— Здесь незнакомцы, — сказал дядя и остановился так резко, что Гастин прошёл по дороге ещё несколько шагов и произнёс ещё несколько аргументов в пользу идеи завести котёнка, прежде чем понял, что дядя стоит на месте.
Потом он моргнул и увидел то, на что смотрел её дядя. Там были незнакомцы. Чудесные незнакомцы, вышедшие из леса и спускающиеся по склону к дороге. Первый мужчина был разодет в фантастические цвета, с лентами и перьями, торчащими из его широкополой шляпы, в длинном развевающемся плаще, который доходил до самых каблуков его отполированных до блеска сапог. Дварф, шедший сразу за этим модником, носил блестящий шлем на голове и ярко-рыжую бороду, опускающуюся на его круглую, как бочонок, грудь. Третий незнакомец, тоже человек и очевидно мужчина, носил кожаные доспехи, ухоженные, но покрытые интересными следами и царапинами. У него на поясе висели длинные пустые ножны, очень заметные, несмотря на простой вид.
— Здравствуйте, друзья, — воскликнул мужчина в широкополой шляпе. — Мы ищем кузнеца и гостиницу. Поскольку мой друг нуждается в починке меча, и все мы нуждаемся в крыше над головой.
Дядя Гастина покачал головой и развернулся на каблуках, как будто собираясь пройти весь путь назад до фермы, лишь бы не разговаривать с незнакомцами. Однако Гастина толкнуло вперёд его собственное любопытство.
— Вам стоит пойти вместе с нами в деревню, — заявил он, не обращая внимания на колебания дяди. — Мы покажем вам кузнеца и таверну. Гостиницы у нас нет. Но вы, наверное, можете заночевать на скамьях в таверне.
В дни сбора урожая так поступали рабочие с полей местного лорда, когда они напивались слишком сильно, чтобы добираться домой в темноте.
— Мы будем рады любому месту под крышей, — отозвался разговорчивый незнакомец. — Сегодня сгодится даже конюшня или загон для коров. Меня зовут Неральтан, моего крупного друга — Вервин, а дварфа кличут Таппером.
Другие двое ничего не сказали, но дварф Таппер бросил один быстрый взгляд на сумрачный лес, из которого они появились. Гастин знал тропинку, по которой они прошли; она вела к старым руинам, небольшому форту на холме, давно превратившемуся в коллекцию покосившихся стен и лестниц, предательски ведущих в никуда. В деревенских сказках это место называлось проклятым, но каждый ребёнок вопреки наставлениям родителей пробирался по лесу, чтобы пробежать под высокой аркой, которая когда-то была воротами крепости.
Гастин пробежал эту гонку в руины и обратно ранее этим летом. Вреда от неё не было никакого, хотя то место отличалось какой-то холодностью, которая ему не понравилась.
Позади него дядя вздохнул и подал знак незнакомцам.
— До деревни недалеко, — сказал он. — Мы идём медленно, парень и я. Обгоняйте, если хотите.
— Мы рады компании, — сказал Неральтан, устраиваясь рядом с Гастином. — Ваш парнишка кажется очень смышленым для своего возраста.
— Племянник, — буркнул дядя.
— Я Гастин, — сказал Гастин. А затем он стал занимать остаток ужасно короткого путешествия дюжинами вопросов к незнакомцам; как далеко они зашли, какой меч сломался у воина, есть ли у дварфа боевая секира, видели ли они когда-нибудь дракона, знают ли, как далеко до Глубоководья?
Дварф устремил на Гастина взгляд своих ясных глаз, когда тот упомянул Глубоководье.
— Это далеко отсюда, — сказал Таппер. — Что ты знаешь про Город Роскоши, мальчик?
Гастин замолчал, остановив свой следующий вопрос, прежде чем тот сорвался с языка. Его дядя шёл немного впереди, вместе с высоким воителем, и они обсуждали состояние погоды и возможность бури до восхода луны.
— У меня есть книга, — прошептал Гастин, сунув руку за пазуху и достав свою самую большую драгоценность, чтобы наружу показался уголок. — Путеводитель по Глубоководью.
— Кажется немного пожёванной, — сказал модник с другой стороны. — Как будто её погрызли крысы.
— Я нашёл её в сарае, — признался Гастин. — В куче хлама, которую мой дядя собирался сжечь.
Он не добавил, что это были бумаги и другие предметы, принадлежавшие его матери. Его дядя однажды бросил всё в костровую яму, когда поймал Гастина за тем, что тот вскрыл замки на её старом сундуке и рылся внутри. Но потом вдова помешала ему залить это всё маслом и начала кричать об уважении к его мёртвой сестре. В конце концов бумаги из костровой ямы отправились в сарай, поскольку его дядя настаивал, что он «больше не потерпит их в доме. Мальчик начнёт мечтать! Сама знаешь, что тогда случится».
Гастин по-прежнему не знал, что же должно случиться, хотя надеялся, что это событие унесёт его далеко-далеко от фермы, как и его давно пропавшую мать. Что же до мечтаний, они начались в первую же ночь, когда лежа в своей скрипучей кровати, он прочёл чарующие слова «Глубоководье, город больших приключений и тёмных дел» в дрожащем свете свечи.
— А вы бывали в Глубоководье, сэры? — спросил он модника и дварфа. Оба покачали головой.
— Глубоководье — не место для бедняка, — сказал Неральтан. — Я не отправлюсь туда без золота в карманах.
— Однако некоторые говорят, что именно там дварф или человек может наполнить карманы золотом, — добавил его низкорослый спутник.
— Нужно золото, чтобы делать золото, — сказал модник. — В конце концов, поэтому мы здесь.
— Тихо, — оборвал его Таппер, бросив на Гастина взгляд, который мальчик предпочёл не заметить.
Они преодолели поворот на дороге.
— Смотрите, сэры, наша деревня, — сказал Гастин.
Неральтан заморгал, рассматривая скопление зданий, окружающих расширение на дороге. Середину деревни отмечал крупный дуб, исполин древесной гордости, такой большой, что никто так и не придумал, как его срубить, так что дорога огибала его с обеих сторон, а деревня окружала дорогу.
— Что ж, — заметил Неральтан. — Я видал и поменьше. Будем надеяться, что кузнец знает что-то про мечи, а не только про хозяйственный инструмент.
Был уже поздний вечер. Прошёл закат, прошло обычное время, когда его дядя отправлялся в кровать, но три искателя приключений задержали их разговорами в таверне, настояв на том, чтобы оплатить их трапезу и кружку эля для его дяди взамен на рассказ о деревне и руинах выше по дороге. Гастин занимался в основном разговорами, а его дядя – в основном, едой и питьём. В конце концов дядя обмяк на своём стуле, легонько похрапывая у огня.
Гастину спать не хотелось. Его разум бурлил от историй, которые в свою очередь рассказывали незнакомцы — об украденных картах и утраченных сокровищах, о пережитом риске и полученных наградах.
— Ох, как бы я хотел отправиться на поиски приключений, — сказал он и покраснел из-за этого детского замечания. Чтобы скрыть свой стыд, он потянулся за куском хлеба у себя на тарелке, раскрошил его между пальцев и заставил исчезнуть во вспышке красных искр с несколькими звенящими нотами музыки.
Таппер встрепенул.
— Ну-ну, — сказал дварф. — Неплохой трюк. Большая часть мальчишек съедает хлеб, чтобы заставить его исчезнуть.
Гастин пожал плечами.
— Я просто развлекаю так детвору, — сказал он со всей гордостью мальчика десятилетнего возраста. Сколько себя помнил, он умел заставить небольшие предметы исчезнуть или поменять место. Такие фокусы заставляли вдову смеяться, когда она приходила, чтобы прибрать ферму, и она научила его, как сгибать слова и пальцы, чтобы добавить искры или пляшущие огни для эффекта.
