По мере моего приближения к катающемуся по земле клубку мысли в башке забегали быстрее, а глаза начали различать тела. Здоровенный мужик, видимо «оборотень», очень настойчиво пытался добраться своими зубами до горла жертвы. Ее я также узнал - это была Лидка «Слониха», мужеподобная бабища бальзаковского возраста. Не ее бы недюжинная сила, давно бы откинулась. Но нет! Мутузит «оборотня» кулачищами со всей мочи, но все слабей и слабей. Пару секунд я растерянно наблюдал за мотыляющимися по грязной земле телами, боясь при выстреле попасть в Лидку, затем приметил в полутьме за воротами две пары глаз.
- Чего стоите, суки! Помогите разнять или хотя бы стукните этого урода чем тяжелым!
Но помощь пришла не оттуда. Внезапно рядом раздался звучный «Хэх» и «оборотня» наотмашь ударили совковой лопатой. Раз, еще раз! Краем глаза я заметил мелькающий рядом джинсовый ватник Николая. В этом слое джинса и за одежду не считалась, шла в качестве рабочей спецовки. Удары на упыря подействовали. В отличие от воющей Лидки «оборотень» все делал молча, чем ужасал еще сильнее. Кудлатая голова скотника и бывшего человека нехотя поднялась и повернулась в нашу сторону. Мне оставалось только подвести мушку ТЗ на лоб упыря. "Так, выбираем холостой ход спускового крючка. Только не смотреть ему в глаза! А-а-а!»
Прогремело разом три выстрела, казалось, что мои пальцы никогда не разогнутся обратно. Я только успел заметить аккуратную красную дырочку в голове оборотня, как он уже валился на землю.
- Чего стоим, ироды! – раздался злобный выкрик Николая, - Оттаскиваем! Оттаскиваем!
Я же отступил на два шага назад. Казалось, что вместе с патронами я выпустил из себя всю уверенность и не мог поверить, что сделал это сам. Хоть и стреляю в нечисть не в первый раз, но так близко впервые.
Подбежавшие, наконец, мужики помогли Николаю скинуть с Лидки тело оборотня, но было уже поздно. Нежить успела распороть клыками ее артерию, и алая кровь недолюбленной и недоласканной стареющей тетки толчками выходила наружу. Кто-то попытался закрыть рану руками, не понимая всю бесполезность сего занятия. Это еще квалифицированный медик смог бы спасти сейчас эту несчастную бабу. А тут …
Мне вдруг стало дурно, ноги сами собой подогнулись. Дальнейшее я помню плохо. В памяти отчетливо остался брошенный в мою сторону затухающий взгляд Лидки. Удивление и какая-то поистине детская обида сквозила в ее посмертном взоре. Затем глаза женщины начали тускнеть, паволока смерти застилала их все сильнее и сильнее. Я в первый раз наблюдал смерть человека так отчетливо и близко. Сил хватило только на то, чтобы отползти в сторону и вывернуть остатки завтрака на почерневший снег.
- «Госпади! Да разве ж так можно с людьми?! Ирод ты окаянный, Хоспади!»
Глаза уже разомкнулись, но взгляд все еще не сфокусировался, а память так и не смогла подсказать ничего из того, что происходило за последние сутки. Затем передо мною возник образ умирающей Лидки и мне стало окончательно дурно.
- «О-хо-хо!»
Так, а где это я? Осторожно повернул голову и наткнулся взглядом на простецкие бумажные обои с каким-то цветочным рисунком. Лежу на чистых простынях, кровать широкая, новодельная. Аборигенские лежбища обликом смахивают на наши из шестидесятых годов, панцирные с никелированными набалдашниками и ужасно неудобные. С тревогой заглянул под одеяло, без майки, но в трусах. Фу-у-у...
Что ж вчера было-то? В голове чувствовалось легкое похмелье, башка не болела. Значит, потребляли «казенку» и под хорошую закуску. И то ладно!
- Встал уже? – рядом раздался ласковый женский голос, и я заполошно оглянулся. Так и есть – Маша Иевлева. Белобрысенькая молодка, чуть расплывшаяся в фигуре, но вполне миловидная. Она давно мне в Вершинино прохода не дает. И зачем я, старик ей дался? Ох, неужели я с ней пере …? Видимо что-то такое мелькнуло у меня в глазах, Маша кисло усмехнулась и махнула рукой.
- Успокойся, ничего у нас не было! Тебя хватило только до постели дотащиться. Покуролесили вы там вчерась на славу, пивуны знатные. Хорошо хоть не облевался.
Я только сейчас заметил заботливо поставленный рядом с кроватью тазик. Ну, как говорится, спасибо и на этом.
- Есть что попить?
- И попить и закусить, - мягкая улыбка расцвела на лице Марии, а я даже невольно залюбовался ею. Мастью молодая женщина была похожа на одну нашу известную актрису, играла дочь лесника в фильме «А зори здесь тихие», такая же белобрысенькая и простецкая. Кожа тонкая, щеки враз расцветают, такие люди плохо загорают, только краснеют, волосы также белесые, но пышные. «Наверное, они на ощупь мягкие» - внезапно подумалось, а Маша вспыхнула и исчезла из проема. Женщины почему-то сразу понимают, когда смотришь на них, как на Женщин с некоторым вожделением.
С бабами оно, конечно, и хлопот не оберешься, зато когда надо, кто ж с ними в плане ухаживания сравнится! Стол был поистине «Царским». Перво-наперво мне подали стаканчик с капустным рассолом, затем пододвинули кружку с горячим и неимоверно крепким чаем. Как только меня в пот бросило, тут же на столе возникла тарелочка кислых «антипохмельных» щей, а под нее, знамо дело, стопочка беленькой.
- Не бойся, это «казенка», - Маша присела напротив меня, по-бабьи подперев щеки руками.
«Казенкой» в наших краях называют водку, выпускающуюся на местном официальном винзаводе. Всего три сорта: «Русская», «Ржаная» и самая лепшая «Пшеничная». Народ, особенно в деревнях, гнал самогонку, которая, однако, особого доверия не внушала и имела своим последствием гнуснейшее похмелье. Говорят, все дело было в сырье и воде.
