— А Шемай-Лох так и исчез? — спросил Гил. Ки-Энду как-то странно взглянул на него.
— Вы что, ребята, хотите, чтобы я всю историю мира вам рассказал? Хватит уже, пора и о деле подумать.
1. И Ангел, которого я видел, поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков… что времени уже не будет: но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия.
2. Конец возвещен
рогом Гьяллархорн;
Хеймдалль трубит,
поднял он рог.
Все притихли. Солнце стояло высоко над лесом, воздух был теплый и прозрачный. Где-то в вышине пел жаворонок, в траве стрекотали кузнечики. Мирегал, сначала с интересом слушавшая рассказ брата, полулежа среди голубых и желтых майских цветов, под конец почувствовала, что у нее слипаются глаза. Травка была такая мягкая и ласковая, солнышко такое теплое, а голос рассказчика звучал так убаюкивающе-монотонно, что голова ее как-то сама собой стала склоняться все ниже и ниже, пока не скрылась в высокой траве. Мирегал закрыла глаза. Перед ее мысленным взором расстилались бескрайние зеленые равнины, по ним, вдалеке, скакали всадники, много всадников, закованных в сверкающую сталь. Развевались знамена, белые, как снег, и синие — как небо, солнце блестело на мечах дэвов, ветер развевал их золотистые волосы. Слышалась музыка, откуда лились звенящие трели — это жаворонок поет где-то под облаками, исчезающая точка в бескрайней вышине, — нет, это трубы играют, серебряные и золотые трубы дэвов, и зовут, зовут в бой. Но вот набегают тучи, небо багровеет, всадники поворачивают вспять и несутся галопом — ближе, ближе, земля дрожит под копытами. Вдруг раздается звук горна — резкий, надрывный, он отдается болью в ушах, он проникает в самые дальние уголки, и мир не может вынести этого звука — земля поднимается, раскалывается, разлетается миллионами осколков… Они летят вверх, вспыхивают искрами, сгорают, а из-под расколотой земли с грозным рокотом вырывается ослепительное пламя.
Испуганное сонное лицо Мирегал показалось над травой.
— Ой, — сказала она, протирая глаза, — что это было? Я, что ли, заснула? Прости, Энду, очень уж ты нудно рассказываешь. А мне такой сон приснился… будто все разлетелось на куски. Так красиво!
— Ах, Мирегал, какая же ты очаровательная, когда спишь, — сказал Гил, сидевший рядом и любовавшийся ею. — У тебя такой хорошенький носик, и ресницы такие длинные и пушистые, и еще вот этот колокольчик лежал у тебя на щеке…
— Глупости какие! — кокетливо улыбнулась Мирегал. Гилдор, сидевший неподалеку, сообщил с важным видом:
— А пока ты спала, у нас тут было землетрясение!
— Правда! Ой, как жалко!
— Да какое там землетрясение, — возразил Балг, — так, чуть-чуть тряхнуло, как будто кто-то постучал снизу: тюк-тюк! — и все.
— Военный совет проходил в серьезной, деловой обстановке, — торжественно произнес Ган-а-Ру, лежа на спине с закрытыми глазами и жуя травинку. — Были обсуждены все насущные вопросы: история мира, землетрясение, щечки и цветочки.
— Землетрясение… Так вот почему мне приснилось… — задумчиво начала Мирегал, но Гилдор перебил ее.
— Правда, давайте поговорим о деле! — воскликнул он с воодушевлением. — Господин Ки-Энду! Скажите, что же вы придумали? Мы что, тоже заманим нидхагов куда-нибудь и запрем?
— Куда же мы их заманим? Нет, нужна какая-то другая хитрость.
На дубу громко каркнула ворона. Мирегал встрепенулась, глаза ее расширились.
— А вот и горн! — сказала она громко, и все удивленно на нее посмотрели.
Она смутилась и скрылась в траве. Теперь там, где только что торчала ее голова, покачивались колокольчики…
— Честно говоря, у меня пока нет никакого плана, — продолжал Ки-Энду. — Сначала надо выяснить, где находится нидхагир и что там вокруг. Мы сходим в горы и все разведаем, а потом уже будем думать.
— Мне кажется, надо их напугать, — сказал Гил. — Устроить шум, грохот, крик поднять. Может, они испугаются и убегут.
— Нет, я вам все-таки расскажу! — голова Мирегал снова показалась над травой. — Это был ужасно интересный сон!
— Пустили девчонку на военный совет… — проворчал Гилдор, насупившись.
— Сначала была зеленая равнина, и по ней скакали дэвы на белых конях. Они были очень красивые, и играли трубы, а на самом деле это жаворонок пел. А потом все вдруг потемнело, и всадники повернули и поскакали прямо на меня. И тут каркнула ворона, а мне снилось, что это горн. Звук был такой резкий, страшный! И вдруг земля затряслась, и все разлетелось на мелкие кусочки, и оттуда пламя, пламя! Это, наверное, было землетрясение, а мне снилось, что земля раскалывается! Правда, здорово?
— Ну что ты вылезла со своим сном? — буркнул Гилдор. — Мало ли что приснится. Мы тут важные вещи обсуждаем, а ты мешаешь.
Но Ки-Энду внимательно выслушал рассказ Мирегал, а когда она кончила, его лицо внезапно просветлело, глаза заблестели, и он сказал:
— Ну, сестренка! Ну, молодец! Вот так сны тебе снятся! Все, ребята, у меня есть план! Эй, Балг, скажи, какое оружие оставили у тебя люди из Асор-Гира?
— Мечи, копья, луки, длинные ножи, щиты, секиры… все, кажется.
— А горны у тебя есть?
— Есть и горны.
— Отлично! Ну, ребята, пошли вооружаться.
— Да скажи хоть, что за план ты придумал? — спросил Гил, пока все вставали и потягивались.
— По твоему совету, Гил, и по сну Мирегал! Мы напугаем их трубами!
— Думаешь, они испугаются? — засомневался Гил.
— Еще как! — Ки-Энду хитро заулыбался. — По-моему, нидхаги должны бояться труб больше всего на свете.
— Почему?
— Потому!.. Ну, все готовы? Давай, Балг, веди нас в свои подземелья. Где там у тебя огненное копье Ха-Бул?
Возбужденный Ки-Энду отправился вслед за Балгом в дом, а за ними и все остальные. Вскоре они вернулись к дубу, неся кучу оружия. Гилдор вытащил меч из ножен, подбежал к поленнице и с воинственным криком «Эгей!» со всей силы ударил по бревну. Меч отскочил, вырвался из рук Гилдора и со звоном отлетел назад, чуть не снеся ему голову.
— Развоевался, — сказал его брат-близнец Хайр, — тоже мне!..
— Да… Всем нам, похоже, надо малость потренироваться, — сказал Ки-Энду. — Объявляю военные учения! Как в Асор-Гире. Школа стрельбы из лука — преподает господин Ки-Энду. Удар копьем — учит господин Беллан из Пасеки. Щит и меч — господин Энар из Дубравы. Прошу всех разделиться на три группы!
— Обманный взмах мечом с последующим самоубийством — преподает профессор Гилдор из Белых Камней! — объявил Ган-а-Ру.
Раскрасневшиеся, возбужденные мужчины приступили к занятиям. К задней стене трактира приставили три бревна, одно из которых служило мишенью для стрел, другое — для копий, а третье вскоре было изрублено мечами в мелкие щепки. («Покололи бы уж и остальные», — заметил Балг.) Все бегали, кричали, махали щитами и копьями. Запыхавшаяся Мирегал перебегала от одной группы к другой и требовала, чтобы ей тоже дали попробовать.
Расправившись с бревнами, перешли к учебным поединкам.
— Враг рубит мечом… Руби, Вайл! — кричал коротышка Энар, подпрыгивая на полусогнутых ногах и закрываясь щитом от стоящего перед ним неуклюжего Вайла. — Так! Подставляем щит! Меч застревает! Дергаем! Так! Враг выпускает меч из рук! Выпад! Все, Вайл, ты убит. Следующий! Кто следующий? А ты куда лезешь, Мирегал? Кто тебе дал меч? Э, ты что делаешь?!
— Давай, Мирегал, так его! — кричал Ган-а-Ру, потрясая копьем. — Чтоб не задавался! Удар! Щит раскалывается! Выпад! Все, ты убит, Энар!
— Не считается! — закричал Энар, поднимаясь. — Щит был с трещиной! Мне его предыдущие раскололи!
— Считается, считается! — смеялась Мирегал. — Ну, не расстраивайся. Хочешь, я тебя поцелую?
Наконец все устали, и Ки-Энду затрубил в рог.
— Отбой! — крикнул он. — Давайте передохнем.
Запыхавшиеся, взбудораженные новобранцы расселись под дубом, оживленно обсуждая свои первые боевые впечатления.
— Ты видел, видел? — махал руками Гилдор. — Я его — раз! А он меня — трах! А я как отскочу и снова — бабах!
— Успокойся, сынок, тебе вредно волноваться, — сочувственно сказал Ган-а-Ру.
— Славно повоевали! — вздохнул Хайр. — Теперь хоть на войну иди. На белых конях, со знаменами!
— Ни одно бревно не устоит перед нашим натиском! — поддел его Ган-а-Ру.
— Да, с бревнами-то мы лихо расправились, — вздохнул Вайл. — А вот как будем с нидхагами?
При упоминании о нидхагах общее оживление несколько спало.
— Выходит, все-таки будем драться? — спросил Беллан.
А как же обещанная хитрость?
— Будет и хитрость, не беспокойся, — сказал Ки-Энду. — Все равно надо хоть немножко научиться владеть оружием, мало ли что случится. Но я надеюсь, что обойдется без драки.
— Так какой у вас план, господин Ки-Энду? — спросил Хайр.
— План?.. Сейчас Балг принесет нам жаркое, если вы его не растоптали. После обеда продолжим учения — наколем Балгу дров за его труды. Потом поучимся трубить — это самое главное. А завтра с утра поедем в горы на разведку.
— А нидхагов-то как будем выгонять?
— Я же сказал — с помощью горнов. Ну, и еще кое-что… А теперь обедать!
Через два часа долина огласилась страшными звуками, идущими из-за трактира старого Балга. Звуки напоминали мычание большого стада бешеных коров. Овцы переселенцев, уныло бредущие вдоль дороги на восток, разбежались по окрестным полям. Тридцать девять лошадей, мирно пасшихся неподалеку от трактира, галопом помчались в сторону леса.
— А неплохо действует, — сказал Хайр, морщась. — Еще пять минут такого концерта — и пропал мой музыкальный слух!
— Да, ребята, это не тот эффект, к которому мы стремимся, — сказал Ки-Энду. — Давайте-ка разучим простенькую мелодию:
Пам, пам, парам!
Пам, пам, парам! Пам-пам, пам-пам,
Пам-пам, парам, пам-пам!
Только играйте потише, прошу вас! Совсем тихонечко!
Когда Ки-Энду напел мелодию, Беллан испуганно вздрогнул и посмотрел на Энара. Тот молча кивнул. Они вдвоем подошли к Ки-Энду и попросили его отойти в сторонку поговорить. Пока все остальные разучивали мотив, негромко и ужасно фальшиво трубя в горны, Беллан, Энар и Ки-Энду незаметно отошли за угол дома.
