Две Говорящие Головы рассмотрел писца. Он сидел у небольшого окна, внимательно изучая бухгалтерскую книгу. В его руке была перьевая ручка. Он писал при свете маленького фонаря. На мгновение, он, казалось, ощутил присутствие Библиария, и поднял взгляд. У него были высокие скулы и румяная кожа Народа Равнин, но на этом схожесть заканчивалась.
Его члены казались чахлыми и слабыми. Черты имели нездоровую бледность. Он покашлял и вернулся к работе. На его лице не было признаков шрамов мужества. Его одежда была из какой-то грубо сотканной ткани, не лосиной шкуры. У него не было под рукой никакого оружия, и он не выказывал никакого негодования из-за того, что был заперт в тесном кабинете, вместо того, чтобы находится под открытым небом. Две Говорящие Головы с трудом мог поверить в то, что вот это было потомком его культуры воина.
Он поспешил в город, тщательно выбирая себе путь через узкие, грязные улицы, пробегавшие между огромными зданиями. В этом месте не было ни смысла, ни логики. Обширные площади лежали между громадными фабриками, но они не имели очевидной системы. Город рос бесконтрольно, подобно раку.
Не было никаких сточных каналов, и дороги были полны грязи. Запах человеческих отходов смешивался с ароматом жарящейся пищи и острого крепкого запаха дешевого алкоголя. Низкие темные двери трактиров и киоски с едой были на каждом шагу.
Повсюду сновали немытые дети. Время от времени, огромные, откормленные мужчины в длинных синих пальто прокладывали себе путь через толпу. У них на лице были шрамы-татуировки, и они шли с выражением самодовольной гордости. Если кто-то вставал у них на пути, они набрасывались на них с деревянными палками. К удивлению Двух Говорящих Голов, никто не защищался. Они казались слишком слабодушными, чтобы бороться.
Блуждая, Библиарий обнаружил еще кое-что более ужасное. Все члены толпы, кроме мальчишек и носителей синих пальто, были искалечены. Мужчины и женщины имели искромсанные конечности или обожженные лица. Некоторые ковыляли на деревянных костылях, выставляя перед собой обрубки ног. Другие были слепыми и велись детьми. Мимо вперевалку прошел безногий карлик, использующий для движения руки, идя на ладонях. Все они, казалось, были случайными жертвами какого то огромного индустриального процесса.
Во мраке и со светом, исходящим из адских домен, они двигались подобно теням, они кричали о милостыне, о помощи, об избавлении. Они взывали к Небесному Отцу, четырехрукому Императору, за спасением. Они проклинали и бредили и умоляли под загрязненным небом. Две Говорящие Головы смотрел, как бедные крали у бедных, и удивлялся, как его народ мог пасть столь низко.
Он вспоминал высоких, сильных воинов, живших в поселках и ничего не просивших у других. Какое пагубно волшебство могло превратить Народ Равнин в этих жалких существ?
Он вздрогнул, когда ребенок дернул его за руку.
— Жетоны, Старший. Жетоны на еду.
Две Говорящие Головы с облегчением вздохнул. Его заклинание все еще держалось. Ребенок увидел всего лишь безопасную, неприметную фигуру. Он почувствовал напряжение связи с духами, подсознательно грызущихся в нем, но не ослабил хватку.
— У меня для тебя ничего нет, мальчик, — сказал он. Паренек убежал, извергая ругательства.
Подавленные и сердитые, Десантники покинули пещерный поселок. Бегущий по Туче заметил, что лицо Хромого Медведя было белым. Он показал большому мужчине и Свирепому Ласке, чтобы они следовали за ним. Два командующих взводами пошли следом. Они вышли на большой выступ скалы и посмотрели вниз на длинную долину.
