, оно и селедочного хвоста не стоит, — согласился лэрд, — только должен сказать, вас я как раз за то и люблю, что вы не шотландец, я просто уверен, что не шотландец. Налетели они к нам сюда, как дикие гуси. Каждый управитель притащил за собой целую стаю сородичей, да еще и свой собственный выводок в придачу. Уселись они прочно на наших местах, а теперь попробуйте заставьте-ка их снова убраться на свои голые горы или равнины! Они уже и вкус нашей шетлендской говядины узнали и наши чудесные воу[5] и озера увидели. Нет уж, сэр, — продолжал Магнус, все более одушевляясь и потягивая наполовину разбавленный спирт, что в одно и то же время возбуждало его чувства против захватчиков и смягчало возникавшие при этом горькие мысли, — нет, сэр, старые времена и добрые старые обычаи на наши острова уж не вернутся! Наши прежние землевладельцы — Пэтерсоны, Фи, Шлагбреннеры, Торбьорны — все они уступили место разным там Гиффордам, Скоттам, Мауатам… Самые-то их имена указывают, что они или их предки чужие в стране, где мы, Тройлы, обитали еще задолго до того, как Торфяной Эйнар научил островитян топить печи торфом, за что благодарные потомки и дали ему такое прозвище.
Раз начав говорить на эту тему, владелец Ярлсхофа становился чрезвычайно многоречив, чему Мертон неизменно радовался, ибо тогда ему не надо было поддерживать разговора и он мог отдаться собственным мрачным думам, предоставив Магнусу разглагольствовать об изменившихся временах и людях. Но как раз когда Магнус пришел к следующему печальному выводу: «И весьма вероятно, что уже через сто лет ни одного мерка, да куда там, ни одного юра не останется во владении норвежцев, настоящих шетлендских юдаллеров», он вспомнил о своем госте и тотчас же остановился.
— Да вы не подумайте, — добавил он, — против вас-то я ничего не имею, живите на моей земле на здоровье, мистер Мертон. Но только Ярлсхоф — совсем дикое место… Откуда вы родом — не знаю, но только, наверное, вы тоже скажете, как и другие приезжие, что на вашей родине климат лучше, это уж все вы так говорите, а еще думаете поселиться там, откуда местные жители и те бегут. Не выпить ли нам? — заметил он мимоходом. — Не хотите? Ну, тогда за ваше здоровье!
— Дорогой сэр, — ответил Мертон, — климат не имеет для меня никакого значения. Было бы достаточно воздуха для моих легких, а какого — аравийского или лапландского, мне совершенно безразлично.
— Ну, воздуха там хватит, — ответил Магнус, — в нем у вас недостатка не будет. Правда, там он немного сыроват — так уверяют приезжие, но против сырости есть прекрасные средства. За ваше здоровье, мистер Мертон! Да, придется-таки вам научиться этому, а заодно уж и трубку курить. Вот тогда, как вы сами сказали, шетлендский воздух будет для вас все равно что аравийский. Но видали ли вы Ярлсхоф?
Мертон признался, что нет.
— Значит, — возразил Магнус, — вы сами не знаете, что затеяли. Вы, пожалуй, думаете, что там такая же удобная бухта, как здесь, и дом стоит на берегу закрытого воу, так что сельди к самому порогу подходят; ну так вы, дорогой мой, жестоко ошибаетесь. В Ярлсхофе вы увидите только бурные волны, что бьются о голые скалы, да течение Руст-оф-Самборо, что несется со скоростью пятнадцати миль в час.
— Зато я там не увижу потока человеческих страстей, — заметил Мертон.
— И услышите вы там одни только вопли и крики больших бакланов, буревестников да чаек, и так с самого рассвета и до заката.
— Я и на это согласен, друг мои, — ответил ему Мертон, — только бы не слышать женской болтовни.
— А, — воскликнул старый норвежец, — это вы потому сказали, что слышите, как мои дочки Минна и Бренда и ваш Мордонт поют в саду. Ну, а мне их юные голоса милей, нежели пение жаворонка — один раз я слышал его в Кейтнессе, или соловья — о нем-то я только читал. Но раз вы увезете Мордонта, с кем же мои дочки будут тогда играть?
— Что ж, им придется обойтись без него, — ответил Мертон. — Поверьте, в любом возрасте они найдут с кем играть и кого водить за нос. Но все дело в том, мистер Тройл, согласны ли вы уступить мне в аренду дом в Ярлсхофе?
— Ну ладно, пусть будет по-вашему, — раз уж вы обязательно хотите жить в таком пустынном месте.
— А какую вы возьмете с меня плату? — продолжал Мертон.
— Плату? — переспросил Магнус. — Ну что же, у вас будет там клочок плэнти крув[6] — раньше он назывался садом, да еще право на скэтхолд — выпас скота, да к тому еще шестипенсовый мерк берега: местные рыбаки будут для вас там рыбу ловить. Так вот, если, скажем, положить за все восемь лиспандов[7] масла и восемь шиллингов серебром в год, так как — не будет этого слишком много?
Мистер Мертон согласился на столь умеренную плату и с тех пор почти безвыездно пребывал в одиноком жилище, описанном в начале главы, перенося не только без малейшего ропота, но, казалось, даже с какой-то угрюмой радостью все лишения, на которые по необходимости обрекала своих жителей столь пустынная и дикая местность.
Поверь, Ансельмо, человек находит
Вот в этих диких скалах, в бурном
море
Душе созвучье, что найти не мог он
Там, где спокойней воды, берег —
краше.
