И преодолели. А тут вона чё. Прибыли к повороту дороги, где она из леса в небольшое сельцо на правом берегу Вислы выбирается, выкатились на низкий берег и оказались перед сожжённым мостом, да ещё пушчонки на том берегу. И ведь даже пульнули пятисантиметровыми чугунными ядрышками по передовым частям, что показались на берегу.
Брехт огорчился. Эти несколько ядер вреда не причинили почти никакого, убило одну лошадь и сломало колесо у телеги. Они не войскам причинили вред, они все эти пять или шесть ядер попали точно в самолюбие герцога Бирона. Он такой весь разумный и хитрый классный план придумал, а тут кто-то этот хитрый план предвидел и даже меры принял. И ведь Иван Яковлевич сам, приближаясь к Праге ещё не знал, что этот поход в обход предпримет. Выходит, в польском лагере есть экстрасенс, и он в мозгах у Брехта поковырялся. Другого вывода не напрашивалось. Поляки не могли же…
— Блин! — Брехт сплюнул на дорогу. Конечно могли. Тут четыре моста на карте обозначены. Два каменных и два деревянных. Получается, если магию отбросить, то ляхи сожгли оба деревянных моста, а у каменных сосредоточили солидные силы. Надо отдать должное тогда их командирам или вождям. Сумели за то время, что они от Вильно двигались к Варшаве организоваться и защиту столицы, вполне разумно организовать. Слишком сильно он понадеялся на послезнание. Да в Реальной истории поляки почти без боя сдали Варшаву и отошли на север, но там они уже успели на Сейме все переругаться, а тут, начав войнушку на три месяца раньше, Брехт не дал панам за чубы друг друга оттаскать.
Ничего. Против двенадцати тысяч гвардии они ничего серьёзного противопоставить не могут.
— Ну, вот, господа офицеры, не зря мы плотников и артиллерию тащили за тысячу верст. Эх, размахнись рука, раззудись плечо.
— Повоюем? — Иван Салтыков чуть не вырвал у Брехта подзорную трубу. Разбаловал его.
— Так, слушай мою команду. Густав, готовьте батарею двухпудовых Единорогов. Стрелять гранатами, что в парусину зашиты.
— Шрапнелью?
— Ей родимой. Сначала болванками стрельните, и считайте, потом уже вворачивайте взрыватели на полученное время. Ну, да сами с усами. Считайте, что на учении. С двух километров примерно… Пушки нужны целыми. А прислугу нужно выбить всю. Пушкари штучный товар. Дальше, Александр, Иван, — Брехт повернулся к Багратиону, — начинайте строить выше по течению плоты. Только под прикрытием снайперов.
— И в одну змею сбивать?
— Точно. Всё поехали.
Приём известный, отработанный Красной армией во время Великой Отечественной войны. Сбивается вдоль берега необходимое количество плотов, а потом дальний конец отпускается и течение само разворачивает сбитые плоты поперёк реки. Несколько минут и переправа готова. Проблемой могло стать отсутствие леса у берега или значительная ширина реки. Но тут повезло, лес был. А ширина? Ну, приличная ширина — метров тридцать, может, чуть меньше. Нормальная ширина. Когда отрабатывали на учениях такую переправу, то именно на такие реки и ориентировались. Днепра, где редкая птица долетит до середины, Висла в этом месте была пожиже. Вон, ласточки спокойно над ней в обе стороны порхают.
Пока Иван Яковлевич за птичками наблюдал Густав Бирон уже отцепил двухпудовые огромные Единороги от упряжек и развернул в сторону батареи, что палила с высокого левого берега. Кориолис в этом месте поработал отменно. Левый берег был выше правого на три метра. Стена песчаная. А, так это не ласточки, это стрижи, вон весь обрывистый берег в их норках.
Бабах, та сторона вновь окуталась дымом, на этот раз Иван Яковлевич сосчитал пушки. Шесть, как и положено, выходит, там полковая артиллерия, и полк? Неожиданно много. Ядра попадали в траву на опушке леса, в который русские полки ретировались. Никакого вреда, кроме морального не нанесли. Брехт представил, как не просто придётся штурмовать тот берег почти по отвесной круче. И целый полк на этом откосе. Потери серьёзные неизбежны.
Бабах. Вот! Это другое дело. Шестифунтовые пушчонки и 245 мм Единороги совсем разные орудия. Выстрел шести двухпудовых Единорогов изрядно оглушил Брехта, находившегося в сорока почти метрах от батареи. Ядра ушли на запад, и Брехт стал считать. Шесть. Шесть примерно секунд.
— Взрыватель на шесть! — сквозь вату в ушах прозвучала команда командира бомбардирской роты и через минуту, когда слух уже почти вернулся в уши Брехта жахнуло снова.
— Триста тридцать три.
Бабах. Ну, хоть в этот раз успел рот открыть. Иван Яковлевич ещё тряс головой, когда над позициями поляков бахнуло ещё раз. А следом опять громыхнуло, да так, что кепку с Ивана Яковлевича сдуло. А конь от испуга взвился на дыбы и сбросил бы седока, но нога застряла в стремени и в последнюю секунду Брехт ещё и за гриву вороного уцепился руками. Дьявол, хотел броситься прочь, но Брехт уже очухался и смог уздечкой и шпорами справиться с напуганным вороным.
