- А почему это здание такое важное? – спросил Шильке.
- Это засов всего отрезка обороны. Если его проломят, а это случится уже сегодня, мы побежим за Одер. Всем нашим небольшим фронтом.
- Н-да, здорово, - коротко прокомментировал это Шильке.
Гросс задержался посреди класса, под укрытием внутренней баррикады, нагроможденной из рабитой мебели и мешков с песком.
- Дальше мы идти уже не можем.
- Это что, наш последний плацдарм?
- Нет. Наши войска имеются еще за стенкой, но через коридор пройти не удастся.
- А почему вы не пробьете проходы, как в предыдущих стенах?
- Эта стена несущая. Черт его знает, что может случиться.
- Понял, - коротко ответил Шильке.
Он отпил глоток воды из фляжки на поясе, потом подправил коньячком. Было жарко и ужасно душно, смердело сожженной нитроцеллюлозой и чудовищным людским потом. В воздухе повисла взвесь самых разных, но отвратительных запахов. Из-за разбитых окон сюда не проникало хотя бы малейшее дуновение ветра. Чертов апрель. Жара как в июле.
- А где Франц Риттер?
- В том, другом классе, - Гросс пальцем указал на несущую стену.
Шильке сделал движение, как будто хотел приблизиться к ведущей в коридор двери, но какой-то солдат крепко схватил его за плечо и дернул назад. Тогда он захотел подойти к окну, но тот же самый солдат вновь придержал офицера.
- В коридоре смерть мгновенная, - пояснил он. – В окне нужно чуточку подождать. Пока прицелятся.
- Здание что, окружено Советами?
- Нет. Но снайперы у них повсюду.
- Следовательно, выстрел дальний и неуверенный.
Шильке явно начал нервничать. Ему страшно не нравилось место, в котором он находился, но выполнить миссию нужно было. Нужно, потому что это было вопросом его амбиций и чести. Ну а кроме того, совершенно частным образом, он хотел доказать Холмсу, что он, просто-напросто, лучше, чем тот. Более результативный в действии.
- Что находится под окном? – спросил он Гросса.
Тот сразу же догадался, что имеет в виду офицер.
- Нет, нет… Это не самая лучшая идея, герр капитан.
- Что находится под окном, Гросс?!
- Карниз. Да, он достаточно широк, чтобы на нем можно было поставить ногу, но…
- На каком расстоянии находится следующее окно, в классе, что рядом?
- Сантиметров сорок, пятьдесят.
- Оно разбито? Как и тут?
- Ну да. – Гросс мотнул головой. – Да, это самый лучший способ покончить с собой.
Шильке был слишком взволнован, чтобы слушать. Он повернулся к солдатам, которые, в ожидании чуда, все так же пялились на него, как на икону в храме.
- У вас еще имеются те дымовые свечи?
Те подтвердили решительными жестами голов. Сам же он свою голову никакими глупыми мыслями не забивал. Вокруг было слишком спокойно, чтобы поверить, будто бы он и вправду очутился в преисподней. Он еще не привык к фронту, опять же, он был прямолинейным немцем – для него спокойствие означало только спокойствие, и ничего более.
- Вы двое, - начал он отдавать приказы, - найдите какую-нибудь веревку или кабель и привяжите меня. Вы моя страховка. Ты, - указал он на пацана в слишком большом шлее, - бросишь гранату. Куда угодно, чисто, чтобы отвлечь. Все остальные ставят дымовые сечи… - тут он поколебался. – Откуда дует ветер?
- Более-менее, оттуда, - указал направление один из солдат. – Но очень слабо.
- Достаточно. Выполнять!
- Есть!
Гросс скептически присматривался, как офицера привязывают вырванным из стенки проводом, который наскоро сплели вдвое. Он еще что-то там бурчал себе под нос, что вместо упряжи было бы лучше сделать веревку, что дало бы более скорый результат, но не отважился сказать этого вслух. Наконец все были готовы действовать.
- Свечи!
Пять дымящих зарядов, прикрепленных к штыкам на винтовках, высунулось в окно.
- Граната!
Парень переждал нужное время и бросил так умело, что взрыв произошел еще в воздухе. Шильке высунулся из крайнего окна, нащупал рукой фрамугу следующего. В густой дымовой завесе он сел на подоконник и поставил ногу на карниз. Держась за обе фрамуги, он сделал шаг, пошатнулся и отпустил правую руку. Без каких-либо проблем перескочил подоконник выбитого окна. Вся операция продолжалась всего пару секунд. Никто из неприятелей не успел выстрелить. Никто из солдат, плененных в просторном помещении, не сориентировался, что кто-то вообще вошел через окно. Все напряженно уставились на двери.
Шильке освободился от страхующего провода, перевесил автомат Томпсона со спины вперед и крикнул:
- Эй, а что здесь, черт подери, вообще происходит?!
Даже если бы здесь ударила молния, она не произвела бы большего впечатления. Вид духа, материализовавшегося у солдат за спинами, привел к тому, что все они дернулись в неожиданном пароксизме и чуть не перестреляли друг друга, потом замерли. И вновь еще одна группа начала глядеть на него словно на существо из иного мира, на спасителя, что поведет из страны теней к свету. Холмс всегда был прав. Только внешний вид говорит о человеке. Внешний вид, поведение и те несколько мелких фактов, которые всегда можно использовать в свою пользу.
Одна из призрачных фигур схватилась на ноги.
- Докладывает сержант…
- Да ладно, ладно… - Жестом руки Шильке успокоил рвение доклада. – Фамилий не называйте, потому что я и так не запомню. Я же спрашивал, что здесь происходит?
- Яволь!
- О Боже, - поднял глаза к потолку Шильке. – Вы устав знаете? Что спрошенный унтер-офицер отвечает своему офицеру?
- Он отвечает: "Слушаю!".
Новый направленный в потолок взгляд.
- Это я слушаю. Или мне повторить свой вопрос в третий раз?
Идеальная штабная штучка. Пара дурацких слов, и фронтовик-простак теряется перед образованным штабным офицером. Уже известно, кто есть кто, кто тут командует, а кто является нулем в этом уравнении. Не нужны никакие чины и военные ранги.
- Мы отрезаны.
- Аллилуйя, - сухо заметил Шильке.
Они молча глядели друг на друга. Один со снисходительностью, другой в полнейшей потерянности. Офицер решил помочь унтеру.
- У вас есть какой-нибудь план?
- Мы думали, что это вы нас спасете.
- А когда меня не было, о чем вы думали?
На сей раз вопрос прозвучал с явной, вежливой заинтересованностью. Кто-то сзади не выдержал и фыркнул, заметив сконфуженность сержанта.
- У нас есть… У нас взрывчатка под той вон стеной. Как только услышим Иванов с другой стороны, мы ее взорвем и завалим стену на них.
- А потом?
- Ну, не знаю. – Сержант тут же поправился. – Значит, ну, не знаю, герр капитан.
- Ага. А тут есть какой-нибудь сапер?
- Я здесь! – Очередная фигура сорвалась на ноги. Похожая на привидение по причине одеяла на шлеме таким образом, что солдат, скорее, походил на русскую бабу. – Докладываю…
- Все, все. Один черт, вашего имени я не запомню. Перенесите заряды из-под той стены под вон ту, - указал он в противоположном направлении.
- Но ведь это несущая стена.
- Потому я и не приказываю вам взрывать ее всю. Сделайте маленькую дырку, чтобы через нее вы могли сбежать к камрадам, - отдавал распоряжения Шильке.
- А вдруг мы убьем кого-то из тамошних?
- Так попробуйте их предупредить. Если боитесь, что Иван подслушает, кричите шифром. Например: "Гросс, все идут на север!".
Шильке надеялся на то, что наиболее разумный солдат из тамошней группы поймет это и отодвинет людей под нужную стенку.
- Так ведь это же несущая стена, - повторил сапер.
- У вас есть две возможности. Или сбежите через дырку, или погибнете, и тогда будет безразлично, вызвал вашу смерть завалившийся потолок или русские пули. Tertium non datur!
- Господи… Не понимаю.
- Это по-латыни: "Третьего выхода нет"[3].
Шильке уже не намеревался заниматься придурком. У него было чертовски мало времени, а пребывание здесь в любой момент грозило какой-нибудь идиотской атакой, контратакой, анти-контратакой, противо-анти-контратакой, каким-нибудь совершенно глупым убийством людей и устройством одни другим всяких гадостей. Он был абсолютным пацифистом до самых глубин собственных убеждений, война была противна ему, но более всего – она ему осточертела.
