Здесь же, в пустыне, не было ничего, кроме самой Алары и магической энергии источника.
Возможно, ей было бы легче, если бы она делала что-нибудь, а не сидела здесь как… как камень!
Алара не встретила даже пятидесяти зим этого Мира — по меркам Народа, она была молода. Некоторые даже говорили, что она чересчур молода, особенно для должности шамана. Некоторые также считали, что ее своеволие и тяга к противоречию чересчур велики — несмотря на то, что шаману полагается быть голосом противоречия, той самой занозой, которая не позволяет жить чересчур спокойно.
Алара слишком часто нарушала обычаи ради удобства. Она нарушила обычай, когда заняла пост шамана в столь юном возрасте. Она нарушала их каждый раз, когда ей казалось, что словом «обычай» просто оправдывают нежелание изменяться. Драконы прислушивались к ней, но все равно считали ее бесшабашной и своевольной. Возможно, они даже были правы. Но не исключено также, что права была она и что драконы поддались соблазнам этого благодатного мира и впали в дрему.
Ну что ж, по крайней мере, они все еще прислушивались к ней.
Пока что. Аларе давно хотелось знать, как далеко она может завести родичей. Сместить ее было невозможно, но они вполне могли перестать обращать на нее внимание.
Если бы другие драконы узнали о ее вылазках в эльфийские земли, они пришли бы в бешенство. Нет, в том, чтобы принять эльфийский облик и податься на поиски приключений, не было ничего предосудительного — если ты обычный дракон.
Но шаман, рискующий собою таким образом, ужаснул бы все Логово.
Вот, кстати, часть здешних проблем: Народ теперь приемлет лишь допустимый, умеренный риск. С тех пор, как Шоро пострадала, никто не хочет рисковать слишком сильно.
Вот почему никто так долго не приходил сюда: драконы не желали попадаться на глаза эльфам, как бы мала ни была такая вероятность. И еще они не хотели рисковать и играть с энергией такой мощи — ведь можно не совладать с ней и попасть под удар.
По этой же причине никто больше не хотел быть Огненным Бегуном, кроме другого шамана. Отец-Дракон говорил, что прежде драконы состязались за эту привилегию, теперь же, если бы не шаманы, Громовым Танцам пришел бы конец, и это стало бы концом всему. Что же было причиной: лень или что-то иное? Почему за последний год драконы не более полудюжины раз пробирались на эльфийские земли, да и то по большей части втихаря, стараясь не производить никакого шума? Такое впечатление, будто они попросту боятся идти…
А вот Аларе чрезвычайно нравились выходки такого рода.
Последняя вылазка была особенно хороша. В’ларн лорд Ратекрель Трейн-Таэль не отличался особым терпением…
А Алара воспользовалась его несдержанностью и с проворством паука сплела настоящую паутину неприятностей для заносчивого лорда…
Почему цветы сильнее всего пахнут, умирая?
На туалетном столике стоял букет белых цветов. Алара протянула руку и ласково коснулась стебля увядающей лилии. Цветок воспрял от этого прикосновения. Алара еще раз взглянула в зеркало поверх цветов и не нашла ни малейшего изъяна в своем облике. От бледно-золотых волос до узких ступней она являла собой воплощение всех черт, присущих высокородным эльфам. Волосы водопадом ниспадали до талии, а широкие, чуть раскосые глаза имели особенно ценимый среди эльфов иссиня-зеленый оттенок. Лицо Алары — с высокими скулами, широким лбом, тонким носом, полными губами и изящно очерченным подбородком — было словно выточено из лучшего мрамора. Алара вытянула руки вперед. Как странно увидеть на месте пяти когтей длинные, тонкие пальцы, а на месте красно-золотой чешуи с радужным отливом — бледную кожу, напоминающую прозрачностью хороший фарфор.
А до чего же странно ходить прямо, балансируя на двух ногах! Аларе постоянно казалось, что она вот-вот упадет.
На этот раз она предпочла женский облик. Мужская роль могла бы вызвать лишние затруднения, особенно если учесть некоторые особенности эльфийского гостеприимства. Однажды Аларе уже предложили наложницу, и она вывернулась из этой ситуации лишь благодаря тому, что не планировала оставаться в том доме на ночь.
Алара даже не была уверена, что смогла бы достаточно достоверно изобразить дракона-самца, так что ж говорить об этих существах!
Кроме того, тут крылось еще одно преимущество, — которое, собственно, и сделало нынешнюю шутку возможной. Находясь в женском облике — причем в очень привлекательном, с точки зрения эльфов, облике, — Алара могла руководить ситуацией при помощи притворства и таких способов воздействия, которые не под силу раскусить даже самому умному эльфу.
Изучив хозяина дома, Алара поняла, что Ратекрель вполне чувствителен к определенным видам воздействия. В торговле он был настоящим гением, но этим его знания и опыт и исчерпывались. Ратекрель был весьма вспыльчив, не имел привычки сдерживать свои порывы и не раз совершал гибельные ошибки, когда дело касалось женщин его расы.
Алара решила помочь Ратекрелю совершить еще одну ошибку.
Она отвернулась от зеркала в серебряной оправе и приступила к решению важной проблемы, а именно — выбору платья.
Алара изучила розовое парчовое платье с высоким воротом и отвергла его, как чересчур девическое. Черное атласное платье, напротив, было чересчур откровенным. Если предыдущий наряд полностью скрывал грудь, это платье ее почти целиком обнажало. В конце концов Алара остановилась на струящемся платье из мерцающего изумрудно-зеленого шелка. Рукава этого платья ниспадали до пола, а лиф обтягивал тело Алары, подобно второй коже, после чего переходил в пышную юбку со шлейфом, под которым могла спрятаться целая армия карликов. Хотя вырез у этого платья был весьма скромный, облегающий фасон оставлял весьма мало места воображению.
