Однако ни на следующий день, ни в течение целой недели, пока Бардов и его спутники оставались гостями американцев, наблюдать фантом не удалось. Либо осколки белого кристалла вдруг лишились своего удивительного свойства, либо что-то изменилось в атмосфере планеты, но фантом возникать перестал, хотя условия солнечного освещения все эти дни оставались благоприятными.

Джикс выглядел совершенно обескураженным. Его помощники сбились с ног, без конца меняя положение гониометров3, в которых были закреплены осколки загадочной белой гальки.

— Не понимаю, — сказал Джикс в последний вечер, когда все собрались в кают-компании американской базы, — просто не понимаю… Словно они сами разумны и решили вдруг проявить упрямство.

Он указал на коробку, в которой лежали белые осколки.

— Раньше мы без особого труда получали изображение, — добавил Морстон, — например, от этих кусочков, отмеченных зеленой тушью.

Он осторожно коснулся пальцем нескольких осколков.

— За минувшую неделю мы перепробовали все осколки, вплоть до самых мелких, — хрипло заметил Фред, — еще одна загадка…

— Мы передадим вам половину осколков, — сказал Джикс, — вы сможете работать у себя, а мы продолжим исследования тут. Может быть, удастся снова активизировать их. В случае успеха сообщим. И вы тоже.

— Разумеется, — кивнул Бардов.

— Зачем же половину, — нахмурился Гридли, — вероятно, хватит нескольких кусочков, например, два с зелеными отметками и две — три крупинки помельче. Тем более что неизвестно…

— Нет половину, — резко перебил Джикс, — русские коллеги очень помогли нам. Будем продолжать исследования на паритетных началах. Если они обнаружат что-либо подобное, они…

— Разумеется, — снова подтвердил Бардов, поглаживая бороду.

— К сожалению, наши русские друзья завтра покидают нас, — продолжал Джикс, — поэтому разделим материал сейчас. Давайте весы, Гибби.

Молчаливый Гибби поставил на стол аптекарские весы и под внимательным взглядом Джикса разделил содержимое картонной коробочки на две равные навески. Одну Джикс пересыпал в серую металлическую коробочку и вручил Бардову, другую убрал в сейф.

— Ваша коробка свинцовая, — пояснил Джикс, — но это на всякий случай. До тех пор пока на заключенные тут крупинки не упадут прямые солнечные лучи, они нейтральны, по-видимому, безвредны для человека.

— Во всяком случае, не излучают ничего, что мы умеем фиксировать, — добавил Фред.

— Вероятно, кое-что зависит от индивидуальных особенностей человеческого мозга, — заметил Кирилл. — Один из ваших больных вчера рассказал мне, что у него появлялось странное беспокойство и даже что-то, похожее на галлюцинации, когда он подолгу смотрел на эти осколки в закрытом помещении.

— У кого? — насторожился Гридли.

— Его зовут Джерри.

— А, — кивнул Джикс, — Джером Гиббсон наш химик. Он пытался установить состав и структуру этого вещества, но выяснил только их необычайную сложность. К сожалению, Джером — натура весьма эмоциональная и эти его… ощущения… Они очень субъективны, коллега.

— Конечно, — согласился Кирилл, — поэтому я и упомянул об индивидуальных свойствах. Их следует иметь в виду. Кстати, состояние Джерома в последние дни заметно улучшилось…

— Лечение, предложенное вами и коллегой Максимом, помогло всем без исключения, — поклонился Джикс. — Я и мы все бесконечно благодарны и теперь более оптимистично смотрим вперед…

— Однако любованием здешними фантомами, если опять появятся, не злоупотребляйте, — посоветовал Бардов. — У нас говорят: береженого бог бережет.

— У нас тоже, — усмехнулся Джикс. — А еще: ошибки хорошо учат.

— Позволю себе обратиться с одним советом к русским соседям, — сказал вдруг Гридли, ни на кого не глядя и постукивая пальцами по столу. — Каждому ясно, что эти… фантомы и их источник, — Гридли указал на свинцовую коробочку, которую Бардов держал в руках, — открытие колоссальной значимости. Доказательство обитаемости космоса. Вы понимаете?.. Бессмысленно широко оповещать о нем, пока многое неясно. И еще… Мы, так сказать, приняли вас четверых “на равных паях”, но… мы просим… не расширять круг участников. В каждом большом открытии есть те, кто… совершил его и, так сказать, вспомогательный персонал. Говорю так, потому что в таком деле с самого начала должна быть ясность. Это станет важно потом, на Земле. Вы должны помнить: нас четверо, кто считается первооткрывателями, — наш начальник, я, профессор Морстон и доктор Фред Лесли. Пусть и вас будет четверо. Только четверо.

— Интересно, а как обстоит дело с вашими геологами, которые первыми наблюдали фантом, и с доктором Энрике Кэнби, который начал исследования и заплатил за это здоровьем, — поинтересовался Мак.

— Да-да, разумеется, — торопливо вмешался Джикс, — вы, коллега, безусловно, правы. Гридли несколько поторопился с оценками… Работы не закончены. Мы еще обсудим… Я полагаю, что коллега Гридли прав в главном: не следует форсировать… широкого оповещения. Вы знаете, как подобная сенсация может быть подхвачена на Земле. Делу это не послужит. Не знаю, достаточно ли четко я излагаю деликатную сторону вопроса?

— Вполне, — загудел Бардов. — За допуск к “равным паям” мы признательны, хотя не претендовали на таковые. Свои “паи” мы тоже внесли, о чем вам, господин Невилл Джикс, хорошо известно. Не так ли?

— Да-да, — закивал Джикс, — и мы с благодарностью…

— Так вот, — продолжал Бардов, — мы с вами представляем здесь земное человечество. Наша обязанность — работать на благо Земли и помогать друг другу… Что касается “паев” и “дивидендов”, у нас на них своя точка зрения. Чужие лавры нам не нужны, а своими, уж извините, мы поделимся по своему усмотрению. Этот материал, — Бардов встряхнул содержимое металлической коробочки, — мы получили от вас. Во всех случаях на это будут сделаны все необходимые ссылки. И на работы доктора Кэнби и… остальных исследователей, — Бардов многозначительно поднял палец, — мы отделяем первооткрывателей от интерпретаторов. Да!