Луций толкнул Катона. — Мне нравится, когда Петронелла злится, отец, — прошептал он. — Она страшная.
Макрон расхохотался. — Да, парень! Ты ведь и половины не знаешь. Любовь всей моей жизни крепка, как старые калиги, — он бросил на нее тревожный взгляд.
— Но гораздо красивее.
Петронелла закатила глаза и толкнула его. — Ой, расслабься.
Выражение лица Макрона стало серьезным. Он поднял руку, чтобы повернуть ее лицо к себе, и нежно поцеловал ее в губы. Она подалась назад и потянулась к его широкой спине, чтобы притянуть его к себе. Их губы оставались сомкнутыми еще на мгновение, прежде чем их чувственный поцелуй закончился, и Макрон изумленно покачал головой. — Клянусь всем, что свято, ты моя женщина. Моя девочка. Моя Петронелла.
— Моя любовь… — ответила она, когда они с нежностью посмотрели друг на друга.
Катон закашлялся. — Может хотите, чтобы я проверил, смогу ли я найти здесь комнатку для вас двоих по достойной цене?
Вскоре после этого прибыла еда, которую несла на большом подносе коренастая служанка, с которой капал пот от работы над огнем на кухне. Она поставила поднос и выгрузила куски свинины и двух жареных цыплят на деревянном блюде, плетеную корзину с несколькими маленькими круглыми хлебами, два кувшина из самианской глины с пробками с маслом и гарумом и еще один с вином. Порции были более щедрыми, чем ожидал Катон, и в своем теперешнем хорошем настроении он почувствовал себя достаточно щедрым, чтобы дать ей сестерций чаевых. Она взглянула на монету в ладони широко раскрытыми глазами, затем нервно посмотрела через плечо, но трактирщик сидел за другим столиком, за которым сели еще двое посетителей. Она сунула монету в карман на переднике своей запачканной столы и поспешила обратно на кухню.
— Ах, вот это жизнь! — воскликнул Макрон, оторвав куриную ножку, сомкнув зубами поджаренную кожу и принявшись усердно ее жевать. — Прекрасный солнечный день. Лучшая компания. Хорошая еда, сносное вино и перспектива удобной кровати в конце дня. Принять горячую ванну и сменить одежду.
— Я уверен, что дома что-нибудь будет такое, — ответил Катон, бросив кусок мяса собаке, которая схватила его и подтолкнула его руку, чтобы попросить еще. Он улыбнулся. — Извини, Кассий, но это уже немало.
Они оставили свой багаж в Остии, где одному из людей Катона было поручено доставить его в Рим. Они направлялись в большую собственность Катона на холме Виминал, одном из самых богатых районов города. Его повышение до командира вспомогательной когорты несколькими годами ранее ввело его в сословие всадников, социального класса на одну ступень ниже уровня сенаторов. Он также был весьма состоятельным человеком, во многом благодаря тому, что ему было пожаловано имущество и состояние своего бывшего тестя, который замышлял заговор против императора. Предателям удалось бы убить Нерона, если бы не вмешательство Катона. Прекрасный дом сенатора Семпрония на Виминале был также передан ему в награду.
Катон размышлял, как изменилась судьба римской знати при цезарях. Он сознавал, что то, что император может дать, он может легко и забрать. Теперь, когда ему нужно было растить сына, он был полон решимости сохранить свой нос чистым и сохранить свое счастье. Не то чтобы это было легко, учитывая неудачное начало конфликта с Парфией в предыдущие два года. Попытка заменить правителя Армении ставленником Рима привела к катастрофе, а восстание небольшого приграничного царства практически было на грани распространиться по восточным провинциям еще до того, как оно было подавлено. Катон принимал участие в обеих кампаниях и теперь боялся, что он заплатит цену, как только он представит свой отчет в императорский дворец.
Хор смеха привлек его внимание к трактирщику и другим посетителям, когда тот повернулся, чтобы выкрикнуть приказ обслуживающей девушке. Затем он подошел к Катону и его товарищам и весело улыбнулся.
— Скажите мне, ведь еда такая же вкусная, как я вам и говорил, а?
— Вполне удовлетворительно, — ответила Петронелла и сделала вид, что осмотрела один из хлебов. — Хлеб мог бы быть и свежее.
— Сегодня его испекли первым делом.
— Возможно, его испекли первым делом. Но не сегодня.
Хозяин гостиницы стиснул зубы, прежде чем продолжить. — А в остальном все хорошо? Я так понимаю, более чем удовлетворительно? Что скажешь, сынок? Он взъерошил кудри Луция. Юноша, челюсти которого упорно работали над хрящом, стряхнул руку и поднял глаза.
Катон быстро сглотнул и вмешался. — Вполне неплохо.
Несмотря на вполне оправданные возражения Петронеллы, он не хотел чрезмерно раздражать трактирщика. Такие люди были полезными распространителями сплетен и информации, которые они получали от торговцев, идущих по Остийской дороге, и он очень хотел узнать о ситуации в Риме, прежде чем они вошли бы в город. Он поспешно проглотил кусок пропитанного маслом хлеба во рту и откашлялся.
— Мы уже несколько лет как были на восточной границе.
— Ах! — кивнул трактирщик. — Сражались с парфянскими ублюдками, а? Как идет война?
— Война? — Катон переглянулся с Макроном. — На самом деле она еще не началась.
— Нет? В прошлый раз, когда я был в Риме, в имперском воззвании, размещенном на форуме, говорилось о серии пограничных столкновений. В них также говорилось, что мы их хорошо пнули.
— Ну, ты же не веришь всему, что читаешь в воззваниях, — сказал Макрон. — О времени сражений сказано достаточно верно. В остальном же… — Он пожал плечами.
Трактирщик нахмурился. — Ты утверждаешь, что воззвание было фальшивым?
— Поддельные воззвания? Не обязательно. Но я бы не стал ставить на это свои сбережения.
— Как бы то ни было, — продолжил Катон, — мы оторвались от столичной жизни. Что-нибудь новое, о чем нам следует знать?
— За последние несколько лет? Смотря сколько у тебя времени!
— Хватит, чтобы перекусить, и нам снова в путь. Так что говори кратко.
Трактирщик почесал щеку, собираясь с мыслями. — Хорошая новость в том, что Паллас выглядит так, как будто собирается нас навсегда покинуть.
— Паллас? — Макрон приподнял бровь. Паллас был одним из имперских вольноотпущенников, унаследованных Нероном от Клавдия, и был главным советником императора. Это была должность, для которой требуемые навыки включали шпионаж, нанесение ударов в спину, жадность и амбиции, и все это он отточил в высшей степени. Только видимо, он на чем-то попался, или же он встретился с сильным соперником. — Что же произошло?
— Его обвиняют в заговоре с целью свержения императора. Судебный процесс начнется через месяц или около того. Должно получиться хорошее представление; его защищает сенатор Сенека. Я бы обязательно пошел посмотреть на это зрелище, если бы не был так занят здесь.
