Правда пострадал мой брак, потому что я лишил Сэнди своей преданности, хотя я этого тогда ещё не знал. Не знал я и того, что, поклявшись посвятить Сэнди свою жизнь, я не полностью посвятил ей свои глаза.
Ещё десять лет после того я жил во мраке, не зная, что мой взгляд на женщин требовал коренных перемен.
Это повторялось каждым воскресным утром во время богослужения. Я смотрел на других мужчин в церкви, которые, закрыв глаза, свободно и вдохновенно молились Господу вселенной. А я? Я только ощущал стену разделения между собой и Богом.
Мои отношения с Богом были разлажены. Недавно уверовавший, я думал, что просто ещё плохо знаю Бога. Проходило время, но ничего не менялось.
Когда я упомянул своей жене Брэнде о том, что чувствую себя как бы недостойным Бога, она нисколько не удивилась.
«Ещё бы! – воскликнула она. – Ты никогда не чувствовал себя достойным своего собственного отца. А все проповедники, которых я знаю, говорят, что отношения мужчины с отцом оказывают огромное влияние на его отношения с Небесным Отцом».
«Может ты и права», – уступил я.
Я надеялся, что всё действительно так просто. Я снова думал об этом, вспоминая дни своей молодости.
Мой отец, красивый и сильный, был национальным чемпионом по борьбе в студенческие годы и зверем в бизнесе. Стремясь быть похожим на него, я занялся борьбой в классе 7-8. Но самые лучшие борцы – это прирождённые убийцы, а у меня таких наклонностей не было.
Мой отец в то время был тренером по борьбе в старших классах в нашем городке Олбурнет, штат Айова. Хотя я был младше, отец хотел, чтобы я боролся со старшеклассниками, и приводил меня на их тренировки.
Как-то после обеда мы отрабатывали уход с ковра, мой противник был в положении «на полу». В то время, как мы боролись, ему вдруг понадобилось высморкаться. Он выпрямился, задрал футболку к носу, и неистово опорожнил в неё всё его содержимое. Мы быстро вернулись к борьбе. Я был сверху и должен был крепко его держать. Охватывая его живот, моя рука попала как раз на то скользкое место. Мне стало противно, и я его отпустил.
Отец, увидев, как легко тот улизнул, выругал меня по полной программе. «Да что ты за мужик?», – заорал он на меня. Уставившись взглядом в мат, я понимал, что будь у меня сердце борца, я бы прикрутил своего противника покрепче и избавился от него, размазав, может быть, в отместку его лицо о мат. Но я так не мог.
Всё ещё желая угодить отцу, я занялся другими видами спорта. Помню, играя как-то в бейсбол, я выбил в аут и шёл, повесив голову, к запасным игрокам. «Подними голову!» – гаркнул отец так, чтобы слышали все. После он прислал мне длинное письмо, в котором была описана каждая моя ошибка.
Много лет спустя, когда я женился на Брэнде, отцу казалось, что она слишком много командует. «Настоящие мужчины стоят во главе дома», – сказал он.
После разговора о моих отношения с отцом, Брэнда предложила мне пойти на консультацию. «Во всяком случае, это не повредит», – сказала она.
Я прочитал несколько книг, проконсультировался у пастора, и моё отношение к отцу улучшилось, но я всё ещё чувствовал пропасть между мной и Богом во время утренних воскресных богослужений.
До моего сознания постепенно начинала доходить истинная причина этого отчуждения: моя жизнь была запачкана сексуальной нечистотой. В засаде таилось чудовище, появлявшееся каждым воскресным утром, когда я удобно устраивался в кресле и открывал свежую утреннюю газету. Быстро отыскав рекламные вкладыши, я начинал листать цветные страницы с моделями, позирующими в бюстгальтерах и трусиках. Всегда улыбающиеся. Всегда доступные. Я смаковал каждую картинку. «Так нельзя, – говорил я себе, – но это же мелочь!» «Разве это можно сравнить с ”Плейбоем“»? – убеждал я себя.
Я проникал взглядом через трусики и фантазировал. Иногда какая-нибудь модель напоминала мне одну из моих бывших подруг, и в моей памяти вспыхивали воспоминания наших встреч.
Мне нравилось встречать воскресное утро с газетой в руках.
Углубившись в себя, я обнаружил, что ситуация была намного хуже. Об этом говорило и моё чувство юмора. Самая невинная фраза, даже от моего пастора, вдруг приобретала двойной смысл. Я внутренне улыбался, но чувствовал себя неловко.
Почему я так просто нахожу двойной смысл в словах? Неужели ум христианина должен воспроизводить их с такой быстротой?
Я вспоминал, что по Писанию о таких вещах между святыми не может быть и речи. А я… я ещё и смеялся!
А мои глаза? Они жадно исследовали горизонт, прикипая к любому чувственному объекту. Молодые мамы в шортах, достающие детей с заднего сиденья машины. Солистки в шелковистых кофточках. Летние платья с глубокими вырезами.
Мои мысли тоже были неуправляемыми. Началось это в детстве, когда я нашёл несколько выпусков «Плейбоя» у папы под кроватью. Кроме того он подписался на журнал «Фром секс ту сексти»[2], печатавший шутки и комиксы на сексуальные темы. Когда папа развёлся с мамой и ушёл в свою «холостяцкую берлогу», он повесил в зале огромный плакат с обнажённой женщиной, смотревшей на нас со стены, когда мы играли в карты во время моих воскресных посещений.
Когда я приходил к папе в гости, он часто поручал мне наводить порядок в доме. Так я наткнулся на фотографию его любовницы. В другой раз я обнаружил резиновую имитацию члена, сантиметров 20 длиной, которым он, очевидно, пользовался для своих извращённых «сексуальных игр».
