Тупицы вроде моего папы говорят: «Да что ты расстраиваешься? Будете видеться каждый год в День благодарения». А умные люди (я, например) пре красно понимают, что привычный мир разрушен. Наше детство подходит к концу. Может, мы никогда не вернемся в свой дом. Может, мы никогда не вернемся в свой город. Начинается новая, самостоятельная жизнь. Я одновременно желаю и боюсь этого больше всего на свете.
Завтра вечером в том самом зале «У Гильды» мы благословим Штаны на третье летнее путешествие. Завтра придет время меняться. И именно теперь Штаны нужны нам, как никогда ранее.
— Ладно, а теперь Би с Гретой и Валия с Леной, — объявила Кармен, подталкивая одну из упирающихся бабушек. Би и Лена обнялись, Кармен щелкнула фотоаппаратом. — Х-м-м-м… Пусть будет Эффи и… допустим, Перри. И Катрина с Ники. И естественно, Тибби, Лена и Би.
Лена скорчила недовольную гримасу: она терпеть не могла фотографироваться.
— Кармен, у тебя замашки папарацци, — съязвила она.
Кармен откинула гриву черных волос со вспотевшей шеи.
— Умоляю, встаньте ближе друг к другу! У меня Перри не влезает. — Тиббина трехлетняя сестренка Катрина полезла драться к своему старшему брату Ники: он наступил ей на ногу.
«Господи, ну я же не виновата, что у моих подруг такие большие семьи! А ведь сегодня выпускной, необыкновенно важный день, и никого нельзя обойти вниманием», — подумала Кармен. Сама она была единственным ребенком, так что братьев и сестер Сентябрьских (так они себя называли) воспринимала как своих собственных.
— Я уже совсем зажарилась, — недовольно проворчала Валия, Ленина бабушка.
Они собрались на футбольном поле. Вокруг тол пились вчерашние школьники и их родственники. Все они точно так же смеялись, изнемогали от жары и фотографировались.
Бабушка Кармен, Кармен Старшая, время от времени бросала на Альберта, своего бывшего зятя, испепеляющие взгляды, а на лице у нее было написано: «Если этот человек смог покинуть Кристину, маму Кармен, ничего хорошего от него ждать не стоит».
— А теперь идите сюда, сделаем общую фотографию, ладно? — Все были на ногах с раннего утра, и Кармен знала, что ее уже тихо ненавидят. Конечно, ей было очень стыдно и все такое, но почему-то никто не захотел выполнять миссию фотографа. Так что теперь она, Кармен, трудилась ради всеобщего блага. — Последняя, клянусь!
Она поставила больших мальчиков и пап в задний ряд — даже Лениного отца (из политических соображений), хотя он был совсем невысоким.
Ниже стояли бабушки и мамы: Валия, Кармен Старшая; древняя Тиббина прабабушка Фелисия, которая не понимала, где находится; Грета, дергавшаяся из-за своей прически. Затем Ари в стильном бежевом костюме, Кристина, не сводившая глаз со своего нового мужа Дэвида, Тиббина мама с помадой на зубах. И конечно, Лидия, жена Альберта, которая безуспешно пыталась отвоевать кусочек пространства. В последнюю очередь Кармен рас ставила братьев и сестер. Эффи недовольно сморщилась, опускаясь на колени рядом с Ники и Катриной. Тибби подбежала к Брайану, стащила его с трибуны и велела встать в задний ряд.
А теперь настала очередь Сентябрьских. Подруги немного подвинулись, чтобы оставить место для Кармен.
— Отлично, супер! — восхищенно закричала Кармен. — Умоляю, подождите секундочку!
Кармен огляделась и вдруг, к своей великой радости, заметила миссис Коллинс. Миссис Коллинс постоянно выгоняла Кармен из класса, но она все равно любила ее больше всех учителей.
— Мы готовы, — выдохнула Кармен. — Идемте.
Она показала миссис Коллинс, на какую кнопку нажать, и взглянула на застывшую в ожидании съемки группу. Вот они — ее любимые друзья, мама, мачеха, отчим, папа, бабушка. Вот родители и семьи ее друзей — столь же близкие и родные, как и собственные. Вот вся ее, Кармен, жизнь, все, кто ей дорог. И такой необыкновенный день. Вроде бы выпуск ной — общий праздник, но для них четверых он означает конец счастливой неразлучной жизни.
Кармен бросилась к подругам. От переполнявших ее чувств она закричала, и все — стар и млад — подхватили. Казалось, они представляют собой единое целое — крепко обнявшиеся, прижавшиеся друг к другу щеками, морщинистыми и гладкими. А потом Кармен расплакалась, хоть и понимала, что на фотографии выйдет с красными, как у кролика, глазами.
Тибби была не в настроении. Все вокруг стремительно менялось, и вдобавок ее близкие только и говорили, что о переменах. Тибби раздражало, что Би уже второй день ломает ноги на шпильках. Тибби бесило, что Лена укоротила волосы. Неужели нельзя все оставить, как есть?
