Ффффу!.. Кошмар! Но я мужественно жую эту гадость, пока в глазах у меня не начинается наводнение. Тогда я спрыгиваю на пол, несусь в столовую, сажусь перед хозяйкой Тима и начинаю скулить так жалобно, как, наверное, не смог бы даже на собственных похоронах.
— Смотрите! Это же у него слезы! — говорит отец Тима растроганно. — А я думал, что собаки не могут плакать.
— А они и не могут! — ядовито замечает его жена. — Зато они прекрасно могут притворяться. Вы знаете, что это такое?
Она наклоняется и вынимает у меня из бороды луковую шелуху. Скулеж застревает у меня в горле.
— Вот жулик! — бормочет отец Тима. — Ну как тебе понравился лук, Освальд?
Так же, как мое увольнение — так, что блевать охота!
Хвост мой висит, как тряпка, когда я через два дня стою перед дверью Изабель. Я все еще под действием шока, полученного от известия о моем увольнении. До того тошно, что, кажется, так и выл бы, не переставая. Может, хоть Изабель немного утешит меня. Она самый неутомимый специалист по части массажа за ушами из всех, кого я знаю. К тому же у нее всегда хорошее настроение. Если бы я был Тимом, я бы уже давно втрескался в нее по самые уши-локаторы. Но поскольку Тим — та еще тюха-матюха, то, Изабель для него, пожалуй, чересчур шустрая девчонка.
Тим жмет на кнопку звонка. Не успевает Изабель открыть дверь и поприветствовать нас, как сразу же замечает: со мной что-то неладно. Она сверлит меня любопытным взглядом и морщит свой курносый нос. Потом наклоняется, берет меня на руки и спрашивает Тима:
— Что это с Освальдом? Он не заболел?
— Он нет, а вот мать — заболела. И поэтому нам придется отдать Освальда.
— Что?!? Какой же мы тогда Клуб сыщиков — без Освальда?
— А мы и так уже никакой не клуб, — отвечает Тим.
Изабель не реагирует на последнюю реплику.
— Давайте, сначала входите, — приглашает она. — Свен, Маруша и Дэнис уже здесь.
— Дэнис?.. — Теперь уже мой хозяин выглядит так, как будто он болен. — Чего этому придурку здесь надо? — спрашивает он, бледный, как смерть.
Изабель не отвечает. Она идет вперед, в свою комнату. Там она сразу же объявляет дурную весть:
— Представьте себе: Тим решил избавиться от Освальда!
Свен засыпает моего хозяина вопросами, в то время как на лице Дэниса появляется злая усмешка. Оно и понятно: с тех пор как я оросил его джинсы, он меня не переваривает.
А Маруша? Она, правда, бросает мне грустный взгляд, но не произносит ни слова. Странно! Еще в последний раз в Восточном парке мне бросилось в глаза, что Маруша изменилась. Раньше она была почти таким же электровеником, как и Изабель, но с тех пор как она познакомилась с Дэнисом, это уже не Маруша, а какая-то Спящая красавица.
Мой хозяин рассказывает историю про аллергию.
— Моя мать все время чихает из-за шерсти Освальда. Поэтому его придется отдать.
— Что за идиотизм! — возмущается Свен. — Можно же что-нибудь сделать против этой аллергии.
В самом деле? Что именно? Я готов сделать что угодно, чтобы остаться с Тимом.
— Надо сводить Освальда к парикмахеру, пусть его обстригут наголо, — советует Свен. — Если у него не будет шерсти, у твоей матери не будет никакой аллергии. Что ты на это скажешь, Освальд?
Что? Бегать голым? Нет уж, спасибо! Чем стричься наголо, я лучше добровольно сдамся в приют для бездомных животных.
— Ладно, не дергайтесь, — пытается Тим успокоить своих друзей. — Пока еще ничего не случилось. Завтра в газете появится объявление. Посмотрим, найдется ли вообще кто-нибудь, кто заинтересуется Освальдом. А может, кто-нибудь из вас захочет взять его к себе?
Длинный Свен сокрушенно разводит руками:
— В нашем доме животные запрещены.
— А ты, Маруша? — спрашивает мой хозяин.
Маруша в это время смотрит в окно с загадочной улыбкой и даже не замечает, что к ней обращаются.
— Ты слышишь? Эй, Маруша? — дергает ее за руку Тим.
Та качает головой:
— Если бы у меня не было кошки, я бы его взяла. А так — Кора взбесится, если в доме появится собака. Да она ему глаза выцарапает!
— Если, конечно, я до этого не перекушу ей глотку…
Изабель тяжело вздыхает:
— Мои родители вообще против кошек и собак. Единственный зверь, которого они могли бы мне позволить завести, это кролик.
— Нет проблем! Я приклею себе к башке два огромных уха и буду грызть только морковку.
— Тут вдруг подает голос Дэнис:
— А почему бы тебе не продать его в Корею? Он мог бы там работать в ресторане.
— В качестве вылизывателя тарелок, что ли?
— Нет, в качестве главного блюда, — отвечает Дэнис с наглой усмешкой. — Жареные собаки у них там — любимое блюдо.
— Придурок! — шипит Тим.
Дэнис со смехом откидывает свою длинную гриву назад.
Если бы не мое подавленное настроение, я бы точно бросился на этого недоумка и проделал ему пару дырок в штанах для вентиляции.
Друзья еще какое-то время обсуждают сложившуюся ситуацию и принимают решение поддерживать контакт со мной, кому и куда бы меня не отдали. Это, конечно, слабое утешение, но лучше такое, чем никакого.
Потом они переходят к другой теме: Клуб сыщиков. Свен, который мечется по комнате, как лев по Африке, спрашивает, существует ли он вообще, этот клуб.
— С той кражи картин мы не раскрыли ни одного дела! — заявляет он. — Я не пойму: мы сыщики или уже нет?
— Ну, вообще-то сыщики… — говорит Изабель. — Хотя… у меня, например, теперь совсем нет времени. Вся неделя расписана, как по нотам: в понедельник конный спорт, во вторник — бассейн, в среду — скрипка, в пятницу — балет. А еще хор, уже две недели.
Свен корчит гримасу.
— А ты что скажешь, Маруша?
Маруша пожимает плечами, смотрит в пол и обеими руками ворошит свои волосы. Дэнис заявляет с ехидной усмешкой:
— Клуб сыщиков — это же смешно! Оставьте эту игру первоклашкам!
Тим вдруг соглашается с ним:
— Он прав. Надо распустить клуб.
Чего?.. Что за бред? Это он явно боится показаться Маруше маленьким.
— Распустить клуб?.. Фигу с маслом! — возмущается Свен, размахивая при этом длинными палками рук. — Вы все можете уходить, а мы с Юсуфом остаемся членами Клуба. Кстати, где он торчит? Он же всегда такой пунктуальный.
— Наверное, ему тоже надоела эта дурь, — говорит Дэнис. — Так что скорее всего тебе придется одному…
Он не успевает договорить, потому что в прихожей раздается звонок. Изабель передает меня Маруше, а сама идет открывать дверь. Мой хозяин ревниво косится на меня, потому что Маруша меня гладит.
— Ну наконец-то! — говорит Свен, когда в дверях показывается черная шевелюра Юсуфа. — Где ты пропадал?
— Меня задержали в парке, — отвечает Юсуф.
— Кто?
— Какие-то три типа в масках. А маски — сделаны из полиэтиленовых мешков. Они отобрали у меня все деньги. Тридцать евро!
— Что? Тебя ограбили? — изумленно спрашивает Тим.
— Угадал, — отвечает Юсуф. — Так что начинаем расследование дела об ограблении. Надо выяснить, что это за уроды…
— Минутку, Юсуф! — прерывает его Свен. — Им ты можешь ничего не рассказывать. Они уже не члены нашего клуба.
— Что, серьезно? — не верит Юсуф.
— Вообще-то да, — признается Изабель. — Но раз тут такой интересный случай, я опять вступаю в Клуб. А вы?
Маруша с Тимом усердно кивают. Но тут Юсуф вдруг замечает Дэниса. Он таращится на него какое-то время, потом спрашивает:
— Чего этот тип все время трясет своей гривой? Кто он вообще такой?
— Это Дэнис, — отвечает ему Свен. — Он считает, что Клуб сыщиков — это смешно.
— Так… — Юсуф подходит к Дэнису и протягивает ему руку. — Привет. Меня зовут Юсуф. Я считаю, что трясти гривой — это смешно.
Дэнис открывает рот, потом снова закрывает его и краснеет, как рак. В комнате воцаряется гробовая тишина. И вдруг Дэнис встает, трясет Юсуфу руку и молча выходит из комнаты.
— Хм. Ну и чудак! — качает головой Юсуф.
— Идиот! — шипит на него Маруша, сажает меня на кровать и бежит догонять Дэниса.
Юсуф чешет затылок.
— Хм. Ну и чудачка!
На следующее утро за завтраком у меня кусок в горло не идет, хотя Тим каждые две минуты сует мне под нос огромные порции ветчины. Ветчина! Мне на нее сегодня наплевать. Я хочу от своего хозяина совсем другого: чтобы он вскочил со своего стула, обнял меня, заревел, как белуга, и сказал сквозь слезы: «ХОЧУ, ЧТОБЫ ОСВАЛЬД ОСТАЛСЯ СО МНОЙ!»
Но Тим молчит, так же как его родители. Даже как-то жутко делается от этого молчания. Слышно только, как они жуют, да мать Тима время от времени чихает. Да еще шелест газеты, которую читает отец.
Пару минут назад он показывал им страницу с объявлениями о купле-продаже животных. После этого три пары глаз десять секунд сочувственно смотрели на меня. И это все. Ни единого слова о том, что меня продают! Наверное, им стыдно оттого, что они так по-свински сбывают меня с рук.
Почему я, собственно, не радуюсь, что покидаю эту бесчувственную семью? Очень просто: потому что мы, собаки, чертовски преданные существа. Вот такая вот смена хозяев может разбить нам сердце.
Ну, ладно, у меня тоже есть гордость, я решил ограничить свою прощальную речь одним лишь сердитым рычанием. Но когда Тим потом захочет пожать мне на прощание лапу, я наверняка разражусь таким жалобным воем, какого еще не издавала ни одна собачья глотка.
