— Что ж, хорошо. Теперь мы поняли друг друга, — сказал Ки-Энду. — Осталось решить, кто поедет к королю.
Через два часа после окончания совета Беллан и Хайр выехали на дорогу и двинулись на восток, в сторону Элора. Они гнали перед собой около сотни отборных овец — обычная ежегодная подать, отправляемая жителями западных долин Эн-Гел-а-Сина в столицу. Стадо было бы гораздо больше, если бы так много людей не уехало из этих мест в последние дни. Король расплачивался за овец золотом, часть их шла на нужды города, большинство же перевозилось по Энсингелу в Асор-Гир и Асгард.
Гил отправился в Белые Камни, и Мирегал поехала с ним.
— Возьми меня с собой, — попросила она, когда они после ужина остались наедине в гостиной. — Я не хочу оставаться здесь. Я чувствую, что мы больше никогда не встретимся, если ты уедешь без меня.
— Нет, Ми. Путь неблизкий, тебе будет трудно. Я обязательно вернусь…
— Ты не вернешься! Я знаю! Ну, пожалуйста, пожалуйста, не бросай меня, не оставляй меня здесь одну!
— Что ты… не плачь, глупенькая! Ну хорошо, поедем вместе.
Мирегал немного успокоилась.
— Ты так изменилась за эти дни, — сказал Гил.
— Ты тоже, — всхлипнула Мирегал.
— Ты раньше никогда не плакала. Наверное, это из-за того, что ты узнала про все эти злые силы?
— Не знаю… Наверное… Но это не главное. Просто я сердцем чувствую беду и боюсь тебя отпускать. Я… я люблю тебя!..
И на следующее утро Гил и Мирегал — он на серой лошади, она на белой отправились в путь. Когда они проезжали через Желтый Ручей, Ки-Энду вышел попрощаться с ними.
— Вот и расходятся наши пути, — сказал он. — Кто знает, встретимся ли мы снова? Прощай, Гил, прощай, сестренка. Да сопутствует вам удача.
— Что ты, Ки? До Асгарда всего пять дней езды! Луна едва начнет убывать, когда мы вернемся.
— На войне время течет по-другому. За десять дней многое может случиться. Но хватит об этом… — Ки-Энду неожиданно улыбнулся. — К сожалению, мне придется нарушить вашу идиллию. С вами поедут Бхарг и Энар. Что поделаешь, Мирегал, свадебное путешествие придется отложить!
— А откуда ты знаешь, что мы… — смущенно пробормотал Гил.
— Я слишком долго жил под одной крышей с этой юной особой, чтобы не понять, что означает этот восторженный блеск в ее глазах. Будьте же счастливы! А что касается Бхарга, то он обязательно должен поговорить с дэвами, ведь ему, может быть, известно многое, чего не знают ни они, ни мы. А без Энара вы просто не найдете дороги. Они ждут вас у Балга. Прощайте!
— Мы скоро вернемся! — Гил и Мирегал поскакали на юг, к трактиру, и вскоре скрылись в белесом тумане, поднимавшемся над серным ручьем.
Почему, Гильгамеш, ты исполнен тоскою?
Потому ль, что плоть богов и людей в твоем теле,
Потому ль, что отец и мать тебя создали смертным?..
Ярая смерть не щадит человека:
Разве навеки мы строим домы?
…сбираются Ануннаки, великие боги,
Мамет, создавшая судьбы, судьбу с ними вместе судит:
Они смерть и жизнь определили,
Не поведали смертного часа,
А поведали: жить живому!
Вскоре после полудня четверо всадников доехали до развилки и свернули на правую, эллигатскую дорогу. Бхарг в темно красном нидхагском плаще ехал впереди, глазея по сторонам и выпячивая грудь с блестящей медной пластиной. Вьючная лошадка шла в поводу: Балг дал путешественникам продуктов на дорогу и удобный непромокаемый шатер на случай ночлега в безлюдном месте. Гил, Энар и Мирегал ехали следом — мужчины в полном вооружении, как и Бхарг, задумчивые и серьезные, преисполненные чувства важности своей миссии; Мирегал, словно маленькое солнце, излучала во все стороны свет и счастье; сегодня она была по-настоящему красива…
Дорога, ровная и прямая, вымощенная базальтовыми плитами, пересекала долину с юга на север; вдоль нее тянулись цветущие луга, зеленые рощи, то там, то здесь виднелись остроконечные черепичные крыши — когда-то полная радости и жизни земля, ныне почти покинутая, поникшая пред лицом надвигающейся тьмы.
— Красивая страна, — сказал Бхарг, — приятно жить в такой. Счастливый народ. Вам есть за что бороться.
— И за что умереть, — сказал Энар.
— Теперь не умрете, — оскалился Бхарг, — господин Шем-ха-Гил привезет бессмертие из Асгарда. Ты не забыл большой мешок, куда ты его положишь, а, Гилли?
По мере продвижения на север местность становилась менее обжитой. Дорога подходила все ближе к Эллилу, он уже был виден — гладкая темная полоса, делящая землю на две такие разные части. Голая бурая пустошь западного берега казалась особенно унылой на фоне сочного разноцветья восточного, пышущего жизнью, полного цветов и птичьих голосов. Справа приближались пологие склоны Ио-Сина. Посреди равнины кое-где стояли отдельные скалы, как будто, не найдя счастья в своей тесной горной семье, они отправились искать его в другие, неведомые земли.
— Какие они красивые, эти скалы, — вздохнула Мирегал. — И ужасно одинокие. Они — как киты, выбросившиеся на берег. Всем чужие, и никто их не любит.
— Эти горы похожи на нас, — сказал Гил, — ведь мы тоже самых умных, сильных и смелых посылаем в далекие страны служить дэвам. Вот и мой старший брат, и старший брат моего отца живут в Асгарде, и мы никогда не видим их. Наверно, им так же одиноко, как этим скалам. Когда все кончится, я обязательно напишу об этом стихи.
Они подъехали к тому месту, где отрог Ио-Сина — длинная гряда холмов — подходил к самой дороге и внезапно обрывался высокой изломанной скалой. На ней, ближе к вершине, стояла величественная фигура из белого мрамора, созданная в незапамятные времена мастерами Энхом и Хетом. Дэв в ниспадающем складками одеянии сбегал со скалы по каменным ступеням, держа в ладонях неровный серебряный шар — луну. Фигура была поставлена в память о том, что дэвы научили людей пользоваться фазами луны для счета времени. Солнце, дожди, ветры и землетрясения не смогли разрушить прекрасную скульптуру — казалось, от времени она стала еще более совершенной…
