ТАЯ. И после всего этого ты будешь ко мне приходить, как ни в чем не бывало?
БЕЛАН. А есть другие варианты?
ТАЯ. Возьми меня на работу к себе.
БЕЛАН. Исключено. Возлюбленных брать в подчинение — это смертельный номер.
ТАЯ. Почему?
БЕЛАН. Всякий роман рано или поздно кончается разрывом, и что мне прикажешь потом смотреть, как ты любезничаешь с другими?
ТАЯ. Есть и еще один вариант.
БЕЛАН. Да?.. Боюсь, он тоже не самый лучший.
ТАЯ. Но почему?
БЕЛАН. Я уже четыре раза разведен. Тебе это ни о чем не говорит?
ТАЯ. Говорит. Что ты еще не нашел того, кто тебе нужен.
БЕЛАН. Таечка…
ТАЯ. Я же просила, лучше Таей.
БЕЛАН. Как бы тебе это объяснить… Вот ты наверно книжки читала, кино смотрела.
ТАЯ. Ну?
БЕЛАН. Обращала когда-нибудь внимание, что во всех эпохах и странах родители женили своих детей не по их желанию, а по своим расчетам?
ТАЯ. А причем здесь это?
БЕЛАН. Потому что мало двух сиюминутных чувств, всегда нужно что-то третье, что скрепляет брак. Когда нет такого третьего элемента, любая пылкость очень быстро превращается в унылый секс в супружеской постели. Мне этого уже четыре раза хватило во как! То ли это должно быть новое богатство, то ли новые связи и возможности, то ли путь к вершинам власти. Если ты мне скажешь, например, что твоя мать желает с помощью этого брака, чтобы я покорил телевизионную Москву, я тут же соглашусь. Ну?.. Желает?
ТАЯ. Если я ей это скажу, то будет желать.
БЕЛАН. Ну вот видишь.
ТАЯ. А дети?
БЕЛАН. Что дети?
ТАЯ. Дети могут быть таким третьим элементом?
БЕЛАН. В смысле?
ТАЯ. В смысле у меня очень много деревенской и всякой другой родни, но никто из них никаких вершин не достиг, есть даже алкаши и зеки. И чтобы нарушить эту дурную наследственность, мне надо выйти замуж за очень умного, удачливого и породистого человека.
БЕЛАН. Ты это серьезно?
ТАЯ. Серьезней не бывает. Я хочу быть твоей женой и родить тебе, но главным образом себе трех отборных сыновей.
БЕЛАН. Ничего себе! Надеюсь, ты хорошо представляешь, что из этого может выйти?
ТАЯ. А о чем я по-твоему думала три последних бессонных ночи. Ты все время выбирал равных тебе женщин, которые хотели переделать тебя на свой лад. А у меня этого нет. Я из неполной семьи и все мои подруги тоже из неполных семей, поэтому мне не с чем будет сравнивать. Я растущий организм, который примет любую предложенную ему форму существования.
БЕЛАН. Звучит почти убедительно. Мне остается только согласиться. О господи, чего теперь тебе наговорят про меня, а мне про тебя?
ТАЯ. Ты же сам говорил: человек, за которым не тянется шлейф грязных сплетен — не наш человек.
БЕЛАН. Я это говорил? А, возможно. Хорошо, остается решить только некоторые детали…
Приемная Белана. Михейчик и Ирина.
МИХЕЙЧИК. Я тебе не позволю выйти за него замуж. Понятно?
ИРИНА. Это каким же образом?
МИХЕЙЧИК. Самым элементарным — не дам денег. Он еще ни разу в жизни не получал в кассе денег, неужели ты этого не знала? Всегда получаю я. Даже когда ему дают взятки, получаю их я. Так что будешь играть свадьбу и содержать мужа на собственную зарплату. А я тебе еще ее и урежу.
ИРИНА. За что?
МИХЕЙЧИК. А найду за что. Не сомневайся?
ИРИНА. Михейчик, ну не порти мне настроение. Я и так вся на иголках.
МИХЕЙЧИК. А ты мне не испортила? Я уже настроился жениться на тебе. Ты понимаешь, настроился! Назад дороги нет. Или выходи за меня замуж или буду сживать тебя отсюда.
ИРИНА. Думаешь, он тебе это позволит?
МИХЕЙЧИК. Милая, я уже пятнадцать лет в телебизнесе. Ты будешь уволена его руками, будь уверена.
ИРИНА. Ты недооцениваешь, как могу повредить тебе я.
МИХЕЙЧИК. Вот и будем вместе вредить друг другу, займемся наконец полезным для общества делом. А все-таки интересно, как ты будешь делать ему предложение? Колись давай. Хоть узнаю очередную пройдошистую бабью натуру.
ИРИНА. Дело в том, что он слишком верит в женскую интуицию. Мол, если женщины сильней в чувствах, то им эти чувства и следует доверить, и не дурить над этим мужскую голову.
МИХЕЙЧИК. Хорошо, а почему все же он, а не я? Который сам к тебе в петлю лезет?
ИРИНА. Видишь ли, Михейчик, мужчина, который не преуспел в профессиональной сфере, называется ничтожеством.
МИХЕЙЧИК. Это я не преуспел! Я тебя сейчас задушу!
ИРИНА. Ну в чем ты преуспел? Денег нахапал, ну не нахапал, заработал, ну так это многие могут. А он, который пять лет назад подхватил разоренный обанкротившийся телеканал и сделал из него конфетку…
МИХЕЙЧИК. Мы вместе подхватили его пять лет назад! Только потом появилась ты. А ты знаешь, во что превратились все его предыдущие жены? Первая — алкоголичка, вторая — из неврологии не вылезает, третья — в Норильск уехала. Хочешь быть такой же?
ИРИНА. Да, хочу.
Входят Тая и Белан.
БЕЛАН. Ну все, до вечера.
ТАЯ. Сто человек будет, не меньше. (Уходит.)
БЕЛАН. Ирина, где наше шампанское?
ИРИНА. Выпито, остались только коньяк и водка.
БЕЛАН. Наливай.
ИРИНА. Какие сто человек, не меньше?
БЕЛАН. Ребята, я, кажется, в очередной раз вляпался. На свадьбу, Ирочка, на свадьбу.
ИРИНА. С ней? Она моложе тебя на пятнадцать лет.
БЕЛАН. Ну что ты, если бы она была меня моложе на пятнадцать лет, я бы на ней в жизни не женился. Она моложе меня всего на четырнадцать лет, семь месяцев и четыре дня. Все, ребята, мне надо немного прийти в себя. (Уходит.)
МИХЕЙЧИК. Эй! Ты чего?.. Да ладно, не бери в голову. Это же телевизионщики, сплошные придурки, нельзя к ним серьезно относиться. Я на тебя сейчас стакан воды вылью. Ну будешь ты его шестой или седьмой женой, какая разница? Хочешь, я и эту свадьбу расстрою? Хочешь?..
ИРИНА. Я согласна.
МИХЕЙЧИК. На что?
ИРИНА. Выйти за тебя замуж.
МИХЕЙЧИК. И правильно сделаешь. Но при условии, что я его зарежу, так?
ИРИНА. Это слишком для него мало. Ты должен его сломать.
МИХЕЙЧИК. То есть как? Физически?
ИРИНА. Не знаю.
МИХЕЙЧИК. Ну ты, мать, даешь! Сломать человека только потому, что он женился на другой, ни полслова не зная о твоем возвышенном чувстве…
ИРИНА. Ты сделаешь это или нет?
МИХЕЙЧИК. Я думаю.
ИРИНА. О чем? О том, что он ходит по жизни как слон в посудной лавке…
МИХЕЙЧИК. Как мамонт.
ИРИНА. Как мамонт в посудной лавке и ломает все вокруг себя.
МИХЕЙЧИК. Ну, допустим, не все.
ИРИНА. Ты привык, поэтому ничего не замечаешь. Он уже сломал и тебя, и меня, и всех вокруг. У нас уже нет своей личной жизни, мы все вращаемся вокруг него, любой его каприз для нас закон. Нас все вокруг ненавидят и презирают из-за него. Ведь мы его подручные, исполнители всех его закидонов.
МИХЕЙЧИК. Ирочка, я не узнаю тебя! Твоя личная обида в чем? Кто тебе раньше мешал взять его в оборот?
ИРИНА. Раньше я считала его временной пустышкой, позвенит, позвенит и выгонят с телеканала.
МИХЕЙЧИК. Белана — пустышкой?!
ИРИНА. Короче: да или нет?
МИХЕЙЧИК. Сломать продюсера самого циничного, самого вызывающего телеканала? Не смеши, меня. Хотя было бы даже забавно…
ИРИНА. Значит, да?
МИХЕЙЧИК. Но ты понимаешь, потом уже не будет ни такого понта, ни таких денег?
ИРИНА. Мне все равно. Разве ты не достаточно нахапал?
МИХЕЙЧИК. Достаточно. Но хочется еще. Ладно, не дрейфь, старушка, прорвемся. (Поднимается уходить.)
ИРИНА. Обожди. (Достает стопку бумаг.) На, возьми.
МИХЕЙЧИК. Что это? (Просматривает бумаги.) Гитлер, Пол Пот, евреи… Он все это говорил?
ИРИНА. А по стилю непонятно?
МИХЕЙЧИК. По стилю да, его. Это ты записала? А тебя это не подставит?
ИРИНА. Все это он говорил не только при мне одной. Отксерь у себя и пооставляй в разных курилках: у нас, у губернатора, мэра и так далее.
МИХЕЙЧИК. Ну ты и штучка!
ИРИНА. Ты уже отказываешься брать меня в жены?
МИХЕЙЧИК. Наоборот. Такая змея рядом на подушке дорогого стоит. Целуемся?
ИРИНА. Целуемся.
Целуются.
МИХЕЙЧИК. Не так, не по дружески.
ИРИНА. Зачем тебе поцелуи без любви?
МИХЕЙЧИК. Сгодится и без любви.
ИРИНА. Иди, иди, потом.
Квартира Первой жены. Входит Референт.
РЕФЕРЕНТ. Есть тут кто-нибудь?
ПЕРВАЯ ЖЕНА (входит с бутылкой вина). Есть. Вы кто?
РЕФЕРЕНТ. Я биограф вашего бывшего мужа.
ПЕРВАЯ ЖЕНА. Какого? Первого, второго, третьего?.. Шучу. Вы биограф Белана, естественно.
РЕФЕРЕНТ. Да. В общем, действительно пишу книгу об Олеге Белане, нашей, так сказать, местной супертелезвезде.
ПЕРВАЯ ЖЕНА. Ну наконец-то и я сподобилась внимания общественности. Выпьете?
РЕФЕРЕНТ. Нет, спасибо.
ПЕРВАЯ ЖЕНА. А я выпью. (Наливает себе вина и выпивает.)
РЕФЕРЕНТ (достает диктофон). Не возражаете?
ПЕРВАЯ ЖЕНА. Ради бога.
РЕФЕРЕНТ. Меня очень интересуют его школьные годы. Вы ведь были одноклассниками? Каким он был в школе?
ПЕРВАЯ ЖЕНА. Мы все считали его занудой, потому что он был всезнайкой. Отец выписал ему тридцать томов Большой советской энциклопедии, и он все их прочел, можете себе представить?
РЕФЕРЕНТ. Так уж и все.
ПЕРВАЯ ЖЕНА. Его даже учителя боялись трогать, потому что он все знал лучше их.
РЕФЕРЕНТ. А с чем связано, что из Беланова он стал Беланом?
ПЕРВАЯ ЖЕНА. Мы все время его так называли: Белан и Белан. При получении паспорта он сильно разругался с отцом и взял изменил фамилию. Уже тогда был кошкой, которая гуляет сама по себе.
РЕФЕРЕНТ. А вы знаете, что он сам себе недавно придумал родовой герб и вывесил на своем канале?
ПЕРВАЯ ЖЕНА. Нет, еще не знаю. Но ничуть не удивляюсь. Он всегда терпеть не мог плебейскую сущность людей, их стадные инстинкты. Помню, как в десятом классе мы все объявили ему бойкот.
РЕФЕРЕНТ. За что же?
ПЕРВАЯ ЖЕНА. Он отказался наше коллективное письмо подписывать против физрука, который матом ругался. Все подписали, а он нет. Сказал, что общественные акции его не интересуют ни с какой стороны. Но, думаю, все из-за того, что не он сам придумал это письмо, а кто-то другой.
РЕФЕРЕНТ. И чем закончился этот бойкот?
ПЕРВАЯ ЖЕНА. Мы с ним не разговаривали две недели, а он с нами два месяца. Заставил так или иначе нас всех перед собой извиниться. На что его провоцировали, то он всегда и делал, но как-то так, что нам всегда от этого было не очень сладко. Причем не со зла, а из чистого презрения: вам надо, чтобы я был таким — я таким и буду.
