— Ага, звездолетчики явились, — встретил их мистер Стоун. Он сидел с маленьким магнитофоном на коленях, к шее был прикреплен микрофон.

— Па, это было неизбежно, — начал Кастор. — Мы…

— Это всегда неизбежно, — прервал его отец. — Детали значения не имеют. Ваш обед в грелке. Я хотел отослать его обратно, но мама сжалилась и не позволила.

Доктор Стоун отозвалась с другого конца гостиной, где работала над прической дочери Мид:

— Вношу поправку. Сжалился как раз отец, а я бы заставила вас поголодать. Мид, не верти головой.

— Шах, — объявил четырехлетний брат с пола, где играл с бабушкой в шахматы, и подбежал к близнецам. — Эй, Кас, Пол, вы где были? В порту? Почему меня не взяли? Вы мне что-нибудь принесли?

Кастор схватил его за ноги и перевернул вниз головой.

— Да. Нет. Возможно. С чего бы? Лови, Пол. — Он бросил ребенка Полу, тот поймал его за ноги.

— Это тебе шах, — заявила бабушка, — и мат в три хода. Не позволяй светским удовольствиям отрывать тебя от игры, Лоуэлл.

Вися вверх ногами, юный шахматист взглянул на доску.

— Неверно, Хейзел. Я тебе отдам свою королеву, а потом — бзз!

Бабушка снова посмотрела на доску.

— Да ну? Погоди-ка — а если я не возьму твою королеву? Тогда… ах ты, маленький негодник! Снова он меня поймал.

— Ты бы не давала ему так часто выигрывать, Хейзел, — сказала Мид. — Ему это совсем не на пользу.

— Мид, в десятый раз говорю — не верти головой!

— Прости, мама. Давай передохнем.

— Ты что же думаешь, — фыркнула бабушка, — я ему нарочно поддаюсь? Играй с ним сама, я с этим кончаю раз и навсегда.

— Держи его, — сказал Поллукс, перебрасывая брата Кастору. — Я хочу есть.

Младший завизжал.

— Тихо! — заорал мистер Стоун. — Вот так, — удовлетворенно сказал он, снимая микрофон. — Как можно зарабатывать на жизнь в этаком гвалте? Мне надо закончить эту серию и завтра отправить в Нью-Йорк, где ее должны отснять, разложить по коробочкам, разослать и показать по всем каналам к концу недели. Нет никакой возможности…

— Тогда не делай этого, — безмятежно ответила доктор Стоун. — Или работай в своей комнате — она звуконепроницаемая.

— Дорогая, я тысячу раз объяснял, что не могу работать в одиночестве. Мне не хватает раздражителей. Я засыпаю.

— Как там у тебя, папа? — спросил Кастор. — Круто?

— Ну, если тебе интересно, то злодеи взяли верх и я не вижу выхода для наших героев.

— Пока мы с Полом ходили, я кое-что придумал. Тому парнишке, которого ты ввел в фильм, надо пробраться в рубку, пока все спят. Они этого от него не ожидают, правда? Он слишком маленький, поэтому его не заковали. А в рубке он… — Кастор замолчал с обескураженным видом. — Нет, не пойдет: он слишком мал, чтобы управлять кораблем. Не сумеет.

— Ну почему же? — возразил отец. — Нужно только дать ему шанс, чтобы он… — Лицо его приняло отсутствующее выражение. — Нет, — заявил он наконец.

— Не годится?

— А? Банально, конечно, но, по-моему, можно использовать. Стивенсон применил нечто подобное в «Острове сокровищ», а до него, надо полагать, это сделал Гомер. Ну-ка, посмотрим — а если… — и он снова впал в транс.

Поллукс включил подогреватель. Кастор опустил младшего брата на пол, взял пакет с обедом и открыл его.

— Опять мясной пирог, — недовольно протянул он, понюхав содержимое. — Да еще и синтетический.

— Повтори, да погромче, — поддержала его сестра. — Уж сколько времени уговариваю маму перейти на обслуживание в другой ресторан.

— Не разговаривай, Мид, — ответила доктор Стоун. — Я делаю тебе рот.

— Ишь, разбаловалась молодежь, — фыркнула бабушка Хейзел. — Было время на Луне, когда мы по три месяца жили на одних соевых бобах да на молотом кофе.

— Хейзел, — заметила Мид, — когда ты рассказывала об этом в прошлый раз, вы голодали два месяца, а вместо кофе был чай.

— Кто из нас лжет, молодая леди? Я или ты? — Хейзел встала и спросила близнецов: — Что это вы делали на складе Дэна Экизяна?

Братья переглянулись. Кастор осторожно спросил:

— А кто тебе сказал, что мы там были?

— Не пробуйте провести свою бабушку. Если бы вы прожили…

Все семейство подхватило хором:

— …на Луне столько, сколько я!

— Иногда я не могу понять, зачем я выходила замуж, — заметила Хейзел.

— Не ищи ответа, — сказал ей сын и обратился к близнецам: — Так что же вы там делали?

Кастор вопросительно взглянул на Поллукса и ответил:

— Видишь ли, папа, дело в том…

— Ваши лучшие всплески фантазии всегда так начинались, — кивнул отец. — Слушайте все внимательно.

— Насчет тех денег, которые ты для нас хранишь…

— И что же?

— Три процента — не так уж много.

Мистер Стоун энергично потряс головой.

— Не стану я вкладывать ваши отчисления ни в какое авантюрное предприятие. Может, я и не родился финансовым гением, но, когда я вручу вам эти деньги, они будут в целости.

— Вот видишь. Тебе от них одно беспокойство. Ты мог бы передать их нам прямо сейчас — и конец всем заботам.

— Нет. Вы еще не доросли.

— Доросли же мы до того, чтобы заработать их.

— Готов, Роджер, — хмыкнула бабушка. — Поди сюда, я попробую остановить кровь.

— Не прерывай Роджера, когда он беседует с близнецами, мама, — миролюбиво сказала доктор Стоун. — Мид, повернись чуть-чуть влево.

— Тут ты попал в точку, Кас, — ответил мистер Стоун. — Но чтобы распоряжаться ими, вы все-таки не доросли. К чему ты, собственно, ведешь?

Кастор подал брату знак глазами, и Поллукс включился в беседу:

— Папа, у нас есть хороший шанс пустить эти деньги в дело. Ни в какое авантюрное предприятие их вкладывать не надо, вообще о капиталовложении речь не идет. Мы все до цента поместим туда, где деньги будут у нас на глазах, и в любое время дня сможем их вернуть. А заработать можно будет гораздо больше.

— Мм… это каким же образом?

— Мы купим корабль и отправим его в рейс.

Отец открыл рот. Кастор быстро вставил:

— Мы можем дешево купить «детройтер-VII» и сами его отремонтируем — на ремонт ни цента не потратим.

— Ты же сам говорил, папа, — снова взял слово Поллукс, — что мы оба — прирожденные механики, что у нас руки правильно вставлены.

— Мы будем с ним нянчиться, как с ребенком, ведь он будет наш собственный, — продолжил Кастор.

Поллукс:

— У нас обоих есть свидетельства на управление кораблем. Экипаж нам не понадобится.

Кастор:

— Никаких накладных расходов, вот в чем вся прелесть.

Поллукс:

— Мы полетим с товаром на астероиды, а вернемся с грузом руды. Прибыль гарантируется.

Кастор:

— Четыреста процентов, а то и пятьсот.

Поллукс:

— Шестьсот, скорее всего.

Кастор:

— А тебе никаких хлопот.

Поллукс:

— И мы перестанем сидеть на твоей шее.

Кастор:

— И опаздывать к обеду.

Поллукс открыл было рот, но отец снова заорал:

— Тихо! Эдит, — обратился он к жене, — тащи бочку. Время пришло.

Мистер Стоун часто рассуждал, что близнецов следует держать в бочке и кормить через дырочку от затычки. Однако такой бочки в природе не существовало.

— Да, дорогой, — сказала доктор Стоун, продолжая заниматься макияжем Мид.

— Не тратьте деньги на «детройтер», — сказала бабушка Стоун. — Они неустойчивы — гиросистема плохая. Я бы его и даром не взяла. Берите лучше «Дуглас».

— Хейзел, — повернулся к ней сын, — если ты намерена поощрять выдумки мальчишек…

— Вовсе нет! Вовсе нет! Чисто умозрительная дискуссия. Вот на «Дугласе» они могли бы заработать. У «Дугласа» очень удобный…

— Хейзел!

Бабушка умолкла, затем задумчиво проговорила:

— Я знаю, на Луне существует свобода слова — сама писала в декларации.

— Знаете, мальчики, — снова обратился Роджер Стоун к сыновьям, — когда торговая палата решила включить в свою молодежную программу курсы пилотов, я это приветствовал. И был за, когда они решили выдавать юношеские права тем, кто закончит курсы с отличием. Когда вы получили ваши корочки, я ужасно гордился. Это игра для молодых — торговым пилотам выдают права в восемнадцать лет…

— А на пенсию их отправляют в тридцать, — добавил Кастор. — У нас времени в обрез. Не успеешь оглянуться, как станешь слишком стар для этой игры.

— Замолчи. Сейчас я говорю. Если вы думаете, что я возьму деньги из банка и позволю двум юным питекантропам болтаться по Системе на развалюхе, которая, того и гляди, взорвется при первой же двукратной перегрузке, вы глубоко ошибаетесь. Кроме того, в будущем сентябре вы отправляетесь учиться на Землю.

— Мы уже были на Земле, — ответил Кастор.

— И нам там не понравилось, — добавил Поллукс.

— Слишком грязно.

— И слишком шумно тоже.

— И кругом одни земноводные, — закончил Кастор.

— Вы там пробыли две недели, — отмахнулся мистер Стоун, — и не успели получить полного впечатления. Вы полюбите Землю, когда привыкнете к ней. Научитесь ездить верхом, играть в бейсбол, увидите океан…

— Много грязной воды, — ответил Кастор.

— Лошадей едят.

— А уж бейсбол этот… — продолжал Кастор. — Бессмысленная игра. Как это можно вычислить траекторию при одном д, чтобы выйти на точку контакта с мячом в свободном полете? Мы не чудотворцы.

— Я же играл в него.

— Но ты вырос при одном g — у тебя искаженное представление о законах физики. И зачем нам, собственно, учиться играть в бейсбол? Мы же не сможем играть в него здесь, когда вернемся. Так и шлем можно разбить.

— Спорт — это не главное, — покачал головой мистер Стоун. — Играть в бейсбол или не играть, это ваше дело. Но вам нужно получить образование.

— А чем плох техникум Луна-Сити? Чего он нам не дал? Ты, папа, все-таки был членом комитета по образованию.

— Нет, я был мэром.

— Это делало тебя членом комитета ех officio[1] — Хейзел нам так сказала.

Мистер Стоун покосился на мать. Та смотрела в пространство.

— Наш техникум хорош в своем роде, но мы не можем дать его ученикам полноценное образование. Все-таки пока еще Луна — окраина цивилизации.

— Но ты же сказал в прощальной речи, — прервал его Поллукс, — что Луна-Сити — это будущие Афины и надежда новой эпохи.

— Поэтическая вольность. Техникум — еще не Гарвард. Разве вы, ребята, не хотите увидеть великие произведения земного искусства? Разве не хотите познакомиться с великой литературой Земли?

— «Айвенго» мы читали, — сказал Кастор.

— А «Мельницу на Флоссе» читать не хотим, — добавил Поллукс.

— Мы предпочитаем твое творчество.

— Мое творчество? Это же не литература. Скорее инсценированная страничка юмора.

— А нам нравится, — твердо сказал Кастор.

Отец перевел дыхание.

— Спасибо. Ты напомнил о том, что мне надо ночью сотворить еще целую серию, а посему я прекращаю дискуссию. Во-первых, вы не сможете взять деньги без отпечатка моего большого пальца, а я с этого дня буду носить перчатки. Во-вторых, вы еще слишком малы, чтобы получить постоянные права.

— Ты можешь устроить нам временные права, действующие в Системе, а к тому времени, когда вернемся, может, дорастем и до постоянных.

— Вы еще малы!

— Слушай, папа, — заметил Кастор, — только полчаса назад ты одобрил мою идею, что одиннадцатилетний малец может управлять кораблем.

— Я прибавлю ему лет!

— Это испортит всю идею.

— Да провались она! Это всего лишь литература, к тому же низкопробная. Просто трюк, продажа номера. — Стоун подозрительно посмотрел на сына. — Кастор, ты нарочно подсунул мне эту мысль. Чтобы было на что опереться при защите своей безумной затеи, так?

— Отец, как ты мог подумать такое? — вознегодовал Кастор.

— Я тебе дам «отец». Я пока еще могу отличить кукушку от ястреба.

— Кто ж не может? — вставила бабушка Хейзел. — Класс «ястреб» — чисто торговый тип, а «кукушка» даже лучше «Дугласа». Мне нравится ее раздельное управление.

— Хейзел! — рявкнул Роджер. — Перестань подыгрывать им. И хватит хвастаться — ты не единственный инженер в семье.

— Единственный хороший, — надменно ответила Хейзел.

— Да ну? На мою работу тоже никто не жаловался.

— Что ж ты тогда ее бросил?

— Сама знаешь. Месяцами возишься с головоломными цифрами, а что в итоге? Ремонтный док или дробилка для лома.

— Значит, ты не инженер, а просто человек, который разбирается в технике.

— А сама? Ты тоже не работала по специальности.

— Да, — созналась Хейзел, — но это другое дело. Я видела, как трое здоровенных волосатых мужиков получили повышение в обход меня, но ни один из них не умел интегрировать по частям без помощи карандаша. Тут я и поняла, что в Комитете атомной энергии существует предубеждение против женщин, что бы там ни говорилось в гражданском кодексе. И занялась пиратской торговлей. В Луна-Сити тогда особенно не из чего было выбирать, да и ты был у меня на руках.

Спор как будто угасал, и Кастор решил, что самое время его оживить.

— Хейзел, ты правда думаешь, что нам лучше взять «кукушку»? Я не уверен, хватит ли у нас денег.

— Теперь вам нужен третий в экипаж…

— Ты хочешь ее купить?

— Хейзел, — вмешался мистер Стоун, — я не намерен больше терпеть твоего потворства. Я решительно против…

— Хватит меня воспитывать, Роджер. В девяносто пять мои наклонности уже определились.

— Как же, в девяносто пять! На прошлой неделе тебе было восемьдесят пять.

— Неделя выдалась тяжелая. Вернемся к нашим баранам. Почему бы тебе не отправиться с ними? Ты бы присмотрел за ними, берег их…

— Кто? Я? — Мистер Стоун перевел дух. — А: даже десантник Космофлота не смог бы уберечь этих недозрелых наполеонов. Я знаю, я пробовал. Б: мне не нравится «кукушка», она жрет слишком много топлива. В: мне каждую неделю нужно делать по три серии «Бичей космоса», включая и ту, которую я должен записать ночью, если эта семейка когда-нибудь уймется!