Полчаса спустя он обнаружил находку, которая избавила его от нескольких часов изнурительного труда. Острый разрыв берега обозначил узкую бухточку, которую после весеннего половодья наполнила вода. Теперь она была наполовину забита плавником, начиная от огромных бревен и кончая хрупкими, высохшими веточками, которые он мог бы сломать двумя пальцами. Нужно было только выбрать нужные ему.
К полудню он построил плот, грубо сработанный, конечно, не предназначенный для долгого плавания, но они смогут переплыть на нем реку. Лура попыталась возразить, как же глупо доверить свою жизнь такой хлипкой платформе. Но, когда Форс решительно шагнул на плот, Лура последовала за ним, проверяя лапой прочность каждого бревна, прежде чем перенести на него весь свой вес. И, когда кошка со вздохом уселась на задние лапы ровно посередине плота, Форс с силой навалился на шест и оттолкнулся. Ему пришлось бороться с постоянными попытками этого ненадежного средства передвижения, кружиться. Однажды шест угодил в илистую отмель, и он едва не свалился в реку. Соленый пот щипал его губы и обжигал покрывшиеся волдырями ладони. Он видел, что они, хотя поток и относил их дальше вниз по течению, неуклонно приближаются к противоположному берегу.
К тому же от жарких лучей солнца, отраженных от поверхности воды, их стала мучить жажда, и Лура тихо, жалобно мяукала весь последний час. И все же она достаточно привыкла к новому способу путешествия, чтобы привстать и внимательно следить за взметнувшейся над водой рыбой, желающей проглотить зазевавшуюся муху. Однажды они проплыли мимо останков чего–то, кажется, лодки, и дважды — мимо опор давно исчезнувших мостов. До Взрыва это был густо населенный район. Форс попытался представить, каким же выглядел этот край — тогда, когда тут процветали города, дороги были забиты транспортом и по этой реке плыли лодки…
Поскольку течение увлекало их на восток, куда он сам стремился, то он не старался слишком быстро достигнуть противоположного берега. Но когда кусок их ненадежного плота внезапно оторвался от основной части, он понял, что подобная беспечность может привести к серьезным неприятностям, и заработал шестом, чтобы вырваться из течения и достичь берега. Вдоль реки тянулись обрывы, на которые очень сложно было бы взобраться, и он с беспокойством принялся выискивать какую–нибудь бухточку или песчаную отмель, где бы можно было бы без труда высадиться.
Ему пришлось довольствоваться маленькой выемкой, где берег обвалился и два дерева образовали небольшую преграду. Ему с огромным трудом удалось подвести плот к ним. Ударившись о преграду, плот задрожал под напором воды, но остался на месте. Лура не стала ждать, а тут же одним прыжком перескочила на твердую опору древесных стволов. Подхватив вещи, Форс последовал ее примеру. И как раз вовремя: в тот же миг плот развалился на куски, которые понесло течение дальше.
С трудом взобравшись вверх по вязкому глинистому берегу, они снова оказались на открытой местности, поросшей высокой травой, местами разрываемой пыльными пятнами кустарников и рощами молодняка, снова покрывшими старые поля. Впрочем, дикая природа еще не до конца завоевала эту землю, веками обрабатываемую плугом.
Лура дала ему знать, что прошло много времени с момента последней их трапезы, и она собирается позаботиться об их припасах. Она пересекла нечеткую границу древних полей с мрачной целеустремленностью в каждой складке своего грациозного кошачьего тела. Из–под ног ее выпорхнула куропатка, и повсюду бегали кролики, однако она, с презрением проигнорировав такую мелкую дичь, двинулась дальше, опережая Форса на половину поля, к склону, поросшему деревьями, почти настоящим лесом.
На полпути она остановилась, и кончик ее хвоста задрожал. На несколько секунд меж ее зубов показался красный язык. А затем она снова исчезла, скрывшись в высокой траве, столь же бесшумно и легко, как ветер. Форс отступил в тень ближайшего дерева. Лура вышла на охоту, и он не должен был ей мешать.
Он вглядывался в колыхавшуюся траву. Похоже, это была какая–то невысокая зерновая культура, еще не созревшая: колос у нее только сформировался. По голубому небу медленно передвигались небольшие белые облака, словно грозовые ветры никогда не разрывали их, хотя у его ног лежала ветка, сломанная вчерашним ветром.
