Марксистско–ленинская теория учит, что мифология есть мышление на определенной ступени человеческого развития, а мышление невозможно без обобщения. Марксистско–ленинская теория говорит о единстве языка и мышления. Ленин отмечает: «Всякое слово (речь) уже обобщает» («Философские тетради», 1947, стр. 256).

«Миф» по–гречески и значит не что иное, как «слово». Миф, следовательно, есть всегда то или иное обобщение, и те существа, о которых повествует мифология, всегда являются тем или иным обобщением, поскольку им как чему–то общему всегда подчиняется определенная область действительности как совокупность того или иного множества или даже бесконечного числа частных явлений.

Ленин подчеркивает: «Идеализм первобытный: общее (понятие, идея) есть отдельное существо. Это кажется диким, чудовищно (вернее: ребячески) нелепым… Подход ума (человека) к отдельной вещи, снятие слепка (— понятия) с нее не есть простой, непосредственный, зеркально–мертвый акт, а сложный, раздвоенный, зигзагообразный, включающий в себя возможность отлета фантазии от жизни; мало того: возможность превращения (и притом незаметного, не сознаваемого человеком превращения) абстрактного понятия, идеи в фантазию (в последнем счете = бога)> («Философские тетради», стр. 307).

В этих словах Ленина выражена вся сущность мифологии как системы первобытного мышления. Первобытный человек, перенося общинно–родовые отношения на всю природу и мир, мыслил эти отношения в уже обобщенном виде. Но род еще не мыслится здесь отвлеченно, т. е. дифференцированно–логически. Род есть тут пока бесконечное объединение предков и потомков. Перенесенный в таком виде на природу и мир и в то же время играющий роль логического общего понятия, он и является мифологией, т. е. тем или иным богом, демоном или героем, которые являются обобщением определенной области действительности и которым так или иначе подчиняются частные явления этой области действительности.

7. Буржуазные теории мифологии. Мифология, таким образом, не является каким–нибудь случайным и новым привеском первобытного мышления, но есть необходимая идеология вообще всей общинно–родовой формации.

Марксистско–ленинское понимание мифологии помогает пониманию односторонности и уродливости буржуазных теорий мифа (солярная, антропологическая, фрейдистская и пр.), всегда выдвигающих на первый план какой–нибудь один абстрактный момент человеческого мышления или восприятия жизни вместо обобщенно данной, конкретной и живой исторической действительности общинно–родовой формации.

У нас иной раз говорят, что солярная теория основана на абсолютизировании зрительного восприятия неба и что поэтому она слишком абстрактна для первобытного мышления. Это совершенно правильно. Но абстракцией чего является это зрительное восприятие? Говорят, что зрительное восприятие, взятое само по себе, слишком изолировано и слишком далеко от цельного человека. Но от чего именно оно изолировано и что это за цельный человек был в первобытные времена? Вот тут–то и нельзя обойтись без привлечения первобытной родовой общины в ее целом, во всем характерном для нее коллективизме средств, орудий производства, во всем коллективизме распределения труда и распределения его продуктов. А кроме того, зрительное восприятие еще не есть мышление и совсем не обладает теми обобщительными функциями, которые необходимы для всякого мифологического мышления. Такой же критике необходимо подвергать и другие буржуазные теории мифологии, и прежде всего популярную на Западе психологическую теорию Леви–Брюля.

II. МИФОЛОГИЯ В ЕЕ ИСТОРИЧЕСКОМ СТАНОВЛЕНИИ

1. Традиционное представление мифа в виде того или иного неподвижного образа. Другим основным принципом нашего исследования является рассмотрение мифологии не как неподвижной картины, пусть хотя бы и прекрасной, но как вечно становящегося человеческого мышления, отражающего собой такую же текучую, такую же беспокойную и творчески развивающуюся историческую действительность.

Обычно большинство представляет себе Аполлона красивым юношей с артистической наружностью и с лирой в руках, Афину Палладу — как деву–воительницу, Афродиту — исполненной женственности и привлекательности и т. д. Историческое исследование обнаруживает, что все такого рода образы относятся далеко не ко всем эпохам античного мира, а только к некоторым и даже являются иной раз достоянием какого–нибудь одного, определенного периода.

2. Общая линия и периоды мифологического развития. Постараемся проследить каждый мифологический образ, начиная с его зародышевого состояния, переходя к его развитой и цветущей форме и кончая его разложением, внутренним опустошением и гибелью.