Пробежав глазами по залу, она вдруг затаила дыхание — взгляд ее остановился на недавнем знакомом, беседовавшем с одним из своих коллег.
— Смотри, Пэт! Видишь вон того мужчину? Это он помог мне собрать свертки.
Пэт скользнула взглядом в указанном направлении:
— Ты шутишь?
— Да нет же! Я бы узнала его где угодно!
— Но это же Филип Редвуд, известный хирург! Ты хочешь сказать, что не знала, кто он такой? Неужели ты никогда не видела его в больнице?
— По-моему, один раз видела, — мечтательно отозвалась Лесли. — Но он тогда только что вышел из операционной и был еще в маске и в шапочке.
Пэт недоуменно покачала головой:
— Надо же! А я думала, его все знают.
— А мисс Брукс милашка, не правда ли? — прошептала Лесли, когда ее уличный знакомый вместе с миниатюрной красоткой вышел вперед, чтобы произнести перед собравшимися небольшую речь.
— Не милашка, а порядочная стерва, — пожала плечами Пэт. — Фишер на прошлой неделе сказал мне, что ни леди Брукс, ни сэр Лайонел ничего не могут с ней поделать. Похоже, она с пеленок привыкла поступать по-своему и, судя по всему, не знает, что означает слово «нет». Редвуд вряд ли устоит перед ее чарами. Вот увидишь, она сведет его с ума.
— А мне кажется, Редвуд не потеряет голову из-за этой вертихвостки.
Несколько скептичным, однако радостным взглядом Пэт смерила толпу студентов, неожиданно наводнивших зал.
— Ну, Лес, держись на ногах крепче. Эти студенты несутся словно кочевое племя по степи!
И Лесли упоенно окунулась в атмосферу своего первого волнующего бала. Стремительный ритм музыки, веселый смех и многочисленные незамысловатые комплименты молодых людей кружили ей голову, словно вино, пока она, меняя партнеров, неслась в танце. Казалось, сегодня каждый был настроен повеселиться от души — даже старшая медсестра, выпрямив спину, плыла в величественном вальсе с сэром Лайонелом Бруксом, а главврач больницы сэр Клайв Уотерс уверенно и непринужденно вел в танце сестру-хозяйку.
После ужина в тесном и шумном кругу молодежи Лесли ненадолго отлучилась в дамскую уборную, чтобы поправить сбившуюся прическу, и, вернувшись в зал, встала у стены, наблюдая за оживленной танцующей толпой. Музыка то потухала, то загоралась вновь, обдавая танцующих новой ритмичной волной. Какой-то дерзкий студент, оставшийся без партнерши, увлек Лесли в самую гущу танцующих. Он склонялся так низко и выписывал такие па, что Лесли смогла свободно вздохнуть только тогда, когда оказалась в кружке отдыхающих женщин. Неожиданно музыка стихла. Лесли обнаружила прямо перед своим носом чью-то накрахмаленную манишку. Взгляд ее пополз вверх — и она чуть не вскрикнула от неожиданности. Перед ней был Филип Редвуд.
— Вот мы и встретились снова, — проговорил он, увлекая ее в танце. — По-моему, нет смысла спрашивать, нравится ли вам здесь. — Голос его звучал твердо, проникновенно.
— Да, очень нравится! Здесь так хорошо! И совсем не верится, что завтра придется возвращаться к обычной рутине.
— А вы не любите установленный порядок?
— Нет, — призналась Лесли. — Разве это приятно, когда все боятся друг друга, действуют как механизмы?
— С трудом представляю, чтобы вы кого-нибудь боялись.
— Представьте, я трусиха! Боюсь нашу старшую, а когда врачи делают обход, дрожу как осиновый листок.
Едва заметная улыбка коснулась его губ.
— Значит, вам не нравится быть медсестрой?
— Почему? Я люблю свою работу!
— Но это же тяжкий труд?
— Согласна — это каторжная работа. И все равно она мне нравится.
Филип Рудвуд, казалось, был удивлен ее ответом.
— От женщины такое редко услышишь. Во всяком случае, вы — первая, кто мне в этом признался.
— Я говорю так только потому, что выпила шампанского! Но другие женщины тоже так думают. Иначе они не остались бы на этой работе. Ведь так?
— Наверное, — ответил он неопределенно.
— Конечно. Вы прекрасно знаете, что входит в наши обязанности! Если бы мы не любили свою работу, давно уже объявили бы забастовку! Поверьте, у нас для этого достаточно оснований!
Филип Редвуд расхохотался, но, встретив серьезный взгляд Лесли, замолк.
— Простите. Я не хотел показаться грубым — просто уже очень давно не слышал такой проникновенной речи.
— А я, сэр, говорила вполне серьезно.
— В этом я не сомневаюсь, сестра. И с удовольствием напомню вам об этом разговоре лет через пять.
У Лесли потеплело на сердце.
— Надеюсь, вы не забудете об этом вечере.
Музыка закончилась, Филип Редвуд поклонился.
— Благодарю вас, мисс… Тэффи. — Он нежно погладил ее по волосам. — И обещайте мне, что не утратите своих иллюзий, чем бы вы ни занимались в жизни!
Еще раз поклонившись, он ушел, а Лесли, чтобы не портить очарование момента, решила больше не танцевать и отошла в сторонку, где стояло свободное кресло. Погруженная в свои мысли и мечты, она просидела в нем с четверть часа, пока внезапно появившаяся Пэт не вернула ее к реальности.
— Господи, Лесли, а я тебя везде ищу! Поехали вместе после бала в больницу! Если только, конечно, ты не хочешь побыть одна.
— Да, спасибо. — Лесли встала. — Что ты сказала?
— Ты не слышала?
— Я задумалась.
— Да, у тебя видок и впрямь странный. Что случилось? Может, тебе нездоровится? Ты не…
Но тут по залу раскатом пронеслась барабанная дробь, и все смолкли. Сэр Лайонел подошел к микрофону, собравшиеся встретили его аплодисментами.
— Леди и джентльмены! — начал он. — Моя семья и я всегда с огромным удовольствием приходим на праздничный бал в Уайтэйкез, но в этом году это удовольствие вдвойне, потому что мы празднуем помолвку нашей дочери… — он помолчал, — с замечательным человеком. — На этот раз аплодисменты были громче, и сэр Лайонел воодушевился: — Леди и джентльмены! Я не сомневаюсь, что все вы присоединитесь к моим поздравлениям. Желаю огромного счастья своей любимой дочери и ее жениху, сотруднику вашей больницы доктору Редвуду.
В эту торжественную минуту прогремел оркестр, все собравшиеся дружно зааплодировали.
Переведя взгляд на Лесли, Пэт с удивлением заметила, что та безучастно сидит в кресле.
— Что случилось? Что-то не так?
Опустив глаза, Лесли принялась разглядывать руки.
— Нет, ничего, — спокойно проговорила она. — Просто только что я утратила одну из своих иллюзий.
В самом начале года Джэнет и Тод решили переехать в Ливерпуль. Дом и мебель были распроданы, долю Лесли поместили в банк, а Джэнет, Тод и Бобби перебрались в крохотный домишко в Ливерпуле. Джэнет писала оттуда восторженные письма. Наконец ее мечта сбылась: она обрела то, что всегда хотела, — миниатюрный домик, в котором легко вести хозяйство. На новом месте они с Тодом быстро обзавелись друзьями из числа молодых пар, и теперь Джэнет желала одного: чтобы Лесли перевелась на работу в ливерпульскую больницу.
Но та оставалась непреклонной. Она твердо решила начать устраивать собственную жизнь, и работа в Уайтэйкез стала ее неотъемлемой частью. После праздничного вечера она только несколько раз мельком видела Филипа Редвуда в больнице.
Его предстоящая свадьба с очаровательной Деборой Брукс, куда были приглашены все без исключения сотрудники больницы, в последнее время была единственным предметом сплетен. Одно обстоятельство радовало Лесли: в день торжества она дежурила в больнице и не смогла присутствовать на церемонии, со всей роскошью прошедшей в церкви Святого Георгия на Гановер-сквер. Зато Пэт не упустила из виду ни одной детали.
— Лесли, ты бы только видела гостей! Сколько мехов, украшений!.. — Она состроила брезгливую гримаску. — Я среди них выглядела деревенской простушкой!
— Перестань говорить глупости!
— Я не гожусь для светского общества. — Пэт скинула туфли и вытянула ноги. — Нет, эта работа меня когда-нибудь погубит! Я даже за выходные не успеваю отдохнуть. Интересно, мы когда-нибудь привыкнем к этой беготне? — Она присела на край постели и закурила сигарету. — Знаешь, наша Дебора была очаровательна. Я хоть и не люблю ее, но вынуждена признать, что невеста из нее получилась шикарная. По-моему, бедняга Редвуд сложил лапки сразу, как только она положила на него глаз.
