Груньке очень понравились эти слова, она достала из кармана большое яблоко, разломила его, половинку протянула мальчику, а из своей половинки достала яблочное семечко и сказала:
— А в этом зёрнышке прячется яблоня с корнями, с ветками, с листьями и вот с такими яблоками. Как только они все тут умещаются?
И мальчик и Грунька смотрели то на обыкновенное семечко из яблока, то на веточку, как на какое-то необыкновенное чудо.
— Только не называй свою веточку лазящим растением, — посоветовала Грунька симпатичному мальчику, — а назови её лазунком, так будет красивее, правда?
— Правда, — согласился симпатичный мальчик. — Лазунок — это подходит.
И с этими словами он ушёл к себе, неся бережно в руках зелёную веточку, которую Грунька так опрометчиво назвала вьюнком.
Грунька после разговора с мальчиком тоже пошла домой. Она шла и представляла себе, как лазунок зазеленеет на балконе мальчика, а потом поднимется на балкон второго этажа, третьего, четвёртого и так до самой крыши их большого дома.
А затем прошло столько времени, сколько понадобилось, чтобы лазунок разросся на балконе симпатичного мальчика и дотянулся до соседнего, но дальше расти почему-то не стал… И здесь нам придётся вернуться к началу рассказа, ведь мы обещали познакомить вас с самым жадным мальчиком из Грунькиного дома. Им, как это ни огорчительно, оказался тот самый мальчик с лазунком. И вот как это выяснилось.
Когда лазунок так разросся, что дотянулся до балкона второго этажа и уже был готов по решётке балкона подняться выше, мальчику это не понравилось. Взяв ножницы, он влез на лестницу со словами: «Я не для чужих старался!..» — и остриг молодые побеги. За ночь лазунок снова подрос и стал карабкаться на балкон второго этажа, а жадный мальчик — теперь мы уже можем смело так его называть — взял и опять срезал свежие веточки. И здесь между жадным мальчиком и зелёными веточками лазунка началась настоящая война: веточки стали расти словно наперегонки, а жадный мальчик, вооружившись двумя парами ножниц, срезал ветки, приговаривая: «Чего это я буду для других стараться!..» Это всё и увидела Грунька, когда подошла к балкону жадного мальчика, который совсем недавно был таким симпатичным мальчиком.
— Не стыдно, — сказала Грунька, — я и не знала, что ты такой жадина!
Но мальчик её не слушал, он срезал вырастающие на месте среза веточки.
— Раз ты меня не слушаешь, — сказала Грунька жадине, — тогда меня послушаются цветы. Как вам не стыдно расти на балконе у такого жадины? — спросила она, обращаясь к веткам лазунка.
И веточки её послушались: они стали на глазах уменьшаться, уменьшаться, пока не спрятались в земле…
Увидев, что веточки все до одной попрятались от жадного мальчика, Грунька повернулась и расстроенная ушла к себе домой…
С этого дня жадный мальчик не мог вырастить ни одного цветка. Как только первый росток пробивался из-под земли на свет и видел жадного мальчика, он тут же прятался под землю, и так было до тех пор, пока в один прекрасный день жадный мальчик не подошёл к Груньке и не сказал ей:
— Извини меня… я… я… больше никогда не буду жадничать…
Если бы вы видели, как обрадовалась Грунька! Жадный мальчик, то есть не жадный, а… раз он понял, что жадничать нехорошо, то мы уже не можем называть его жадным, тем более что, когда он извинялся, у него было такое симпатичное лицо, что мы смело можем опять называть его симпатичным мальчиком, а симпатичный мальчик тоже обрадовался сначала тому, что Грунька так была рада тому, что он понял, что быть жадным совсем плохо. А ещё больше он обрадовался, когда подошёл к своему балкону и увидел, что, пока он разговаривал с Грунькой, веточки лазунка доросли до девятого этажа и зелёным ковром покрыли всю стену дома.
Эту школьную хоккейную команду тренировала девочка, и звали её Грунька. Удивительно, не правда ли? А в этой истории всё удивительно, начиная с названия. Человек-невидимка да ещё с клюшкой… По сравнению с этим девочка и вдруг… хоккейный тренер — вполне правдоподобно, тем более что брат у неё был знаменитый хоккеист. И он иногда брал Груньку с собой на разбор игр. Сидит она в углу тихо-тихо. Взрослые хоккеисты шумно свои неудачи и удачи обсуждают, а Грунька слушает внимательно-превнимательно и, что ей пригодится, запоминает.
Так вот… Однажды и произошёл этот фантастический матч, который Грунькина команда не просто проиграла, а продула. Неуважительно, позорно и разгромно. И главное, проиграла-то не то чтобы очень уж сильной команде. Всё складывалось так, будто в команде противника был ещё какой-то игрок: невидимый. Казалось, он-то и забивал всё время шайбы, и силовую борьбу вёл непобедимо, и помогал выиграть шайбу у борта, и сногсшибательные приёмы чисто делал за двоих, и шайбу подправлял в верхний угол ворот или в нижний, да так ловко, что вратарь уже ничего не мог сделать!..
После проигрыша команда собралась в раздевалке и стала громко переживать свою неудачу.
Сначала, конечно, все набросились на вратаря и стали кричать, что он дырка от бублика, а не вратарь. Тогда вратарь стал нападать на все три пятёрки сразу и стал говорить им, что это не он дырка, а они ноль на хоккейной клюшке.
— И вообще, — добавил вратарь, — если бы вы так нападали на противника, как на меня, то мы бы их разгромили с сухим счётом.
Тогда три пятёрки все хором сказали вратарю, что ему хорошо бабочек ловить сачком, а не шайбу на льду.
После этого все ещё сильнее заспорили: нападающие стали нападать на защитников, а защитники сначала защищались, а потом стали нападать на нападающих. И поднялся такой шум, что уже вообще нельзя было разобрать, кто кого подвёл и кто в чём виноват.
Дождавшись, когда хоккеисты устанут спорить, Грунька сказала:
— Зря вы шумите, ребята, никто из вас не виноват в проигрыше!
— Как это никто?! — удивились хоккеисты, чувствуя, что кто-то из них всё-таки виноват, раз они продули важную встречу.
— Как же не проиграть, — прошептала таинственно Грунька, — если у наших соперников в каждой пятёрке играло по шесть игроков?
Наступила тишина.
— Как это шесть? — не поверил вратарь. — Судья бы заметил и фью-ю!
— Игроки-невидимки выступали за их команду, что ли? — удивились защитники.
— Вот именно, — сказала Грунька, — невидимки с клюшками.
— Чепуха! — сказал вратарь. — Это только в книжках для детей!
— Я и сама так думала, — согласилась Грунька, — до этого несчастного матча! А во время игры чувствую, что что-то тут не так, загадочно как-то мы проигрываем.
— Ну, откуда же они взялись у них? Из ателье проката вместе с инвентарём, что ли, достали?..
— Вот в том-то и дело, что невидимки возникли как бы из ничего, сказала Грунька. — Это я так сначала подумала, а потом думаю: «Из ничего невидимки не возникают. А вот из чего?..»
— А вот из чего? — переспросили её тихо защитники.
— А вот из чего… Я ведь, как вы знаете, ходила не только на наши тренировки, но и на тренировки наших соперников. И знаете, что я заметила за их первой пятёркой? Она тренировалась по графику: ели сколько положено… вместе отдыхали. Накануне матча легли спать в десять часов все, как один… А наше нападение? Костя пропустил тренировку. Коля объелся за обедом. Серёжа дурел за телевизором до полуночи. Юра вообще не явился. Петя ходил со знакомой девочкой в воскресенье на одну и ту же картину три раза. А Глеб, тут Грунька пропела:
Хоккеист наш Глеб вполне
Сам себя прославил,
Клюшкой бьёт по голове,
В нарушенье правил!
— Я, конечно, иногда… это сгоряча, — начал оправдываться Глеб. Когда промахиваюсь по шайбе… задеваю противника…
— Ну, вот пол-игры и остывал на скамье штрафников… Итак, получилось, что каждый наш игрок явился на матч с минусом, — продолжала Грунька. — А каждый игрок соперников с плюсом. Пусть с небольшим, ну, примерно, на одну пятую. И вот, если взять да сложить пять пятых человека, то получится целый, да не просто, а тренированный хоккеист. Вот этот невидимка с невидимкой-клюшкой и был у наших соперников в каждой пятёрке шестым игроком. Как же тут не продуться в пух и прах?!
