А вот Максим ничего этого не видел. Он вообще ничего в зале не видел, кроме этой девушки. И ничего не слышал. Кроме ее песни.
Наконец-то оба уселись. Места были хорошие.
Песня закончилась. Максим зааплодировал так, что после трех хлопков ладони начали болеть, как обожженные.
Но больше девушка, к сожалению, не пела…
Выпивку и закуску принесли быстро. Не опрокинули и пяти рюмок, как Антон опять позвал администратора. Показал жестом, чтоб нагнулся, и шепотом спросил:
— Слышь, командир, а что это у вас за цыганочка.
Ты бы привел ее к нам, а?
— Она у нас не работает. Чья-то гостья.
— Да ладно тебе, гостья… А ты сделай так, чтобы она стала нашей гостьей.
Администратор заколебался. Антона он знал давно. Парень приходил сюда часто. Хороший человек, не жадный. Если с чем пришел, все оставит. Но Кармелита была с большой компанией. И парни там крепкие — можно по голове огрести. К тому же, девочка, наверно, из Цыганской слободы. А уж если сюда еще и зубчановские нагрянут…
Нет, ну его. Себе дороже станет.
— Как я подсажу ее к вам? Говорю же — она не из наших.
— Командор! Не надо делить девушек на ваших и наших. Они все — мои. Понял?! Что, цыганам деньги не нужны? — Антон достал из кармана симпатичную, толстенькую пачку купюр. — Я ж тебя не обижу. Сделай так, чтобы я ушел вместе с ней.
— Нет, извините, я за это не возьмусь.
Администратор ушел.
Антон развернулся к Максиму.
— Нет, Максим, нуты видишь, что девочка — супер?!
Максим уныло кивнул головой. Он с трудом сдерживался, чтоб не съездить по дружеской башке, маячившей напротив. Но что поделаешь, такой у него друг — тормоза отсутствуют; как перемкнет, не остановишь.
— Антон, не заводись, ладно?
— Макс, посмотришь, мы сегодня уйдем вместе с ней, — и привстал, еще колеблясь: встать — не встать, пойти — не пойти.
— Антон, сядь! Сядь, я тебе сказал!
Но Антон уже встал и решительно направился к чужому столику. Там его прихода никто не заметил. Антону это не понравилось, и он похлопал цыганочку по плечу:
— Surprise, my baby!
Светкин троюродный брат, самый крепкий и солидный из сидевших, привстал с мягкой угрозой на лице и в мышцах:
— Эй, братишка…
Антон его проигнорировал и продолжил свой эротичный полушепот:
— Классно поешь. Только мало. Пойдем к нам в компанию?
— У меня своя компания. А ты иди к своей, — Кармелита не хотела драки, но уже чувствовала, что ее не избежать.
— Наша тебе больше понравится.
Светкин брат встал и выразительным жестом сложил на груди свои пудовые кулаки.
— Она с нами. Ты не понял?
Антон ответил максимально, как ему казалось, интеллигентно:
— Понял. А ты сядь, не пыли! Знаешь, кто я? — и положил руку на плечо Кармелите.
Кармелита сбросила руку и вскочила.
Антон зашелся от восторга:
— Ух, какая темпераментная. Мне как раз такие и нравятся, — и попытался приобнять ее за талию.
Терпение Светкиного брата лопнуло. Он схватил Антона за голову, по старой доброй традиции макнул в салат и отшвырнул в сторону. Падая, Антон завалил столики сразу нескольких компаний. Драка, пропустив этап локальной, практически сразу превратилась во всеобщую.
Антон, порезавшийся о разбитую посуду, выглядел жалко. Макс бросился ему на выручку.
Рыч с помощниками, ожидавший Кармелиту снаружи, заглянул на шум в ресторан. И с удивлением обнаружил свою подопечную внутри, в самом центре драки. Он тут же жестами показал охранникам, чтобы они прикрыли Кармелиту собой и увели ее.
Но тут и Антон, увидев, что Кармелиту уводят, ожил. И весьма решительно бросился к ней. Охранники пошли на Антона. И снова на его защиту героически встал Макс. Рыч набросился на Макса.
В пылу драки никто не заметил, что с Кармелиты упала шаль, а Антон уронил барсетку.
Вдруг кто-то заорал: «Менты едут!» Клиенты, а вслед за ними официанты, бросились врассыпную.
Драка прекратилась сама собой.
Пошел к выходу и Рыч, успевший обменяться с Максом парой крепких ударов. А Макс пошел к Антону, полусидевшему-полулежавшему в одном из углов.
— Мы с тобой еще встретимся, щенок! — прорычал Рыч вдогонку.
— Встретимся, обязательно встретимся, — ответил Максим.
Уходя, Рыч по-хозяйски оглядел помещение: ничего ль не забыли?
Точно! Забыли — вон шаль Кармелиты! Баро еще хвастался — французская. И барсетка рядом. Наверно, кто-то из наших уронил, когда утаскивал Кармелиту…
Антону досталось изрядно. Максим взял его на закорки и потащил к выходу.
…А насчет милиции — это кто-то пошутил. Или просто хотел прекратить побоище. Кстати, с клиентов крепкие официанты успели взять все — и за стол, и за бой посуды.
В общем, отлично посидели!
Миро сразу нашел табор. Цыгане решили далеко не отъезжать от места аварии. Расположились тут же, на полянке, недалеко от перекрестка.
Починка «газели» потребовала намного больше времени, чем казалось вначале. То есть, возможно, все исправили бы и побыстрее, если б не бесконечные шутки Степана на тему «Одни ломают и убегают, а другие стоят и чинят».
Миро зашел в отцов трейлер. Бейбута не было. Что делать, как жить дальше? Раньше была Люцита, была Кармелита. Больно было обидеть и ту, и другую. А вот появилась прекрасная всадница и в один миг вышибла из мыслей обеих. Так может, хорошо, что она появилась? Говорят же люди, что сердце свое слушать надо. А тут сердце так громко кричит, что попробуй его не услышать.
Задумавшись, Миро закрыл глаза. И не услышал, как вошла Люцита.
— Миро… Миро…
Цыган открыл глаза. Люцита увидела в них боль и растерянность.
— Ну как, съездил к Баро? Невесту повидал? — спросила ревниво.
— Нет, не видел, — ответил Миро, совсем безразлично.
Девушка обрадовалась и этому:
— А я так соскучилась по тебе… так соскучилась… Миро, знаешь, я ради тебя на все готова. Хочешь — буду твоей, только позови…
Миро вздохнул тяжело, глубоко:
— Люцита, говорю тебе, как старший брат сказал бы. Не надо этого. Подстережешь меня, добьешься своего, я первый тебя уважать перестану. И люди осудят.
— Значит, я совсем тебе не нужна…
— Ну почему же не нужна, глупенькая! Нужна! Как сестра, как друг…
— Дурень ты, дурень! Не того я от тебя хочу!!!
— А того, что хочешь, у нас, извини, не получится…
— Из-за невесты?
— Нет, не из-за нее…
Люцита задохнулась от возмущения:
— НЕ ИЗ-ЗА НЕЕ? Так ты успел еще где-то приблудить? Кобель! Черт! — и в бешенстве выбежала из трейлера.
Стало тихо-тихо. Опять вспомнилась Груша верхом на коне. А если закрыть глаза, то вспоминается и мечтается легче.
Но закрыть глаза Миро не успел, вошел отец. Примерно в том же настроении, в каком Люцита вышла (из трейлера и из себя).
— Это Люцита отсюда выбежала?
— Да, — мирно ответил Миро. Господи, хоть бы с отцом не поругаться, отдохнуть бы немного от этих споров.
Но отец, похоже, не оценил его миролюбия.
— Ты что, не понимаешь, что твоя невеста — дочь Баро? Что за шашни с Люцитой? А если они до Зарецкого дойдут?
Миро решил не отвечать. Может, если молчать, ссоры не получится.
— Ты понимаешь? Все! Сегодня посмотрел невесту. А завтра же всем табором едем к Баро свататься!
Ну как тут смолчишь?.. А! Говорить, так уж все:
— Отец, я не хочу жениться на Кармелите. И я сказал об этом Зарецкому.
— Что?! Это Люцита тебя надоумила?
— Да при чем здесь она? Просто сегодня я встретил другую.
— Кого это ты встретил? Кого? Молчишь? Тебе нечего объяснить отцу? Запомни, я эту дурь из тебя выбью!
— Выбивай, убивай, делай что хочешь. Воля твоя — ты старший… А я спать ложусь. Можно?
Бейбут сжал губы и вышел из трейлера, хлопнув дверью.
«Да, с такой жизнью наш трейлер скоро совсем рассыплется», — подумал Миро, засыпая.
Бейбут хотел успокоиться, поиграл с медвежонком (эх, пора, пора внуков заводить!). Потом отошел подальше от табора, походил по придорожному леску… В цыганских байках в таких случаях всегда Лесовик — Лесной батька навстречу выходит. Вопросы разные сложные задает. Одним словом, как сейчас говорят, «наезжать начинает». Да только, видно, распугали люди всех лесовиков, теперь сами друг на друга наезжают. Вот и перестали Лесные батьки цыганам встречаться…
На опушке кто-то развел костер, заметный издалека. Бейбут подошел поближе, пригляделся — да это Земфира. Напевает что-то тихонько.
Сел рядом, подпел. На душе стало легче.
— Бейбут… — отозвалась вдруг цыганка. — Как ты думаешь, Баро меня помнит?
Вот уж не ждал Бейбут этого вопроса, сколько лет прошло. Ответил просто, но честно:
— Не знаю.
— А я ведь помню. Как будто сегодня было, все помню…
— Земфира, ты это… если он не узнает тебя, не вспомнит, не обижайся. Время, годы…
— Это верно…
Опять спели. Красиво получилось. Земфира хотела спросить о Миро, о Люците. Но не стала, ведовским цыганским сердцем почуяла, что Бейбут ничего хорошего не скажет.
Вот и получилось, что говорить не о чем.
А петь — напелись уже.
Разошлись спать. Бейбут — в трейлер, Земфира — в автобус, шатер на одну ночь раскладывать не стала…
По дороге домой Антон был особенно хорош. У таксиста выяснял, где тут ближайшая трасса с девушками. Правда, на трассу Макс его не пустил. Так он в отместку не захотел к дому подъезжать. Настоял, чтоб вышли за три квартала.
Цеплялся по пути ко всем, особенно к девушкам (это ему казалось смешным) и к милиции (а это казалось мужественным). Когда начинала идти кровь, трогал больное место пальцем и пробовал выводить им неприличные слова на всем, что попадалось по пути (это ему казалось и смешным, и мужественным).
Максим одному удивлялся, когда ж это его дружок успел столько водки внутрь опрокинуть. И тут же сам себе все объяснил: пока он, не отрываясь, смотрел на Кармелиту, времени было более чем достаточно.
В комнату Максим хотел провести приятеля тихо. Тем более что свет в окнах был слабенький, авось родители уже спят. Но Антон — молодец, быстро разгадал эти коварные замыслы. Шумел так, что проснулись, кажется, не только родители, но и весь квартал.
В общем, пока дошли до двери, она была уже открыта.
Увидев это, Антон изобразил на лице гримасу, которая, по его мнению, должна была означать: «Мама, папа, я совершенно трезвый. У меня просто хорошее настроение…»
И на это, похоже, ушли последние его силы. Потому как, переступая через порог, Антон позорно растянулся во весь рост и во всю ширь прихожей. И тут же пояснил всем (вдруг кто не заметил или недопонял):
— Я упал!
— Вижу, — сказал Астахов. — Что здесь происходит?
— Папа! Здорово! Я стоп… спот… споткнулся и упал.
— Антоша… — Тамара достала из кармана халата салфетку, присела над сыном, утерла кровь. — Кто ж тебя так?
— Мы в ресторане ужинали… — пояснил Макс. — Там с цыганами подрались…
— Что значит подрались?! А документы? — Николай Андреич оттолкнул жену и сам навис над сыном. — Антон, где документы?
Антон помотал головой и пожал плечами, мол, о чем вы?
Астахов повернулся к Максиму:
— Ты видел у него документы?
— Да. Не волнуйтесь. Паспорт у него вот здесь, в кармане, я проверил. Все в порядке.
— Да нет, не паспорт… — Астахов вновь склонился над сыном. — Антон, где документы?
На этот раз Антон выдавил из себя:
— Не знаю.
И, посчитав свой долг выполненным, заснул.
Астахов обыскал сына. Кроме паспорта и нескольких купюр, ничего не нашел. Лицо его посерело. Николай Андреевич встал, запустил руку себе под халат слева, там, где сердце, помассировал. Набрал полные легкие воздуха. Задержал дыхание и медленно выдохнул, смешно надувая щеки. Сделал так несколько раз, потом сказал для себя, не для других:
— Ладно, утром разберемся. Поищем. Может, они и найдутся. Господи, только б никто их не увидел, только б не увидел.
Кармелита стояла перед отцом. Рядом, на столе, как вещественные доказательства ее крайнего распутства, лежали потерянная шаль да веревочная лестница. И то и другое — в свернутом виде.
Дочь чувствовала себя виноватой, действительно чувствовала. Было от чего…
— Ты знаешь, что пока тебя не было, Миро приходил? — спросил Баро самым язвительным тоном из всех возможных.
— Миро?
— Миро, Миро… И разве я тебе не велел дома сидеть? Что это за цирковые трюки? — Рамир кивнул на узловатую тряпичную лестницу.
— Папа, я уверена, что…
— Нет, доченька, это я уверен, что меня вся русская рома засмеет. Я просил тебя, чтобы ты жениха, как положено, встретила? А ты?.. Мало того, что ты из дома сбежала, так еще и пьяную драку затеяла!
— Они первые начали!
— Так. Прекрати это детство! Тебе уже восемнадцать! У твоих бабок в такие года по пять своих деток было!
— Но папа!
— Молчи! А где браслет древний, семейный?
Кармелита еще не успела привыкнуть к браслету, и потому лишь сейчас заметила, что нет его на руке.
— Потеряла! А я ведь просил… — Баро чуть не заплакал.
Дочке захотелось обнять отца, успокоить. Но побоялась. Сейчас он к себе не подпустит — прогонит.
Рамир чуть успокоился:
— И забери свои вещи. Вот это, — бросил в ноги веревочную лестницу, — развяжи да постирай. Да сейчас же! И вручную, а не всякими «суперлюксами». А шаль!.. Отец тебе выискивал, дарил. А ты ее, как половую тряпку… — Баро бросил шаль в ноги дочке, из нее вывалилась барсетка. — А это что такое?
— Это не мое. Это мужская барсетка…
— Вижу. Марш в ванную, а потом в комнату! Будешь сидеть под замком — пока не выпущу! И учти — дверь на балкон я уже закрыл.
Кармелита ушла, гордо вскинув голову: гвардия умирает, но не сдается.
Баро повертел барсетку в руках. Позвал Рыча, стоявшего за дверью:
— Эй, Рембо-герой!
— Что, Баро?
— Что это? — спросил Зарецкий, показывая на барсетку.
— Это мужская барсетка.
— Да вы что, все сговорились? Я вижу, что барсетка. Я спрашиваю: чья, откуда?
— Не знаю. Не помню, наверно, впопыхах схватил. Ошибка вышла… Спешили мы очень…
— Рыч, мы не воры. Ты что творишь? Тебя милиция мало таскала в операцию «Табор»?
— Баро! Да выбросьте ее, и всех делов.
Рамир фыркнул:
— «Выбросьте»! Там же чьи-то документы. Жалко человека. Нужно вернуть владельцу.
— Так где же его искать? Теперь-то? Там народу много было…
Баро открыл барсетку:
— Может, визитка есть? Или документы какие… Вот бумаги… Посмотрим, — Зарецкий развернул бумаги, начал читать. И не на шутку увлекся этим занятием.
Рыч стоял молча, ждал его. Баро оторвался от чтения и очень спокойно, слишком спокойно, сказал:
— Иди, Рыч, иди. Я разберусь с этим.
Рыч вышел.
Баро дочитал бумаги. Потом перечитал их заново. И еще раз. И еще.
Охнул. Закатил глаза. Ни к кому не обращаясь, сказал:
— Ничего себе документы… Это не барсетка, это бомба с начинкой.
Утро наступило очень быстро. По крайней мере, быстрее, чем хотелось бы. Если б не мать, Антон бы вообще не встал с постели. Но она подняла, в душ затолкала. И потом таблетками, рассолами отпоила и погнала к отцу в офис.
А Максим уже ждал его в приемной. Астахов велел, чтоб заходили только вдвоем.
Вошли.
Николай Андреич сделал вид, что не заметил их. Достучал что-то на компьютере, допил кофе.
Лишь после этого поднял голову и спросил:
— Ну… Где документы?
Антон ждал, втайне надеясь, что Максим выручит, что-то умное скажет. Но друг его молчал. Пришлось самому за все отдуваться:
— Я не помню. Я их в барсетку положил и…
— В барсетку?.. — иезуитски переспросил Астахов. — Документам цены нет — а он их, значит, вместе с мелочью в барсетку… Да еще в ресторан с ними поперся… Да еще с цыганами в драку ввязался! Ты… Ты… Ты вообще понимаешь, что в очередной раз меня подставил? Я тебе доверил важное дело. А ты… Ну, напряги свои мозги… Если они есть. Вспомни, где эта барсетка?
