– Дядя Митя, дождь был?
– Роса это. Вишь, сколько тумана? Лошадей всех запеленал, – откликнулся дядя Митя. – А ты, Антошка, видел, как солнце-то встает? Ты ведь городской.
–Не-а, – признался Антошка, – не видел.
–Так смотри. Негоже человеку не видеть этого. Закат всем знаком, а восход солнца? В той стороне, видишь, небо светлое. Там наше солнышко и взойдет.
Антошка стал смотреть, но солнце не появлялось. Зато птицы пели все громче и громче. Потом край неба будто загорелся. И показалась солнечная маковка. Солнечная макушка все высовывалась и высовывалась. А вот и все оно поднялось из-за поля. И Антошка увидел лошадей. И головы, и ноги, и туловища. Одни лошади стояли, другие лежали, третьи – щипали траву. Туман куда-то стал исчезать. Роса становилась крупнее.
– А куда туман уходит? Где туман?
– Какой туман? – спросил Барбоскин, протирая глаза. – Ты про туман, что ли? Он на землю ложится, росойделается. – Барбоскин сел, потом встал, потянулся. Вот и все ночное. Петька спит. Мишка спит. И Валерикспит. Одни мы с тобой не спим. Что делать будем?
– Ясно, что, – ответил Антошка. – К обелиску надо сходить. Цветов снести. Мы в городе всегда цветы к обелиску носим.
– Эй вы, сони! Подъем! – захлопал в ладоши Барбоскин. Петька и Мишка вскочили.
– Ты, чумовой, потише! – пробасил Петька. – Маленького не буди.
– Пусть спит, – отозвался дядя Митя. – Я его на лошади домой свезу. Мал еще рано вставать. Петь, лошадей на водопой давай. А вы, хлопцы, топайте. Счастливого дня. Ох и хорош сегодня денек будет!
Высокие стройные березы стояли вокруг обелиска рядами. Сразу видно, что посажены. За низкой серебряной оградкой – памятник, склонившаяся фигура женщины с цветами в руках. На каменном обелиске с четырех сторон привинчены блестящие дощечки с именами погибших.
– Как много! – удивился Антошка. – Они там, под обелиском, и лежат? А их родители знают об этом?
Барбоскин пожал плечами:
– Наверно, знают. А может быть, и нет. Надо учительницу спросить. Вот лето кончится.,,
– А пошли сейчас, – перебил Антошка, – чего до осени тянуть! Ждать почти месяц.
– Сейчас, Антошка, надо домой явиться, бабушкам доложиться. А то в другой раз не пустят. Военную тактику изучай!
Доложившись бабушкам, ребята отправились к учительнице. Мария Николаевна нисколечко не удивилась, когда к ней в дом ввалилась компания.
– Зачем пожаловали? – улыбнулась Мария Николаевна. – Никак по школе соскучились?
– Нет еще, – откровенно сказал Барбоскин. – Валерик – маленький, Антон – городской. Мы только с Мишкой ученики.
– Так что же вас привело?
– Мария Николаевна, а вы знаете, кто под обелиском похоронен?
– Знаем, но не о всех. Наши следопыты этим делом занимаются. Вот почему Андрюша Барбоскин не знает, просто удивительно. Миша, – продолжала учительница, – ученик новый, ему простительно. А тебе, Барбоскин, нет. Мы знаем, что ты человек хозяйственный, помогаешь в доме, в совхозе. Это очень хорошо. Но ты уже и четвероклассник?
– А как быть? – спросил Барбоскин.
– Придет сентябрь – и включайся в работу следопытов. Так что до сентября. Договорились?
– А все-таки, – заявил Барбоскин, когда ребята вышлина улицу, – этим делом надо заняться сейчас.
– Чегодо осени ждать, – поддакнул Антошка, – осенью я буду в городе.
– Надо еще раз сходить в Мишкино царство железных королей, – решили ребята.
На следующий день у большой сосны ребята совещались.
– Лопату возьмем, – предложил Мишка, – покопаем, может быть, еще что найдем. Не одна же там корона?
– Миноискатель, – поправил его Барбоскин.
– Ну, миноискатель. Не все ли равно? – Мишка не спорил. А чего спорить, и так ясно.
– Солнце встанет, и пойдем, – сказал Антошка.
– Лучше до солнца, не так жарко, но бабушки ваши не пустят, – вздохнул Барбоскин. – Петьку бы позвать.
Но Петька пойти не смог. Дядя Митя уехал в больницу лечить зубы. Петьку на конюшне вместо себя оставил. Поэтому пошли в прежнем составе.
– Теперь, – философствовал Антошка, – доберемся быстрее. Дорога второй раз всегда кажется короче. Наверно, потому, что дорога к тебе привыкает, а ты к ней.
Возле старой землянки ребята стали строить жилье. Вкопали две сучковатых палки, поперек положили еще одну – сосновую жердину. Потом натаскали валежника. Получился шалаш. Теперь никакой дождь не страшен.
– Раз солнце уселось на сосновые лапы, – сказал Мишка, – значит, день к вечеру идет.
– Рано, – заявил Барбоскин, – до деревни всего-то час ходьбы. С коровами вернемся. Надо место для костра приготовить.
Саперной солдатской лопаткой, которую прихватил из дома Барбоскин, ребята сняли дерн с земли. Получился темный квадрат. Кругом квадрата прокопали узенькую канавку. Дерн положили по краю землянки.
– Вот на земле и будем разводить огонь, чтобы пожара не наделать. Лес сухой, живо загорится. С огнем не шутят! – деловито высказался Барбоскин, усаживаясь на вынутый дерн.
– Хорошо бы землянку настоящую сделать, военную, – предложил Мишка. – Чтобы все в ней как надо.
– А как надо?
– А я почем знаю? У Петьки спросим. Он семиклассник.
– В другой раз уж. Пила нужна, топор. – Барбоскин лопатой нехотя ковырял землю у края неглубокой ямки. Неожиданно лопата стукнула по чему-то твердому. Барбоскин стал копать быстрее. Этим твердым оказался конец круглой железной трубы. Ребята копали дальше. Из земли стала вырисовываться ржавая, помятая, но настоящая военная пушка. Пушка лежала, завалившись набок. В нескольких местах она была сильно помята и изгрызена.
– Вот это находочка! Что твоя корона! – сказал Барбоскин.
Забыв обо всем, ребята копали еще быстрее. Барбоскин орудовал лопатой, Антошка палкой, Мишка и Валерик землю отгребали руками.
И вдруг наткнулись на рукав шинели. Из рукава торчала костлявая рука и истлевшая, похожая на рукавицу, вещь.
– Это что? – спросил Валерик, трогая желтые кости. – Рука?
– Была! – крикнул Барбоскин, быстро вылезая из ямы. Антон и Мишка были уже наверху. Один только Валерик сидел в яме.
– А чьяэто рука? – спросил Валерик, когда его вытащили.
– Того, кто там лежит.
– Надо его выкопать, – предложил Валерик, – а вдруг он живой?
Мишка и Антон неслись по склону бугра, не разбирая дороги. За ними, таща Валерика за руку и что-то выкрикивая, торопливо спускался Барбоскин.
– Какой живой! – слышался Андрюшин голос. – Прошло больше сорока лет, как кончилась война. А здесь бои были раньше.
Дорогой ребята решили никому ничего не говорить. А темболее бабушкам. Разве только Петьке. Итак ожидается взбучка. К деревне подошли, когда солнце ужеспало. Коровы давно вернулись с пастбища и молчапережевывали съеденную за день траву.
Вернувшись после дневной дойки, баба Катя присела на скамейку.
– Ты чего-то, Андрюша, совсем от дома отбился. Матери на ферме не помогаешь, ко мне в коровник не заглядываешь? Полоть надо. Огурцы заросли. Вот дружков и позови. Чего без надобности на скамейке высиживаться? Какие старики дряхлые!
– Баб, а почему ты – Непомнящая?
– Так уж получилось, – задумчиво ответила баба Катя. – Родителей не помнила. Бомбили, кругом горело, все куда-то бежали, кричали. Это я помню, а остального нет. Меня, говорили, из-под бревна вытащили. Вот и стала сиротой безымянной. В детском доме и нарекли: Катериной Непомнящей.
– А ты что, так и жила без мамы, без папы?
– Так и жила. Да таких ребят, как я, в нашем доме много было.
– Расскажи, баб, а то я о тебе совсем ничего не знаю. Вот у Антошки, у Антона Васильева, бабушка Таня, оказывается, здесь во время войны всеми ребятами верховодила. Пастух дед Прохор и бабка Мотя – партизанили. А ты что делала?
– Я-то что делала? – бабушка Катя задумалась. – Да что все делали в моем возрасте. Жила, росла, в школе училась, в колхозе потом начала работать. Мы рано трудиться начинали, не то что вы, по деревне собак гоняете. Вечером расскажу, сейчас на скотный двор надо. Дашутка, коровка наша молодая, что-то приболела. Нос сухой, горячий. Ветеринар придет. А ты уж не балуй! Чтоб нас за тебя не ругали. Хватит нам из-за тебя выговоры получать!
– А я помню свою фамилию! – на краю скамейки сидел Валерик. – Валерик Иванов, шесть лет.
– Что ж тебе не помнить. Гуляешь много, ешь вкусно, досыта, родители у тебя есть. Хорошо ведь живешь?
– Хорошо, только бабушка Калерия Ивановна ругается, гулять с ребятами не разрешает. Мал, говорит.
– Ты уже взрослый ребенок! Посидела бы еще с вами, – баба Катя встала, – да идти надо.
– Не пускает? – спросил Антошка у Барбоскина. – Я тоже не прошусь. Моя велела возле дома «крутиться, чтобы был на глазах»! «Где, – говорит, – тебя все время допоздна нелегкая носит? И что вы там только делаете?»
– А где – там, не спросила?
– Я бы и не сказал. Ведь это тайна?
– Военная, – добавил Валерик, основательнее усаживаясь на скамейке.
– «Операция Ы и другие приключения Барбоскина и его товарищей»! –- сказал, подсаживаясь, Мишка. – Или так: «Барбоскин и компания».
– Раз вы – компания, помогите мне огурцы прополоть!
– И морковку, – добавила бабушка Катя, выходя из калитки. – Еда на плите. И чтобы из дома ни-ни!
– Пошли, дело знакомое, я согласен, – заявил Мишка. – Как полоть-то будем? По гряде каждому, или как?
– Можно, я с кем-нибудь? – попросился Валерик. – Вдруг я всю морковку вытаскаю?
– И я не знаю, что рвать, что оставлять, – признался Антошка.
– Ну вы и белые дачники, – ухмыльнулся Барбоскин.
Антошка палочкой выковыривал крапиву, рукой выдергивал лебеду и мокрицу. Валерик тоненькими пальчиками аккуратно брал сорняк под корень и тащил из земли. Потом он отряхивал корень и складывал сорняки в кучку.
– Так вы здесь целую неделю просидите, – Мишка былкрасный и мокрый. – Смотрите, как надо!
Антошка с Валериком смотрели, как надо, учились у Мишки. А Барбоскин уже покончил с одной огуречной грядкой, перешел на другую. Он работал, как заведенный робот.
На морковке ребята просидели долго. Мелкие морковины выдергивали, чтобы другим не было тесно. Потом в дождевой бочке, что стояла в огороде, вымыли крупныеморковины и ели.
– Сегодня у нас огородный день, – высказался Валерик, доедая третью штуку.
– Вот тебе бабушка Калерия покажет морковкин день. Опять есть не будешь?
– Буду, Андрюша. Мне очень хочется есть.
– А чего молчишь? Баба Катя обед сварила, па плите стоит. Пошли, – сказал Барбоскин.
– Пошли, – обрадовались Антон и Мишка. – Страсть как есть хочется!
– Я теперь знаю, – Валерик сидел с набитыми щеками, – что такое аппетит. Это когда все в рот летит. Я как кабанчик-барабанчик. – Валерик отвалился от стола, лег на диван. – Поспать бы!
Но тут пришла бабушка Калерия Ивановна и повела Валерика домой.
– Нечего в гостях лежать, – сказала бабушка. – Хватит и того, что хозяев без обеда оставили.
Рассказ ребят о находках за болотом почему-то очень взволновал дядю Митю.
– А воронки рядом с той землянкой не было? – спрашивал он.
– Воронки? Какой воронки?
– Ну, ямы глубокой.
– Ямы нет, а ямка есть, – отвечал Барбоскин.
– Все ясно. Упала бомба, миномет опрокинуло и побило, минометчика убило и завалило, засыпало землей. Потому мы его и не заметили. А землянка квадратная?
– Не поймешь – яма и яма, кривая только.
– Так, – дядя Митя встал. – Вы без меня туда ни на шаг. Вместе пойдем. Надо еще в райвоенкомат позвонить. Дело ведь такое! Неизвестный солдат. А может быть, там и нет ничего? Может быть, вам показалось? Маненько напридумывали? Была же у вас корона, царство али королевство железных королей?
