Хоть Роджер Стоун был высокого мнения о способностях своих близнецов, в этот щекотливый момент он предпочел, чтобы рядом был второй пилот, умудренный возрастом и опытом. Пока в соседнем кресле сидела Хейзел, он мог спокойно посвятить все внимание собственной сложной задаче.
Участок пространства, куда следовало направлять корабль, ограничивали три звезды: Спика, Денеб и Фомальгаут, сведенные в телескоп при помощи призм. Марс пока скрывала из виду мощная грудь Земли, да и бесполезно было бы наводить корабль на Марс — путь к нему проходит по длинной кривой линии, а не по прямой. Изображение одной из звезд начало потихоньку отходить от других. Вспотевший Роджер включил гироскопы и поправил корабль маховиком. Блуждающая звезда поползла на место.
— Допплер? — спросил он у Хейзел.
— В русле.
— Время?
— Около минуты. Сынок, ты знай стреляй своих уток и не дергайся.
Роджер молча вытер руки о рубашку. Через несколько секунд Хейзел спокойно сказала:
— На экране радара неопознанный объект, сэр. Управляется роботом, дальше цепочка цифр.
— Насколько это нас касается?
— Приближается с севера по правому борту. Возможно столкновение.
Роджер с трудом удержался, чтобы не взглянуть на свой экран — он не сказал бы ему ничего сверх того, что сообщила Хейзел, — и продолжал смотреть в окуляр целостата.
— Указано, как можно этого избежать?
— Сынок, мы либо врежемся в него, либо нет. Маневрировать слишком поздно.
Роджер заставил себя сосредоточиться на звездах. Хейзел права, управлять космическим кораблем — не баранку крутить. При высоких скоростях и тугих витках на дне колодца гравитации непросчитанный маневр мог привести к столкновению. Или забросить их на неизвестную орбиту, по которой они никогда не доберутся до Марса.
Но что это за объект? Не космический корабль — он управляется не человеком, а роботом. Не метеор — на нем есть радар. Не боевая ракета — слишком высоко для нее. Роджер убедился, что изображения звезд на месте, и взглянул сначала на экран радара, который ничего ему не сказал, а потом в иллюминатор правого борта.
Праведное небо! Он увидел его!
В черноте космоса пылала большая яркая звезда… и она росла… росла!
— В телескоп смотри, сын, — сказала Хейзел. — Девятнадцать секунд.
Роджер вернулся к телескопу — изображения были все там же.
— Кажется, пройдет мимо, — сказала Хейзел.
Роджер не мог посмотреть. В этот самый миг что-то промелькнуло мимо иллюминатора и тут же показалось в другом — видимое, но быстро удаляющееся. Стоуну показалось, что объект был крылатый, вроде торпеды.
— Фухх! — выдохнула Хейзел. — Едва разминулись, зараза! — И сказала в микрофон: — Всем приготовиться к ускорению — готовность пять секунд!
Роджер не сводил глаз со своих звезд, которые твердо держались в кадре. Потом выброс двигателя вдавил его в кресло. Перегрузка была четырехкратной, много больше, чем при старте с Луны, но и продолжалась чуть больше минуты. Капитан Стоун продолжал наблюдать за звездами, готовый поправить курс, но тщательность, с которой он разместил груз перед отправлением, была вознаграждена — корабль держался на курсе.
— Отсечка! — крикнула Хейзел.
Шум и давление сразу исчезли. Капитан перевел дух и сказал в микрофон:
— У вас все нормально, Эдит?
— Да, дорогой, — слабо ответила она. — Все хорошо.
— Машинное отделение?
— О'кей! — ответил Поллукс.
— Блокировать и закрыть.
Машинное отделение теперь долго не понадобится — все поправки по курсу и скорости на этом отрезке будут производиться спустя дни и недели, после тщательных вычислений.
— Есть, сэр. Па, а что там было на радаре?
— Заткнитесь, — перебила Хейзел, — нас вызывают по радио. «Перекати-Стоун», Луна — слышу вас, служба движения.
Послышались шум, щелчок, и женский голос прочел:
— Служба движения вызывает «Перекати-Стоун», Луна — предупреждение: согласно вашему плану полета вы приблизитесь на допустимую дистанцию к экспериментальному ракетному спутнику Гарвардской радиационной лаборатории. Придерживайтесь плана полета — вы избегнете контакта в пределах безопасности. Конец сообщения. Повторяю… — Сообщение прозвучало еще раз, и связь прекратилась.
— Нечего сказать, вовремя сообщили! — взорвалась Хейзел. — Ух вы, просиживатели стульев! Бюрократы! Держу пари — это сообщение задержали на контуре добрый час, пока какой-нибудь идиот ругался с прачечной о пропавшем белье. «На допустимую дистанцию»! — не унималась она. — «В пределах безопасности»! Да эта хреновина мне брови опалила!
— Разошлись, как в море корабли — на добрую милю.
— Мили недостаточно, и ты хорошо это знаешь. У меня это отняло десять лет жизни, а я в своем возрасте не могу себе такого позволить.
Роджер пожал плечами. После всех волнений и передряг он чувствовал упадок духа и ужасную слабость — с самого старта он жил на стимуляторах и совсем не спал.
— Пойду-ка я завалюсь часиков на двенадцать. Сделай предварительную проверку нашего вектора — если ничего серьезного не обнаружится, ты меня не буди. Посмотрю, когда встану.
— Есть, капитан Блай.
Первая проверка не выявила никаких неточностей орбиты, и Хейзел тоже отправилась в постель — в переносном смысле. В невесомости она никогда не пристегивалась к койке, предпочитая плыть туда, куда несет ее поток воздуха. Она делила каюту с Мид, а всех мальчишек поселили в кубрике. Близнецы попытались уснуть, но Лоуэлл спать не хотел. Он чувствовал себя прекрасно и открывал все новые чудеса невесомости. Он хотел играть в пятнашки. Близнецы не хотели играть в пятнашки, но Лоуэлл все равно играл.
Поллукс ухватил его за щиколотку.
— Слушай, ты! Тебя мало тошнило?
— Меня не тошнило!
— Да? А за кем нам пришлось убирать, за Санта Клаусом?
— Нету никакого Санта Клауса. И меня не тошнило. Врешь, врешь, врешь!
— Ты с ним не спорь, — посоветовал Кастор. — Просто придуши да и выкинь наружу. Изменение фактора массы сможем объяснить и исправить завтра.
— Не тошнило меня!
— Мид все время дрыхла на прошлом отрезке, — сказал Поллукс. — Может, уговоришь ее заняться им?
— Попробую.
Мид не спала и отнеслась к предложению с интересом.
— Сколько?
— Ну брось, сестренка!
— Скажем, вы моете посуду три дня?
— Вымогательница! По рукам. Иди прими объект. Мид пришлось занять кубрик под детскую. Близнецы пошли спать в рубку, где пристегнулись к пилотским креслам, не затягивая ремней, — этого требовали корабельные правила, иначе можно повредить приборы во время сна.
