Мальчик, сидевший на другой стороне стола, понял свою ошибку и искал спасения в полной неподвижности. Молчаливый и настороженный, но слишком слабый для сопротивления. Он понимал это и ждал, пока эхо мыслей разобьется о молчание.
— Продолжай, Эл, — сказал Букхалтер, вставая.
Этель начала было что-то говорить, но он приказал ей замолчать и поставить барьер. Она не должна была вставать между ним и сыном.
Букхалтер взял Эла за руку и вывел во двор. Эл косил на отца испуганным глазом, и эксперт вспомнил детские проблемы Кейли. Нет, это не то, совсем не то…
Букхалтер посадил Эла на скамью рядом с собой и заговорил особенно отчетливо. Было неприятно убирать слабый заслон мальчика, все равно что отрывать от себя хрупкие руки, но ничего поделать он не мог.
— Странно думать так обо мне, — сказал он. — Тем более странно думать так о своей матери.
Он ожидал упрямства и замкнутости, но вместо них присутствовали холодность и злоба. «И это плоть от плоти моей», — подумал Букхалтер.
Эл молчал.
Букхалтер коснулся разума мальчика.
Эл попытался вырваться и убежать, но отец крепко держал его. Инстинкт, а не разум — ведь для телепата расстояние не играло почти никакой роли.
Как же ему не хотелось делать этого… Процесс насилия уносил с собой частицы чувствительности, так необходимой для Болди. Но сегодня жестокость была неизбежна. Он нес расходы.
Букхалтер искал. Иногда он бросал в Эла ключевое слово, и волна ассоциаций была ему ответом.
Наконец, больной и полный отвращения к самому себе, Букхалтер позволил сыну уйти и остался один, наблюдая за умирающим отблеском на снежных пиках.
Все еще можно было исправить. Обучение было только начато, и его можно, нужно оборвать. Но не сейчас, не теперь, пока гнев настоящего не уступит место спокойствию и пониманию. Какое тут, к черту, спокойствие!..
Не сейчас.
Букхалтер сосредоточился и переговорил сначала с Этель, а после с дюжиной Болди, так или иначе знакомых с ним. У всех были семьи, дела, но ни один не опоздал, когда через полчаса они собрались в задней комнате «Паден Таверн», в Нижнем Городе. Сэм Шейни первым поймал отрывок знания Букхалтера, а затем и остальные включились в его эмоции.
Собранные духовно в единое существо, они ожидали и слушали.
Разговор на уровне сознания не занял много времени. Букхалтер рассказал собравшимся о японском ювелирном дереве со сверкающим зеркальцем, о сияющем соблазне. Он рассказал им о рациональной паранойе, о сахарной оболочке любой пропаганды, и об изменении ее формы до такой степени, что истинные мотивы терялись под внешним блеском.
Безволосый Зеленый Человек, героический, всемогущий — символ Болди.
И дикие волнующие приключения, опутывающие гибкий юный разум и увлекающие его по дорогам опасного безумия.
Да, взрослые Болди также могли слушать рассказы о Зеленом Человеке, но зачем?.. Взрослые не читают книг своих детей, разве что обнаруживая явный вред. А какой вред в детских приключениях Зеленого Человека и подлых волосатых гномов. Волосатых… Мечты детства, и больше ничего.
— Я тоже так считал, — сказал Шейни. — Мои девочки…
— Оставьте, — ответил Букхалтер. — Я был ничуть не умнее вас.
Дюжина разумов растянула свою чувствительность, пытаясь нащупать мысли своих детей, — и нечто отпрянуло от них, тревожное и настороженное.
— Это он, — сказал Шейни.
Слова были не нужны. Тесной группой вышли они из «Паден Таверн» и направились к Центральному Универмагу. Дверь была заперта.
Двое мужчин подставили плечи, и створки распахнулись.
В дальней подсобке темного магазина стоял человек. Его непокрытая лысина ярко блестела под белым неоновым светом.
Губы человека шевелились беззвучно и беспомощно.
Умоляющая мысль столкнулась с беспощадным спокойствием вошедших и была отброшена в сторону.
Букхалтер вынул кинжал. Серебром засверкало оружие остальных.
Они несли расходы.
Давно смолк страшный крик мистера Беннинга, но его умирающая мысль продолжала биться в мозгу идущего домой Букхалтера. Болди, не носивший парика, не был безумцем. Но он был параноиком.
Тиранический эгоизм невероятных масштабов и яростная ненависть к нетелепатам. Возможно, самосуд и неправомочен с психической точки зрения, но… «Мы — будущее! Мы — Болди! Мы — дети Бога, созданные им для власти над низшими людьми! Мы — Болди!..»
