Иван. Это твоё последнее слово?
Яков. Да.
Иван (искренно). Изумительно жестокий человек ты, Яков! Это ты испортил мне жену, она была мягка, податлива…
Яков. Пощади себя! Ты стоишь на позиции унизительной!
Федосья. Вот когда так говорят, дружно, тихонько, так и слушать приятно голоса-то человеческие…
Иван. Не учи, я старше тебя…
Яков. Я сказал, что не могу считать тебя порядочным человеком, а ты просишь у меня денег!
Иван (почти искренно). Да, ты меня оскорбил, а я прошу у тебя денег! Да, ты был любовником моей жены, а я вот ползаю перед тобой! Не думай, что мне это весело, не думай, что я не хотел бы отомстить тебе, — о-о!
Яков. Да не говори же ты пошлостей!
Иван (с пафосом). Но ты болен — это защищает тебя! А я — нормальный, здоровый человек, и я — отец! Ты не понимаешь душу отца, как русский не может понять душу жида… то есть — наоборот, конечно! Отец — это святая роль, Яков! Отец — начало жизни, так сказать… Сам бог носит великое имя отца! Отец должен жертвовать для своих детей всем — самолюбием, честью, жизнью, и я — жертвую! Исполняя этот долг, я попираю моё самолюбие — иду в исправники… бывший полицеймейстер! Исполняя его, я слушаю оскорбления родного брата, и не я ли подставлял грудь мою пулям злодеев, исполняя великий долг мой!
Федосья. Этот уж закричал… не может потерпеть, у!.. Не глядела бы… (Встаёт и уходит.)
Яков. Забудь это… Пойми, несчастный человек, что ты погубил своих детей… Где Вера?
Иван. Её найдут! Она воротится, дрянь…
Яков. А Петя? Ты ему душу разбил!
Иван. Это болезненный мальчик, ему нужно лечиться! Его нужно отвести от вас — вот главное! Вы мне испортили его!
Яков (обессилев). Я не могу говорить… до твоей души ничего не доходит.
Иван (снова впадая в высокий стиль). Душа моя одета в панцирь правды, стрелы твоей
злобы не коснутся его, нет! Я — твёрд в защите моих прав отца, хранителя устоев жизни! Иван Коломийцев непоколебим, если дело идёт о его праве быть верным самому себе!
Любовь (входит). Прости, отец, я должна вмешаться и кончить эту беседу, тебе вредно волноваться. Иван Данилович, отец уже сказал вам, что он не даст денег, я прибавлю: он не мог бы дать, если бы даже и хотел. Деньги отданы госпоже Соколовой на залог за её сына.
Иван (всплеснув руками). Какая злая ирония! Эх, Яков!
Любовь (с насмешкой). Если бы вы заявили о вашей ошибке, деньги попали бы к вам…
Иван. А место исправника — Ковалёву? Вы напрасно выскочили, Любовь Яковлевна, вы ещё молоды для того, чтобы понять всю сложность жизни и мою мученическую роль в ней!
Любовь. Хорошо, но отцу — вредно…
Иван. А мне полезно слушать ваши дерзости? У меня, должно быть, нет сил убедить тебя, брат! Что же я буду делать? Ты погубишь меня, Яков, если не дашь денег… и меня погубишь, и Софью, и детей…
Любовь (холодно). Дети ваши уже погибли…
Иван. Молчите вы… птица! Яков, судьба моя и всей семьи моей зависит от тысячи двухсот рублей… пусть будет ровно тысяча!.. Ты мягкий, не глупый человек, Яков; сегодня решается вопрос о моём назначении — Лещ поехал дать этому делу решительный толчок… Как только меня назначат, мне сейчас же понадобятся деньги! Я ухожу, оставляя тебя лицом к лицу с твоею совестью, брат мой! (Подняв голову, уходит. Яков со страхом смотрит ему вслед, Любовь усмехается.)
Яков (тоже слабо усмехаясь). Кошмар какой-то, а не человек! Ты видишь — он ужасно нравится себе! В молодости он играл на любительской сцене, и — смотри, в нём ещё не исчез актёр на роли героев… (Помолчав.) Он заставит меня дать ему эти деньги!
Любовь (глухо). Я не могу себе представить человека вреднее, противнее, чем этот…
Яков (беспокойно). Люба, дорогая моя, как ты резко… зачем?
Любовь (тихо и холодно). Скажи — что мне делать?
Яков (не сразу). Я не умею ответить тебе… Всё это случилось так вдруг и раздавило меня. Я жил один, точно крот, с моей тоской и любовью к маме… Есть люди, которые обречены судьбою любить всю жизнь одну женщину… как есть люди, которые всю жизнь пишут одну книгу…
Любовь. И напишут плохо…
Яков (искренно и просто). Да! Желая скрыть своё ничтожество, они прячутся в ничтожный труд и обольщают себя сомнительным утешением: я весь в одном!
Любовь (задумчиво). Ты искренен… но это лишнее…
Яков (тихо). Тебе не жаль меня?
Любовь (тихо двигаясь по комнате). Мне горько и обидно, что я ничего не могу делать! Я хотела бы вытащить отсюда Веру и Петра, но я не знаю — как? Не умею…
Яков. В тебе есть что-то страшно холодное!
Любовь. Вероятно, злоба на своё бессилие… (Помолчав.) Зачем ты отдал меня в эту яму пошлости и грязи?
Яков. Не спрашивай меня! Ты знаешь, Соня не хотела сознаться, что ты моя дочь…
Любовь (усмехаясь). Однако вы, отцы и матери, ужасно легко и просто играете детьми.
Яков. Не будь жестокой…
Любовь (холодно). Да… это бесполезно!
Софья (входит, убитая). Я не нашла её… ничего не узнала…
Яков. Какая ты бледная, страшная…
Софья (думая о другом). Там Якорев пришёл. Сегодня он почему-то груб и дерзок.
Любовь. Мне кажется, он должен знать что-нибудь в этой истории с Верой…
Софья. Что будет с нею? Это бог мстит мне за тебя, Любовь…
Любовь. Глупости, мама! Какое дело богу, природе, солнцу — до нас? Мы лежим на дороге людей, как обломки какого-то старого, тяжёлого здания, может быть — тюрьмы… мы валяемся в пыли разрушения и мешаем людям идти… нас задевают ногами, мы бессмысленно испытываем боль… иногда, запнувшись за нас, кто-нибудь падает, ломая себе кости…
Яков (тихо). Не говори так безнадёжно!
Софья (стонет). Где она может быть, Вера?
Яков. Надежда тоже ищет?
Софья. И Александр и зять… Какой скандал!
Любовь. Это хуже, чем скандал, мама!
Софья. Я знаю, знаю… Я ведь говорила: нас постигнет несчастие…
(Шумно идёт Иван, он тащит за руку Якорева. Околоточный смотрит исподлобья, но спокоен.)
Иван (с яростью). Поздравьте — это мой новый зять! Каков мерзавец, а?
Якорев. Вы не ругайтесь!
Иван. Да я тебе рожу разобью!
Софья. Вы… Вера у вас?!
Якорев. Я знаю, где она…
Иван (грозно). Сейчас же подай её сюда, прохвост!
Софья (умоляя). Отдайте её… У вас ничего нет, её ждёт нищенская жизнь, она ведь ничего не умеет делать… вам нужно не такую жену…
Якорев (опуская голову). Но она уже… мы женились…
Софья (падая на стул). Да?
Иван (хватая Якорева). Ты лжёшь! Ты не сказал мне этого… Она не могла, не смела…
Якорев. Не трогайте меня… дайте сказать…
Яков. Оставь, Иван!
Любовь. Горячиться поздно. (Якореву.) Вы — её муж? Правда?
(Якорев молча опускает голову.)
Иван (кричит). Он лжёт! С лица земли сотру…
Якорев. Дайте объясниться…
Яков. Пусть он расскажет…
Иван. Говори, собака!
Якорев. Если вам дорога ваша дочь, не обращайтесь со мною грубо…
Иван. Ты мне грозишь… Мне?
Якорев. Вера Ивановна сама предложила мне увезти её…
Иван. Лжёшь!
Якорев. А теперь послала сказать вам, что если уж случилось это — надо уступить её желанию. Вы обещали дать за нею Ковалёву пять тысяч, — мы с вас возьмём четыре… А когда вы будете исправником, то возьмёте меня к себе в уезд приставом…
Иван (неопределённо). Ах, бестия! Каково?
Софья. О, боже мой!
Яков (торопливо, заикаясь). Надо уступить им! Это разумнее твоего плана, Иван, видишь? Я дам денег, и всё будет хорошо! Если они любят друг друга — не ломайте их любви! Нужно охранять любовь… это хрупкий цветок, редкий цветок… и только раз в жизни цветёт он, только раз!
Любовь (холодно). Перестань! Тебе вредно… Пора брать ванну, идём!
Яков. Нет, подожди…
Любовь (помогая ему встать). Пора! И тебе не следует вмешиваться в это дело — пойми, здесь бесполезно всё, а тем более твоя лирика… (Уводит его через дверь в углу.)
Иван (Якореву, удивлённо). Но как ты смел? Как ты решился?
Якорев (скромно). Если мне выпадает хороший случай, я должен им воспользоваться…
Иван. Случай! Софья, а? Наша дочь только случай для околоточного!
(Софья неподвижно смотрит перед собою, пальцы её рук дрожат и щиплют платье.)
Якорев (философски). Я начинаю околоточным, кто знает, чем я кончу?
Иван. Острогом! Каторгой, скотина!
Якорев. Иван Данилович, не кричите! Ведь я всё-таки теперь родня вам… (Видит Веру; она быстро и бесшумно идёт к отцу.) Вы! Зачем же вы…
Иван (рычит). Позор мой… прочь!
Вера. Папа!
Иван. Убью!
Софья (не вставая). Вера… (Протягивает к ней руки.)
Вера (твёрдо). Папа, я глупая девчонка, я получила за это жестокий урок. Не одна я виновата в том, что глупа…
Иван. Ага, Софья! Вот, слышала? Она понимает, кто виноват!.. Продолжай, ну…
Софья (тихо). Вера, зачем ты сделала это?
Вера. Якорев, вы уйдите… идите в гостиную!
Якорев (покорно идёт). Хорошо… Только я не понимаю, что вы делаете?
Иван. Она командует! Да понимаешь ли ты, что опозорила меня?
Вера. Папа, я согласна выйти замуж за Ковалёва, слышишь?!
Иван. Теперь? Да разве порядочный человек возьмёт тебя теперь?
Вера (ласково, с горечью). Но, папа, ведь Ковалёв мерзавец, ты говорил!
Иван. А ты — распутная!
Софья (встаёт, с угрозою). Молчи!
Иван. Так? Ну и делайте, что хотите!
Вера. Ты, папа, тоже будешь делать, что я хочу!
Иван (прислушиваясь). Я?
Вера. Ты сегодня же пригласишь Ковалёва, всё остальное — моё дело!
Иван (подозрительно). А где приданое? Где ты возьмёшь пять тысяч, а?
Вера. Это не нужно…
Иван. Не нужно? Гм…
Вера. Ковалёв богат. Ему нужна я, а не деньги… Денег он сам наворует…
Иван (искренно, с ужасом). Как говорит эта девчонка!
Софья. Оставь нас на минуту…
Иван (идёт, рад уйти). Да, я уйду… Я готов бежать от вас на край света, безумные люди! (Уходит.)
Вера (смотрит на мать и говорит растерянно, грустно). Вот, мама, что со мной случилось… (Софья молча обнимает её.)
Софья. Дитя моё! Неужели ты его любишь?
Вера (усмехаясь). Это такой маленький, жалкий трусишка.
Софья. Но как же ты могла?..
Вера (пожимая плечами). Так… Дурной сон! Я думала — всё это выйдет иначе. Разве нет честных мужчин, мама? (Вздрогнув, она тихо плачет, смотрит на своё отражение в зеркале и говорит сквозь слёзы.) Бедная Верка, нос у тебя красный, лицо жалкое, и вся ты — как побитая собачонка… Мама, иди и пошли мне моего героя! Героя, мама! И не говори мне ничего, прошу тебя. Потому что ты ведь тоже виновата не меньше меня в этой истории, да, мама… И за эти три дня я уже наговорила сама себе таких вещей, что никто мне не скажет ни хуже, ни больнее… Я вдруг стала маленькой старушкой, сердце у меня задохнулось… Это на всю жизнь, мама! Ведь сердце умирает сразу, с первого удара! (Смотрит на мать и говорит беззлобно, но жёстко.) Я буду холодная и злая, как Любовь… Ах, господи, я тоже буду с радостью мучить людей, только попадись мне кто-нибудь! Такая дрянь эти люди, мама, такая жалкая дрянь! Иди, зови его!
