И тут она увидела его. Он ждал ее приближения. Она сразу поняла, что именно его приход она предчувствовала, именно его высматривала среди посетителей или гостей, именно его Великая Мать дала ей для полного счастья.

Он весь состоял из света и стоял, окутанный теплым сиянием. Она подбежала к нему, и это сияние и тепло окружили их, отгородили от всего мира. Никто не мог теперь найти их, Она стала частью его, а он — частью ее, и они слились в одно целое.

Их окружал золотой мир, он пел, как будто все птицы запели разом свои лучшие песни.

Бригитта погрузилась в тепло, забыла все и превратилась в поле, засеянное зерном, готовое принести обильный урожай.

В доме клана Лугейд шагнул в полумрак. Тело его слегка раскачивалось, лицо стало похоже на маску, лишенную всякого выражения. Он полностью сосредоточился на зове, который был слышен только ему. Его замешательство росло. Он был похож на человека, который ежедневно проходит мимо давно разрушенного замка, забытого богом, и вдруг слышит из заброшенного святилища призыв к поклонению.

Затем замешательство сменило возбуждение. Маска сошла с лица, и Лугейд превратился в человека, который после долгих лет борьбы вдруг понял, что он победил.

Поглаживая рукой спираль на груди, он шептал слова не на языке окружавших его людей, не на языке Римской империи, превратившейся в ничто, а на еще более древнем наречии. Даже для тех, кто знал, что эти слова пришли из невероятно далекого прошлого, они лишались всякого смысла.

Наверху Бригитта улыбнулась, застонала, вытянула руки, чтобы обнять стоявшего перед ней человека из сна. Летающий механизм над крышей крепости начал опускаться.

Пробравшись в отверстие, он безошибочно отыскал дверь в комнату, где лежала девушка.

Механизмы в пещере загудели громче, потом снова стихли, слышалось сонное ворчание, как будто рычащий зверь устал и должен отдохнуть. Но работа установок в другом утесе не прерывалась. Сигнальный луч усилился, он уходил все дальше и дальше, словно манящий палец, который должен позвать на помощь и привести тех, кто победил в древней войне.

Лугейд открыл глаза и посмотрел на двери комнаты Бригитты. Он мог лишь догадываться о том, что произошло там, и бесконечно удивился, что такое могло случиться в его беспокойные дни. Боги давно ушли, но оказалось, что они еще живы.

Как можно быстрее он должен пойти к месту Власти. Там он найдет ответ, узнает, что несет все то, что произошло, его народу.

Он услышал гул голосов вокруг и почувствовал нетерпение. Окружающие занимаются мелкими делами, а он почувствовал, что сегодня здесь побывало небесное существо, и оно принесло жизнь, а не смерть.

Этот час предсказывали легенды, обещавшие возвращение Повелителей Неба. И вот он настал.

В комнате было жарко. Страшно болело тело. А когда боль исчезла, Бригитта думала, что надо войти в ручей.

Она смутно сознавала, что большинство жителей крепости и деревни до рассвета ушли в поле на праздник Лугиаса, праздник урожая.

Юлия, нянчившая еще ее мать, терпеливо сидела рядом с ней, время от времени утирая лицо Бригитты влажной тканью. В дальнем углу стояла жаровня, от нее шел запах паленой травы. Когда запах долетел до постели, Бригитта закашлялась. Двери в доме были открыты, узлы развязаны. Все было сделано так, чтобы роды прошли легко.

Но Бригитта опасалась, что это не поможет. Разве так просто смертной женщине рожать сына Бога?

Как странно, уже давно на нее смотрели люди, словно чего-то ожидая. Только пророчество Лугейда спасло дом Найрена от черного стыда. Бывали моменты, когда она готова была взять кинжал и вырезать из тела то, что посеяли в нем чужие силы.

Не легко было вспоминать золотое счастье сна, хотя Лугейд уверял ее, что был это вовсе не сон. Да она и сама чувствовала, что к ней приходил один из сыновей Бога.

Теперь она ощущала только боль, а между приступами страх, что боль станет еще сильней. Но, сжимая зубы, Бригитта молчала.

Если рожаешь сына Бога, нельзя кричать.

Тело ее снова напряглось. Рядом оказалась Юлия. Затем каким-то образом появился Лугейд. Его взгляд унес боль, Бригитта поплыла среди всплесков огня, которые вероятнее всего были звездами.

— Сын.

Юлия держала ребенка на чистом холсте.

— Сын.

Лугейд кивнул так, будто и не сомневался в этом.

— Его зовут Мирддин.

Юлия сердито взглянула на него.

— Имя сыну дает отец.

— Его зовут Мирддин.

Друид сунул палец в воду и коснулся им груди ребенка.

— Так назвал бы его отец.

Плечи Юлии опустились.

— Ты говоришь о Повелителях Неба, — произнесла она. — Ты спас мою леди от позора. Но все же никто в замке не поверил полностью. Его будут называть «сын нечеловека» и рассказывать всякую чепуху. Имя его будет окружено сплетнями.

— Недолго.

Лугейд покачал головой.

— Он первый из нашего племени породнился с богом. Благодаря ему к нам вернутся прежние дни. Рассказы о прошлом — не только сказки бардов, предназначенные для развлечения. В них скрывается истина. Присматривай получше за ребенком и своей госпожой.

Он без интереса взглянул на Бригитту, как будто говорил выполняя чью-то волю. Женщина эта больше не интересовала его.

Юлия недовольно отмахнулась и занялась ребенком, который не плакал, а лежал спокойно, глядя на нее.

В эти первые мгновения после прихода он, казалось, смотрел на мир более осмысленно, чем можно было ожидать от новорожденного. Нянька, заметив странную уверенность в проявлении чувств ребенка, сделала магический знак, прежде чем взять его на руки.

Бригитта тяжело спала.

Юлия правильно определила отношение к Мирддину окружающих, когда он был младенцем. Он действительно был «сыном нечеловека». Поскольку вождь поверил — по крайней мере внешне — словам Лугейда, что его дочь зачала от Повелителя Неба, никто вслух не опровергал это. Но относились к мальчишке иначе, чем к его сверстникам.