— Дома есть артефакты… но я тебя понял. Если я опоздаю, то мы останемся дома и будем ждать тебя в течении, скажем, тридцати минут. — Мне этого времени хватит раз десять облететь Рилан по периметру, так что — пойдёт. Даже если узнаю обо всём с задержкой, то всё равно успею, а если не узнаю… Нет, шансы на это не то, что минимальны — они нулевые. — Пойдёт?

— Вполне. Но я надеюсь, что к поспешному побегу прибегать не придётся.

— Надеяться можно на что угодно, сын. Постарайся не влезть в самую глубокую задницу из всех, что там будут, ладно?

— А тут уж как пойдёт… — Сказал я, и тут же открестился, разглядев в глазах отца нешуточное беспокойство. — Да шучу я, шучу. На поверхности мне ничего не угрожает, а вниз я точно не сунусь.

— С тобой, Золан, я не уверен даже в том, что на этот спокойный и тихий город не упадёт дракон, которому что-то будет от тебя надо. — Волан встал со своего места, подошёл к массивному шкафу и, разблокировав дверцы особо заковыристым образом, достал оттуда несколько флаконов, тут же вручив их мне. — Знаешь, что это?

— Биение сердца — две штуки, Огненная геенна — две штуки, и Последний шанс, одна штука. — А если человеческим, не пафосным языком, то — мобилизующее резервы организма и подстегивающее регенерацию, хорошо горящее и быстро распространяющееся жидкое пламя, одного флакона которого хватит на пару домов, и стимулятор, выжимающий из тела все соки. Менее дорогие аналоги первого и третьего настоев у меня имелись, но вот второй — это уже редкость из-за сложностей в изготовлении. Малейшая ошибка, и горит всё, включая незадачливого алхимика. — Ты меня на войну отправляешь?

— Ты не хуже меня должен понимать, что выжить, и одновременно не раскрыть твою настоящую силу может оказаться непросто. А так — ты всегда сможешь списать пару неестественно мощных взрывов на эти склянки.

— Спасибо. Пока есть время — постарайся найти целителя и используй настой. Потом всё может затянуться, а каждый день промедления…

— Обязательно. Выживи, сын.

Вот только перед самим выживанием в недружелюбной среде меня ждал разговор с графом, и, подозреваю, торг. Если удастся добиться условий, похожих на таковые у смертников А-ранга, то я буду плясать от счастья: даже безземельный рыцарь, этакий полуаристократ в глазах общества, это уже кое-что. А если меня назначат бароном…. М-м-м — это какие перспективы! Можно будет со спокойной душой совать свой нос туда, куда без титула вход закрыт. В особый отдел библиотеки города, например. Да и с аристо будет куда проще навести мосты, чтобы получить доступ к тому, что они могут предложить. Пока мне интересны только знания, но так оно будет не всегда, и связи со знатью мне будут никак не лишними. В конце концов, простолюдина обидеть может каждый, а вот перед тем, как лезть на рыцаря или барона, возможные противники уже задумаются: а оно нам надо? Может и перчаткой в лицо прилететь, а от вызова, брошенного другим благородным, уже не отвертишься чем-то вроде «я слишком хорош для тебя — вот замена, дерись с ним».

Так что настроен я был более, чем серьезно, и за награду собирался сражаться до последнего.

— Вещи вы можете оставить здесь. — Ко мне обратился чопорного вида дворецкий, в принципе первый человек, которого я встретил, пока шёл от ворот поместья до широких, ведущих в этот зал дверей. Ни стражи, ни прислуги, словно это место давным-давно вымерло. Но, как и было сказано, принесённый с собой набор авантюриста я оставил здесь. — Прошу за мной…

А следом меня проводили в не самое большое помещение, в центре которого сиротливо ютился стол с парой стоящих друг напротив друга стульев. Графа не было — видно, он относился к той категории знатных, которые не считают нужным приходить к ими же назначенному времени. Или, что тоже вполне реально, у него просто было очень много забот, связанных с готовыми сорваться вскачь событиями. Так или иначе, но спустя четверть часа в зал вошла сначала служанка, водрузившая в центре стола плитку с небольшим чайничком и парой кружек, а после и тот, на чьих руках в любой момент могла оказаться кровь нескольких сотен тысяч человек.

Граф Бельфмор.

В отличии ото многих других благородных, его внешний вид был запоминающимся и совершенно необычным. Так же, как я предпочитал костюмам и смокингам стилизованную мантию, этот среднего роста мужчина носил белоснежную рубашку, брюки — и оставляющий грудь открытой плащ длиной до колена с массивной бляхой пониже шеи. Чуть растрёпанные соломенного цвета волосы, аккуратная бородка и усы, немного недотягивающие до звания шикарных, могли принадлежать и авантюристу, и торговцу, и ремесленнику, так как выглядели совершенно обычно. Сам по себе, Бельфмор не выглядел лощёным самодовольным кретином, что лично для меня уже было откровением. Не таким я себе представлял человека, готового рискнуть жизнями горожан.