— Уголек, попробуй охладить броню до абсолютного нуля.
— Ты разобрался, что там происходит?
— Кажется. Вот эти блоки вариаторов должны были повернуть спины всех элементарных частиц в четвертое измерение. Если так сделать, открываются удивительные возможности. Вещество остается в нашем континууме, но перестает взаимодействовать с обычным веществом в области электронных и магнитных полей. Получается интересная картина: Слабое гравитационное взаимодействие остается, сильное ядерное — тоже, а электрически материя как бы в другом континууме.
— И что?
— И возможно взаимное проникновение материи.
— То есть, наши ребята провалились в центр планеты?
Такая гипотеза не приходила мне в голову. Развожу лапами и ловлю себя на том, что удивительно похож на растерянных физиков пять минут назад. Беру себя в лапы, располагаю хвост параллельно полу и уверенно отвечаю:
— Могли. Мне нужно изображение района, в котором располагается база.
Уголек приоткрывает дверь, высовывает голову в коридор и громко свистит. Дважды. Топот в коридоре, и уже восемь драконов за пультами. Грин просит десять минут на подготовку. Фантастическое время. Даю пятнадцать минут. Неужто справится?
— На таком маленьком расстоянии от планеты зонд продержится секунды, — предупреждает Уголек.
Какие возможности открываются… Космонавты включают установку Ариана, и метеориты пролетают сквозь них. Геологи на антигравитационной платформе погружаются в землю и видят все своими глазами. А если попробовать сквозь звезду пролететь?
Техническая группа уложилась в восемь минут. Провели операцию в два этапа: сначала забросили четыре нуль-маяка, определили их координаты с точностью до 0.1 мегаметра, потом переместили зонд. Планета в стадии перехода от полного отражения электромагнитного излучения к полному поглощению. Проходит последовательно через все цвета радуги. Зонд застал ее в зеркально-зеленой фазе. Луч радара полностью поглощается, но Уголек сканирует поверхность лучом синего лазера. Комплекс зданий научного центра на месте. Орбитальные станции тоже на местах.
Расталкивая всех, вбегает Дара. Вся припорошена белой пылью.
— Я собрала записи нуль-эфира со всех ближайших звезд. У людей такая бюрократия! На Липсе пришлось пройти сквозь стенку!
— Молодец, Дара. Когда все кончится, подай ноту протеста. А сейчас пропусти данные через комп. Подготовь список всех нуль-Т пересылок в этой системе. Потом умойся. Потом составь ноту. Уголе-ок!
— Здесь я.
— Найди себе смену и ложись спать. Это приказ.
— Карапет, Тимур!
Как из-под земли вырастают два дракона.
— Слушайте меня, ребята. Сбросьте пару литров воды в атмосферу на высоте одного-двух километров. Только подальше от жилья.
— Может бахнуть?
— Еще как!
Через пять минут:
— Бахнуло, шеф. Но не так, чтобы очень. Сильней химического взрыва, но намного слабее ядерного. Спектр излучения абсолютно ни на что не похож.
— В какой фазе была планета? В зеркальной?
— Что? А! Ясно, шеф!
Убежали… Галопом. Так и не ответили. Что-то задумали. А я не могу сообразить, что. Голова не работает.
— Ратана. Ратана!
— Здесь.
— Дай мне скушать чего-нибудь возбуждающего.
— Сколько можно? Поспать тебе нужно.
— Будь хорошей девочкой.
— Если б я была хорошей, дала бы снотворное, — ворчит Ратана. С некоторой опаской выпиваю протянутый бокал. Голова проясняется.
— Дара! Дара! Что у тебя?
Драконочка отвлекается от экрана, нерешительно оглядывается, подбегает и шепчет на ухо:
— На планете ни одного дракона. Они все ушли по нуль-Т. На базе была тревога «три нуля», не иначе.
— А почему шепотом? — тоже вполголоса спрашиваю я.
— Мастер, вы не поверите, они прямо в космос ушли. Прыгали без скафандров в открытый космос.
— Далеко?
— На сорок пять астрономических единиц.
Прикидываю, чем это грозит. Баротравмой легких и разморозкой. На таком расстоянии звезда абсолютно не греет. Сейчас драконы — сосульки. Несмертельно, но жутко неприятно.
— На планете точно никого не осталось? Туристы какие-нибудь?
— Абсолютно точно! Я ВСЕХ драконов пересчитала.
Пока в мозгах прояснение, собираю информацию от различных групп. Группа Уголька расположилась в мастерских. Сама Уголек и еще пять драконов спят прямо на полу у стенки, свернувшись калачиками. Заместитель докладывает:
— Глубокое охлаждение брони помогает, но не спасает. Криогенная защита увеличивает срок жизни в полтора раза. Срок жизни зонда также зависит от фазы планеты. Наибольший — при фазе «абсолютно черное тело».
Спешу в группу Карапета. Что у них? Мощность «бухов» меняется по синусоиде в зависимости от фазы планеты. Самый слабый — в черную фазу. Согласуется с данными группы Уголька. Вроде, данных собрано достаточно. Осталось привести их в систему. Понимание где-то тут. Вертится вокруг кончика хвоста. Еще один эксперимент…
— Карапет, сбросьте свои два литра воды, охлажденные до –273.
Пока готовится эксперимент, брожу из угла в угол. Число загубленных зондов приближается к тысяче. Драконы измотаны. Кто работой, кто ожиданием. Люди тоже выглядят усталыми. Откуда здесь люди? Когда они появились?
— Мастер, вы были правы. Охлаждение ослабило силу взрыва практически до нуля. Была яркая вспышка — и все.
— Спасибо, Тимур.
Последний факт в копилке. Осталось провести компьютерный эксперимент. Ставлю задачу. Уголек и Грин выкрикивают имена, собирая команду. Пока готовят эксперимент, ложусь в уголок, закрываю глаза. Часа два у меня есть.
— … Мастер, вставай.
— Дай подремать, пока готовят…
— Мастер, мы уже провели эксперимент. Ничего такого не случилось. Эксперимент безопасен.
Разлепляю правый глаз.
— Сейчас, Уголек. Сейчас буду в форме. Ратана-а-а! Будь ангелом.
В лапе оказывается холодный бокал. Выпиваю. Страшная горечь, но возбуждает. Подхожу к моделистам.
— Иначе не могло и случиться. Ариан не пошел бы на опасный эксперимент. Компьютерная модель не полна. Введите внешнее магнитное поле.
Пораженное молчание. Вместо мгновенного поворота возникает прецессия вектора. Энергия уходит как в черную дыру. Загораются индикаторы перегрузок на всех энергоподводах. Амплитуда прецессии возрастает.
— Дальше можно не смотреть, — сообщаю я. — В модели не предусмотрено, что вещество установки тоже вступает во взаимодействие с образцом.
— Но откуда взялось магнитное поле?
— Какая разница? Магнитное поле служит только спусковым крючком. Дальше идет самоподдерживающийся процесс. Из-за прецессии возникает поле. По-существу, обычное электромагнитное поле, но с магнитной составляющей в четвертом измерении. Это невозможная ситуация в обычных природных процессах, но прецессия нормали спина с выходом в четвертое измерение в обычных условиях тоже не может существовать. Кто-нибудь из вас слышал хотя бы такой термин — прецессия нормали спина?
— … Са-амые мощные! С криогенной системой охлаждения фазоиндукторов. Полюса сто на сто метров.
— А я слышал о полюсах сто пятьдесят на сто пятьдесят метров.
— На них нет криогенной системы охлаждения. Одна пересылка в две минуты.
— Сколько времени нужно на сборку?
— Трое суток и пять тысяч киберсборщиков для открытого космоса. Или десять тысяч киберов и двое суток.
— А если шестьдесят тысяч киберов?
— Вах! Послушай, даже самая красивая драконочка не может выносить ребенка за месяц.
Можно поспать. Высматриваю самую красивую драконочку. Дару, то есть.
— Послушай, где гимнастические маты из физкультурного зала, — спрашиваю шепотом.
— В кладовке слева от входа, — так же тихо отвечает она. — А почему шепотом?
— Хочу быть первым, кто их разыщет.
Подмигиваю ей и спешу в заветный уголок.
Открываю глаза и смотрю на часы. Проспал почти двое суток. Рядом посапывает Уголек. Вдоль стены уложены маты, и свободных нет. Это на базе, где пустует не меньше четырехсот комнат. Это при том, что на носу каждого дракона очки-компьютер-коммуникатор. Но в зале на несколько метров ближе к центру событий. Которые происходят в пяти световых годах отсюда.
Выясняю, как дела у Карапета. Отзывается Тимур. Говорит, что первая нуль-Т станция будет отлажена через четыре часа. Остальные четыре — в течении ближайших восьми часов. Две над полюсами звезды и три в плоскости эклиптики. Все пять станций имеют нулевую орбитальную скорость. Но упадут на звезду не раньше, чем через сотню лет. Такие уж в космосе расстояния.
Иду в столовую. Попутно просматриваю почту. Официальный запрос на мое имя по поводу ноты драконов. Официальный протест на мое имя по поводу конфискации киберов-космомонтажников. Объединяю оба сообщения в один пакет, снабжаю загадочным комментарием: «Вот видите, чем это кончилось!» — и отправляю по исходным адресам. Обычно на такие письма отвечает Анна или Кора. Но иногда — я. Простым, человеческим языком. Как сегодня. Потом врывается Анна, долго и грустно смотрит мне в глаза. А затем начинает «переводить мой бред в дипломатическую плоскость». Зачем ей это, я не понимаю. Как правило, в результате рождается новая легенда о драконах. Красивая и загадочная как ответ оракула.
