— Мой король, — сказал несчастный флотоводец, еще надеясь спасти свою эскадру от неминуемой гибели. — Неприятель вряд ли рискнет пойти на штурм столицы во тьме. Кроме того, доблестная гвардия и бдительный гарнизон легко отразили бы такую безрассудную попытку, — он мстительно посмотрел в сторону откровенно ухмыляющихся сухопутных генералов. — А с первыми лучами солнца я брошу в бой корабли, и вы сможете наблюдать морскую баталию во всей ее красе.
Файр задумчиво изучал лицо адмирала, чуя подвох в его словах. Но в это время в разговор вмешался гвардеец:
— Мой король, наши солдаты легко сбросят неприятеля в море, в каком бы количестве их ни привела сюда мятежная принцесса. Но с точки зрения военной, следовало бы преподать им хороший кровавый урок.
— Разумеется, — буркнул король, пожирая глазами корабли Лучар и тщетно силясь разглядеть ее штандарт.
Ободренный поддержкой, командующий гвардии продолжил:
— Для этого нам следует дать неприятелю возможность не только высадиться, но и накопиться на подступах к внутреннему городу в достаточно количестве, дабы не пришлось зря поднимать полки в атаку.
— Так и следует поступать, — несмело поддакнул адмирал, еще не уловивший, куда дует ветер. В его голове раненой птицей билась одна единственная мысль: «Кажется, сухопутные крысы решили отличиться? Великолепно, Вечные Небеса им в помощь! А флот останется в стороне».
— Однако, грамотное командование подразумевает предугадывание возможных действий противника, — гвардеец выпалил эту длинную заученную фразу одним духом. То была единственная премудрость, которую он усвоил у тех офицеров Эфрема, что полегли на западе, расчистив для него высший пост в армии королевства.
— К чему ты клонишь, генерал? — недовольно спросил Файр.
— Десант врага, очутившись в гавани, начнет жечь наши беспомощные корабли, которые стоят у причалов, точно быки на заклание в день летнего солнцестояния. А мне не хотелось бы, чтобы победа сухопутных войск над коварно вторгшимся неприятелем была омрачена гибелью великолепного флота Объединенного Королевства.
— А ведь и вправду! Как вы не предугадали таких действий мятежников?
Адмирал встретился глазами с гвардейцем, и тот спрятал змеиную улыбку в бороду.
Довольный исходом военного совета, комендант тихонько отошел в сторону и подозвал часового:
— Немедленно пришлите ко мне королевских скороходов!
Адмирал, бормоча какое-то маловразумительное оправдание, неожиданно приободрился. Он решил, что ночная атака флота — меньшее из зол.
«У меня слишком мало кораблей, — лихорадочно соображал он. — И при свете дня королю будет ясно, что моя персона — прекрасное украшение для какого-нибудь башенного шпиля, особенно с узлом за ухом. А ночью можно вполне скрыть истинное количество судов. Клянусь преисподней, поглотившей Эфрема, морская атака на флот Лучар — все равно, что нападение на Оленя Смерти с тупым кинжалом! Тьма скроет все недочеты! Вытащенные на берег корабли я спалю, обвинив в этом гвардию. Дескать, их часовые прозевали высадку диверсантов».
— Мой король, я готов атаковать мятежников немедленно, — бодро сказал он, и гвардеец покосился на него, удивленно подняв брови.
— Вот и атакуй, раздери тебя тысяча морских демонов! Только предупреди абордажные команды, пусть даже пальцем не трогают принцессу!
Адмирал отдал королю честь.
Проходя мимо гвардейца, он как бы случайно вильнул бедрами, так что окованные белым оловом ножны его сабли угодили тому в пах, и застучал каблуками по лестнице.
Командир гвардии грязно выругался сквозь зубы, на что Файр ответил рассеянной улыбкой, думая о чем-то своем:
— Вы расстроены, что вся слава от разгрома мятежа достанется флоту, не так ли?
— Гм… в общем-то, да, мой король, — гвардеец с трудом сдерживался, чтобы не согнуться пополам от острой боли в паху.
— Ничего страшного, от отца я слышал, что неприятель, спасаясь от абордажа, часто стремится выбросить свои корабли на берег. Мой амулет подсказывает, что завтра вдоль побережья пройдет смерч. Так что корабли Лучар очень скоро начнут выкидываться на песчаные дюны, словно кальмары, преследуемые кашалотами. Вот тут и понадобятся ваши бравые гвардейцы. Нельзя дать мятежникам уйти в джунгли!
Король самодовольно выпятил челюсть и стиснул пальцы на голубом кристалле, висящем у него на шее.
В это время появился начальник службы королевских скороходов. Это был, разумеется, представитель быстроногого племени му'аманов, один из немногих, кто перешел на сторону Эфрема во времена Объединения.
— Немедленно посылай гонцов за своими земляками, ушедшими в Калинну, а также на запад, за Зеленым и Красным полками, а с севера пригони мне Фиолетовых пикинеров. Лети быстрее ветра!
— А государь в курсе? — начал было му'аман, но тут же от короткого удара в зубы его голова слабо мотнулась на тонкой шее.
Комендант схватил его за ворот льняной рубахи, да так, что ткань затрещала, подтянул к себе и жарко зашептал прямо в лицо:
— Проклятый дикарь, твое дело не рассуждать, а выполнять! Пшел вон!
С этими словами офицер пихнул его в лестничный проем и быстро повернулся к Файру. Впрочем, не достаточно быстро, чтобы король не успел заметить происшедшего.
— Не стоит так сурово относиться к му'аманам, — сказал он безразличным тоном. — Мой отец весьма ценил тот факт, что они не примкнули к мятежу герцога Амибала, а во время похода войск Чизпека на Д'Алви поддержали Объединение.
— За исключением тех проклятых мерзавцев, что бежали на дальний юг вместе с принцессой, — возразил гвардеец, который весьма недолюбливал степняков.
— Наверное, на этих кораблях масса дикарей в длинных белых одеждах, — задумчиво проговорил Файр, свешиваясь с башни и всматриваясь в накрывшую столицу и море тьму, словно это могло помочь ему разглядеть флагман принцессы.
Лучар он ненавидел люто. Еще в ту давнюю пору, когда на побережье Лантика существовало три независимых государства, а род Эфрема прозябал в самом маленьком и бедном из них, принцессу Д'Алви посватали за него.
Лучшие художники побережья изобразили для него портрет юной, свежей девушки, и сластолюбивый принц Чизпека провел не одну ночь, вглядываясь в ее гибкий стан и миловидное лицо, воображая себе различные гнусности.
Прослышав о ее неукротимом нраве, Файр мечтал, как сломает ее волю и вдосталь натешится, издеваясь над невинной душой.
Но девчонка сбежала, пойдя против воли отца, короля Д'Алви Даниэля.
Лазутчики трех королевств рыскали на севере и юге, силясь найти беглянку, а она, оказывается, умудрилась добраться неведомыми путями до самого Внутреннего Моря, где нашла себе мужа — дикарского волшебника из северного племени метс.
После возвращения этой странной парочки Даниэль на радостях от обретения дочери расторг помолвку. Лучар и пер Дистин Иеро вскоре стали мужем и женой.
Оскорбленный Эфрем принялся плести заговоры против Д'Алви, а принц Файр замучил не одну девушку, воображая, будто издевается над Лучар.
Потом было исчезновение Иеро, мятеж Черного Герцога, тайно поддержанный Чизпеком. Государственность Д'Алви рухнула, Даниэль погиб. Настал час Эфрема.
Войска Чизпека вторглись в Д'Алви под лозунгом борьбы с Амибалом и его хозяевами, колдунами Нечистого.
Пока народ пытался разобраться, что же происходит, Эфрем не только присоединил к себе земли южного соседа, но столь же молниеносно двинул полки против Калинны. Легендарное Объединение длилось совсем недолго, и на побережье возникло небывалое государство-колосс — Объединенное Лантическое Королевство.
Принцесса Лучар с верными ей войсками растворилась где-то в джунглях, поглотивших и пера Дистина. В южных чащобах исчез также Черный Герцог Амибал. Про них новый король и его сын забыли, занятые созиданием новой монархии.
Разумеется, Объединение не мог придумать ни Эфрем, тиран маленького северного королевства, ни его полоумный сынок. План всей кампании разрабатывался в тайной крепости Зеленого Круга, самой многочисленной организации колдунов Нечистого.
