К а р а с ь. (изловчившись ловит муху, съедает.) Какой наливочки желаете, милсударь?
Ё р ш. (вытягивая под столом ноги.) Ты наливай-наливай, да про себя давай. Я ж ничего не знаю. Женат? Так супругу не наблюдаю. Дети? Не слышу.
К а р а с ь. (разливает настойку, некоторое время молчит.). Я ведь по молодости тоже к Устью тяготел... Всё мечтал, мечтал, Манилов: буду маневрировать, маневрировать, да и в Устье. А уж там... на вуалехвостке женюсь, глядишь и до начальника департамента дослужусь"...
Мечты-мечты... (напевает на песню Ю.Антонова.) "Мечта сбывается и не сбывается"*.
поют вместе
"Любовь приходит к нам порой не та-а-а-м"
Как оно и бывает, не сбылись мечты. Потом, видишь как — надо было поместьем заниматься в силу печальных обстоятельств. Хозяйство расстроенное, в упадке, усилия нужно было прикладывать, сам знаешь — под лежачий камень...
Ё р ш. Да-да. Хозяйство вести, не мудями трясти. За хозяйство!
К а р а с ь. Давай. А что? за хозяйство.
выпивают
Наладил, да, и более-менее успешно. Развитие устойчивое пошло. Соседи стали в гости заезжать, рюмочка-закусочка, разговорчики уездные. И, так как-то, давай сватать меня, уговаривать, дескать, жених ты видный, партию достойную подберем. Пора, брат, пора. Ты в силе, в достатке, пора подумать и о потомстве. Раз, другой, а и призадумался я. И исподволь появилось у меня намерение жениться и устроить себе самую возвышенную, чистую семейную жизнь, и с этой целью приглядывался к подходящими для этой цели девушкам. Стал присматривать, не торопясь.
Ё р ш. Тут торопиться никак нельзя.
К а р а с ь. И приглядел я. Сначала поглядывал, а как в настоящий возраст вошла, стал заглядываться.
Ё р ш. Что за прелесть эти уездные барышни. И чья она?
К а р а с ь. Линёк. Дочка купца из омута. Так, посматриваю, посматриваю, примеряю на себя, на будущность. Красавица просто невозможная. Такая. Тоненькая, восхитительная.
Тихая была, под хвощем, под ряской, в камышах выросла, в строгости и покорности. И тогда уже обещала быть красавицей; юное, свежее, непорочное.
Поразмыслил: вот жена и будет, как хотел: помощница, домоуправительница, а со временем — обстоятельная, степенная. Как с батюшкой Линём ни встречу — глазки потупит, стесняется вроде как. Сама невинность, гимназисточка.
Ё р ш. Линьки они красавицы. Нежные, волоокие. Порода.
К а р а с ь. И я так же думал. Так же. Как ты.
Удивительное же дело, какая полная бывает иллюзия того, что красота есть добро.
Ё р ш. Так-так.
К а р а с ь. Да-с, ведь это что за путаница? И все знают это, и притворяются, что не знают. Как так? Говорят в простом народе присказку "Разуй глаза". То есть — увидь же ты, что это истинное такое: она глупость говорит, а тебе мило; гадости делает, а тебе мило; ничего не делает — и то мило! Поскольку всего лишь красива она. Да и только.
Ё р ш. Не по хорошу мил, а по милу хорош. Так еще говорят.
К а р а с ь. Вот! Вот оно и так! Не знаем, потому что не хотим знать. А девушки-то знают, знают. И прельщают.
Ё р ш. Вот оно и... Чувственные эксцессы.
https://www.youtube.com/watch?v=jpU1AgVtgVM
К а р а с ь. А если взглянуть на жизнь нашу, со всем ее бесстыдством, то так я тебе скажу: если женщины в нашем обществе различны по целям жизни, по внутреннему содержанию жизни, то это различие неприменно отразится и на внешности, и внешность будет различная. И красота, если приглядеться, не совсем уж и красота, однако. И стареют они, эти красавицы, преотвратно, заметь.
Ё р ш. Призма искусственной жизни. Плавали, знаем.
К а р а с ь. Красавица, а вроде как мерёжа — она привада, а ты залез, а обратно и всё, и не вылезти уже.
Е. И не говори! Не поберегся, хлоп! тут и есть. Эх, я и сам такой, морда кирпичом.
К а р а с ь. Посватался, чин по чину. Устроил Линь-батюшка наш брак, приданого дал за ней, и хорошее — я, сладкий мой, фабричку приобрел. Не абы что.
Вроде как и хорошо всё. Ан, не хорошо. Совсем не хорошо. Буквально сразу начались ее капризы, раздражительности, ссоры.
Е. Мы счастливы были, и тут началось...
К а р а с ь. Не смейся, тут не до смеху. Неприятностей наговорим друг-другу, так ведь и на пустом месте! Потом, конечно, примиримся страстно, но тень! тень-то уже осталась, никуда не делась. Влюбленность моя на почве этого истощалась. Да и была ли она? спрашиваю себя. Все женятся, так и мне надо. Так матушкой-природой заведено. А годы идут, бобылем как-то и неприлично у нас здесь.
Ё р ш. Н-да. Окраина.
К а р а с ь. Именно. Периферия.
Утром пукнешь, вечером скажут — обосрался.
Ё р ш. Пардон. Сам пердун!
К а р а с ь. Так и живем. Всем скучно, наблюдают, как опавшая сирень поверху плывёт — вот и всё разнообразие. У нас-то скуки с супруженицей особой не было. Войны да сражения. Баталии.
А примерения-то сладки и восхитительны. Лежим, обнявшись, у самой поверхности, на волне качаемся, будто на качелях, среди мигающих мохнатых звезд, а в безлунные ночи в засыпанном золотыми зернами небе...
Ё р ш. Нирвана...
К а р а с ь. Вот вроде и живем, то так, то эдак, и стараемся друг друга... Не цеплять, так скажу. Я глаза закрываю, на ее всякое. Со страданием тайным. Вида не показываю.
Ё р ш. А муж должен строжиться на жену. Спрашивать с нее.
К а р а с ь. Какое там. "Строжиться". Ага. А знаешь ли ты современную молодежь?
Ё р ш. Я!!?? Знаю ли я!? Спросил, едреныть. У кого спросил? У меня?!
К а р а с ь. "Строжиться", ага. Они и напротив этого своё мнение имеют. Она — актриской в местный наш, мелкодраматический. Приняли ее. Роль дали. "Ах, главреж сказал, что у меня фуэте, как у Кшесинской."
И сразу обнаружилось в ней особенное женское кокетство. Неприятное. С батюшкой под хвощем сидела, в тени, в тиши, пускала там пузыри. А замужем-то вырвалась, и начала, и начала хвостом чертить. И всё перед зеркалом, всё перед зеркалом вертится. Я уж было и подумал, на портных да шляпников разорюсь.
Поначалу когда друг на друга любовались да миндальничали я и расщедрился. Накупил ей дамских фасонов из крайнего сезона.
В роскошном положении была: шелковая блуза на ней, чепчик последнего фасона. Платьев разных — и шерстяных и шелковых (щелкает на счетах.); подвенечное блондовое на атласном чехле да три бархатных разных оттенков; креповое с золотом сшила; — это будет четыре; два газовых да креповое, шитое золотом, — это семь; три атласных да три грогроновых — это тринадцать; гроденаплевых да гродафриковых семь — это двадцать; три марселиновых, два муслинделиновых, два шинероялевых — много ли это? — три да четыре семь, да двадцать — двадцать семь; крепрашелевых четыре — это тридцать одно. Ну там еще кисейных, буфмуслиновых да ситцевых штук до двадцати; да там блуз да капотов — не то девять, не то десять. Да и захотелось ей, из персидской материи сшила.
Ё р ш. Эко как!
К а р а с ь. Я уж со счета сбился. (трясет счетами.) А обувка? "Зачем тебе, — спрашиваю, — тридцать две пары босоножек? Ты что? Сороконожка?"
Ё р ш. Вот-вот. Вот так. В мутной речке дна не видно.
К а р а с ь. Шкафы не закрываются! Шифоньер лопнул!! (передразнивает.) "Мне нечего носить. Купи мне горностаеву шубу. У всех есть, а у меня нет!"
в зал
А у вас не так, мужики? Или она вам покупает? Носки на Новый год?
Ё р ш. Вот-вот. Вот так вот.
К а р а с ь. Но молодая, молодая же. Что уж там... Снисхождение надо проявлять. Я взрослее, так должен быть и умнее, не так ли?
Ё р ш. Да-а, тут надо строго.
К а р а с ь. Так что, скажу тебе: быстро проявилась вся ее сущность. (передразнивает.) "Я барышня взрослая, хочу пряники ем, хочу халвай закусываю".
Инфантильный эгоизм. Все ей должны в силу молодости и красоты. Считала себя звездой. Все улыбки, комплименты только ей. А сама — бревно бревном. Да бревно еще и лучше, поверь мне. Бревно отзывчивей.
Сердце ее, конечно, не доброе, оказалось. Совсем даже.
Не прямое и, вдобавок, испорченное сызмальства.
Сразу не поймешь, да и.... притворялась умело. Ох и умело. Да и вообще: нет там ничего — ни ума, ни чувства. Попрёки и слезки притворные, чуть что.
Ё р ш. Знаем мы эти слёзки. Ага. Слёзки.
Женщины только притворяются сентиментальными. Да и что тут поделаешь? — закон судеб, круг житейский.
К а р а с ь. Хоть кому-то выскажусь.
Ё р ш. Выскажись. Уж мне-то можно.
К а р а с ь. Плохой солдат Рабинович. Слов не подобрать своих. Одни междометия.
выходит на авансцену, обращается к залу
"О слезы женские, с придачей нервических, тяжелых драм! Вы долго были мне задачей, я долго слепо верил вам, и много вынес мук мятяжных. Теперь я знаю наконец: не слабости созданий нежных, — вы их могущества венец. Вернее закаленной стали вы поражаете сердца. Не знаю, сколько в вас печали, но деспотизму нет конца!"
Ё р ш. Лихо! Крепко сказано. Не в бровь, а в глаз.
К а р а с ь. "Зачем не мог я прежде видеть? Её не стоило любить, её не стоит ненавидеть... О ней не стоит говорить".
Ё р ш. (задумчиво.). О ней не стоит говорить...
К а р а с ь. А ведь всё на поверхности было. Глаза-то открой, да.
Считала себя, цитирую : "восхитительной стервой и белой ведьмой".
Нравилось ей такой вот эмансипэ себя представлять. Все новости знает, все-то сплетни знает, любой мужской разговор поддержит.
Ё р ш. О-хо-хо.
К а р а с ь. И всё про пороки и низости театральных своих: "эта та ещё профура, а этот так вообще идол". Всем косточки перемыла добела. А уж если разозлится, так всё, Аррмагедон.
Называла меня знаешь как? "лютой коварной кошкой". О как! (передразнивает.) "Я добрый, я добрый". И где же доброта твоя!? Один сплошной эгоизм! Ты меня не любишь и никогда не любил. Я для тебя лишь ширма! Молодая, красивая. Рядом с корявым стариком!!"
