Чего-чего, а воинственности сами они были лишены напрочь, усобиц между ними отродясь не водилось. Конечно, в былые годы случалось и им дать кое-кому отпор — в нашем суровом мире без этого никак, — но во дни Бильбо о том сохранились лишь предания. Первая и единственная битва в истории Хоббитании — Зеленопольская Сеча — произошла в 1147 г., когда Бандобрас Тук отразил вторжение орков. Климат и тот смягчился: нашествия волчьих стай в прежние суровые зимы стали бабушкиными сказками. Не то чтобы в Хоббитании не осталось никакого оружия, но все имевшееся красовалось по стенам да над каминами, а то и вовсе пылилось в музее главного хоббитанского поселения, звавшегося Грабарней. Музей этот именовался Мутень-Хороминой. Мутень — слово не иначе как старохоббитское: так испокон веку называли вещи вроде бы справные, но бесполезные, какие к хозяйству не приспособишь, а выбросить рука не поднимается. Этакой мутени по домам валялось изрядно: из подобного добра подбирали подарочки, какие по много раз переходили из рук в руки.

Однако привычка к миру и благоденствию никоим образом не изнежила хоббитов. Стойкости им было не занимать, а запугать — не говоря уж о том, чтобы зашибить, — кого-либо из них было ой как непросто. От души радуясь всем благам жизни, они — во что трудно было поверить, глядя на их пухлые, румяные щеки да кругленькие животики, — умели сносить лишения и невзгоды безо всякого нытья, с твердостью и спокойствием. Охоту ради забавы хоббиты не признавали, по пустякам не сердились, но при всей незлобивости могли, когда припечет, взяться за оружие. Зоркий глаз и твердая рука делали их отменными стрелками, да и не только стрелками. Звери, из тех, что норовят разорять курятники или огороды, усвоили накрепко: коли хоббит наклонился за камнем — надо уносить ноги.

Первоначально — во всяком случае, согласно общему поверью — все хоббиты жили в норах. Подземные обиталища и по сей день считаются у них особенно уютными, но со временем им пришлось освоиться и с другим жильем. По правде сказать, во дни Бильбо старинным манером жили только самые бедные и самые богатые хоббиты. Бедняки рыли норушки без затей, с единственным окошком, а то и вовсе без оного, тогда как богатеи, придерживаясь исконного обычая, сооружали удобные подземные покои, со множеством разветвленных ходов и просторных залов, называвшиеся на старый лад «смиалами». Но для таких жилищ подходило далеко не всякое место. Население между тем росло, и, обживая низины, хоббиты начали строить наземные дома. Ну а затем и на всхолмьях, даже в таких древних поселениях, как Хоббитон, Тукборо или стольная Грабарня на Забеленных Кручах, появились деревянные, кирпичные и каменные строения. Чаще всего их возводили мельники, кузнецы, канатчики, тележники и прочие ремесленники. К тому же хоббиты давным-давно, еще когда в норах жили, имели обыкновение строить сараи и навесы. Что же до усадеб с амбарами и прочими пристройками, то, по общему мнению, обычай строить их повелся от жителей болотистых прибрежий Брендивина, что в Восточном Уделе. Тамошние хоббиты в слякотную погоду хаживали в гномьих башмаках. Не приходится сомневаться в том, что эти большеногие крепыши вели свой род от схватней: у многих из них подбородки обрастали волосом, что пятки, а ведь ни у расторопов, ни у скрытней бород в помине не бывало. Обитатели Топей и Баковин — околотка на восточном берегу реки — поселились в Хоббитании позже других. Явились они откуда-то с юга: и по сию пору у них в ходу особые имена и диковинные словечки, каких в иных местах и не слыхивали.

Искусство строить дома, как и многие прочие умения, хоббиты скорее всего переняли у дунадэйнов. Впрочем, возможно, они выучились этому и напрямую у эльфов, первых наставников людей, ведь в ту пору Вышние Эльфы еще не покинули Средиземья: они обитали в Серебристых Гаванях, да и в других поселениях — не так уж далеко от Хоббитании. И поныне на Башенных Холмах, что за западными болотами, высятся три эльфийские башни, воздвигнутые в незапамятные времена. Сияющие в лунном свете, они видны издалека. Самая высокая из них, что венчает зеленый курган, стоит особняком, дальше других. В Западном Уделе принято считать, будто, взобравшись на эту башню, можно увидеть Море, да только разговоры это пустые — лазить туда никому и в голову не приходило. Мало кому из хоббитов доводилось даже глянуть на Море, не то чтобы по нему плавать, ну а таких, кто вернулся да об этом порассказал, было и того меньше. Да что там Море — хоббиты и речки-то не особо жаловали: к лодкам относились с недоверием, да и плавать в большинстве своем не умели. Обосновавшись в Хоббитании, они все реже и реже встречались с эльфами, так что со временем стали относиться с опаской к ним и ко всем тем, кто водил с эльфами знакомство. Само слово «море» постепенно приобрело какое-то зловещее значение, оно звучало, словно напоминание о смерти. Короче, к западу хоббиты не присматривались, благо это им было совершенно без надобности.

Но у людей ли, у эльфов ли выучились они этому делу, строили хоббиты по-своему и, уж конечно, никаких башен не возводили. Дома ладили все больше длинные, приземистые и удобные. Древние постройки, так те и вовсе походили на слегка приподнятые над землей смиалы с чуток выпуклыми стенами, крытые соломой или дерновищем. Но с годами стали появляться и настоящие дома, причем довольно разнообразные: что-то хоббитам гномы подсказали, да и свои придумки у них, надо полагать, имелись. Но одна особенность пережила века: окна и двери хоббиты предпочитали и предпочитают делать круглыми.

Дома и норы в Хоббитании старались строить вместительными, в расчете на многочисленные семейства (бобыли вроде Бильбо и Фродо Беббинсов являли собой исключение, но какой спрос с чудаков — они ведь и с эльфами якшались). Кое-где, скажем в Туковых Смиалищах или в Бренди-Холле, что в Баковинах, несколько поколений и ветвей родичей более-менее мирно уживались в пределах одной родовой усадьбы: правда, разрастались такие усадьбы преизрядно — что вширь, что вглубь. Вообще хоббиты родством дорожат до чрезвычайности, в любой семье вам покажут длиннющее родословное древо со множеством ответвлений, и всякому, желающему поладить с этим народом, надо перво-наперво усвоить, кто кому родич, да в каком колене. Но поместить в этой книге родословцы даже виднейших представителей знатнейших семей решительно невозможно — ни на что другое места не хватит. Генеалогическое приложение к Алой Книге Западных Пределов само по себе является толстенной книженцией, ее никому, кроме хоббитов, без зевоты не осилить. Но им такое чтение в самый раз, потому как они любят, когда в книге прописано то, что все распрекрасно знают, причем описано четко и вразумительно, безо всякой там путаницы.

О трубочном зелье

Рассказывая о хоббитах, нельзя не упомянуть еще и следующее: исстари водился у них чудной обычай вдыхать и выдыхать через глиняные или деревянные трубки дым тлеющих листьев растения, которое называется «трубочным зельем» или попросту «листом» и представляет собой, скорее всего, некую разновидность растения Nicotiana. Происхождение этого странного обычая, или, как предпочитают говорить сами хоббиты, «искусства», покрыто тайной. Все мало-мальски достоверные сведения на сей счет собраны воедино Мериадоком Брендибаком, впоследствии хозяином Баковин, а поскольку и он сам, да и табачок из Южного Удела имеют непосредственное отношение к дальнейшему повествованию, уместно привести здесь несколько строк из вступления к его собственному сочинению, озаглавленному «Травник Хоббитании».

«Это, — пишет Мериадок, — безусловно единственное искусство, которое мы вправе безо всяких оговорок считать собственным изобретением. Когда именно хоббиты научились курить — сказать невозможно, но даже в самых давних преданиях, как письменных, так и устных, таковое умение упоминается как нечто само собой разумеющееся: с незапамятных времен хоббиты вдыхали дым всяческих трав, бывало ароматный, а бывало и довольно вонючий. Однако все сходятся на том, что настоящее трубочное зелье впервые вырастил на своем огороде Тобольд Трубопых из Долгого Дола в Южном Уделе. Случилось это при Айсенгриме Втором, году этак в 1070-м по удельскому счету. И по сей день тамошние сорта самые забористые и духовитые — взять хотя бы „Долгодольский лист“, „Старого Тоби“ или „Южную Звезду“.

Где старый Тоби выискал первую рассаду, можно только гадать: эта тайна умерла вместе с ним. Травником он был сведущим, но слыл домоседом: большую часть жизни из Хоббитании носу не казал, хотя по молодости, бывало, наведывался в Пригорье. Вполне возможно, что там он и углядел свою травку, во всяком случае она до сих пор растет на южных склонах тамошнего холма. Сами-то пригоряне в этом не сомневаются. Конечно, они хвастуны известные и любят выставляться перед жителями Хоббитании, которых кличут не иначе как „колонистами“. О чем ни заведи речь, выходит, будто все с них началось, но насчет табачку так оно, похоже, и было. И уж всяко ясно, что именно из Пригорья искусство курения распространилось среди гномов и других народов — Следопыты его позаимствовали, да и маги тоже. Пригорье лежит на перекрестке древних дорог, и туда кто только не забредает. Ну а уж кто забредет, никак не минует старинного трактира „Гарцующий пони“, каковой с незапамятных времен содержит семейство Свербигузов. Это заведение и следует признать центром, откуда исконно хоббитский обычай разошелся по всему свету.