– Надо смываться, – спокойно вымолвил он, не обращая внимания на треск дверных досок, и указал на иллюминатор. – Единственный выход.
С ним нельзя было не согласиться. Я шагнул к иллюминатору, открыл стеклянный круг. Лицо обдала речная сырость. Я в миг оценил: проём вполне достаточный, чтобы выбраться наружу. Внезапный запах бензина заставил меня живо обернуться. Увиденное никак нельзя было назвать забавным, хотя со стороны могло выглядеть пьяной шалостью взрослого ребёнка. Вынув из-под кровати пластиковую канистру, Иван щедро обливал из открытого носика скомканное на полу одеяло, давая ему возможность вдоволь упиться вонючим бензином. Вокруг одеяла уже расползалась лужа. Иван отставил полупустую канистру к двери, которая упорно сопротивлялась рубящим ударам извне, снял с себя бархатный пиджак, дорогие туфли с ног, достал из кармана золотистую зажигалку. Мгновением позже из неё вырвался голубой язычок пламени, как джин, готовый поджечь всё, что пожелает хозяин. Но хозяин только проверил его и загасил.
– Лезь первым, – распорядился Иван.
Я быстро избавился от лишней одежды. А он свободной рукой расстегнул кармашек рубашки, вынул прозрачный пакет и впихнул в него заклеенную скотчем пачку. Быстро слепив края пакета, он вернул его в кармашек, который застегнул на пуговицу. Я высунул голову наружу. В полуметре подо мной волновалась и шелестела грязная река. Извиваясь червем, я вылез из иллюминатора по пояс, дотянулся пальцами до края палубы, и уже с помощью рук подтянулся, вытянул зад и ноги из круглого проёма. Завис над водой, убедился, что на палубе ни души, и передвинулся на руках, дал тем же путём выбраться Ивану. Едва тот повис рядом, в каюте затрещала, громко распахнулась сломанная дверь. Иван щёлкнул зажигалкой.
– Придётся воспользоваться, – глухо проговорил он и швырнул горящую зажигалку в дыру иллюминатора.
Яркая вспышка огня рванулась из каюты, обдала нас бензиновым жаром. Мы расслышали крики испуга и ярости преследователей. Красные отблески пламени заплясали под нами на речной поверхности, и, чудилось, в каюте разгорается огромный, неукротимый факел, который уже невозможно потушить.
– Куда ты? – выкрикнул Иван, когда я полез к верху ограждения.
– В плаще лицензия. И надо ж предупредить о бомбе…
Он схватил меня за штанину.
– Там почти все – бандиты! Ты что, не понял, какая фирма устроила прогулку? А бомба подарок конкурентов!
– Но твои подруги…
– Вика – дочь крупного чиновника мафиози. Выкинь её из головы.
– Мне нужна лицензия, – твёрдо возразил я и дёрнул ногу, которую он удерживал.
– Чёрт тебя побери! – он отпустил штанину. – Если выплывешь, иди вдоль набережной.
С последними словами он отцепился от палубы и плюхнулся в воду. Я же перевалился через ограждение и на освещённой пламенем реке успел увидеть его голову. Бесшумным брасом Иван живо поплыл к гранитному берегу. Холод проник под рубашку, по телу пробежал озноб, когда я в носках шёл по палубному проходу. Из салона вышли несколько молодых мужчин и женщин, кто с недоумением, кто с растущим беспокойством разглядывали красные световые блики на воде и брюхе корабля. Я не дал им времени гадать, в чём дело.
– Пожар! Сейчас бомба рванёт!
Никто из них не воспринял мой выкрик как глупую шутку. Вмиг протрезвев, белобрысый парень со всей силы лягнул ногой по стеклу окна, и осколки посыпались внутрь салона. Срывая штору, белобрысый рявкнул:
– Пожар, бомба на корабле!
Музыка и пение оборвались. Поднялся шум и гвалт, загрохотали столы и стулья, зазвенела полетевшая на пол посуда. Я заскочил в вестибюль. В этом содоме, казалось, никому, кроме меня, не пришло в голову устремиться в раздевалку. Я оттолкнул напуганного швейцара, вдруг растерявшего прежнюю невозмутимость, и среди развеса дорогой верхней одежды сорвал с крючка свой плащ. Лицензия моя была запаяна в пластик, предстоящее купание ей не могло повредить, и уже на обратном пути к выходу я упрятал её в задний карман брюк.
Послышался хлопок, и корабль сильно встряхнуло. И тут я увидал Вику. Осатаневшая человеческая толпа придавила её к косяку двустворчатой двери, затем выпихнула в вестибюль. Я-то ожидал взрыва, который произошёл, и потому сохранял контроль над собой, не позволял панике увлечь и меня. Судя по размеру чемодана с взрывным устройством, бомба не должна была разворотить корпус. Главную опасность представляли канистры с бензином, быстро распространяющийся из-за них пожар. Однако знал об этом я один. Отбросив плащ, я схватил Вику за локоть и вытащил её из толпы. Мой невозмутимый вид, очевидно, показался ей признаком сумасшествия. Она попыталась вырваться, замахнулась на меня, но я перехватил и другую её руку.
– Успокойтесь! – тихо сказал я, неожиданно отметив, что глаза у неё большие и синие. – Ничего страшного не произойдёт. Уверяю вас.
Не знаю, все ли слова она услышала и поняла, но я ощутил, как по её телу пробежала нервная дрожь, затем она начала приходить в себя.
– Что случилось? – выдохнула она.
– Небольшой взрыв и пожар. Только и всего.
– Но они… – она в замешательстве повернула голову к толпе, которая потеряла человеческий вид в стремлении прорваться из замкнутого помещения на палубу. Кое-кто там уже перевалился за борт: до нас доносились всплески прыгающих и падающих в реку участников прогулки.
– Не надо им мешать, – сказал я. – Мы воспользуемся советом классика, поёдём другим путём.
Отпустив её, я поднял стул, словно ещё сохраняющий тепло швейцарской задницы и тем напоминающий только что покинутое птицей гнездо. Размахнулся им и врезал ножками по закалённому стеклу широкого окна, за которым виделся другой борт. Быстро отколов ножками пилообразные выступы разбитого стекла, я сорвал с ближайшего крючка чёрный кожаный плащ и перебросил наружу, накрыл осколки. Затем ступил на стул, с его помощью осторожно преодолел оконный проём и очутился на тёмном и малолюдном палубном проходе. Моему примеру последовала Вика, и я поддержал её, когда у неё подвернулся каблук.
Похоже было, пожар подбирался к двигателям, – корабль замедлял ход, и мы пропустили двух матросов, бегущих с багром и ведром к корме, где разгоралось неистовое пламя. Провожая их взглядом, я снял с крюка спасательный круг, после чего объяснил девушке, что нам пора расстаться.
