Лешка сразу же занялся математикой. Отнимаем девять месяцев и еще две недели от сегодняшнего числа и получаем... Он в это время еще был в Ларске, только через месяц он с графом и войском прибыл в Каркел. И забеременела эта, якобы однолюбка Адень, получается, по расчетам, еще до его свадьбы с Эрлитой.
А вчера, при новой встрече с Улилой, та сообщила, что Адень, оказывается, родила недоноска.
- А это что такое? С чем едят? - спросил у нее Лешка.
- Едят? - захихикала служанка, - Господин такой шутник. Ребенок у этой родился недоношенным. То есть семимесячным.
- Семимесячным? Ты хочешь сказать, что было не девять месяцев, а семь?
- Ну да, господин.
Лешка впал в ступор. Все сходится. Ребенок-то от него!
- А господин не знал, как роды бывают?.. - Улила продолжала щебетать, но Лешка ее уже не слушал. Очнулся он от того, что служанка сказала:
- Помрет мальчонка. Не выживет.
- Это почему же?
- Так молока нет. С утра до вечера орет надрываясь. С голоду-то.
- А... что в таких случаях делают, если молока нет?
- Кормилицу ищут.
- А Адень разве не нашла?
- Так кормилице платить надо, она только для богатых. А у этой нет денег даже на простое молоко. Мать-то у нее руку обварила, дело нехитрое у прачек-то. А кроме Адени там еще двое. Помрет - легче им станет. Прокормятся.
Остаток вечера был скомкан. Тут уж не до чего, мысли всё бегают. Лешка их отгоняет, заставляя себя обратить внимание на прелести служанки, но они возвращаются снова и снова.
Наутро Лешка проснулся в плохом настроении, болела голова, все его раздражало. А все это из-за дуры Адени. И чего она всё ему лезет в голову? Кто она ему? Жалкая простолюдинка, которую угораздило в него влюбиться. И от ребенка не избавилась, как это частенько делали служанки, чтобы не вылететь с престижной работы. Это она специально сделала. Чтобы с него деньги скачать. Не сегодня-завтра припрется и это с собой притащит, на жалость будет давить.
Жалость! Пусть не рассчитывает, у него есть законный ребенок, а не какой-то там бастард. Да и помрет тот скоро, если уже не помер. С голодухи-то, как Улила сообщила. И хорошо - все проблемы будут решены. Лешка даже повеселел, и конец дня провел в приподнятом настроении. Вечером ему удалось затащить к себе новенькую служанку, и день закончился совсем славненько. Об Адени он даже не вспоминал.
Но на следующее утро его угораздило встретить в переходах замка служанку Ласту, которую упоминала болтливая Улила. И сразу же все так некстати вспомнилось. Он уже прошел мимо, но почему-то неожиданно для себя остановился, повернулся и, глядя в спину удаляющейся девушке, вдруг сказал:
- Эй, постой!
Служанка остановилась, развернулась к нему лицом и, сделав поклон, приблизилась.
- Что угодно господину?
- Это ты видела на днях Адень?
- Да, господин, я ходила на рынок присмотреть себе башмаки и там встретила Адень.
- И как она?
- Какие-то тряпки продавала.
- Тряпки?
- Я не очень-то и рассмотрела. Что-то рваное. Хотела выручить медянку или две. Вся такая худая!
- А ребенок?
- Ребенок, господин? Я не видела. Адень сказала, что плох он, все кричит, как бы пупок не надорвал.
- А почему кричит?
- Голодный, господин. Молока у нее нет, вот и продает рванье, чтобы хоть кувшин с молоком купить.
- А где она живет?
- С матерью. Она у нее прачка, только сейчас руку обварила, стирать не может.
- Так, где она живет?
- В Осиновом тупике. А где точно, не знаю.
- А тупик этот где?
- За харчевней "Белая кобылка". Мать зовут Кратиной. Прачка Кратина. Больше я ничего не знаю.
Ну и что теперь делать? Опять забыть? Надолго ли? Ведь снова кто-нибудь напомнит или самому вспомнится. Надо бы сходить, посмотреть. Может быть, и в самом деле ребенок помер? Тогда кинуть десяток медянок этой дуре и уже окончательно забыть. Придется идти.
Харчевню пришлось искать долго, нашлась в какой-то городской дыре, где живут одни местные отбросы. Даже спросить не у кого. Нет, народ попадался, но на вид одни бомжи. Угораздило же его сюда припереться! Лешка уже несколько раз собирался повернуть обратно, но какая-то сила заставляла его искать этот злополучный Осиновый тупик. Наверное, желание решить скорее этот вопрос и со спокойной совестью вернуться в замок.
Тупик, а в нем и дом прачки Кратины обнаружились неожиданно быстро. Дом? Какая-то развалюха, как еще держащаяся и не падающая от легкого дуновения ветерка. Брезгливо морщась, Лешка вошел вовнутрь. Запахи почти такие же, как и на улице, только воздух совсем спертый. И крик младенца. Жив еще бастард-то.
Пожилая женщина с перевязанной грязной тряпкой рукой, наверное, и есть прачка Кратина. Мелькнула девочка лет двенадцати, а где же Адень?
- Что желает милорд?
Лешка не ответил, а прошел в угол комнаты, из которого раздавался младенческий плач. Писклявый грязный сверток впечатление оставил неважное. Неужели он от него? Фу! Нет, это не его. Не его! Может, стоит уйти? Наверное, так лучше. И хорошо, что этой дуры дома не оказалось.
- Лазиня, - старуха обратилась к девочке, - покачай Алеся.
Лешка уже шагнувший к двери, вдруг остановился. Алесь? Мальчишку назвали Алесем? Но это же его имя! Так, забавно перевирая имя Алексей, называла его Адень. Лешка повернулся и снова посмотрел на успокоившийся маленький сверток, который покачивала девочка. Его сын?
