Я шагнул вперед, ткнул рогулькой в песок, поддел извивающуюся змею, извлек ее на поверхность. Ошеломленное пресмыкающееся лежало неподвижно. Марк улыбнулся.
— Это удавчик — змея безвредная.
Марк присел на песок и взял удавчика в руки. Удавчик почти не сопротивлялся, только как-то странно пригибал голову, точно кланялся. Я погладил его пальцами по гладкой шкурке, змея взглянула на меня. Удавчик не делал никаких попыток к бегству. Опущенный на песок, он тотчас окунул в него плоскую головку и застыл.
— Воображает, что спрятался от нас, — засмеялся Марк. — Безвредное существо, даже полезное — уничтожает мышей. Да! Ведь здесь должен быть второй. След-то был не один!
Правая рука зоолога, пострадавшая во время схватки с вараном, все еще была на перевязи. Он вынул из чехла нож и принялся осторожно исследовать песок. Я рассеянно следил за действиями товарища, как вдруг совсем рядом, у него за спиной, песок слегка зашевелился, и полосатая змеиная морда взглянула на нас в упор. Характерный треугольный череп грозно предостерегал: ядовито! Опасно! Змея медленно выползала из кучи песка, вытягивая толстое, как канат, тело. Казалось, ей не будет конца.
«Гадюка!» — мелькнуло в мозгу. Я хотел предупредить товарища, хотел вскочить, отбежать в сторону, но странная скованность овладела мной.
Гадюка вытащила из песка кончик хвоста и неторопливо стала свертываться в кольца. В лучах заходящего солнца она была необыкновенно красива. Светло-серая, пепельная шкурка змеи по всему хребту, от затылка до тупого кончика хвоста, разрисована черными треугольниками. Трудно сказать, сколько томительных секунд продолжалось молчаливое взаимное разглядывание. Марк, который по-прежнему ничего не подозревал, забурчал под нос какую-то студенческую песенку, невероятно коверкая мотив и проглатывая слова. Встревоженное звуками его голоса, пресмыкающееся оторвало от земли тяжелую голову, насторожилось, высунуло длинный, раздвоенный язык и встало в боевую позу.
Змеи подчас стремительно бросаются на свою жертву. Бросок ядовитой змеи предельно быстр и точен. Я это знал, и опасность, грозившая моему товарищу, придала мне сил. Я схватил нож за острие — когда-то в детстве мы играли в «ножички», бросая перочинные ножи в цель. Детская игра вырабатывала глазомер, быстроту, точность; но одно дело швырять нож в фанерную мишень, другое дело — в живую змею, которая вот-вот совершит прыжок. Раздумывать не приходилось. Змея сжалась, спружинила кольца. Нож рассек воздух. Острое лезвие финки воткнулось в шею, сантиметрах в двух ниже головы; змея покатилась по песку, одновременно в другую сторону кубарем полетел Марк, которого я сильно толкнул в спину. Через несколько мгновений мы были уже на ногах. Раненое пресмыкающееся молотило хвостом по песку, тщетно пытаясь укусить застрявшее в теле лезвие. Марк оценил обстановку и неожиданно разозлился.
— Зачем ты ее убил? Такой крупный экземпляр!
— Тебе грозила опасность!
— Э, чепуха!
Зоолог поворчал, поднял ружье и всадил в беснующуюся змею заряд утиной дроби.
— А это зачем?
— Как зачем? Нож взять нужно. А то она до утра протанцует. Змеи живучи.
— К сожалению… — негромко добавил я.
Только тут мы вспомнили об удавчике. Его и след простыл. Удавчик ввинтился в песок и «уплыл».
Мы двинулись дальше. На западе километрах в восьми громоздились серые камни. Сверив направление по компасу, мы пошли вверх по берегу. Жара спала, идти становилось легче. Невдалеке за гребнем бархана показалась остроконечная шапка курганчика. Я не обратил на него особого внимания, но зоолог остановился и протянул мне бинокль. Тронув зубчатое колесико, я увидел крупную взлохмаченную птицу с изогнутым клювом. Хищник хлопал крыльями, взлетал, планируя над бугром, и снова бросался вниз.
— Ловит какого-нибудь грызуна, — обернулся я к Марку.
— Нет, это орел-змееяд. Он питается пресмыкающимися и постоянно на них нападает.
Я опять взялся за бинокль. Змееяд — очень любопытный хищник. Он настоящий бич ядовитых змей. Туркмены знают эту отважную птицу и никогда не убивают ее. Орел-змееяд не боится нападать даже на гюрзу.
Мы поспешили к холму. Ложбинки между дюнами позволили нам быстро подойти к нему. Мы осторожно вползли на гребень бархана. Я снова прильнул к биноклю, но ничего не увидел: по-видимому, змееяд находился за бугром. Обшарив биноклем окрестность, я неожиданно вздрогнул: прямо передо мной стояло невиданное существо, смахивающее на крокодила, с круглой головой и потешно раскрытым красным ртом. Странное существо приняло явно угрожающую позу. Оно было так близко, что я невольно отпрянул. Марк, наблюдавший за мной, улыбнулся.
— Вот оно, твое чудовище!
Зоолог шагнул вперед, ловко накрыл сачком маленькую ящерицу, которую я только что разглядывал в бинокль.
— Ушастая круглоголовка. Интересное существо. У нее очень вспыльчивый характер.
Марк просунул в сачок мизинец. Ящерка, не раздумывая, прыгнула навстречу, обхватила лапками палец зоолога, попыталась укусить. Марк выпустил ящерицу на песок; она упала на спину, перевернулась и снова атаковала зоолога.
— «Безумству храбрых поем мы песню!..» — негромко засмеялся Марк.
Посмеиваясь, мы двинулись дальше. Через несколько минут мы снова выглянули из-за дюн. До холма было рукой подать, но орла не было видно.
— Может быть, он улетел, покуда с ящерицей возились?
— Давай обойдем кругом, — предложил Марк. — Может быть, орел там.
Зоолог оказался прав. Не успели мы пройти и десяти метров, послышался яростный клекот, хлопанье крыльев. Орел взлетел в небо, зажав в когтях извивающуюся змею.
Мы направились к Зеравшанскому хребту. С каждым днем все больше менялся рельеф, исчезала характерная для пустыни растительность. Наш маленький отряд поспешно двигался к синеющим на горизонте горам. Нам не терпелось подняться повыше в горы, подышать прохладным, чистым воздухом. Черный и белый саксаул, серая горькая полынь, карликовые растения солончаков постепенно уступали место зарослям акации, гребенщика, фисташки.
После изнурительного сорокакилометрового перехода мы остановились на дневку. Палатку разбили у подножия большого холма. Поодаль лепилось несколько юрт, белели конусы палаток: здесь работала группа геологов-разведчиков.
Мы быстро перезнакомились с геологами. Они оказались хорошими товарищами, веселыми, неунывающими людьми. Геологи с интересом рассматривали наши коллекции и опасливо косились на мешки со змеями.
— Мы тоже их часто встречаем, — сказал двадцатидвухлетний черный, как араб, москвич Саша, — но не коллекционируем. До этого пока не дошло.
Марк принялся уверять геологов, что ядовитые змеи не так опасны, как принято о них думать. Просто много легенд и преувеличений связано с пресмыкающимися. Марк долго убеждал геологов и под конец пригласил их принять участие в «показательной» охоте.
— Специально для вас организуем, — убеждал Марк, — ловить будем мы, а вы только при сем присутствовать.
Геологи вежливо отнекивались, но в конце концов согласились.
На рассвете мы вышли из лагеря. В «показательной» охоте приняла участие вся наша экспедиция. Курбан, Марк и бородатый Саша шли в авангарде, Николай и я замыкали шествие. Вскоре мы добрались до невысокого плато.
Тщательно осматриваясь вокруг, мы двигались между обломками скал, из-под ног то и дело выскакивали ящерицы и удирали в расселины, крупные черные жуки неторопливо ковыляли мимо, на сером камне нежился на солнце рыжеватый скорпион. Васька с удовольствием хлестнул по нему прутом, и страшный хвост с ядовитой колючкой упал под ноги геологу, который окинул Ваську испепеляющим взглядом.
