— А того, который его проиграл, куда девать?
— А никуда. Туда же закопать.
— Что значит закопать? Он ведь живой.
— Ваши проблемы, моя ответственность.
Закопать…
«Сволочи»
Сан-Сити — обычный, ничем не примечательный городок на техасчине.
Численность его населения — 893 человека по данным переписи 2012 года, о чем вас с гордостью извещает табличка, стоящая на въезде. Улиц фактически нет, весь город расположен на единственной улице, она же дорога штата. На этой улице протекает вся жизнь в городе для его жителей, а так же окрестных фермеров и ранчерос. Здесь есть пара баров, пара магазинов, почта, а так же здание, в котором сидит выборный мэр, олицетворяющий собой всю власть в городе и делающий все, что горожане ожидают от власти — записывающий акты гражданского состояния, выдающий документы и прочее, прочее, прочее. Шерифа в городе нет, полицейского участка тоже — жители не в состоянии всё это оплачивать. Да им он и не нужен — учитывая, что оружие здесь есть у каждого. Есть своего рода posse comitatus, группа граждан, которая следит за порядком и при необходимости — помогает правоохранительным органам. Несмотря на то, что сейчас двадцать первый век — жизнь здесь очень патриархальная: здесь не все знают имени губернатора штата, а президента США и подавно. Хотя сегодняшнего президента — наверное, знают.
Удивительно, что такое захолустье находится всего в пятидесяти милях от миллионного Сан-Антонио. Но для США это нормально…
Ах, да, еще здесь когда-то был Уолл-Март мистера Сэма, но он разорился[1]. Просто потому, что покупателей не было, даже среди фермеров. А тот спрос, который был раньше — ушел на Амазон и другие электронные площадки.
Спрос здесь и в самом деле не ахти. Еще десять лет назад — в городе жило более двух тысяч человек, но сейчас — их меньше тысячи. Все дело в границе, понимаете? Граница тут совсем недалеко, через нее переходят мексиканцы — и далеко не всегда это бедняги, стремящиеся в американский рай, чтобы тяжело работать, и вывести детей в люди. Среди них — бывают и мексиканские наркомафиози — например Лос Зетас, которая рубит людей на куски и сжигает на медленном огне в бочке из-под солярки — это называется el-guiso. Совсем недавно — двое мексиканских отморозков попытались и на меня напасть, на стоянке торгового молла, их ввел в заблуждение мой относительно безобидный внешний вид… наверное, они только что перешли границу и им была нужна моя машина. Я закопал их той же ночью, в пустыне. Благодаря им — у меня появился пистолет.
Впрочем, обо мне чуть позже.
Раньше — в Сан-Сити кипела жизнь. Фермеры — приезжали сюда закупиться на неделю и спустить немного денег, сезонные рабочие — тоже не прочь были хлебнуть пивка и погулять, особенно в конце полевого сезона. Сейчас ничего этого нет, банковский кризис, и уроды из Monsanto добили все, оставив выжженную землю. Банковский кризис — лишил фермеров денег, а Monsanto — это такая компания, они производят сельскохозяйственные удобрения и семена. Семена высокопроизводительные, вопросов нет — но по какому-то безумному закону в США на семена распространяется «авторское право», то есть ты не имеешь право сеять из семян предыдущего урожая, ты должен каждый год покупать семена у той же Monsanto. Иначе огромные штрафы. Проверяют соблюдение фермерами авторских прав боевики Xe, это бывшая Blackwater. Не знали? Все так, Эрик Принс, основатель Blackwater после серии скандалов продал компанию Monsanto, и теперь — те, кто воевал в Ираке стали службой безопасности самой ненавидимой в США компании и воюют против местных фермеров. Учитывая, что у каждого фермера есть внушительный арсенал, только Blackwater с такими и справится. Меня кстати тоже сначала приняли за шпиона, но потом поняли, что это не так.
Я здесь — с украинским паспортом, по нему я гражданин Украины, уроженец Киева. Так проще — это вызывает сочувствие, кроме того — я могу легально разговаривать по-русски. Хотя и английский я знаю и говорю на нем свободно. Если кто будет копаться в моей биографии — то выяснит, что в США я прибыл из Панамы, а в Панаме — жил два года. Что не совсем так — но с тамошним бардаком это пройдет.
Еще — у меня есть машина.
Машина как машина — типичный для этих мест Форд-Эксплорер, трехлетний, купленный подержанным у одного бизнесмена, занимавшегося чистой энергией — он разорился из-за падения цен на нефть и последовавшего падения спроса на чистую энергию. Я одет как обычный американец, типичный WASP, белый, лет сорока. Правда, от местных меня отличает ношение легкой куртки — худи с капюшоном, не позволяющим заснять лицо — этому я научился, работая в Англии, да нетипичный для Техаса, правильный английский. Здесь произношение совсем другое, плюс много словечек из испанского — за местного никак не сойти. Но я, получая нужное на почте (у меня почтовый адрес в этом городе[2], хотя живу я совсем в другом месте), всегда заглядываю в бар и заказываю что-нибудь, плюс — я живо интересуюсь землями вокруг, для постройки собственного ранчо. То есть — у меня есть деньги и потому меня здесь любят. Но и если бы у меня было не так много денег, меня бы все равно любили, потому что я в своей обычной жизни нормальный, белый, коммуникабельный человек, не шпана мексиканская, и не местная белая уголовная шваль. По мне невозможно понять, что я убиваю людей.
Зачем? Ну, кто-то должен же.
Любое государство — нуждается в защите, а такое государство как Россия — тем более. Не помню, кто — но кто-то сказал, что страна кончается тогда, когда кончаются люди, готовые умирать за нее. Я бы добавил — и убивать. Предателей, террористов, убийц — прощать нельзя, как только после девяносто первого прекратили практику исполнения смертных приговоров за рубежом, так столько швали полезло… Чеченские вахи, предатели в ФСБ, в СВР… короче, всякой твари по паре. Думаю, если бы они знали, что предав, они не скроются от возмездия нигде, что их достанут, не дадут жить, где бы они ни были — столько бы мрази не развелось. Того же Калугина или Гордиевского — давно надо было исполнить. А вместо этого — Гордиевского каким-то орденом в Великобритании наградили, живет, мразь…
Много лет назад — я девятнадцатилетним срочником входил в Грозный. Это был декабрь девяносто четвертого, и чем все тогда закончилось — вы сами знаете, рассказывать я вам не буду. Вообще то, я хотел после армии поступить на юридический… но не сложилось. После армии — меня ждала совсем другая судьба. Не думаю, что она вас сильно заинтересует.
Если не хочешь превратиться в камень — не оглядывайся.
Я — останавливаю машину около здания почты, выхожу. Осматриваюсь. Ничего необычного — только ряд пикапов на стоянке возле заведений, никаких подозрительных машин типа больших фургонов с глухими стенками — нет. Зато пикап Томпкинса — местного почтальона, одновременно исполняющего обязанности местного пасси, помощника шерифа — на месте. Это Сильверадо девяностых годов, с усиленной подвеской и оружейной стойкой в кабине, которая не пустует. Здесь всегда готовы к проблемам.
Иду к неприметному, одноэтажному зданию, над которым — на флагштоке красуется американский флаг. Оно построено примерно сто лет назад, еще в те времена, когда на самом деле строили, а не возводили времянки, стену которых можно пинком прошибить. И Томпкинс — приезжая на работу, поднимает американский флаг, а когда уезжает — спускает. Для него это важно, это не то, что предыдущий президент США, который слушал гимн, держась за яйца[3]. Не удивлюсь, если у некоторых нынешних американских политиков флаг лежит на полу как половая тряпка.
