Наступал рассвет. Трактир «Путеводный камень» пребывал в тишине, и это была тишина из трех частей.
Самой заметной частью была необъятная, отзывающаяся эхом тишина, порожденная вещами, которых недоставало.
Будь сегодня шторм, капли дождя стучали и барабанили бы по виноградным лозам позади трактира.
Гром бы глухо гремел и грохотал, преследуя тишину по дороге, как опавшую осеннюю листву.
Будь здесь путешественники шевелящиеся в своих комнатах, они бы грохотом отогнали тишину прочь, как страшный, полузабытый сон.
Будь здесь музыка...
но нет, конечно ее там не было.
На самом деле не было ничего из этого, и потому, в воздухе висела тишина.
В «Путеводном камене» темноволосый мужчина тихо захлопнул за собой заднюю дверь.
Двигаясь в абсолютной темноте, он прокрался через кухню, через бар, и спустился по лестнице в подвал.
С легкостью многолетнего опыта, он избегал расшатанных досок, которые могли скрипнуть или вздохнуть под его весом.
Каждый медленный шаг издавал лишь легкий шорох.
При этом он добавил свою негромкую, крадущуюся тишину в общее эхо.
Они создавали своего рода сочетание, контраст.
Третью тишину было не легко заметить.
Если бы вы слушали достаточно долго, то могли бы почувствовать ее в холоде оконных стекол и гладко отштукатуренных стенах комнаты владельца трактира.
Она была в темном сундуке стоящем у изножья жесткой и узкой кровати.
И она была в руках мужчины лежащего там, неподвижного, наблюдающего за первым бледным намеком приближайшего света рассвета.
У мужчины были совершенно-рыжие волосы, рыжие словно пламя.
Его темные глаза смотрели куда-то вдаль, и лежит он с покорным выражением того, кто давно оставил любую надежду на сон.
Трактир «Путеводный камень» принадлежал ему, и третья тишина тоже.
Вполне закономерно, поскольку третья тишина была самой большой из трех, содержащая в себе остальные.
Она была бездонна и безбрежна, как конец осени.
И тяжела, как огромный обкатанный рекой валун.
То была терпеливая покорность срезанного цветка - молчание человека, ожидающего смерти.
Баст ссутулился напротив длинной барной стойки из красного дерева, скучая.
Оглядев пустое помещение, он вздохнул и начал рыться, пока не нашел чистую льняную тряпку.
Затем, с покорным видом, он начал полировать часть барной стойки.
Спустя миг, Баст склонилось вперед и искоса осмотрел полузаметное пятнышко.
Он поцарапал его и нахмурившись уставился на масляное пятно оставленное пальцем.
Он наклонился ближе, окутав барную стойку туманом своего дыхания, и оживленно его отполировал.
Затем он сделал паузу, сильно дыхнул на дерево, и написала непристойное слово в тумане.
Отбросив в сторону тряпку, Баст пробрался сквозь пустые столы и стулья к широкому окну трактира.
Он долго стоял там, глядя на грунтовую дорогу, проходящую через центр города.
Снова вздохнув, Баст начал вышагивать по комнате.
Он двигался с привычным изяществом танцора и абсолютной беспечностью кошки.
Но когда он провел рукой по темным волосам, жест был беспокойным.
Его голубые глаза, непрерывно рыскали по помещению, словно ища выход.
Как будто выискивая нечто не виденное им сто раз прежде.
Но здесь не было ничего нового.
Пустые столы и стулья.
Пустые табуреты у бара.
Две огромных бочки маячили за прилавком позади бара, одна для виски, одна для пива.
Между бочек стоял огромный арсенал бутылок: всех расцветок и форм.
Над бутылками висел меч.
Взгляд Баста вернулися к бутылкам.
Он сосредоточил на них долгий,
испытующий взгляд, а затем вернулся за стойку и достал тяжелую глиняную кружку.
Вздохнув, он указал пальцем на первую бутылку в нижнем ряду и начал петь, пока перечислял ряд.
Кленовое дерево.
Майское дерево.
Схвати и неси.
Пепел и угли.
Ягода бузины.
Он закончил скандирование, указывая на приземистую зеленую бутылку.
Открутив пробку, он сделал пробный глоток, затем состроил кислую мину и вздрогнул.
Он быстро поставил бутылку вниз и поднял вместо нее изогнутую красную.
Он также глотнул из нее, вытер задумчиво влажные губы, а затем
кивнул и плеснул щедрую порцию в кружку.
Он указал на следующую бутылку и начал считать снова:
Шерсть.
И жесть.
Луна в ночи.
Ива.
Окна.
Блеск свечи.
На этот раз, это была прозрачная бутылка с бледно-желтой жидкостью внутри.
Баст выдернул пробку и добавил приличную порцию в кружку, совсем не беспокоясь о ее вкусе.
Отставив бутылку в сторону, он взял кружку и резко взболтнул, прежде чем сделать глоток.
Он улыбнулся ослепительной улыбкой и щелкнул по новой бутылке пальцем, чем вызвал легкий звон, прежде чем начал вновь нараспев скандировать:
Камень.
Ножницы.
Бумага.
Ящерица, Спок ..
Половица скрипнула, и Баст посмотрел наверх, ослепительно улыбаясь.
- Доброе утро, Реши.
Рыжеволосый владелец трактира стоял на нижней площадке лестницы.
Он вытер руки с длинными пальцами о чистый передник и нарукавники, которые он носил.
- Наш гость еще не проснулся?
Баст покачал головой.
- Ни шороха, ни писка.
- У него выдалась пара трудных деньков, - сказал Коут.
- Похоже, пришло время наверстать.
Он помолчал, затем поднял голову и принюхался.
- Ты пил?
Вопрос был скорее из любопытства, чем обвинительным.
- Нет, сказал Баст.
Трактирщик поднял бровь.
- Я дегустировал, - сказал Баст, подчеркивая слово.
- Дегустация предшествует выпивке.
- Вот как, - сказал трактирщик.
- Стало быть ты после собирался выпить?
- Крошечные Боги, да, - сказал Баст.
- И как следует.
Какого черта еще тут делать?
Баст извлек свою кружку из под барной стойки и заглянул в нее.
- Я надеялся на ягоду бузины, а получил некое подобие дыни.
Он рассеянно повертел кружку.
- Да еще с чем-то пряным.
Он сделал еще глоток и задумчиво прищурил глаза.
- Корица?
- спросил он, глядя на ряд бутылок.
- У нас есть еще ягода бузины?
- Где-то там, - сказал трактирщик, не удосужившись посмотреть на бутылки.
- Остановись на секунду и послушай, Баст.
Нам нужно поговорить о том, что ты сделал прошлой ночью.
Баст замер на месте.
- Что я сделал, Реши?
- Ты остановил то существо из Маэля, - сказал Коут.
- А!
- Баст расслабился, махнув рукой.
- Я просто притормозил его, Реши.
Вот и все.
Коут покачал головой.
- Ты понял, что это был не какой-то сумасшедший.
Ты пытался предупредить нас.
Если бы ты не был так быстр...
Баст нахмурился.
- Я был не так уж быстр, Реши.
Оно достало Шепа.
Он посмотрел вниз на хорошо вычищенные половицы у бара.
- Мне нравился Шеп.
- Все остальные будут думать, что ученик кузнеца спас нас, - сказал Коут.
- И возможно, это к лучшему.
Но я знаю правду.
Если бы не ты, оно перебило бы всех здесь.
- Реши, это совсем не так, сказал Баст.
- Ты убил бы его, как цыпленка.
Я просто первым добрался до него.
Трактирщик пожал плечами, никак не прокомментировав это.
- Прошлый вечер заставил меня задуматься, - сказал он.
- Хочешь знать, что мы можем сделать, чтобы сделать это место немного безопаснее.
Ты слышал «Охоту Белых Всадников»?
Баст улыбнулся.
- Это была нашей песней, задолго до вас, Реши.
Он вздохнул и запел в приятном теноре:
Безумный гон белых как снег скакунов
Белая кость луков, серебро клинков или Белой костью луки и серебром клинки мелькали
Наряд из гибких веток, багрянец и зелень венков
Трактирщик кивнул.
- Именно об этом стихе я и подумал.
Как думаешь, сможешь позаботиться о нем, пока я подготовлю здесь все?
Баст кивнул с энтузиазмом и практически убежал, остановившись у кухонной двери.
- Ты не начнешь без меня?
- cпросил он с тревогой.
- Мы начнем, как только наш гость поест и будет готов, - сказал Коут.
Затем, увидев выражение на лице своего ученика, он немного смягчился.
- Несмотря на это, я предполагаю, у тебя есть час или два.
Баст глянул на дверной проем, затем обратно.
Веселье промелькнуло на лице трактирщика.
- И я позову прежде, чем мы начнем.
Он сделал прогоняющее движение рукой.
- Теперь ступай.
Мужчина, который называл себя Коутом, прошел через свою обычную рутину в трактире «Путеводный камень».
Он двигался как часы, как фургон, катящийся по заезженным колеям.
Вначале был хлеб.
Он смешал руками муку, сахар и соль, не особо заботясь о пропорциях.
Он добавил немного закваски из глиняной фляги в кладовой, замесил тесто, затем налепил лепешек и оставил тесто подниматься.
Он выгреб пепел из печи на кухне и разжег огонь.
Затем он двинулся в общий зал и подкинул дров в черный каменный камин, убрал пепел из массивного очага вдоль северной стены.
Он накачал воду, вымыл руки, и принес кусок баранины из подвала.
Он пресек новое воспламенение, которое возникло в дровах, сделал обминку поднимающегося хлеба и переместил его поближе к теперь уже теплой печи.
А затем, внезапно, не осталось дел.
Все было готово.
Все было чисто и аккуратно.
Рыжеволосый мужчина стоял за стойкой бара, его глаза медленно возвращались из далеких мест, фокусируясь на здесь и сейчас, на самом трактире.
Они остановились на мече, который висел на стене над бутылками.
Это был не особо красивый меч, не декоративный или привлекательный.
Он был сам по себе угрожающим.
Как высокий утес является угрожающим.
Он был серым и незапятнанным и холодным на ощупь.
Острый как осколок стекла.
На висевшей доске из черного дерева, было вырезано одно слово:
Глупость.
Владелец трактира услышал тяжелые шаги на деревянной лестничной площадке снаружи.
Засов двери загремел, а за тем раздалось громкое «Ээээээй» и стук в дверь.
- Секундочку!
- крикнул Коут.
Поспешив к парадной двери он повернул тяжелый ключ в ярком медном замке двери.
Грейм стоял с толстой рукой, готовой постучать в дверь.
Его обветренное лицо расплылось в улыбке, когда он увидел трактирщика.
- Баст опять открывался за тебя с утра?
- спросил он.
Коут сдержанно улыбнулся.
- Он хороший парень, - сказал Грейм.
- Просто немного нервный.
- Думал, ты закроешь на сегодня трактир.
Он откашлялся и на мгновение уставился себе под ноги.
- Я был бы не удивлен, учитывая обстоятельства.
Коут убрал ключ в карман.
- Открыты как всегда.
Чем могу быть полезен?
Грейм отступил от дверного проема и кивнул на улицу, где три бочки стояли в телеге неподалеку.
Они были новые, с бледным, полированным деревом и яркими металлическими ободами.
- Я знал, что не смогу заснуть прошлой ночью, поэтому, я сколотил их для тебя.
Кроме того, я слышал, что Бентоны заглянут с первыми из поздних яблок сегодня.
- Благодарю.
- Добротные и прочные так, что они выдержат всю зиму.
Грейм подошел и гордо постучал косточками пальцев по бочке.
- Ничто так не утоляет голод, как зимние яблоки.
Он поднял взор с блеском в глазах и вновь постучал по бочке.
- Узнаешь?
Клепку?
Коут слегка простонал, потирая свое лицо.
Грейм усмехнулся и провел рукой по одному из ярких металлических ободов бочки.
Я никогда прежде не делал бочки с медью, но они оказались хороши, насколько я могу надеяться.
Дай мне знать, если они начнут протекать.
Я приду взглянуть на них.
- Рад, что с этим не будет особых проблем, - сказал трактирщик.
Подвал становится влажным.
Я опасаюсь, что железо просто заржавеет за пару лет.
Грейм кивнул.
Это разумно, - сказал он.
Не многие люди задумываются заранее о подобном.
Он потер руки.
- Подсобишь мне?
Не хотелось бы, чтобы одна упала и поцарапала тебе пол.
Они принялись за работу.
Две бочки с медными ободами отправились в подвал, а третью протащили за стойкой бара, через кухню, и в кладовую.
После этого, мужчины направились обратно в общий зал, каждый на
на свою сторону барной стойки.
Возникла минута молчания, пока Грейм оглядывал пустую таверну.
Перед барной стойкой не хватало двух стульев, и от отсутствующего стола осталось пустое место.
В опрятной таверне эти вещи были заметны как недостающие зубы.
Грейм отвел глаза от хорошо вычищенного участка пола возле барной стойки.
Он сунул руку в карман и вытащил пару тусклых железных шимов, его рука при этом почти не дрожала.
- Нальешь мне маленькую кружку пива, Коут?
- спросил он, грубым голосом.
- Знаю, что рановато, но меня ждет длинный день впереди.
Я помогаю Марионам собрать пшеницу.
Трактирщик налил пиво и молча передал его.
Грейм выпил половину одним большим глотком.
Его глаза были красными в уголках.
- Плохи были вчера дела, - сказал он не поднимая глаз, затем сделал еще глоток.
Коут кивнул.
Плохи были вчера дела.
Скорей всего, это было всем, что Грэм, мог сказать о смерти человека, которого знал всю свою жизнь.
Эти люди знали все о смерти.
Они забивали свой домашний скот.
Они
умирали от лихорадок, падений, или несрастающихся сломанных костей.
Смерть походила на неприятного соседа.
Вы не говорили о нем из страха, что он мог услышать вас и решить навестить.
За исключением историй, конечно.
Сказки об отравленных королях, поединках и старых войнах были хороши.
Они наряжали смерть в чужестранную одежду и посылали ее далеко от своих дверей.
Факел для сжигания или эпидемия ужасали.
Но суд Гибеи или осада Энфаста, совсем другое дело.
Они были похожи на молитвы, на заговоры, что бормочешь поздно ночью, когда идешь один в темное.
Истории были похожи на счастливые амулеты, что покупаешь у лудильщика, на всякий случай.
- Как долго этот писец здесь пробудет?
- спросил помедлив Грейм, и отзвук его голоса раздался эхом в кружке.
- Может, мне стоит кое-что записать, просто, на всякий случай,
Он слегка нахмурился.
- Мой отец всегда их звал составителями бумаг.
Не помню, как они правильно называются.
- Если это касается только твоего товара, то это распоряжение
имуществом, - сказал как ни в чем не бывало трактирщик.
- Если же речь о других вещах, то это приказ об исполнение воли.
Грейм удивленно посмотрел на трактирщика.
- Так я слышал, во всяком случае, - сказал трактирщик, потупив взор и протирая барную стойку чистой белой тряпкой.
- Писец упоминал что-то подобное.
- Приказы...
- пробормотал Грейм в свою кружку.
- Думаю, я просто попрошу его составить кое-какие бумаги, и пусть он по официальному называет их как хочет.
Он взглянул на трактирщика.
- Другие, вероятно, захотят что-то подобное, времена сейчас такие.
На мгновение показалось, что трактирщик раздраженно нахмурился.
Но нет, он не делал ничего подобного.
Стоя за барной стойкой, он выглядел так же, как всегда, выражение его лица было спокойным и приятным.
Он слегка кивнул головой.
- Он упоминал, что возьмется за дела около полудня, - сказал Коут.
- Он был слегка выбит из колеи вчера вечером.
Если кто-то появляется раньше полудня, полагаю, что они будут разочарованы.
Грейм пожал плечами.
- Какая разница.
До обеда в городе по-любому не наберется и десятка людей.
Он сделал еще один глоток пива и посмотрел в окно.
- Сегодня полевой день и это наверняка.
Трактирщик, казалось, немного расслабился.
- Он будет здесь и завтра.
Поэтому, нет необходимости всем спешить сегодня.
Бродяги украли его лошадь около Аббатсфорда, и он пытается найти новую.
Грейм сочувствующе цокнул.
- Бедняга.
Он не найдет лошадь ни безвозмездно, ни за деньги, когда сбор урожая в самом разгаре.
Даже Картер не cмог заменить Нелли после того, как та тварь похожая на паука напала на него возле моста Олдстоун.
Он покачал головой.
- Это не правильно, когда нечто подобное происходит не далее как в двух милях от дверей твоего собственного дома.
Еще когда...
Грейм остановился.
- Лорды-леди, я говорю как мой старик отец.
Он прикрыл подбородок и добавил немного грубости к своему голосу.
- Еще когда я был мальчиком, у нас была надлежащая погода.
Мельник держал свои пальцы подальше от чаши весов, и народ знал, как следить за собственным бизнесом.
Лицо трактирщика озарилось задумчивой улыбкой.
- Мой отец говорил, что пиво было лучше, и у дорог было меньше колей.
Грейм улыбнулся, но улыбка быстро пропала.
Он потупил взор, словно испытывал неудобство от того, что собирался сказать.
- Я знаю, что ты не здешний, Коут.
Трудно это.
Некоторые люди считают, что чужестранцы едва ли могут определить время суток.
Он глубоко вздохнул, все еще избегая смотреть в глаза трактирщику.
- Но полагаю, ты знаешь то, что не знают остальные люди.
У тебя вроде более широкий кругозор.
Он поднял взгляд, глаза его были серьезными и утомленными, потемневшие по уголкам от нехватки сна.
- Все действительно столь мрачно, как кажется в последнее время?
Дороги настолько плохи.
Людей грабят и...
С очевидным усилием, Грейм удержался, чтобы вновь не уставиться в пол.
- Все эти новые налоги, так все осложняют.
Мальчики Грейден вот-вот потеряют свою ферму.
Эти пауки.
Он сделал еще один глоток пива.
- Все действительно настолько плохо, как кажется?
Или я просто воспринимаю все, как мой старый отец, и теперь все вкусы слегка горчат, по сравнению с тем,
когда я был мальчиком?
Коут долго протирал барную стойку, словно отказывался отвечать.
- Думаю, так или иначе, обычно все плохо, - сказал он.
- Возможно, только люди старшего возраста могут замечать это.
Грейм начал кивать, затем нахмурился.
- Только ведь ты не стар, верно?
Постоянно об этом забываю.
Он оглядел рыжеволосого мужчину с головы до ног.
- Я имею в виду, ты двигаешься как старик, и говоришь как старик, но ты не стар?
Держу пари, ты вдвое моложе меня.
Он покосился на трактирщика.
- Так сколько же тебе лет?
Трактирщик устало улыбнулся.
- Достаточно, чтобы чувствовать себя старым.
Грейм фыркнул.
- Слишком молод, чтобы вести старческие разговоры.
Ты должен гоняться за бабами и влипать в неприятности.
Оставь нам старикам жаловаться на то, как мир трещит по швам.
Старый плотник отодвинулся от барной стойки и повернулся, чтобы идти к двери.
- Я вернусь, чтобы поговорить с твоим писцом, когда мы прервемся сегодня на обед.
И не только я один.
Множество людей захотят
составить кое-какие официальные бумаги, пока у них есть возможность.
Трактирщик глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
- Грейм?
Мужчина обернулся, держа руку на двери.
- Дело не только в тебе, -сказал Коут.
- Дела плохи, и нутром чувствую, что они станут еще хуже.
Мужчине не мешало бы подготовиться к суровой зиме.
И возможно, посмотреть, как он сможет защититься в случае необходимости.
Трактирщик пожал плечами.
- Так или иначе, это то, что подсказывает мне нутро.
Грейм мрачно скривился.
Он кивнул головой с серьезным видом.
- Рад, что не только мое нутро это подсказывает.
Затем он выдавил улыбку и начал подворачивать рукава рубашки, пока поварачивался к двери.
- Все же, - сказал он, - тебе стоит запастись сеном, пока солнце светит.
Вскоре после этого Бентоны остановились снаружи с возом поздних яблок.
Трактирщик купил половину того, что у них было и провел следующий час, сортируя и складируя их.
Самое зеленые и твердые отправились в бочки в подвале, его бережные руки укладывали их тщательно на месте и упаковывали их в опилках прежде, чем прибить гвоздями крышки.
Более спелые отправлялись в кладовую, а любое помятое или с коричневыми пятнами были обречены на яблочный сидр, разрезались на четвертинки и бросались в большое оловянное корыто.
Отсортировав и упаковав все, рыжеволосый мужчина выглядел довольным.
Но если бы вы пригляделись поближе, то могли бы заметить, что пока его руки были заняты, глаза его были далеко.
И хотя выражение его лица было спокойным и даже приятным, не было никакой радости в нем.
Он не мурлыкал про себя и не свистел, пока работал.
Он не пел.
Когда последнее из яблок было отсортировано, он отнес металлическое корыто через кухню к черному ходу.
Было прохладное осеннее утро, и за трактиром был маленький, укромный сад защищенный деревьями.
Коут вывалил яблоки разрезанные на четыре части в деревянный яблочный пресс и вертел рукоятку, пока она не стала легко двигаться.
Коут подвернул длинные рукава рубашки до локтей, затем схватил
ручки пресса своими длинными, изящными руками и потянул.
Пресс опустился до отказа, вначале утрамбовывая яблоки, а затем дробя их.
Поворот и перехват.
Поворот и перехват.
Если бы кто-нибудь наблюдал, то заметил бы, что руки его были отнюдь не рыхлыми руками трактирщика.
Когда он тянул за деревянные ручки, мышцы его предплечий выступали, жесткие, как крученые канаты.
Старые шрамы скрещивались и перекрещивались на его коже.
Большинство было бледным и тонким как трещины на зимнем льду.
Другие были красными и воспаленными, выделяясь на его светлой коже.
Руки трактирщика хватали и тянули, хватали и тянули.
Единственными звуками был ритмичный скрип дерева и медленный стук сидра, когда он стекал в ведро стоявшее внизу.
Существовал ритм, но не музыка, и глаза трактирщика были далеки и безрадостны, столь бледно-зеленые, что почти могли сойти за серые.
Хронист достиг основания лестницы и ступил в общий зал «Путеводного Камня» с плоским кожаным ранцем на плече.
Остановившись в дверном проеме, он следил за рыжеволосым трактирщиком, сгорбившимся над чем-то на барной стойке.
Хронист откашлялся, когда вошел в зал.
- Извиняюсь, что проспал так поздно, - сказал он.
- Это не совсем... - Он остановился, когда увидел то,
что было на барной стойке.
- Вы делаете пирог?
Коут оторвался от обжима пальцами края корочки.
- Пироги, - сказал он, подчеркнув множественное число.
- Да.
А что?
Хронист открыл рот, затем закрыл его.
Его глаза метнулись к мечу, что мрачно и безмолвно висел за стойкой бара, а затем обратно к рыжему мужчине, тщательно загибающем края корочки по краю сковороды.
- Какой именно пирог?
- Яблочный, - Коут выпрямился и сделал три аккуратных надреза в корочке, покрывавшей пирог.
- Ты знаешь, как сложно сделать хороший пирог? - Не совсем, - признался Хронист, затем нервно оглянулся.
- Где ваш помощник?
- Сам Бог может только догадываться об этом, - сказал трактирщик.
- Это довольно сложно.
Делать пироги, я имею в виду.
Так и не скажешь, но это очень непростой процесс.
Хлеб легко.
Суп легко.
Пудинг легко.
Но пирог сложно.
Это то, что невозможно понять, пока сам не попробуешь. - Хронист рассеянно кивнул, поглядывая с сомнением, словно не зная,
чего еще от него ожидать.
Он снял сумку с плеча и положил ее на ближайший стол.
Коут вытер руки об фартук.
- Знаешь, когда выжимаешь яблоки для сидра, остается мякоть?
- Выжимка?
- Выжимка, - сказал Коут с глубоким облегчением.
- Вот как это называется.
Что с ней делают люди, после того как получают весь сок?
- Из виноградной выжимки можно сделать слабое вино, - сказал Хронист.
- Или масло, если ее много.
Но яблочная выжимка, довольно бесполезна.
Вы можете использовать ее в качестве удобрения или мульчи, но от этого мало проку.
Люди как правило кормят ею скот.
Коут задумчиво кивнул.
- Странно, что они ее просто выбрасывают.
Они всему находят здесь то или иное применение.
Выжимка. - Произнес он, словно пробуя слово на вкус.
- Это мучило меня в течение двух лет.
Хронист выглядел озадаченным.
- Любой в городе мог сказать вам это.
Трактирщик нахмурился.
- Если это все знают, я не могу позволить себе спрашивать, - сказал он.
Раздался звук захлопывающейся двери, сопровождаемый звонким, раскатистым свистом.
Баст появился из кухни таща охапку колючих веток остролиста, завернутых в белую простынь.
Коут кивнул угрюмо и потер руки.
- Прекрасно.
Теперь, вот как мы поступим... - Его глаза сузились.
- Это одна из моих хороших простыней?
Баст посмотрел вниз на связку.
- Ну, Реши, - медленно произнес он, - это кое от чего зависит.
У тебя есть плохие простыни?
Глаза трактирщика гневно вспыхнули на секунду, затем он вздохнул.
- Полагаю, это не важно. - Он протянул руку и вытащил одну длинную ветку из связки.
- Как бы там ни было, что нам с этим делать?
Баст пожал плечами.
- Для меня самого это загадка, Реши.
Я знаю, что Ситхе выезжали в венках из остролиста, когда охотились на кожаных плясунов.
- Мы не можем разгуливать по округе в венках из остролиста, - отрезал Коут.
- Люди будут болтать.
- Меня не важно, что местные жители подумают, - пробормотал, Баст, пока сплетал несколько длинных, гибких ветвей вместе.
- Когда плясун оказывается в твоем теле, ты превращаешься в марионетку.
Они могут заставить тебя откусить собственный язык. - Он примерил полукруг к голове.
Затем cморщил нос.
- Колючий.
- В историях, что я слышал, - сказал Коут, - остролист также удерживает их в твоем теле. - Мы не можем просто носить железо? - спросил Хронист.
Двое мужчин за стойкой посмотрели на него с любопытством, словно почти забыли, что он был там.
- Я имею в виду, если этот фейелинг...
- Не произноси фейелинг, - прервал его Баст.
- Из-за этого ты звучишь как ребенок.
Это Фейе.
Фейн, если хочешь.
Хронист мгновение помялся, прежде чем продолжить.
- Если эта тварь проникнет в тело того, кто носит железо, разве ей не будет больно?
Разве она просто не выскочит обратно?
- Они могут заставить тебя откусить.
Напрочь.
Твой собственный.
Язык. - Проговорил Баст, словно
общался с особо глупым ребенком.
- Как только они в тебе, они будут использовать твою руку, чтобы вырвать собственный глаз так же легко, как ты собираешь ромашки.
С чего же ты думаешь, что им не хватит времени снять кольцо или браслет? - Он покачал головой, и опустил взгляд, пока вплетал новую ветку остролиста в венок.
- Кроме того, будь я проклят, если стану носить железо.
- Если они могут выпрыгнуть из тел, - произнес Хронист.
- Почему он просто не оставил тело того мужчины вчера вечером?
Почему не прыгнул в одного из нас?
Возникла долга пауза прежде чем Баст понял, что двое мужчин смотрели на него.
- Вы меня спрашиваете меня? - Засмеялся он недоверчиво.
- Я без понятия.
Анпауен.
Последние плясуны были пойманы сотни лет тому назад.
Задолго до меня.
Я только слышал истории.
- Тогда откуда мы знаем, что он не выскочил? - Медленно произнес Хронист, точно не хотел даже спрашивать.
- Откуда нам знать, что он все еще не здесь? - Он сильно напрягся на своем месте.
- Откуда нам знать, что он не в одном из нас прямо сейчас?
- Вроде он умер, когда тело наемника умерло, - сказал Коут.
- Мы
увидели бы, что он выскочил. - Он мельком глянул на Баста.
- Они, как вроде как, похожи на темную тень или дым, когда оставляют тело, верно? - Баст кивнул.
- К тому же, если бы он выскочил, то просто стал бы убивать людей в новом теле.
Это то, что они как правило делают.
Они меняют тело на тело, пока все не умрут.
Трактирщик ободряюще улыбнулся Хронисту.
- Видишь?
Он возможно даже не плясун.
Может быть, это было просто нечто подобное. - Хронист выглядел слегка ошарашенным.
- Но как мы можем быть уверены?
Он может прямо сейчас быть внутри любого в городе....
- Он может быть во мне, - заметил Баст небрежно.
- Может, я просто жду, пока ты ослабишь бдительность, а затем укушу тебе в грудь, прямо над сердцем, и выпью всю кровь из тебя.
Как высасывают сок из сливы.
Рот Хрониста превратился в тонкую линию.
- Это не смешно.
Баст поднял взор и одарил Хрониста лихой, зубастой улыбкой.
Но было что-то не то в этом выражении.
Оно длилось слишком долго.
Улыбка
была слегка шире, чем нужно.
Его глаза были сосредоточены лишь на одной стороне писца, а не непосредственно на нем.
Баст все еще стоял замерев, его пальцы больше не переплетали проворно среди зеленых листьев.
Он посмотрел на свои руки с любопытством, а затем бросил полузаконченный венок остролиста на барную стойку.
Его улыбка медленно сменилась озадаченным выражением лица, и он тупо оглядел таверну.
- Те veyan? - сказал он странным голосом, со стеклянными и растерянными глазами.
- Te-tanten ventelanet?
Затем, двигаясь с поразительной скоростью, Баст рванулся из-за стойки к Хронисту.
Писец сорвался со своего места, бросившись как сумасшедший прочь.
Он опрокинул два стола и полдюжины стульев прежде, чем его ноги запутались, и он неуклюже рухнул на пол, махая руками и ногами, пока отчаянно полз к двери.
Отчаянно карабкаясь, Хронист с бледным и испуганным лицом бросил быстрый взгляд через плечо, и обнаружил, что Баст не сделал больше трех шагов.
Темноволосый молодой человек стоял рядом с баром,
согнувшись почти пополам и содрогаясь от безудержного смеха.
Одна рука наполовину прикрывала его лицо, в то время как другая указывала на Хрониста.
Он смеялся настолько сильно, что едва мог вздохнуть.
Спустя мгновение он вынужден был протянуть руку и опереться на стойку бара.
Хронист был в ярости.
- Ты придурок! - выкрикнул он, мучительно поднимаясь на ноги.
- Ты...
ты осел!
Все еще не отдышавшись от смеха, Баст вскинул руки и изобразил вялый царапающий жест, словно ребенок, делающий вид, что он медведь.
- Баст, - сказал с упреком трактирщик.
- Ну хватит.
Серьезно. - Но в то время, как голос Коута был суров, глаза его сияли от смеха.
Его губы дергались, изо всех сил пытаясь не кривиться.
Двигаясь с видом оскорбленного достоинства, Хронист занялся расстановкой столов и стульев на место, ударяя ими об пол сильнее, чем было необходимо.
Вернувшись наконец к своему исходному столу, он чопорно сел.
К тому времени Баст вернулся за стойку бара, тяжело дыша и многозначительно сосредоточился на остролисте в своих руках.
Хронист впился в него взглядом и потер подбородок.
Баст сдерживал то, что очевидно могло быть кашлем.
Коут тихо хмыкнул и вытащив очередной остролист из связки, добавил его к длинной веревке, которую плел.
Он перехватил взгляд Хрониста.
- Прежде чем я забыл упомянуть об этом, сегодня зайдут люди, чтобы воспользоваться твоими услугами в качестве писца.
Хронист казался удивленным.
- Они скоро придут?
Коут кивнул и раздраженно вздохнул.
- Да.
Слухи уже разошлись, поэтому ничего не поделаешь.
Мы разберемся с ними, когда они придут.
К счастью, все, у кого есть пара рабочих рук, будут заняты в полях до полудня, так что нам не придется волноваться об этом до…
Пальцы трактирщика неуклюже обломали ветку остролиста, и шип глубоко вонзился в мясистую часть его большого пальца.
Рыжеволосый мужчина не дрогнул и не выругался, только сердито нахмурился на руку, когда выступила бусинка крови, яркая как ягода.
Нахмурившись, трактирщик поднес большой палец ко рту.
Все
веселье исчезло с лица, и глаза его были жесткие и темные.
Он отбросил недоделанную веревку из остролиста в сторону, столь подчеркнуто небрежным жестом, что он был почти пугающим.
Он оглянулся на Хрониста, и голос его был совершенно спокойный.
- Я хочу сказать, что мы должны эффективно использовать время, прежде чем нас прервали, - сказал он.
- Но сначала, полагаю, ты захочешь позавтракать.
- Если это не доставит слишком много хлопот, - сказал Хронист.
- Ни сколько, - сказал Коут, когда повернулся и направился на кухню.
Баст проводил его взглядом, с заинтересованным выражением на лице.
- Лучше сними сидр с плиты и вынеси его наружу охлаждаться, - громко крикнул ему в след Баст.
- Последняя партия была ближе к варенью, чем к соку.
А еще я нашел кое-какие травы, пока отходил.
Они на дождевой бочке.
Взгляни на них, может что-нибудь пригодится к ужину.
Оставшись вдвоем в таверне, Баст и Хронист долгое время смотрели друг на друга через стойку бара.
Единственным звуком был отдаленный удар закрывающейся задней двери.
Баст сделал заключительную корректировку венка в руках, осматривая его со всех сторон.
Он поднес его к лицу, словно обнюхивая.
Но вместо этого набрал полную грудь воздуха, закрыл глаза и дыхнул на листья остролиста так нежно, что они едва дернулись.
Открыв глаза, Баст очаровательно и виновато улыбнулся и подошел к Хронисту.
- Вот, - он протянул венок из остролиста сидящему мужчине.
Хронист не пошевелился, чтобы взять венок.
Улыбка Баста не исчезла.
- Ты не заметил, поскольку был занят падением, - сказал он, и голос его звучал едва слышно.
- Но он действительно смеялся, когда ты побежал.
Три хороших смешка от пуза.
У него такой замечательный смех.
Он как фрукты.
Как музыка.
Я не слышал его уже несколько месяцев.
Баст снова протянул венок остролиста, застенчиво улыбаясь.
- Поэтому, это для тебя.
Я использовал на него всю грамару, что у меня была.
Поэтому он останется зеленым и не завянет гораздо дольше, чем ты думаешь.
Я собрал остролист в надлежащем порядке и
сплел его своими руками.
Стремись, работай и достигни цели. - Он протянул его чуть дальше, как взволнованный мальчишка с букетом.
- Вот.
Это искренний подарок.
Я предлагаю его без обязательств, допущений и привелегий.
Нерешительно, Хронист протянул руку и взял венок.
Он осмотрел его, повертев в руках.
Красные ягоды устроились в темно-зеленых листьях точно драгоценные камни, и он был так ловко сплетен, что шипы торчали наружу.
Он осторожно положил венок на голову, и он плотно обхватил его лоб.
Баст усмехнулся.
- Да здравствует Лорд Беспорядка! - выкрикнул он, вскидывая руки.
Он радостно засмеялся.
Улыбка тронула губы Хрониста, когда он снял венок.
- Итак, - сказал он мягко, когда опустил руки на колени.
- Означает ли это, что между нами все улажено?
Баст склонил голову, в недоумение.
- Прошу прощения?
Хронист выглядел смущенным.
- То, о чем ты говорил…
прошлой ночью...
Баст выглядел удивленным.
- Да нет, - сказал он серьезно, качая головой.
- Нет. Совсем нет.
Ты принадлежишь мне, до мозга костей.
Ты
инструмент моих желаний. - Баст бросился взгляд в сторону кухни, и выражение его лица сменилось злобой.
- И ты знаешь, чего я желаю.
Заставь его вспомнить, что он больше, чем трактирщик, выпекающий пироги. - Он буквально выплюнул последнее слово.
Хронист беспокойно заерзал на стуле, глядя в сторону.
- Я до сих пор не знаю, что я могу сделать.
- Ты сделаешь все, что сможешь, - низким голосом сказал Баст.
- Ты вытянешь его из себя.
Разбудишь его. - гневно закончил он.
Баст положил руку Хронисту на плечо, его голубые глаза слегка сузились.
- Ты заставишь его вспомнить.
Ты сделаешь это.
Хронист поколебался мгновение, затем взглянул на венок из остролиста на коленях, и слегка кивнул.
- Сделаю все, что смогу.
- Это все, что любой из нас может, - сказал Баст, дружески похлопав его по спине. - Кстати, как твое плечо?
Писец повращал им, что выглядело слегка неуместным, поскольку остальная часть его тела по-прежнему оставалась идеально выпрямленной.
- Онемело.
Знобит.
Но не болит.
- Этого и следовало ожидать.
Я бы не беспокоиться об этом, на твоем месте. - Баст ободряюще улыбнулся ему.
- У вас людей и так жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться из-за мелочей.
Завтрак начался и закончился.
Картошка, жареный хлеб, помидоры и яйца.
Хронист уплел порядочную порцию, а Баст съел за троих.
Коут слонялся повсюду, принося побольше дров, растапливая печь для пирогов и разливая охлажденный сидр.
Он нес пару кувшинов в бар, когда сапоги зазвучали по деревянному крыльцу снаружи трактира, громко как стук в дверь.
Спустя секунду в дверь ввалился ученик кузнеца.
Ему едва исполнилось шестнадцать, но он был одним из самых высоких мужчин в городе, с широкими плечами и толстыми руками.
- Привет, Аарон, - спокойно сказал трактирщик.
- Закроешь дверь?
Снаружи пыльно.
Как только ученик кузница повернуться к двери, трактирщик с Бастом,
убрали большую часть остролиста под стойку, двигаясь быстро и слажено.
К тому времени, когда ученик кузнеца вновь повернулся к ним лицом, Баст игрался с чем-то, что легко могло сойти за маленький, полузаконченный венок.
Просто для того, чтобы занять пальцы от скуки.
Аарон, казалось, не заметил ничего особенного, когда поспешил к бару.
- Мистер Коут, - взволнованно сказал он, - можно мне немного еды в дорогу? - Он помахал пустым тряпичным мешком.
- Картер сказал, что вы поймете. - Трактирщик кивнул.
- У меня есть хлеб, сыр, колбаса и яблоки, - он махнул Басту, который схватил мешок и умчался на кухню.
- Картер куда-то собирается сегодня?
- Мы оба, - ответил парень.
- Оррисоны продают сегодня баранину в Трейе.
Они наняли нас с Картером поехать с ними, поскольку дороги стали уже не безопасными.
- Трейя, - задумчиво сказал трактирщик.
- Значит до завтра вы не вернетесь. - Ученик кузнеца осторожно положил тонкий кусочек серебра на отполированную
барную стойку из красного дерева.
- Картер также надеется найти замену Нелли.
Но, как он сказал, если не найдет себе лошадь, то, скорее всего, возьмет королевскую монету. - Брови Коута поползли вверх.
- Картер собирается поступить на службу?
Парень улыбнулся, странной смесью усмешки и мрачной ухмылки.
- Он говорит, что ему ничего не останется, если он не найдет лошадь для телеги.
Он говорит, что в армии о тебе заботятся, тебя кормят, и дают возможность путешествовать, и все в таком духе. – Глаза юноши взволнованно сверкали, пока он говорил, а выражение его лица застыло где-то между мальчишеским энтузиазмом и серьезным беспокойством мужчины.
- И при поступлении на службу, дают уже не благородное серебро.
В эти дни они вручают тебе королевский золотой, когда ты подписываешься.
Целый королевский золотой.
Выражение трактирщика стало мрачным.
- Только Картер подумывает о том, чтобы взять королевскую монету, верно? – он уставился парню в глаза.
- Королевский золотой, большие деньги, - подчеркнул ученик кузнеца, сверкнув лукавой усмешкой.
- И жить стало сложнее, с тех пор как отец умер, а мать переехала из Ранниша.
- А что твоя мать думает о том, что ты примешь королевскую монету?
Лицо парня исказила гримаса.
- Только не надо сейчас принимать ее сторону, - обиженно сказал он.
- Я думал вы поймете.
Вы мужчина, вы же знаете, как парень должен поступать лучше для своей матери.
- Я знаю, что твоя мать предпочтет видеть тебя дома в безопасности, чем купаться в золоте, мальчик.
- Я устал от того, что люди называют меня мальчиком, - отрезал ученик кузнеца с раскрасневшимся лицом.
- Я могу чего-то добиться в армии.
Как только мы заставим мятежников присягнуть на верность Кающемуся Королю, дела вновь пойдут на лад.
Сбор налогов прекратится.
Бентли не потеряют свою землю.
Дороги снова станут безопасными.
Затем он помрачнел, и на мгновение его лицо отнюдь не выглядело молодым.
- И тогда моей матери не придется волноваться, пока меня нет дома, - сказал он угрюмым голосом.
- Она перестанет просыпаться трижды за ночь, проверяя ставни на окнах и засов на двери.
Аарон встретил глаза трактирщика, и его спина выпрямилась.
Когда он
перестал сутулиться, он оказался почти на голову выше трактирщика.
- Порой мужчина должен вставать на защиту своего короля и своей страны.
- А как же Роза? – тихо спросил трактирщик.
Ученик покраснел и смущенно потупил взор.
Его плечи вновь ссутулились и он обмяк, как парус, покинутый ветром.
- Господи, неужели все знают о нас?
Трактирщик кивнул с добродушной улыбкой.
- В городке вроде этого секретов нет.
- Ну, - решительно сказал Аарон. – Я делаю это и для нее.
Для нас.
С моей монетой и накоплениями, я могу купить нам дом или открыть собственную лавку не обращаясь к мелким ростовщикам.
Коут открыл рот, и закрыл не сказав ничего.
Он надолго задумался, глубоко вздохнул, а затем заговорил, тщательно подбирая слова.
- Аарон, ты знаешь, кто такой Квоут?
Ученик кузница закатил глаза.
- Я не идиот.
Мы же только вчера вечером рассказывали про него истории, помните? - Он посмотрел через
плечо трактирщика на кухню.
- Слушайте, мне пора идти.
Картер будет беситься, как мокрая курица, если я не...
Коут сделал успокаивающий жест.
- Я предлагаю тебе сделку, Аарон.
Выслушай, что я скажу и я дам тебе еду бесплатно. - Он толкнул кусочек серебра обратно через барную стойку.
- Тогда ты сможешь использовать это на покупку чего-нибудь милого для Розы в Трее.
Аарон осторожно кивнул.
- Согласен.
- Что ты знаешь о Квоуте из тех историй, что слышал?
Какой он, как думаешь?
Аарон засмеялся.
- Наряду с тем, что мертвый?
Коут слегка улыбнулся.
- Кроме этого.
- Он знал всевозможную тайную магию, - сказал Аарон.
- Знал шесть слов, прошептав их в ухо лошади, он мог заставить ее проскакать сотни миль.
Он мог превращать железо в золото и ловить молнию в банку, чтобы сохранить ее на будущее.
Он знал песню, открывающие любые замки и мог выбить тяжелую дубовую дверь одной рукой…
Аарон умолк.
- Все зависит от истории, на самом деле.
Иногда он хороший парень, как принц Галлант.
Как-то он спас несколько девушек от толпы огров…
Очередная слабая улыбка.
- Знаю.
...
но в других историях он точно негодяй, - продолжил Аарон.
- Он украл магические секреты из Университета.
Вот за что они его выгнали.
И зовут его Убийцей Короля, отнюдь не за хорошую игру на лютне.
Улыбка исчезла, но трактирщик кивнул.
- Все верно.
Но какой он?
Аарон слегка нахмурился.
- У него были рыжие волосы, если вы об этом.
Во всех историях упоминается это.
Чертовски хорошо владел мечом.
Он был страшно умный.
Имел действительно подвешенный язык, мог уболтать любого.
Трактирщик кивнул.
- Все верно.
А что, если бы ты был Квоутом, и страшно умным, как ты говоришь.
И вдруг твоя голова стоит тысячу золотых и герцогство тому, кто ее отрежет, что бы ты сделал?
Ученик кузнеца покачал головой и пожал плечами, явно не зная, что ответить.
- Ну, будь я Квоутом, - сказал трактирщик, - я бы инсценировал смерть, сменил имя, и нашел бы маленький городок в глухомани.
Затем я бы открыл трактир и сделать все возможное, чтобы исчезнуть. - Он посмотрел на юношу.
- Вот, чтобы я сделал.
Взгляд Аарона метнулся к рыжим волосам трактирщика, к мечу висящему за стойкой бара и обратно к глазам трактирщика.
Коут медленно кивнул, затем указал на Хрониста.
- Этот парень не просто обыкновенный писарь.
Он вроде историка, находящийся здесь, чтобы записать правдивую историю моей жизни.
Ты пропустил начало, но, если хочешь, можешь остаться до конца, – он слегка улыбнулся.
- Я могу поведать истории, которые никто не слышал прежде.
Истории, которые никто никогда не услышит впредь.
Истории о Фелуриан, и о том, как я учился драться у Адем.
Правду о принцессе Ариэль.
Трактирщик перегнулся через стойку бара и дотронулся до руки мальчика.
- Правда в том, Аарон, что ты мне симпатичен.
Я думаю, ты необычно умен, и я
не хочу видеть, как ты пускаешь под откос свою жизнь. - Он глубоко вздохнул и посмотрел ученику кузнеца прямо в лицо.
Его глаза были поразительно зеленым.
- Я знаю, как началась эта война.
Я знаю об этом правду.
Когда только ты услышишь ее, тебе не захочется убежать и умереть в бою сражаясь за это.
Трактирщик указал на один из пустых стульев за столом рядом с Хронистом и улыбнулся так очаровательно и легко, что его можно было принять за принца из сказок.
- Что скажешь?
Аарон долго и пристально разглядывал трактирщика, его взгляд метнулся на меч, затем вернулся обратно.
- Если вы на самом деле... - Он умолк, но на лице явно читался вопрос.
- Это действительно я, - мягко заверил его Коут.
...
можно мне тогда взглянуть на плащ без определенного цвета? - с усмешкой спросил ученик.
Очаровательная улыбка трактирщика стала жесткой и хрупкой, как кусок битого стекла.
- Ты путаешь Квоута с Таборлином Великим, - заметил
невзначай Хронист с другого конца комнаты.
- У Таборлина был плащ без определенного цвета.
У Аарона появилось озадаченное выражение лица, когда он повернулся посмотреть на писца.
- А что же тогда было у Квоута?
- Теневой плащ, - ответил Хронист.
- Насколько я помню.
Мальчик повернулся к бару.
- Можете тогда показать мне теневой плащ? - спросил он.
- Или немного магии?
Я всегда хотел увидеть что-нибудь подобное.
Достаточно было бы просто маленького огня или молнии.
Я не хотел бы утомлять вас.
Прежде чем трактирщик смог ответить, Аарон неожиданно рассмеялся.
- Я просто слегка подшучиваю на вами, мистер Коут. - Он снова усмехнулся, еще шире, чем прежде.
- Лорды и леди, но я в жизни не встречал такого лжеца как вы.
Даже мой дядя Элван не смог бы рассказать подобное с серьезным лицом.
Трактирщик потупил взор и пробормотал что-то невнятное.
Аарон потянулся через стойку и положил широкую руку Коуту на плечо.
- Я знаю, что вы просто пытаетесь помочь, мистер Коут, - тепло проговорил он.
- Вы хороший человек, и я обдумаю то, что вы сказали.
Я не рвусь вступать в армию.
Просто хочу рассмотреть все варианты.
Ученик кузнеца печально покачал головой.
- Клянусь.
Все пытаются занять меня чем-то сегодня утром.
Мать сказала, что больна чахоткой.
Роза сказала мне, что беременна, – он посмеиваясь провел рукой по волосам.
- Но, должен признать, ты превзошел всех.
- Ну, знаешь… - Коут выдавил слабую улыбку.
- Я не смог бы взглянуть твоей матери в глаза, если бы не попробовал.
- У вас был бы шанс, будь история более достоверна, - сказал он.
- Но все знают, что меч Квоута сделан из серебра. - Он бросил взгляд на меч висевший на стене.
- И назывался он не «Глупость».
Он называется Кайсера, убийца поэтов.
Трактирщик казался слегка удивлен этому.
- Убийца поэтов?
Аарон упрямо кивнул.
- Да, сэр.
И ваш писарь прав.
У него был плащ, сшитый из паутины и теней, и носил он кольца на каждом пальце.
Как же там?
На первой руке он носил кольца из камня, железа, янтаря, дерева и кости.
Остальные...
Ученик кузнеца нахмурился.
- Не помню дальше.
Там было что-то про огонь…
Лицо трактирщика было непроницаемым.
Он взглянул на свои руки, лежащие на стойке бара и спустя мгновение произнес:
Невидимы кольца на второй руке.
Одно кровью опоясано.
Одно из ветра шепота сплелось,
И все покрыто льдом другое.
Полно призрачным сиянием кольцо из огня, и без имени последнее кольцо.
- Точно, - сказал, улыбнувшись Аарон.
- У вас ведь их не там за стойкой? - Он встал на цыпочки, словно пытаясь получше рассмотреть.
Коут слабо и застенчиво улыбнулся.
- Нет. Не могу сказать, что они у меня.
Оба вздрогнули, когда Баст бросил мешок на стойку бара.
- Этого вам с Картером с избытком хватит на пару дней, - резко сказал Баст.
Аарон закинул мешок на плечо и направился к выходу, затем замялся и оглянулся на двух мужчин за стойкой.
- Ненавижу просить об одолжении.
Старый Коб сказал, что присмотрит за мой матерью, но…
Баст вышел из-за стойки и начал провожать Аарона к двери.
- Думаю, она будет в порядке.
Я также могу навестить ее, если хочешь. - Он одарил помощника кузнеца похотливой улыбкой.
- Просто чтобы убедиться, что она не одинока и все такое.
- Буду благодарен, - сказал Аарон, с искренним облегчением в голосе.
- Она была в немного расстроена, когда я ушел.
Ей не помешает утешение.
Баст замер открывая дверь трактира и взглянул с недоверием на широкоплечего парня.
Затем покачал головой и открыл дверь до конца.
- Ладно, ступай.
Повеселись в большом городе.
Не пей воду.
Баст закрыл дверь и прислонился лбом к дереву, словно внезапно обессилел.
- Ей не помешает утешение? - повторил он недоверчиво.
- Я беру назад все слова о том, что этот парень
умен. - Он повернулся к бару, указывая обвинительно пальцем на закрытую дверь.
- Вот, - уверенно заявил он, - что значит работать с железом каждый день.
Трактирщик хмыкнул, когда облокотился на стойку бара.
- Слишком хорош для моего легендарно подвешенного языка.
Баст презрительно фыркнул.
- Парень идиот, Реши.
- Я должен почувствовать себя лучше, от того, что не в состоянии убедить идиота, Баст?
Хронист тихонько откашлялся.
- Кажется, это скорее свидетельствует о результатах, которых вы здесь добились, - cказал он.
- Вы исполняете роль трактирщика столь убедительно, что они не могут иначе воспринимать вас. - Он обвел рукой пустую таверну.
- Честно говоря, я удивлен, что вы были готовы рисковать своей жизнью здесь, только, чтобы удержать мальчика от армии.
- Невелик риск, - сказал трактирщик
- Это не ахти какая жизнь, - он поднялся и обойдя барную стойку, подошел к столику, за которым сидел Хронист.
- Я ответственен за всех,
кто умирает на этой глупой войне.
Просто надеялся спасти одного.
Похоже, даже это мне не под силу.
Он опустился на стул напротив Хрониста.
- На чем мы вчера закончили?
Нет смысла повторяться, если можно этого избежать.
- Ты как раз назвал имя ветра и преподал небольшой урок Амброзу, - сказал Баст со своего места у двери.
- И ты неистово мечтал о своей возлюбленной.
Коут поднял глаза.
- Я не мечтаю ни о ком, Баст.
Хронист поднял кожаную сумку и извлек лист бумаги, на три четверти исписанный мелким, четким почерком.
- Если хотите, я могу прочитать последний отрывок.
Коут протянул руку.
- Я достаточно хорошо помню твой шифр, чтобы прочитать самостоятельно, - устало сказал он.
- Давай его сюда.
Может это взбодрит меня. - Он оглянулся на Баста.
- Присаживайся, если cобираешься слушать.
Не хочу, чтобы ты суетился вокруг.
Баст стремглав кинулся к стулу, пока Коут глубоко вздохнул и просмотрел
последнюю страницу вчерашней истории.
Долгое время трактирщик молчал.
Лицо его начало было хмуриться, но затем появилось нечто вроде слабой тени улыбки.
Он задумчиво кивнул, его глаза все еще изучали страницу.
- Большая часть моей юности была потрачена на то, чтобы добраться до университета, - сказал он.
- Я хотел оказаться там даже прежде, чем моя труппа погибла.
Прежде чем узнал, что Чандрианы больше, чем страшная история у костра.
Прежде чем я начал искать Амир. - Трактирщик откинулся на спинку стула, его усталое выражение сменилось вдумчивым.
- Я думал, что как только окажусь там, все станет легче.
Я научусь магии и найду ответы на все свои вопросы.
Мне казалось, что все будет легко, как в сказке.
Квоут немного смущенно улыбнулся, и это выражение, заставило его лицо выглядеть удивительно молодым.
- И так, возможно, было бы, не будь у меня таланта наживать врагов и напрашиваться на неприятности.
Все, чего я хотел, это играть свою музыку, посещать занятия, и найти мои ответы.
Все, чего я хотел, было в университете.
И я хотел там остаться. - Он кивнул самому себе.
- Вот с чего мы начнем.
Трактирщик передал лист бумаги обратно Хронисту, который машинально разгладил его рукой.
Хронист открыл чернильницу и обмакнул перо.
Баст нетерпеливо наклонился вперед, ухмыляясь словно возбужденный ребенок.
Яркие глаза Квоута пробежали по комнате, вглядываясь во все.
Он глубоко вздохнул и внезапно улыбнулся, на миг совершенно перестав походить на трактирщика.
Его глаза были острые и яркие, как зеленые травинки.
- Готовы?
Каждый семестр в университете начался одинаково: допускная лотерея, а следом целый оборот собеседований.
Они были своего рода неизбежным злом.
Не сомневаюсь, в начале эта стадия была разумной.
Когда университет был меньше, я мог представить их в качестве полноценных собеседований.
Возможностью для студента поговорить с магистрами о том, чему он
научился.
Диалогом.
Обсуждением.
Но теперь Университет принимал свыше тысячи студентов.
На обсуждение не было времени.
Вместо этого, каждый студент подвергался шквалу вопросов в течение считанных минут.
На таких коротких собеседованиях, один неверный ответ или слишком долгое промедление могло сыграть решающую роль в стоимости твоего обучения.
Перед собеседованиями, студенты учились особенно усердно.
Потом, они пили празднуя или утешали себя.
Из-за этого, за одиннадцать дней допуска, большинство студентов в лучшем случае выглядели тревожно и измотано.
В худшем случае они бродили по университету, еле волоча ноги, с ввалившимися глазами и серым лицом от постоянного недосыпа, или избытка спиртного, или от того и другого сразу.
Лично я находил странным, насколько серьезно все остальные относились ко всей этой стадии.
Подавляющее большинство студентов были из дворянства или членами богатых купеческих семей.
Для них высокая стоимость обучения была неудобством, оставляющая им меньше карманных денег на лошадей и шлюх.
Для меня ставки были выше.
Единожды назначенная магистрами стоимость обучения, не могла быть изменена.
Так что, если моя плата окажется слишком высокой, я буду исключен из Университета, пока не смогу заплатить.
В первый день допуска всегда было гулянье по этому поводу.
Допускная лотерея занимала первую половину дня, что означало для неудачливых студентов, попавших в этот временной интервал, необходимость проходить собеседование через считанные часы после этого.
Когда я пришел, длинные очереди извивались во внутреннем дворе, пока студенты, уже вытащившие свой жребий, слонялись, жалуясь и пытаясь купить, продать, или обменять свою очередь.
Я нигде не увидел Вилема или Симмона, поэтому встал в ближайшую очередь и постарался не думать о том, как мало денег лежало у меня в кошельке: один талант и три джота.
Некогда в моей жизни, это походило бы на все деньги в мире.
Но за обучение этого явно было не достаточно.
Повсюду стояли телеги, продававшие колбасу и жареные каштаны, горячий сидр и пиво.
Я чувствовал запах теплого хлеба и сала исходящий от ближайшей телеги.
Она была завалена пирожками со свининой, для тех людей, которые могли позволить себе подобные вещи.
Лотерея всегда проводилась в крупнейшем дворе Университета.
Большинство звало его площадью знамен, хотя несколько человек с хорошей памятью, упоминали его как Зал Вопросов.
Я знал его и более древнее название, Дом Ветра.
Я наблюдал за несколькими листьями опускающимися на мостовую, а когда поднял глаза, увидел Фелу, смотрящую на меня со своего места в очереди, на тридцать или сорок человек ближе к передней линии.
Она тепло улыбнулась мне и помахала.
Я помахал в ответ, и она покинув свое место подошла ко мне.
Фела была красива.
Из тех женщин, которую ожидаешь увидеть на картине.
Она обладала не искусственно наведенной красотой, какую часто можно встретить среди знати, Фела была естественной и раскованной, с широкими глазами и полными
губами, которые постоянно улыбались.
Здесь в Университете, где мужчины превосходили женщин численностью десять к одному, она выделилась как лошадь в овчарне.
- Не возражаешь, если я подожду с тобой? - спросила она, когда подошла, чтобы встать около меня.
- Ненавижу, когда поговорить не с кем. - Она обаятельно улыбнулась паре мужчин, стоящим позади меня.
- Я не влезаю без очереди, - пояснила она.
- Я просто перешла назад.
У них не было возражений, хотя их взгляды перебегали с меня на Фелу и обратно.
Я почти слышал их недоуменный вопрос о том, почему одна из самых красивых женщин в Университете отказалась от своего места в очереди, чтобы стоять рядом со мной.
Это был справедливый вопрос.
Мне самому было интересно.
Я отошел в сторону, чтобы освободить для нее место.
Минуту мы стояли плечом к плечу, ни слова ни говоря.
- Что изучаешь на этом семестре? - cпросил я.
Фела откинула волосы с плеча.
- Скорее всего, продолжу работу в Архивах.
Немного займусь химией.
И Брандер
пригласил меня в Разнообразную Математику.
Меня слегка передернуло.
- Слишком много чисел.
Я не могу плавать в этом омуте.
Фела пожала плечами и длинные темные локоны, которые она смахнула, воспользовались возможностью, чтобы упасть обратно, обрамляя ее лицо.
- Это не так сложно, как только окунешься в это.
Это больше похоже на игру. - Она склонила голову глядя на меня.
- Ну а ты?
- Наблюдение в Медике, - ответил я.
- Учеба и работа в Артефактной.
Еще Симпатия, если Дал возьмет меня.
Вероятно, стоит освежить в памяти и Сиару.
- Ты говоришь на Сиару? - спросила она удивленно.
- Могу немного, - сказал я.
- Но Вил говорит, что моя грамматика ошеломляюще плоха. - Фела кивнула, затем покосилась на меня, закусив губу.
- Элодин также попросил меня присоединиться к его классу, - сказала она, и голос ее был полон тревоги.
- У Элодина есть класс? - спросил я.
- Не думал, что ему разрешат преподавать.
- Он начинает в этом семестре, - сказала она, с любопытством поглядывая на меня.
- Я думала, ты будешь в нем.
Разве не он твой поручитель Ре’лара?
- Он, - сказал я.
- Правда? - Она явно смутилась, а затем быстро добавила, - Он наверное, просто не успел тебя позвать.
Или планирует заниматься тобой индивидуально.
Я проигнорировал ее комментарий, хотя меня задела мысль о том, что я за бортом.
- Разве Элодина поймешь? - сказал я.
- Если он не псих, то он лучший из актеров, которых я встречал.
Фела хотела что-то сказать, а затем нервно огляделась и приблизилась ко мне.
Ее плечо коснулось моего, а вьющиеся волосы щекотали мое ухо, когда она тихо спросила: - Неужели он сбросил тебя с крыши Череповки?
Я смущенно хихикнул.
- Это запутанная история, - ответил я, а затем довольно неуклюже попытался сменить тему.
- А как называется его класс? - Она потерла лоб и разочарованно усмехнулась.
- Не имею малейшего представления.
Он сказал, что названием класса было название класса. - Она посмотрела на меня.
- Что это значит?
Когда я пойду к казначею и к ведомостям, он будет указан там как «Название Класса»?
Я признался, что не знаю, и после этого мы начали делиться друг с другом историями о Элодине.
Фела рассказала, что скрив застукал его голым в Архивах.
Я слышал, что однажды он целый оборот ходил по Университету с завязанными глазами.
Фела слышала, что он придумал целый язык с нуля.
Мне рассказывали, что он начал драку в одной из убогих местных таверн из-за того, что кто-то настаивал на слове «употреблять» вместо «использовать».
- Я также это слышала, - сказала со смехом Фела.
- За исключением того, что это было в таверне «Четверо и лошадь» и это был баронет, который не переставая говорил «кроме того». - Прежде, чем я понял, мы оказались на первой линии.
- Квоут, сын Арлидена, - произнес я.
Женщина со скучающим видом отметила мое имя, и я извлек из черного бархатного мешочка гладкую плитку из слоновой кости.
На ней было написано «Феллинг- Полдень». Восьмой день допуска, достаточно времени для подготовки.
Фела вытащила свою плитку, и мы отошли от стола.
- Что у тебя? - спросил я.
Она показала мне свою костяную плитку.
Кендлинг, четвертый колокол.
Это было крайне удачное место, одно из последних в очереди.
- Ничего себе.
Поздравляю.
Фела пожала плечами и убрала плитку в карман.
- По мне так без разницы.
Я не переусердствую с подготовкой.
Чем больше я готовлюсь, тем хуже сдаю.
Это только заставляет меня больше нервничать.
- Тогда тебе стоит продать ее, - сказал я, указав на толпу студентов.
- Кое-кто заплатит целый талант за такое место.
А может и больше.
- Я также не особо люблю торговаться, - сказала она.
- Я просто принимаю любую плитку, которую вытягиваю удачно, и придерживаюсь ее.
Закончив стоять в очереди, у нас не было никакого предлога оставаться вместе.
Но я наслаждался ее компанией, и она, казалось, не очень стремилась сбежать, так что вдвоем мы бесцельно бродили по двору, окуженные толпой.
- Я проголодалась, - внезапно сказала Фела.
- Хочешь пойти позавтракать куда-нибудь?
Я мучительно осознал, как легок был мой кошелек.
Будь я чуть беднее,
мне пришлось бы положить камень внутрь, чтобы его не сдуло ветром.
У Анкера моя еда была бесплатна, поскольку я играл там.
Поэтому тратить деньги на еду где-то еще, особенно перед допуском, было бы абсолютной глупостью.
- С удовольствием, - честно ответил я.
А затем соврал.
- Но я должен походить здесь немного и посмотреть, готов ли кто-нибудь поторговаться со мной за очередь.
Я торгуюсь с давних пор.
Фела покопалась в кармане.
- Если тебе требуеться больше времени, можешь забрать мою.
Я посмотрел на крайне соблазнительную плитку между ее указательным и большим пальцами.
Два дополнительных дня подготовки были бы несказанной удачей.
Или я мог выручить талант, продав их.
Может и два.
- Я не хотел бы забирать твою удачу, - с улыбкой сказал я.
- А ты оазумеется не захочешь моей.
Кроме того, ты уже и так была слишком щедра со мной. - Я многозначительно укутался в плащ.
Фела улыбнулась на это, проведя костяшками пальцев
по плащу.
- Рада, что он тебе нравится.
Но, насколько мне известно, я все еще должна тебе. - Она нервно прикусила губу, а затем опустила руку.
- Обещай, что дашь мне знать, если передумаешь.
- Обещаю.
Она снова улыбнулась, затем махнула рукой и пошла через двор.
Наблюдение за ее прогулкой сквозь толпу, походило на наблюдение за ветром перемещающимся по поверхности пруда.
Только вместо ряби на воде, головы молодых людей поворачивались, чтобы проводить ее взглядом.
Я все еще смотрел, когда Вилем подошел ко мне.
- Ты уже закончил флиртовать? - спросил он.
- Я не флиртовал, - ответил я.
- А стоило бы, - заметил он.
- Какой смысл мне вежливо ждать, не вмешиваясь, если ты не используешь такие возможности?
- Это не то, что ты подумал, - сказал я.
- Она просто подруга.
- Разумеется, - сказал он, кельдский акцент в его голосе, казалось, удваивал сарказм.
- Что вытянул?
Я показал ему свою плитку.
- Ты на день позже, чем я. - Он протянул свою плитку.
- Поменяюсь за джот.
Я призадумался.
- Ну же, - сказал он.
- Все равно от этого ты не сможешь заниматься в Архивах, как все мы.
Я пристально посмотрел на него.
- Твое сочувствие просто поразительно.
- Я берегу сочувствие для тех, кто достаточно умен, чтобы не заставлять Мастера Архивиста брызгать слюной от ярости, - парировал он.
- Для людей вроде тебя, у меня есть лишь джот.
Согласен или нет?
- Я хочу два джота, - сказал я, оглядывая толпу, высматривая студентов с отчаянием в глазах.
- Учитывая, что я могу получить их.
Вилем сузил свое темные глаза.
- Джот и три драба, - предложил он.
Я оглянулся на него, внимательно изучая его взглядом.
- Джот и три драба, - повторил я.
- И ты берешь Симмона в пару в следующий раз, когда будем играть в уголки.
Он обиженно хмыкнул и кивнул.
Мы обменялись плитками, и я сунул
деньги в кошелек: талант и четыре драма.
Маленький шаг к цели.
После минутного раздумья, я убрал плитку в карман.
- Разве ты не собираешься торговаться дальше? - спросил Вилем.
Я покачал головой.
- Думаю, оставлю это место.
Он нахмурился.
- Почему?
Что тебе делать четыре дня, кроме как плевать в потолок?
- То же, что и всем, - ответил я.
- Готовиться к допускному собеседованию. - Как? - спросил он.
- Ты по-прежнему не допущен к Архивам, так ведь? - Есть и другие виды подготовки, - загадочно заметил я..
Вилем фыркнул.
- Это звучит совсем не подозрительно, - сказал он.
- А ты еще удивляешься, почему люди сплетничают о тебе.
- Я не удивляюсь, почему они сплетничают, - сказал я.
- Мне интересно, что они говорят.
Город, образовывавшийся вокруг Университета на протяжении многих веков, не был большим.
Его вряд ли даже мелким городком можно назвать.
Несмотря на это, торговля процветала на нашем конце Великой Каменной Дороги.
Купцы привозили телеги с редкими материалами: смолой и глиной, гибским камнем, поташем и морской солью.
Они привозили роскошные товары, вроде ланеттского кофе и винтского вина.
Они привозили прекрасные темные чернила из Аруйе, белоснежный песок для нашего
стекольного производства и искусно изготовленные кельдские пружины и шурупы.
Когда те же купцы уезжали, их повозки были нагружены вещами, которые можно было найти только в университете.
Медика изготавливала лекарства.
Настоящие лекарства, не подкрашенная вонючая жидкость или панацея за пенни.
Алхимики производили свои собственные чудеса, о которых я имел очень смутное представление, в том числе такие редкие материалы как нафта, серный самогон и двойную известь.
Может я сужу предвзято, но думаю, справедливо будет сказать, что большинство чудесных предметов Университета поступала из Артефактной.
Матовые линзы.
Вольфрамовые слитки и гланцкая сталь.
Листы из золота, настолько тонкие, что рвались словно папиросная бумага.
Но мы изготавливали и многое другое.
Симпатические лампы и телескопы.
Поглотители тепла и шестереночные горняки.
Соляные насосы.
Трехлистные компасы
Дюжина вариантов лебедок Теккама и валов Делевари.
Артифисты вроде меня изготавливали эти вещи, и, когда купцы покупали их, мы получали комиссию: шестьдесят процентов от стоимости.
Это был мой единственный способ заработать.
И, поскольку занятий не было во время
допускных экзаменов, у меня был целый оборот дней на работу в Артефактной.
Я отправился в Хранилище, складское помещение, где артифисты выписывали инструменты и материалы.
Я был удивлен, увидев высокого, бледного студента стоящего у окна и явно скучающего.
- Джаксим? – спросил я.
- Что ты здесь делаешь?
Это грязная работенка.
Джаксим угрюмо кивнул.
- Килвин все еще слегка…
злится на меня, - сказал он.
- Ну ты понимаешь.
Пожар и все такое.
- Жаль это слышать, - сказал я.
Джаксим был полноправным Ре’ларом, как и я.
Он мог бы заниматься сейчас множеством самостоятельных проектов.
Обязанность выполнять подобную грязную работу, не просто вызывала в нем скуку, она публично унижала его, стоила ему денег и отрывала от занятий.
В качестве наказания, это было необычайно сурово.
- C чем у нас нехватка? - спросил я.
Выбор для себя проектов в Артефактной это искусство.
Не имело
значения, изготовишь ли ты самую яркую симпатическую лампу, или самую эффективную тепловую воронку в истории артефакции.
Пока ее кто-нибудь не купит, ты не заработаешь и ломаного пенни на комиссии.
Для многих других работников, это не являлось проблемой.
Они могли позволить себе подождать.
Я же, с другой стороны, нуждался в чем-то, что быстро продастся.
Джаксим облокотился на прилавок между нами.
- Караван только что купил все наши палубные лампы, - сказал он.
– У нас осталась только та уродливая, что осталась от Вестона.
Я кивнул.
Симпатические лампы идеально подходили для кораблей.
Сложно сломать, в долгосрочной перспективе дешевле, чем масляные, и не приходится волноваться, что они подожгут твой корабль.
Я прикинул в уме числа.
Я мог бы сделать две лампы сразу, экономя время на двойной затрате усилий, и будучи вполне уверенным, что они продадутся прежде, чем мне придется оплачивать обучение.
К сожалению, изготовление палубных ламп было чистой рутиной.
Сорок часов кропотливого труда, и при малейшей ошибке, лампы просто не будут работать.
Тогда от потраченного впустую времени у меня останется только долг в
Хранилище за использованные материалы.
Хотя, особого выбора у меня не было.
- Тогда, пожалуй, я сделаю лампы, - сказал я.
Джаксим кивнул и открыл учетную книгу.
Я начал перечислять то, что мне нужно по памяти.
- Мне нужно двадцать средних необработанных излучателей.
Два набора высокой штамповки.
Алмазное стило.
Тентенское стекло.
Два средних тигеля.
Четыре унции олова.
Шесть унций чистого железа.
Две унции никеля.
Кивая себе, Джаксим записал это в учетную книгу.
Восемь часов спустя я вошел через парадную дверь «У Анкера», воняя горячей бронзой, смолой и угольным дымом.
Была почти полночь, и зал был пуст, за исключением кучки упорных пьяниц.
- Паршиво выглядишь, - сказал Анкер, пока я шел к барной стойке.
- Чувствую себя тоже паршиво, - сказал я.
- Полагаю, что в горшке ничего не осталось?
Он покачал головой.
- Народ был голодный сегодня.
У меня есть немного остывших
картофелин, которые я собирался бросить завтра в суп.
И половина запеченной
тыквы, кажется.
- Сойдет, - сказал я.
– Хотя буду благодарен также за чуток соленого масла. - Он кивнул и оттолкнулся от барной стойки.
- Не утруждайся разогревать, - сказал я.
- Я просто заберу это к себе
в комнату.
Он принес миску с тремя хорошего размера картофелинами и половиной золотистой тыквы, формой похожей на колокол.
В середине тыквы, из которой были вычищены семена, лежал добротный кусок масла.
- Я возьму еще бутылку бредонского пива, – сказал я, взяв миску.
- С пробкой.
Не хочу расплескать на лестнице.
До моей комнатушки было три лестничных пролета.
Закрыв дверь, я осторожно перевернул тыкву в миске, поставил на нее бутылку и завернул всю это в кусок мешковины, превратив это в сверток, который смогу нести под мышкой.
Затем я открыл окно и выбрался на крышу таверны.
Оттуда я перепрыгнул на крышу пекарни через переулок.
Кусок луны висел низко в небе, давая мне достаточно света, чтобы видеть, но не заставляя меня чувствовать себя уязвимым.
Не то чтобы я был особо обеспокоен этим.
Приближалась полночь, и на улицах было тихо.
Кроме того, вы будете поражены, как редко люди смотрят вверх.
Аури сидела на широкой кирпичной трубе, ожидая меня.
На ней было платье купленное мной, и она лениво болтала босыми ногами, глядя на звезды.
Ее волосы были столь легки и прекрасны, что создавали ореол вокруг головы, колышущийся от малейших дуновений ветерка.
Я осторожно ступил на середину жестяного участка крыши.
Это вызвало слабый стук под моей ногой, как отзвук далекого, тихого барабана.
Аури перестала болтать ногами и замерла, как испуганный кролик.
Затем она увидела меня и усмехнулась.
Я помахал ей рукой.
Аури спрыгнула с трубы и перескочила туда, где я стоял, ее волосы развевались позади нее на ветру.
- Привет, Квоут, - она отступила на полшага назад.
- Ты воняешь.
Я улыбнулся своей лучшей улыбкой.
- Привет, Аури, - сказал я.
- Ты пахнешь как
молодая симпатичная девушка.
- Так и есть, - с радостью согласилась она.
Она чуть отступила в сторону, затем снова вперед, легко перемещаясь на мысочках ее босых ног.
- Что ты принес мне? - спросила она.
- А ты что принесла мне? - парировал я..
Она усмехнулась.
- У меня есть яблоко, которое думает, что оно груша, - сказала она, поднимая его вверх.
- И булочка, которая уверена, что она кошка.
И салат, который думает, что он салат.
- Тогда это умный салат.
- Вряд ли, - сказала она, изящно фыркнув.
- С чего чему-то умному думать, что он салат?
- Даже если он и есть салат? - спросил я.
- Особенно тогда, - сказала она.
- Достаточно плохо быть салатом.
Как ужасно думать, что ты салат. - Она растроенно покачала головой, и ее волосы повторили движение, словно она находилась под водой.
Я развернул свой сверток.
- Я принес тебе несколько картофелин, половину тыквы,
и бутылку пива, которая думает, что она буханка хлеба.
- А кем считает себя тыква? - с любопытством спросила она, разглядывая ее.
Она держала руки сжатыми за спиной.
- Она знает, что она тыква, - сказал я.
- Но притворяется, что она заходящее солнце.
- А картофелины? - спросила она.
- Они спят, - ответил я.
- И боюсь, что замерзли.
Она с нежностью посмотрела на меня.
- Не бойся, - сказала она, протянув руку и коснувшись на мгновение пальцами моей щеки, ее прикосновение было легче, чем касание перышка.
- Я здесь.
Ты в безопасности.
Ночь была прохладной, и вместо того, чтобы есть на крыше, как мы часто делали, Аури повела меня сквозь железную дренажную решетку в лабиринт тоннелей под Университетом.
Она несла бутылку, а над головой держала что-то размером с монету, излучавшее нежный зеленоватый свет.
Я нес миску и симпатическую лампу изготовленную мною, которую Килвин называл лампой вора.
Ее красноватый свет удивительно сочетался с ярким голубовато-зеленым свечением от Аури.
Аури привела нас к туннелю, с трубами всевозможных форм и размеров расположенных вдоль стен.
Некоторые большие железные трубы пропускали пар и, даже завернутые в изолирующую ткань, они источали устойчивое тепло.
Аури осторожно разложила картофелины на изгибе трубы, где отсутствовала ткань.
Получилась своего рода печка.
Использовав кусок мешковины в качестве стола, мы сели на землю и разделили обед.
Булочка была немного черствой, но зато она была с орешками и корицей.
Кочан салата был на удивление свежим, и мне стало любопытно, где она его нашла.
У нее была фарфоровая чашка для меня, и крошечная серебряная чашка попрошайки для себя.
Она разлила пиво, столь торжественно, что можно было подумать, что она пила чай с королем.
Мы не разговаривали пока ели.
Это было одно из правил, которые я
усвоил методом проб и ошибок.
Никаких прикосновений.
Никаких резких движений.
Никаких вопросов, даже отдаленно напоминающих личные.
Я не мог спросить ни про салат, ни про зеленую монету.
Из-за подобных действий она убежит в туннели и потом я не увижу ее еще несколько дней.
По правде говоря, я даже не знаю ее настоящее имя.
Я называл ее Аури, но в сердце думал о ней, как о своей маленькой лунной Фаэ.
Как всегда, Аури ела очень изящно.
Она сидела прямо, откусывая маленькие кусочки.
У нее была ложка, которой мы по очереди ели тыкву.
- Ты не принес лютню, - сказала она, когда мы закончили есть.
- Мне нужно почитать сегодня, - ответил я.
- Но скоро я ее принесу.
- Как скоро?
- Через шесть ночей, - сказал я.
К этому времени я уже пройду экзамены, и дальнейшие занятия будут бессмысленны.
Ее крошечное личико нахмурилось.
- Шесть дней еще не скоро, - сказала она.
- Завтра
будет скоро.
- Для камня шесть дней это скоро, - сказал я.
- Тогда играй для камня через шесть дней, - сказала она.
- А для меня играй завтра.
- Думаю, ты можешь побыть камнем шесть дней, - сказал я.
- Это же лучше, чем быть салатом.
Она усмехнулась этому.
- Так и есть.
После того, как мы доели последнее яблоко, Аури повела меня через Подовсё.
Мы неспеша прошли по Дороге Кивков, пропрыгали через Арки и оказались в Подвалах, лабиринте туннелей, заполненных медленным, застойным ветром.
Вероятно, я и сам нашел бы дорогу, но я предпочитал иметь Аури в качестве проводника.
Она знала Подовсё, как лудильщик знал содержимое своих тюков.
Вилем был прав, у меня не было допуска в Архивы.
Но я всегда оказывался в местах, где не должен был находится.
Очередной печальный факт.
Архивы были огромным зданием из каменных плит без окон.
Но студентам внутри, нужен был свежий воздух, а книгам требовалось даже
больше.
Если воздух был слишком влажным, книги начнут гнить и покрываться плесенью.
Если воздух был слишком сухим, пергамент станет хрупким и развалится.
У меня ушло много времени на то, чтобы выяснить, как свежий воздух попадает в Архивы.
Но даже когда я отыскал нужный тоннель, путь внутрь был нелегок.
Приходилось долго ползти на четвереньках по ужасно узкому тоннелю, а затем четверть часа ползком на животе по грязному камню.
Я хранил комплект сменной одежды в Подовсём, и после почти дюжины путешествий она была истрепана, а на коленках и локтях сточилась почти до дыр.
Тем не менее, это была небольшая плата за получение доступа к Архивам.
Поймай меня на этом, и мне бы пришлось бы пройти через ад.
Как минимум меня бы исключили.
Но если я плохо покажу себя на экзаменах и получу оплату в двадцать талантов, то положение мое мало чем будет отличатся от исключения.
Так что, особой разницы для меня не было.
В любом случае я не переживал, что меня поймают.
Единственными источниками света в Хранилище были лампы студентов и скривов. Это означало, что в Архивах всегда было темно, а я всегда чувствовал себя комфортнее
ночью.
Медленно тянулись дни. Я работал в Артефактной, пока мои пальцы не немели, затем читал в Архивах, пока у меня в глазах не мутнело.
На пятый день экзаменов, я наконец-то, закончил свои палубные лампы и отнес их в Хранилище, надеясь, что они быстро продадутся.
Я обдумал идею начать делать еще одну пару, но знал, что у меня не будет времени закончить их, прежде чем нужно будет платить за обучение.
Поэтому я решил заработать денег другими способами.
Я отыграл лишнюю ночь у Анкера, заработав бесплатные напитки и пригоршню мелочи от местных ценителей.
Я немного поработал в Артефактной, создавая простые полезные предметы вроде медных снастей и утолщенных оконных стекол.
Подобные вещи можно было сразу же продать в мастерской с ничтожной выгодой.
Затем, так как этих денег было не достаточно, я сделал две партии желтых излучателей.
При использовании их в качестве ламп симпатии их свет был приятно-желтым, очень похожим на солнечный.
Они стоили довольно много, потому что их создание требовало применения опасных материалов.
Тяжелые металлы и различные кислоты были самыми безвредными из них.
Странные алхимические составляющие были действительно пугающими штуками.
Среди них были транспортирующие вещества, которые могут находиться под кожей, никак себя не проявляя, но при этом незаметно съедать кальций в костях.
Другие просто будут скрываться в теле, никак не проявляясь в течение месяцев, а затем твои десны начнут кровоточить, а волосы - выпадать.
По сравнению с тем, что производил
Алхимический Комплекс, мышьяк казался сахаром в кружке чая.
Я был кропотлив и осторожен, но во время работы над второй партией излучателей пластинка из тентенского стекла треснула, и небольшие капли транспортирующего вещества попали на стекло газоуловителя, за которым я работал.
Вещество не попало на мою кожу, но одна капля упала на мою рубашку выше длинных манжет кожаных перчаток, которые я надел.
Очень медленно я взял лежащий рядом кронциркуль, чтобы подцепить ткань моей рубашки и оттянуть от своей кожи.
Затем, неловко двигая рукой, я вырезал этот кусок ткани, чтобы он уж точно не мог коснуться моей кожи.
После этого случая я был потрясен и вспотел, поэтому решил, что есть способы получше, чтобы заработать денег.
Я отработал в Медике дежурство за однокурсника в обмен на джот и помог торговцу разгрузить три вагона извести за полпенни каждый.
Позже вечером я наткнулся на кучку азартных головорезов, которые взяли меня играть в дых.
В течение двух часов я умудрился потерять восемнадцать пенни и немного металла.
Хотя это и взбесило меня, я заставил себя уйти из-за стола, прежде чем все стало еще хуже.
К концу игры у меня в кошельке осталось меньше, чем было в начале.
К счастью, у меня в рукаве был еще один последний козырь.
Я разминал ноги, направляясь по широкой каменной дороге в сторону Имре.
Со мной были Симмон и Вилем.
Вил в итоге продал свое позднее место отчаявшемуся скриву за хорошую цену, так что они оба разделались с экзаменами и были беззаботны, как котята.
Плата для Вила была шесть и восемь талентов, тогда как Сим все еще злорадствовал по поводу своих впечатляюще низких пяти и двух талентов.
В моем кошельке было один и три талента.
Зловещее число.
Последним в нашей четверке был Мане.
Его растрепанные седые волосы и привычно помятая одежда делала его немного растерянным, будто он только что проснулся
и не совсем понимал, где находится.
Мы взяли его с собой отчасти потому, что нам требовался четвертый для игры в уголки, но также потому, что считали своим долгом время от времени вытаскивать нашего несчастного приятеля из Университета.
Вчетвером мы прошли по высокой арке Каменного Моста, через реку Омети и в Имре.
Осень уже заканчивалась, и я надел свой плащ, чтобы случайно не заболеть.
Моя лютня удобно висела через спину.
В середине Имре мы пересекли огромный двор из булыжника и прошли мимо центрального фонтана со статуями сатиров, гоняющихся за нимфами.
Брызги воды плескались и разлетались на ветру, когда мы встали в очередь, ведущую в Эолиан.
Когда мы достигли двери, я удивился, что Деоча там не было.
На его месте был низкий хмурый мужчина с толстой шеей.
Он вытянул руку.
- Джот за вход, юный сэр.
- Простите, - я подвинул ремень футляра лютни в сторону и показал
ему небольшой значок с серебряными трубами, приколотый к моему плащу.
Я указал на Вила, Сима и Мане.
- Они со мной.
Он подозрительно прищурился на трубы.
- Вы выглядите очень юным, - сказал он, возвращая взгляд к моему лицу.
- Я и есть очень юный, - сказал я просто.
- Это часть моего очарования.
- Очень юный для этих труб, - пояснил он с довольно вежливым осуждением.
Я помедлил.
Я выглядел старше своего возраста, то есть на несколько лет больше, чем мои пятнадцать.
Насколько я знал, я был самым молодым музыкантом в Эолиане.
Обычно это было мне на пользу, так как придавало новизны.
Но сейчас...
Прежде чем я придумал ответ, из очереди за нашими спинами раздался голос.
- Это не подделка, Кетт. - Высокая женщина с футляром для скрипки кивнула в мою сторону.
- Он получил эти трубы, пока тебя не было.
Он заслужил их.
- Спасибо, Мари, - сказал я, когда швейцар пропустил нас внутрь.
Наша четверка нашла столик около задней стены с хорошим видом на сцену.
Я вгляделся в лица вокруг и подавил привычное разочарование, когда не увидел среди них лицо Денны.
- Что это такое было у двери? - спросил Мане, оглядываясь по сторонам, рассматривая сцену и высокий сводчатый потолок.
- Люди платят, чтобы попасть сюда?
Я взглянул на него.
- Ты студент уже тридцать лет, но ни разу не был в Эолиане?
- Ну, понимаешь. - Он сделал неопределенный жест.
- Я был занят.
Я не часто бываю на этом берегу реки.
Сим рассмеялся, присаживаясь.
- Позволь мне объяснить тебе это так, чтобы ты понял, Мане.
Если бы для музыки был Университет, он был бы здесь, а Квоут был бы абсолютно оперившимся арканистом.
- Плохое сравнение, - сказал Вил.
- Это музыкальный двор, а Квоут один из мелких дворян.
Мы пользуемся его покровительством.
Вот почему мы так долго терпим его компанию.
- Целый джот, чтобы попасть внутрь? - спросил Мане.
Я кивнул.
Мане проворчал что-то неопределенное, по оглядывался по сторонам и разглядывал хорошо одетых дворян, расхаживающих по балкону над нами.
- Ну, тогда, - сказал он.
- Полагаю, я узнал что-то новое сегодня.
Эолиан только начал заполняться, поэтому мы убивали время, играя в уголки.
Это была дружеская игра, драб за партию, два за шулерство, но с моей бедностью любые ставки были высоки.
К счастью, Мане играл с отточеностью часового механизма: ни неверных ходов, ни диких поднятий ставок, ни интуитивных решений.
Симмон купил первую партию напитков, а Мане вторую.
К тому времени, когда огни Эолиана погасли, мы с Мане отыграли десять партий,, во многом благодаря склонности Симмона c энтузиазмом перебивать ставки.
Я со злорадным удовлетворением убрал в карман один медный джот.
Один и четыре таланта.
Пожилой мужчина выходил на сцену.
После краткого представления Станчионом он сыграл душераздирающе красивую версию «Последних Дней Таетна» на мандолине.
Его пальцы двигались по струнам легко, быстро и уверенно.
Но его голос...
Большинство вещей угасают с годами.
Наши руки и спины деревенеют.
Наши глаза тускнеют.
Кожа грубеет, и красота теряется.
Единственное исключение - голос.
Если о нем правильно заботиться, то голос только становится слаще с годами и при постоянном использовании.
Его голос был, как сладкое медовое вино.
Он закончил песню под сердечные аплодисменты, и через секунду включился свет, а комната заполнилась разговорами.
- Между выступлениями есть перерывы, - пояснил я Мане.
- Чтобы народ мог поговорить, размять ноги и сходить за напитками.
Но если заговорить во время чьего-то выступления, не помогут даже Тейлу и все его ангелы. - Мане обиженно фыркнул.
- Не переживай, что я опозорю тебя.
Я не полный варвар.
- Просто по-честному предупреждаю, - сказал я.
- Ты рассказываешь мне, что опасно в
Артефактной.
А я рассказываю, что опасно здесь.
- Его лютня была другой, - сказал Вилем.
- Она звучала, не как твоя.
И была меньше.
Я сдержал улыбку и решил не раздувать из этого проблему.
- Такие лютни называются мандолинами, - сказал я.
- Ты же сыграешь, не так ли? - спросил Симмон, ерзая на своем сидении, как неугомонный щенок.
- Тебе стоит сыграть ту песенку, что ты написал про Амброза. - Он промурлыкал мелодию, а потом напел:
«Мул может читать и магии обучаться, Ведь в отличие от юного Роза он осел лишь наполовину.»
Мане захихикал в кружку.
Вилем скорчил редкую улыбку.
- Нет, - сказал я твердо.
- Я закончил с Аброзом.
Мы квиты, насколько я
знаю.
- Конечно, - сказал Вил невозмутимо.
- Я серьезно, - сказал я.
- От этого нет никакой пользы.
Все эти взаимные выпады только раздражают магистров.
- Раздражают это еще мягко сказано, - сухо заметил Мане.
- Я бы не совсем так выразился.
- Ты должен ему, - сказал Сим, его глаза сверкали гневом.
- Кроме того, тебя не лишат членства в Аркануме просто за песню.
- Нет, - сказал Мане.
- Они просто поднимут плату за обучение.
- Что? - сказал Симмон.
- Они не могут сделать такое.
Плата за обучение основывается на интервью допуска.
Мане фыркнул, на что эхом отозвалась его кружка, и сделал еще один глоток.
- Интервью - только часть игры.
Если ты можешь себе позволить платить, они выжмут из тебя побольше.
То же самое, если ты устраиваешь им проблемы, - он серьезно поглядел на меня.
- В этот раз у тебя и то, и другое.
Сколько
раз за последний семестр ты попадал на рога?
- Дважды, - признал я.
- Но во второй раз это была не моя вина на самом деле.
- Разумеется, - Мане пристально посмотрел на меня. - И поэтому они связали тебя и исхлестали до крови, да?
Потому что ты был не виноват?
Я неловко поерзал на стуле, чувствуя полузажившие шрамы вдоль спины.
- Большая часть была не моей виной, - поправил я.
Мане пожал плечами на это.
- Вина не играет роли.
Дерево не создает грозу, но любой дурак знает, куда ударит молния. Вилем серьезно кивнул.
- У нас говорят: самый длинный гвоздь забивают первым, - он нахмурился.
- На Сиару это звучит лучше.
Сим выглядел озадаченно.
- Но интервью для допуска все равно определяет львиную долю платы, разве нет? - судя по его тону, я догадался, что Сим даже не думал о личном отношении или политике, вмешивающимся в уравнение.
- По большей части, - согласился Мане.
- Но мастера сами выбирают вопросы, и каждый может сказать, что думает, - он начал отсчитывать на
пальцах.
- Хемме плевать на тебя, и он может стерпеть недовольство весом в два раза больше него.
Ты почти сразу не понравился Лоррену и умудрился остаться в его черном списке.
Ты нарушитель спокойствия.
Ты пропустил почти целый оборот занятий в конце прошлого семестра.
Без какого-либо предупреждения или объяснения, - он посмотрел на меня важно.
Я опустил глаза, прекрасно осознавая, что несколько занятий я пропустил из-за обучения в Артефактной у самого Мане.
Через мгновение Мане пожал плечами и продолжил.
- И потом, в этот раз они будут экзаменовать тебя как Ре'лара.
Плата становится выше с повышением ранга.
Вот почему я остаюсь в Э'лирах так долго. - Он сурово посмотрел на меня.
- Лучшее предположение?
Ты счастливчик, если пройдешь меньше, чем за десять талентов.
- Десять талентов, - Сим вдохнул сквозь зубы и покачал головой с состраданием.
- Хорошо, что ты так разбогател.
- Не настолько я разбогател, - сказал я.
- Как так? - спросил Сим.
- Магистры оштрафовали Амброза почти на двадцать талантов, когда он сломал твою лютню.
Куда ты потратил все эти деньги?
Я посмотрел вниз и легонько толкнул ногой футляр с лютней.
- Ты потратил их на новую лютню? - спросил Симмон с ужасом.
- Двадцать талентов?
Ты знаешь, что можно купить на эти деньги?
- Лютня? - спросил Вилем.
- Я даже не знал, что можно потратить столько на инструмент, - сказал Симмон.
- Можно потратить куда больше, - сказал Мане.
- Они, как лошади. Это несколько запнуло разговор.
Вил и Сим с непониманием уставились на него.
Я рассмеялся.
- На самом деле, это хорошее сравнение.
Мане кивнул с мудрым видом.
- Существует широкий диапазон цен на лошадей, понимаете.
Можно купить старую больную клячу меньше, чем за талент.
Или величавого Ваулдера за сорок.
- Вряд ли, - хмыкнул Вил.
- Не настоящего Ваулдера.
Мане улыбнулся.
- Вот именно.
Какую бы сумму, как вы слышали, не потратил кто-то на лошадь, такую же вы легко можете спустить на хорошую арфу или скрипку.
Симмон выглядел шокированным.
- Но мой отец однажды потратил двести пятьдесят на рослого Кэпкена, - сказал он
Я наклонился и указал пальцем.
- Вон тот блондин, его мандолина стоит в два раза дороже.
- Но, - сказал Симмон.
- Но лошади имеют породу.
Ты можешь вывести лошадь и продать ее.
- У той мандолины тоже есть порода, - сказал я.
- Ее сделал сам Антрессор.
Ей уже сто пятьдесят лет.
Я наблюдал, как Сим впитывал эту информацию, оглядывая все инструменты в помещении.
- Все равно, - сказал Сим.
- Двадцать талентов, - он покачал головой.
- Почему ты не подождал, чтобы купить ее после допуска?
Ты мог бы потратить все, что осталось, на лютню.
- Она нужна была мне, чтобы играть у Анкера, - пояснил я.
- Мне дают бесплатно комнату, как их домашнему музыканту.
Если я не играю, я не могу оставаться там.
Это было правдой, но не всей.
Анкер дал бы мне послабление, объясни я свою ситуацию.
Но реши я подождать, мне пришлось бы провести почти два оборота без лютни.
Это было бы словно потерять зуб или конечность.
Словно провести два оборота с зашитым ртом.
Это было немыслимо.
- И я не все потратил на лютню, - сказал я.
- У меня были и другие нужды. Например, я отдал долг гаэлету, у которого занимал деньги.
На это ушло шесть талентов, но освободиться от долга Деви было как снять груз с моей груди.
Правда, теперь я ощущал, что этот груз возвращается ко мне.
Если предположение Мане было верно хотя бы наполовину, дела мои шли еще хуже, чем я полагал.
К счастью, свет потускнел и помещение затихло, благодаря чему я не должен был больше объясняться.
Мы взглянули на сцену, когда Станчион вывел Мари.
Он болтал с теми, кто сидел поближе,
пока она настраивала скрипку, а люди в помещении усаживались.
Мне нравилась Мари.
Она была выше большинства мужчин, гордая, как кошка, и говорила как минимум на четырех языках.
Многие из музыкантов в Имре старались, как могли, подражая последней моде, надеясь походить на элиту, но Мари носила дорожную одежду.
Штаны, в которых можно проработать весь день, и ботинки, в которых можно пройти двадцать миль.
Не то чтобы она носила домотканную одежду, нет.
Она просто относилась равнодушно к моде и мишуре.
Ее одежда определенно была подогнана под нее, обтягивающая и идущая ей.
Сегодня вечером она была одета в бордовый и коричневый, цвета ее покровительницы, Леди Джейл.
Мы все вчетвером уставились на сцену.
- Признаю, - сказал тихо Вилем, - что я размышлял о Мари немало.
Мане тихо хихикнул.
- Это целых полторы женщины, - сказал он.
- Что значит, что она в пять раз больше женщина, чем те, с которыми вы знаете, что делать, - раньше такое утверждение могло спровоцировать у троих из нас протест.
Но Мане сказал это без намека на
колкость в голосе, поэтому мы приняли это спокойно.
Особенно, что это, возможно, было правдой.
- Не для меня, - сказал Симмон.
- Она всегда выглядит так, будто готова биться с кем-то.
Или спуститься и объездить дикую лошадь.
- Это точно. - Мане снова захихикал.
- Живи мы в другом веке, вокруг такой женщины построили бы храм.
Мы затихли, когда Мари закончила настройку скрипки и начала играть сладкую мелодию, медленную и мягкую, как нежный весенний бриз.
Хотя я не успел сказать ему, Симмон был больше, чем прав.
Однажды, в «Кремне и Чертополохе» я видел, как Марин ударила мужчину в шею, за то что он назвал ее «той языкастой сукой-скрипачкой». Она била его, когда он упал, тоже.
Но только один раз, и не туда, где он мог бы получить травму.
Мари продолжала свою игру, медленная, сладкая мелодия постепенно возвышалась, пока не понеслась резче.
Под такую мелодию решишься танцевать, только если у тебя на редкость быстрые ноги, или ты исключительно пьян.
Она продолжала наращивать темп, пока он не достиг такой быстроты, танцевать под который нельзя было и мечтать.
Теперь это не походило на бег трусцой.
Это было похоже на стремительный бег наперегонки.
Я дивился, как чисто и четко она играла, несмотря на лихорадочный ритм.
Быстрее.
Быстрая, как олень преследуемый дикой собакой.
Я начал нервничать, зная, что рано или поздно она ошибется или сфальшивит.
Но, каким-то образом, она продолжала, каждая нота была идеальна, острая, сильная и сладкая.
Ее мелькающие пальцы высоко изгибались над струнами.
Запястье руки со смычком болталось легко и лениво несмотря на ужасную скорость.
Все равно быстрее.
Ее лицо было напряжено.
Ее смычок смазан.
Все равно быстрее.
Она напряглась, ее длинные ноги твердо стояли на сцене, скрипка туго зажата под челюстью.
Каждая нота ясная, как утренняя песня птиц.
И все еще быстрее.
Неожиданно она закончила играть в сумасшедшем темпе, так и не совершив ни единой ошибки.
Я вспотел, как скачущая лошадь, мое сердце бешено колотилось.
И я был не один такой.
На лбах Вила и Сима тоже блестел пот.
Костяшки пальцев Мане, вцепившегося в край стола, побелели.
- Милостивый Тейлу, - с придыханием, проговорил он.
- У них каждый вечер такая музыка здесь?
Я улыбнулся ему.
- Еще рано, - сказал я.
- Ты еще не слышал, как я играю.
Вилем купил следующую партию напитков, и мы стали обсуждать университетские сплетни.
Мане был там дольше, чем половины магистров, поэтому знал больше скандальных историй, чем мы трое вместе взятые.
Мужчина с густой седой бородой играл на лютне взволнованную версию «En Faeant Morie». Затем две красивые женщины, одна лет сорока, а вторая достаточно молодая, чтобы быть ее дочерью, спели дуетом о Снова Юном Ланиеле, о котором я слышал впервые.
Мари снова позвали на сцену, где она сыграла простую джигу с таким энтузиазмом, что народ начал танцевать между столами.
Даже Мане на последнем припеве поднялся и удивил нас, продемонстрировав пару на удивление ловких движений.
Мы подбодрили его, и когда он сел напротив нас, он раскраснелся и тяжело дышал.
Вил купил ему выпить, а Симмон повернулся ко мне с горящим взглядом.
- Нет, - сказал я.
- Я не сыграю это.
Я уже сказал тебе.
Сим повергся в такое абсолютное разочарование, что я не мог не рассмеяться.
- Вот что я скажу тебе.
Я обойду помещение.
Если я увижу Трепе, я привлеку его к этому.
Я медленно шел через заполненное помещение, и пока я высматривал Трепе, на самом деле я искал глазами Денну.
Я не видел, чтобы она проходила через входную дверь, но учитывая музыку, карты и общее столпотворение, возможно, я просто упустил ее.
За четверть часа я методично прошел через
заполненный главный зал, вглядываясь в каждое лицо и останавливаясь, чтобы перекинуться парой фраз с несколькими музыкантами.
Я как раз шел ко второму ярусу, когда огни снова потемнели.
Я остановился у перил, чтобы посмотреть, как юлльский волынщик играл печальную переливчатую мелодию.
Когда свет снова загорелся, я стал осматривать второй ярус Эолиана: широкий балкон в форме полумесяца.
Мой поиск был скорее ритуалом, нежели чем-то еще.
Поиск Денны был тщетен, как молитва для хорошей погоды.
Но сегодняшний вечер был исключением из правил.
Когда я шел вдоль второго этажа, я заметил ее идущей рядом с высоким темноволосым джентльменом.
Я изменил свое направление между столиков, чтобы как бы невзначай с ними пересечься.
Денна заметила меня на полминуты позже.
Она ярко и взволнованно улыбнулась и подняла свою руку с руки джентльмена, подзывая меня к себе.
Мужчина рядом с ней был горд, как ястреб, и красив, его линия подбородка строга, как обожженный кирпич.
На нем была рубашка из ослепительно белого шелка и богато окрашенный замшевый жакет цвета крови.
Серебряная отстрочка.
Серебро на пряжке
и манжетах.
Он выглядел, как Модеганский джентльмен, на все сто.
Стоимость его одежды, не считая даже кольца, была равна плате за мое обучение за год.
Денна играла роль его очаровательной и привлекательной спутницы.
В прошлом я видел ее одетой, почти как я: простая одежда для трудностей и путешествий.
Но сегодня вечером она была в длинном платье из зеленого шелка.
Ее темные волосы были изящно завиты вокруг лица и струились на плечи.
На шее у нее был изумрудный медальон в форме гладкой слезы.
Он так хорошо подходил к цвету платья, что это не могло быть совпадением.
Я почувствовал себя немного неряшливо в сравнении с ней.
Даже больше, чем немного.
Вся моя одежда - это четыре рубашки, две пары брюк и несколько безделушек.
Все с чужого плеча и несколько поношенное.
Сегодня я был одет в свою лучшую одежду, но, уверен, вы понимаете, что когда я говорю «моя лучшая» я не имею ввиду особенно хорошая.
Единственным исключением был мой плащ, подарок Фелы.
Он был теплым и восхитительным,
сшитым для меня из зеленого и черного с несколькими карманами в ряд.
Он не был ни в какой степени элегантным, но это была лучшая вещь в моем распоряжении.
Когда я подошел, Денна шагнула вперед и протянула мне свою руку для поцелуя уверенным, почти надменным жестом.
Ее выражение было собранным, улыбка - вежливой.
Для случайного свидетеля она выглядела на все сто благородной леди, ведущей себя по-доброму в отношении бедного юного музыканта.
Все, за исключением ее глаз.
Они были темны и глубоки, цвета кофе и шоколада.
Ее глаза плясали от веселья, полные смеха.
Стоящий возле нее джентльмен открыто нахмурился, когда она предложила мне руку.
Я не знал, в какую игру играла Денна, но мог догадаться о своей роли.
Так что я наклонился к ее руке, целуя ее легко в низком поклоне.
Меня научили изысканным манерам в детстве, поэтому я знал, что делал.
Любой может согнуться в талии, но хороший поклон требует умения.
Этот был любезным и лестным, и, прижав губы к ее руке, я взмахнул своим плащом в сторону изящным жестом своего
запястья.
Последняя часть была сложной, и у меня ушло несколько часов внимательной практики перед зеркалом в бане, чтобы это движение выглядело достаточно естественным.
Денна присела в реверансе грациозном, как падающий лист, и шагнула назад, становясь рядом с джентльменом.
- Квоут, это Лорд Келлин Вантеньер.
Келлин, Квоут.
Келлин осмотрел меня, составляя свое мнение обо мне быстрее, чем можно сделать вдох.
Его выражение стало пренебрежительным и он кивнул мне.
Я не впервые столкнулся с презрением, но был удивлен, как именно этот случай задел меня.
- К вашим услугам, мой лорд. Я вежливо поклонился и сдвинулся так, чтобы мой плащ упал с плеча, показывая мои трубы таланта.
Он уже собирался отвести взгляд с привычным отсутствием интереса, когда его взгляд упал на блестящий кусок серебра.
Он не был чем-то особенным в плане ювелирных украшений, но здесь он был значимым.
Вилем был прав: в Эолиане я был представителем элиты.
И Келлин знал это.
После секундного сомнения он ответил на мой поклон.
Правда, это был скорее кивок.
Достаточно низкий, чтобы показаться вежливым.
- Вам и вашей семье, - сказал он на чистом атуранском.
Его голос был ниже, чем мой, теплый бас с достаточной долей Модеганского акцента, чтобы придать немного мелодичности.
Денна склонила голову в его сторону.
- Келлин показывал мне арфу.
- Я здесь, чтобы выиграть свои трубы, - сказал он, его глубокий голос был полон уверенности.
Когда он заговорил, женщины за ближайшими столиками повернулись, чтобы взглянуть на него голодными прищуренными глазами.
Его голос оказал на меня противоположный эффект.
Мало того, что он был и богат, и красив.
Но, вдобавок, голос, как мед на теплом хлебе, был просто непростительным.
Его звук заставил меня почувствовать себя котом, схваченным за хвост и приглаженным в обратном направлении мокрой рукой.
Я взглянул на его руки.
- Так значит вы арфер?
- Арфист, - сухо поправил он.
- Я играю на Пенденхейле.
Короле всех
инструментов.
Я вдохнул с трудом и закрыл свой рот.
Модеганская великая арфа была королем инструментов пять сотен лет назад.
Сейчас она была лишь старинной диковиной.
Я пропустил это, избегая спора ради Денны.
- Вы будете испытывать удачу сегодня вечером? - сказал я.
Глаза Келлина слегка прищурились.
- В моей игре не участвует удача.
Но нет.
Сегодня я наслаждаюсь компанией моей леди Динаел, - он поднял руку Денны к своим губам и рассеянно поцеловал.
Он смотрел на бормочущую толпу вокруг с надлежащим выражением, будто бы владел ими.
- Думаю, я буду здесь в стоящей компании.
Я взглянул на Денну, но она избегала моих глаз.
Ее голова наклонилась слегка, пока она теребила сережку, до этого спрятанную в волосах, небольшую каплю изумруда, соответствующую медальону на ее шее.
Взгляд Келлина снова сверкнул в мою сторону.
Упал на мою плохо сидящую одежду.
Мои волосы, слишком короткие, чтобы выглядеть модно, слишком длинные, чтобы выглядеть ухоженно.
- А вы...
дудочник?
Самый дешевый инструмент.
- Дудоист, - легко ответил я.
- Но нет.
Я предпочитаю лютню.
Его брови поднялись.
- Играешь на королевской лютне?
Моя улыбка слегка напряглась, несмотря на мои усилия.
- На актерской лютне.
- Ах! - сказал он, рассмеявшись, словно все сразу поняв.
- Народная музыка! - я и на это не обратил внимания, хотя с большим трудом, чем прежде.
- Вы уже заняли места? - спросил я легко.
- Мы заняли столик внизу с хорошим видом на сцену.
Будем рады, если вы присоединитесь.
- Леди и я уже заняли столик на третьем ярусе, - Келлин кивнул в сторону Денны.
- Я все же предпочитаю компанию повыше.
Вне его поля зрения Денна закатила глаза.
Я сохранил спокойное выражение и снова вежливо поклонился ему, сделав скорее легкий кивок.
- Тогда не буду вас задерживать.
Я повернулся к Денне.
- Моя леди.
Могу я надеяться на встречу с вами когда-нибудь?
Она вздохнула, откровенно выглядя притворяющейся светской львицей, за исключением ее глаз, которые все еще усмехались из-за нелепой формальности нашего обмена любезностями.
- Уверена, вы понимаете, Квоут.
Мое расписание заполнено на ближайшие несколько дней.
Но, если желаете, то можете навестить меня в конце оборота.
Я снимаю жилье в «Сером Человеке».
- Вы слишком добры, - сказал я и поклонился ей гораздо более искренне, чем Келлину.
В этот раз она закатила глаза к потолку.
Келлин протянул руку, поворачиваясь ко мне плечом при этом, и они вдвоем смешались с толпой.
Глядя на них двоих, движущихся грациозно сквозь толпу, было бы легко поверить, что они владели этим местом или, возможно, подумывали купить его и использовать в качестве летнего домика.
Только старые дворяне двигаются с этим легким высокомерием, зная глубоко внутри, что все в мире существует для их развлечения.
Денна чудесным образом подражала этому, но для Лорда Келлина Кирпичной-Челюсти это было естественно, как дыхание.
Я наблюдал за ними, пока они не прошли половину лестницы на третий ярус.
Потому что в тот момент Денна остановилась и прижала руку к голове.
Затем она осмотрела зал с беспокойным выражением.
Они перекинулись фразами,
и она указала на ступеньки.
Келлин кивнул и поднялся из моего поля зрения.
Догадавшись, я взглянул в зал и увидел блеск серебра там, где Денна стояла возле перил.
Я сдвинулся и встал возле них, из-за чего паре Сеалдских торговцев пришлось обойти меня.
Я притворился, что наблюдал за толпой внизу, пока Денна не подошла и не похлопала меня по плечу.
- Квоут, - сказала она обеспокоенно.
- Прости, что беспокою тебя, но, кажется, я потеряла сережку.
Не будешь ли ты так добр помочь мне найти ее?
Уверена, секунду назад она была на мне.
Я согласился, и скоро мы наслаждались секундным уединением, с пристойным видом обыскивая пол, склонив головы друг к другу.
К счастью, платье Денны было в Модеганском стиле, струящееся и свободное.
Будь оно с разрезом сбоку, как было модно нынче в Общих Землях, вид ее, ползающей по полу на четвереньках, вызвал бы скандал.
- Господи, - пробормотал я.
- Где ты его нашла?
Денна хихикнула низким голосом.
- Тихо.
Ты же сам предложил
мне научиться играть на арфе.
Келлин довольно неплохой учитель
- Модеганская ножная арфа весит в пять раз больше тебя, - сказал я.
- Это комнатный инструмент.
Ты никогда не сможешь взять ее с собой.
Она перестала на секунду притворяться, что ищет сережку, и остро взглянула на меня.
- А кто говорит, что у меня не будет зала, чтобы играть?
Я вновь посмотрел на пол и пожал плечами, насколько был способен.
- Полагаю, она довольно хороша для обучения.
И как она тебе?
- Лучше, чем лира, - сказала она.
- Я уже поняла это.
Хотя я все еще едва могу сыграть «Белку в тростнике».
- А он как? - я одарил ее хитрой улыбкой.
- Я имею в виду, как он владеет своими руками. Денна слегка покраснела и секунду выглядела так, будто сейчас ударит меня.
Но она вовремя вспомнила про этикет и вместо этого сощурила глаза.
- Ты ужасен, - сказала она, - Келлин вел себя абсолютно по-джентльменски.
- Тейлу нас упаси от истинных джентельменов, - сказал я.
Она покачала головой.
- Я говорила буквально, - сказала она.
- Он впервые выехал из Модега.
Он как котенок в клетке.
- Значит, теперь ты Динаел? - спросил я.
- Сейчас да.
Для него, - сказала она, глядя на меня искоса с легкой улыбкой.
- Но я предпочитаю, чтобы ты называл меня Денной.
- Приятно слышать, - сказал я, поднимая руку с пола и показывая блестящую изумрудную каплю сережки.
Денна сделала вид, что обрадовалась находке, держа сверкающую сережку на свету.
- Ах!
Вот она!
Я встал и помог встать ей.
Она смахнула волосы назад со своего плеча и наклонилась ко мне.
- Я совершенно не умею обращаться с такими вещами, - сказала она.
- Ты не против помочь?
Я шагнул к ней и встал близко, пока она протягивала мне серьгу.
От нее слегка пахло дикими цветами.
Но под этим запахом был аромат осенних листьев.
Как темный запах ее волос, как дорожная пыль и воздух перед летней бурей.
- Ну, так кто он? - спросил я мягко.
- Чей-нибудь второй сын?
Она еле заметно качнула головой, и прядь ее волос упала, скользнув по моей руке.
- Он лорд по своему собственному праву. - Skethe te retaa van, - выругался я.
- Запри своих сыновей и дочерей, - Денна снова тихо рассмеялась.
Ее тело сотрясалось, пока она старалась сдержать смех.
- Стой смирно, - сказал я, осторожно касаясь ее уха.
Денна медленно и глубоко вдохнула и выдохнула, собираясь.
Я пропустил серьгу через мочку ее уха и отошел.
Она подняла руку, чтобы проверить ее, а затем шагнула назад и сделала реверанс.
- Спасибо тебе большое за твою помощь.
Я снова поклонился ей.
Этот поклон не был таким отточенным, как предыдущий, но зато более честным.
- Я к вашим услугам, моя леди.
Денна тепло улыбнулась мне и отвернулась, уходя, ее глаза снова усмехались.
Я закончил поиски на втором ярусе для проформы, но Трепе,
судя по всему, там не было.
Не желая рисковать возможностью повторного неловкого столкновения с Денной и ее лордиком, я решил пропустить третий ярус.
Сим сидел с оживленным видом, который обычно приобретал после пятого бокала.
Мэнет ссутулился на своем стуле с полуприкрытыми глазами, его кружка удобно стояла у него на животе.
Вил выглядел, как всегда, его темные глаза ничего не выражали.
- Трепе здесь нет, - сказал я, присаживаясь.
- Прости.
- Очень жаль, - сказал Сим.
- Он чего-нибудь добился в поисках покровителя для тебя?
Я горько покачал головой.
- Амброз пригрозил или подкупил всех дворян в радиусе сотни миль.
Никто не хочет иметь со мной дело.
- Почему Трепе не взял тебя к себе? - спросил Вилем.
- Он вроде хорошо к тебе относится.
Я покачал головой.
- Трепе уже поддерживает троих музыкантов.
Четверых вообще-то, но двое из них супружеская пара.
- Четверых? - в ужасе переспросил Сим.
- Удивительно, что он все еще не помер с голода.
Вил с любопытством склонил голову, и Сим наклонился вперед, чтобы пояснить.
- Трепе граф.
Но у него не особо много средств.
Поддерживать четверых музыкантов на его доход это несколько…
экстравагантно.
Вил нахмурился.
- Выпивка и струны не дорого обходятся.
- Покровитель отвечает не только за это. - Сим начал перечислять, загибая пальцы.
- Грамота, подтверждающая покровительство.
Потом он обеспечивает проживание и питание для своих исполнителей, годовое жалование, костюм с его фамильными цветами…
- Как правило два костюма, - вставил я.
- Каждый год. - Пока я рос в труппе, я никогда не ценил вещи, которые Лорд Грейфеллоу давал нам.
Но теперь я не мог не подивиться, насколько бы улучшился мой гардероб всего от двух новых костюмов.
Симмон ухмыльнулся, когда подошел официант, не оставляя ни малейшего сомнения в том, за чей счет стаканы ежевичного бренди перед каждым из
нас.
Сим поднял стакан в безмолвном тосте и отпил большой глоток.
Я поднял свой в ответ, как и Вилем, хотя это явно напрягло его.
Мане оставался неподвижным, и я начал подозревать, что он задремал.
- Все равно не ясно, - сказал Вилем, ставя свой бренди на стол.
- Все, что получает покровитель, это пустеющий карман.
- Покровитель получает репутацию, - объяснил я.
- Именно поэтому музыканты носят ливреи.
Плюс он может развлечься по первому зову: вечеринки, танцы, театральные представления.
Иногда они пишут песни или пьесы по его просьбе. Вил оставался настроен скептически.
- Все равно, кажется, что покровитель мало выигрывает из этого.
- Это потому что ты видишь только половину картины, - сказал Мане, выпрямляясь на стуле.
- Ты городской мальчик.
Ты не знаешь, каково расти в маленьком городе, построенном на земле одного владельца.
- Вот земли Лорда Порсингтона, - проговорил Мане, используя каплю пролитого пива, чтобы нарисовать круг в центре стола.
- Где ты живешь, как добрый маленький простолюдин, коим ты и являешься. - Мане взял пустой стакан Симмона и поставил его в центр круга.
в круг.
- Однажды в городе появляется человек, одетый в цвета Лорда Порсингтона. - Мане взял свой стакан, полный бренди, и провел им по столу, пока он не оказался рядом с пустым стаканом Симмона.
- И этот парень исполняет песни для всех в таверне. - Мане плеснул немного бренди в стакан Сима.
Не нуждаясь в приглашении Сим ухмыльнулся и выпил его.
Мане прошагал своим стаканом по столу и снова поставил его в круг.
- В следующем месяце появляется еще пара людей в его цветах и показывает кукольное представление. - Он снова подлил бренди, и Сим выпил его. - На следующий месяц показывают спектакль. - И снова.
Потом Мане взял свою пустую деревянную кружку и протопал ей по столу в круг.
- Затем появляется сборщик налогов, одетый в те же цвета. - Мане нетерпеливо постучал пустой кружкой по столу.
Сим на мгновение сидел непонимающе, потом поднял свою кружку и плеснул немного пива ему.
Мане пристально посмотрел на него и снова строго постучал кружкой.
Сим со смехом вылил остаток пива в кружку.
- Мне все равно ежевичный бренди больше по вкусу.
- Лорду Понсингтону больше нравятся его налоги, - сказал Мане.
- И людям нравятся развлечения.
А сборщик налогов предпочитает не быть отравленным и закопанным в неглубокой могиле за старой мельницей. - Он отглотнул пива.
- Так что, все складывается хорошо для каждого.
Вил наблюдал за разговором серьезными темными глазами.
- Теперь все более понятно.
- Все не всегда так корыстно, - сказал я.
- Трепе искренне хочет помочь музыкантам улучшить свои навыки.
Некоторые дворяне обращаются с их артистами, как с лошадьми в конюшне, - я вздохнул.
- Даже это было бы лучше, чем то, что у меня есть сейчас, то есть ничего.
- Не продавай себя слишком дешево, - сказал Сим бодро.
- Подожди и найди себе хорошего покровителя.
Ты заслуживаешь этого.
Ты не хуже других музыкантов здесь.
Я молчал, слишком гордый, чтобы сказать им правду.
Я был беден настолько,
насколько никто из них не понял бы.
Сим был Атуранцем благородных кровей, а в семье Вила были торговцы шерстью из Ралиена.
Они считали, что быть бедным - это не иметь денег, чтобы выпивать так часто, как им хотелось.
С грядущей платой за обучение я не осмеливался даже потратить гнутый пенни.
Я не мог купить свечи, чернила или бумагу.
У меня не было ни украшений, чтобы заложить, ни пособия, ни родителей, которым можно было написать.
Ни один уважаемый ростовщик не дал бы мне и тонкого шима.
Неудивительно, учитывая, что я был сиротой без корней из Эдема Ра, чье имущество вмещалось в мешок.
И этот мешок не был бы большим.
Я поднялся на ноги, прежде чем разговор стал бы неловким.
- Пришло время сыграть что-нибудь.
Я подобрал свой футляр с лютней и пошел к углу барной стойки, где сидел Станчион.
- Что у тебя для нас сегодня? - спросил он, проводя рукой по бороде.
- Сюрприз.
Станчион, начавший было слезать со стула, остановился.
- Это не такой
сюрприз, который заставит народ устроить драку или поджечь мое заведение?
Я покачал головой, улыбаясь.
- Хорошо, - он улыбнулся и направился к сцене.
- Тогда я люблю сюрпризы.
Станчион вывел меня на сцену и принес кресло без подлокотников.
Затем он подошел к краю сцены, чтобы пообщаться с аудиторией.
Я повесил плащ на спинку кресла, когда свет начал гаснуть.
Я положил потертый футляр для лютни на пол.
Он был даже более потрепанным, чем я сам.
Когда-то он выглядел вполне опрятно, но это было множество лет и столько же миль тому назад.
Теперь же кожаные крепления затвердели и потрескались, а сам футляр
был не толще пергамента, в некоторых местах.
На нем осталась лишь одна оригинальная застежка, искусно выполненная из серебра.
Я как смог заменил остальные, так что теперь футляр щеголял несочетающимися застежками из полированной меди и тусклого железа.
Но внутри футляра лежало нечто совсем иное.
Внутри была причина, из-за которой я сражался за завтрашнюю оплату семестра.
Я неплохо сторговал цену за нее, но она все равно стоила мне больше денег, чем я когда-либо тратил на что-нибудь за всю свою жизнь.
Она стоила столько, что у меня не осталось денег на подходящий футляр и пришлось использовать старый, укрепив его лоскутами ткани.
Дерево было цвета темного кофе, и свежей земли.
Изгиб корпуса был совершенен, как бедро женщины.
В ней сочетались приглушенное эхо, чистый звук струн, и мелодичное бренчание.
Моя лютня.
Моя осязаемая душа.
Я слышал, что поэты пишут о женщинах.
Они слагают стихи, воспевают их, и врут.
Я видел моряков на берегу, безмолвно вглядывающихся в медленно катящиеся морские волны.
Я видел бывалых солдат с огрубевшими сердцами, с глазами заполнявшимися слезами при виде развевающегося на ветру флага их короля.
Послушайте меня: эти люди ничего не знают о любви.
Вы не найдете ее в словах поэтов или тоскующих глазах моряков.
Если вы хотите узнать о любви, посмотрите на руки бродячего артиста, когда он играет музыку.
Бродячий артист знает.
Я окинул взглядом мою аудиторию, пока она все еще медленно увеличивалась.
Симмон с энтузиазмом помахал рукой, и я улыбнулся в ответ.
Я заметил седые волосы графа Трепе возле перил второго яруса.
Он с серьезным видом разговаривал с хорошо одетой парой, жестами указывая в мою сторону.
Все еще ходатайствовал за меня, хотя мы оба знали, что это безнадежное дело.
Я достал лютню из потрепанного футляра и начал ее настраивать.
Это была не лучшая лютня в Эолиане.
Далеко не лучшая.
Гриф был слегка изогнут, но не кривой.
Один колок расшатался и постоянно норовил сменить тон.
Я сыграл тихий аккорд и поднес ухо к струнам.
Подняв голову, я увидел лицо Денны, ясное, как луна.
Она оживленно улыбнулась мне и помахала пальцами под столом, где ее кавалер не мог заметить.
Я нежно дотронулся до расшатанного колка, проводя рукой по теплому дереву лютни.
Лак поцарапался и протерся в некоторых местах.
С ней плохо обращались в прошлом, но от этого она не стала менее прекрасной внутри.
Так что да.
Она имела недостатки, но какое это имеет значение, когда речь заходит о делах сердечных?
Мы любим то, что мы любим.
Рассудок в этом не участвует.
Во многих отношениях, неразумная любовь является истинной любовью.
Любой может любить просто так.
Вот так просто, как положить пенни в карман.
Но любить, несмотря ни на что.
Знать недостатки и любить их также.
Это редкое, чистое и совершенное чувство.
Станчион сделал широкий жест в мою сторону.
Раздались непродолжительные аплодисменты, а за ними последовала внимательная тишина.
Я сыграл две ноты и почувствовал, как публика придвинулась ко мне.
Я коснулся струны, слегка настроил ее, и начал играть.
Прозвучало лишь несколько нот, и все узнали мелодию.
Это был «Вожак». Мотив, который пастухи насвистывали в течение десяти
тысяч лет.
Простейшая из простых мелодий.
Мотив, который мог сыграть любой имеющий ведро.
Ведро было бы даже излишеством.
Пары сложенных рук вполне достаточно.
Одной руки.
Даже двух пальцев.
Проще говоря, это была народная музыка.
Сотни песен были сложены на мотив «Вожака». Песни о любви и войне.
Песни с юмором, трагедией, и страстью.
Я не стал утруждать себя ни одной из них.
Никаких слов.
Только музыка.
Только мотив.
Я поднял голову и увидел лорда Кирпичную Челюсть склонившегося к Денне, и делающего пренебрежительный жест.
Я улыбнулся, аккуратно извлекая мелодию из струн лютни.
Но вскоре моя улыбка стала напряженной.
На лбу выступили бусинки пота.
Я согнулся над лютней, сконцентрировавшись на движениях рук.
Мои пальцы метались, затем танцевали, затем летали.
Я играл мощно точно ливень, как молот кузнеца, бьющий по металлу.
Я играл мягко, как солнце над осенней пшеницей, нежно словно единственный колышущийся лист.
Вскоре мое дыхание стало прерывистым.
Мои губы сжались в тонкую, бескровную
линию.
Добравшись до припева в середине песни, я тряхнул головой, чтобы убрать волосы с глаз.
Пот разлетелся дугой, забрызгав деревянную сцену.
Я тяжело дышал, моя грудь вздымалась как кузнечные мехи, измученная, как загнанная до пены лошадь.
Песня звенела, каждая нота ее была ясной и четкой.
Один раз я чуть не сбился.
Ритм сбился на долю секунды…
Затем я как-то поправился, прорвался и смог закончить последнюю строку, играя сладкие и чистые ноты, несмотря на то, что пальцы мои превратились в одно размытое пятно.
Потом, когда очевидно стало, что ни мгновения больше я не выдержу, последний аккорд прозвенел по залу и я в изнеможении упал в кресло.
Публика взорвалась аплодисментами.
Но не вся публика.
Десятки людей по всему залу вместо этого громко засмеялись, некоторые стучали кулаками по столу и топали, шумно выражая своё веселье.
Аплодисменты стихли практически мгновенно.
Мужчины и женщины замерли в середине хлопка и уставились на смеющихся членов публики.
Одни выглядели разозленными, другие озадаченными.
Многие просто были оскорблены за меня, и возмущенное бормотание побежало по залу.
Прежде чем успело начаться сколько-нибудь серьезное обсуждение, я сыграл одну высокую ноту и поднял руку, возвращая к себе внимание аудитории.
Я еще не закончил.
Даже наполовину.
Я устроился поудобнее и расправил плечи.
Проведя пальцами по струнам, я дотронулся до расшатанного колка и без усилий начал играть вторую песню.
Это была одна из песен Иллиена: «Тинтататорнин». Сомневаюсь, что вы когда-нибудь слышали о ней.
Она совершенно не похожа на другие работы Иллиена.
Во-первых, в ней нет слов.
Во-вторых, хотя она довольно красивая, она совсем не такая запоминающаяся или трогательная, как многие более известные его песни.
И самое главное, ее крайне сложно играть.
Мой отец называл ее «лучшей песней, когда-либо сочиненной для пятнадцати пальцев». Он заставлял меня играть ее,
когда я слишком зазнавался и считал, что меня не помешает поставить на место.
Нужно ли говорить, что практиковался в ее исполнении я с завидной частотой, иногда по несколько раз за день.
Итак, я исполнял «Тинтататорнин». Я отклонился назад в кресле и положил ногу на ногу, слегка расслабившись.
Мои руки лениво двигались по струнам.
После первого припева я коротко вздохнул, как мальчишка, вынужденный оставаться запертым в четырех стенах в солнечный день.
Мой скучающий взгляд начал бесцельно блуждать по залу.
Продолжая играть, я поерзал в кресле, безуспешно пытаясь найти удобное положение.
Я нахмурился, поднялся и посмотрел на кресло, как будто оно было виновато.
Затем я уселся обратно, изогнувшись и всем видом показывая, как мне неудобно.
На протяжении всех десяти тысяч нот «Тинтататорнина», все танцевали и прыгали.
Выбрав момент между парой аккордов, я лениво почесал себя за ухом.
Я так вжился в свое маленькое представление, что испытывал желание зевнуть.
Я основательно зевнул, настолько широко и долго, что зрители первых рядов
могли пересчитать мои зубы.
Я потряс головой, словно пытаясь избавиться от сонливости, и вытер рукавом влажные глаза.
А в течение всего этого времени, «Тинтататорнин» струился в воздухе.
Сводящая с ума гармония и игра контрастов, сплетались вместе и вновь расходились.
Вся мелодия была безукоризненной, сладкой, и простой, как дыхание.
Когда наступил конец, сводящий вместе дюжину запутанных нитей песни, я не стал никак его приукрашивать.
Я просто остановился и немного потер глаза.
Никакого крещендо.
Никаких поклонов.
Ничего.
Я отвлеченно похрустел костяшками пальцев и наклонился, чтобы убрать лютню в футляр.
На этот раз смех раздался первым.
Те же люди, что и прежде, кричали и стучали кулаками по столам вдвое громче, чем в прошлый раз.
Мои люди.
Музыканты.
Я позволил скучающему выражению сойти с лица и с понимающим видом улыбнулся им.
Через пару мгновений последовали аплодисменты, но они были редкими и озадаченными.
Еще не зажгли свет, как по всему залу начались сотни обсуждений вполголоса.
Смеющаяся Мари поспешила ко мне, когда я спускался вниз по ступенькам.
Она пожала мне руку и похлопала по спине.
Она была первой из многих, все музыканты.
Прежде чем меня смогли утянуть в сторону, Мари взяла меня под руку и отвела назад к моему столику.
- Господи, парень, - воскликнул Мане.
- Да ты здесь как маленький король.
- Это меньше половины внимания, чем он обычно получает, - сказал Вилем.
- Как правило, они все еще аплодируют, пока он идет обратно к столу.
Юные леди стреляют глазками и выстилают ему дорогу цветами.
Сим с интересом оглядел зал.
- Реакция и правда несколько… - он запнулся, подыскивая слово.
- Смешанная.
Почему?
- Потому что наш юный шестиструннщик так остер, что едва ли сам может не порезаться, - сказал Станчион, подходя к нашему столику.
- Значит, вы тоже заметили? - сухо осведомился Мане.
- Замолчите, - сказала Мари.
- Это было блестяще.
Станчион вздохнул и покачал головой.
- Я, например, - заметил Вилем, - хотел бы узнать, о чем
речь.
- Квоут сыграл простейшую на свете песню и выглядел при этом так, словно прядет золото из льна, - сказала Мари.
- Затем выбрал настоящую мелодию, из тех, что лишь горстка людей может исполнить, и заставил ее выглядеть такой простой, что можно было подумать, будто любой ребенок может исполнить ее на жестяном свистке.
- Я не отрицаю, что сделано это очень умно, - сказал Станчион.
- Проблема в том, как он это сделал.
Все, кто прыгал прихлопывая на первой песне, почувствовали себя полными идиотами.
Они чувствовали, что с ними играли, как с куклами.
- Так с ними и поступили, - заметила Мари.
- Артист манипулирует аудиторией.
В этом смысл шутки.
- Людям не нравится, когда с ними играют, - возразил Станчион.
- Вообще-то, они на это обижаются.
Никому не нравится, когда с ним так шутят.
- Строго говоря, - с усмешкой вмешался Симмон, - он сыграл шутку на лютне.
Все повернулись посмотреть на него, и его усмешка слегка поблекла.
- Понимаете?
Он
действительно сыграл шутку.
На лютне. - Он уставился на стол, его усмешка исчезла, а лицо внезапно вспыхнуло от смущения.
- Извините.
Мари легко рассмеялась.
Мане резюмировал.
- Вообщем, это конфликт двух аудиторий, - медленно сказал он.
- Здесь есть те, кто знают о музыке достаточно, чтобы понять шутку, и те, кому нужно эту шутку объяснять.
Мари триумфально указала на Мане.
- Вот именно, - сказала она Станчиону.
- Если человек приходит сюда и не знает достаточно, чтобы самостоятельно понять шутку, он заслуживает того, чтобы его слегка потрепали по носу.
- За исключением того, что большинство этих людей дворяне, - сказал Станчион.
- А у нашего умника до сих пор нет покровителя.
- Что? - удивилась Мари.
- Трепе замолвил словечко несколько месяцев назад.
Почему тебя еще никто не сцапал?
- Амброз Джакис, - пояснил я.
По ее лицу было видно, что это имя ей ни о чем не говорит.
- Он музыкант?
- Сын барона, - сказал Вилем.
Она озадачено нахмурилась.
- Как он может помешать тебя получить покровителя?
- Уйма свободного времени и больше денег, чем у Бога, - сухо произнес я.
- Его отец один из влиятельнейших людей в Винтасе, - добавил Мане, а затем повернулся к Симмону.
- Какой он, шестнадцатый в очереди на трон? - Тринадцатый, - угрюмо сказал Симмон.
- Вся семья Сёртен пропала без вести в море два месяца назад.
Амброз не умолкает о том, что его отец в едва ли дюжине шагов от того, чтобы стать королем.
Мане снова повернулся к Мари.
- Суть в том, что слово именно этого баронского сына имеет вес в обществе, и он не боится это использовать.
- Если уж быть совсем честным, - сказал Станчион, - надо сказать, что юный Квоут не самый толковый светский лев в Общих Землях. - Он прочистил горло.
- О чем свидетельствует его сегодняшнее выступление.
- Ненавижу, когда люди называют меня юным Квоутом, - отвернувшись в сторону, сказал я Симу.
Он сочувственно посмотрел на меня.
- Все равно я считаю, что это было блестяще, - заявила Мари, повернувшись к Станчиону,
твердо встав на ноги.
- Это умнейшая вещь, которую кто-либо сделал здесь за месяц, и ты это знаешь.
Я положил руку на запястье Мари.
- Он прав, - сказал я.
- Это было глупо. - Я нерешительно пожал плечами.
- Или, по крайней мере, это было бы глупо, надейся я хоть немного найти покровителя. - Я посмотрел в глаза Станчиону.
- Но я не надеюсь.
Мы оба знаем, что эту дверь Амброз для меня закрыл.
- Двери не остаются закрытыми навсегда, - ответил Станчион.
Я пожал плечами.
- Ну а как насчет этого?
Я предпочитаю исполнять песни, которые радуют моих друзей, нежели угождать вкусам людей, которым я не нравлюсь, потому что им кто-то что-то про меня сказал. Станчион вдохнул и резко выдохнул.
- Разумно, - сказал он, слегка улыбаясь.
Последовало временное затишье, во время которого Мане многозначительно прочистил горло и быстро оглядел всех за столом.
Я понял намек и представил всех друг другу.
- Станчион, ты уже знаешь Вила и Сима, моих однокурсников.
Это Мане, студент и иногда мой учитель в Университете.
Все, знакомьтесь, Станчион: ведущий,
владелец и мастер сцены Эолиана.
- Приятно познакомиться, - сказал Станчион, вежливо кивнув, прежде чем оглядеть зал.
- Кстати, о ведении, пора бы мне вернуться к своим обязанностям. - Он похлопал меня по спине, поворачиваясь, чтобы уйти.
- Я посмотрю, может удастся потушить пару пожаров, пока работаю.
Я благодарно улыбнулся и сделал витиеватый жест.
- Знакомьтесь, это Мари.
Как вы уже имели удовольствие услышать, лучшая скрипачка в Эолиане.
Как вы сами же видите, самая красивая женщина в радиусе тысячи миль.
Как вы сами догадываетесь, мудрейшая из…
Весело улыбнувшись, она отмахнулась от меня.
- Будь я мудра хоть наполовину так же, как высока, я бы за тебя не вступалась, - сказала она.
- Бедный Трепе, неужели он действительно все это время за тебя всех агитировал?
Я кивнул.
- Я говорил ему, что это безнадежно.
- Конечно, безнадежно, если ты так и будешь постоянно утирать людям нос, - сказала она.
- Клянусь, никогда я не встречала человека с таким отсутствием умения вести себя в обществе.
Если бы ты не был так очарователен от природы, тебя бы уже зарезали.
- Это твое предположение, - проворчал я.
Мари повернулась к моим друзьям, сидящим за столом.
- Приятно было со всеми вами познакомиться.
Вил кивнул, Сим улыбнулся.
Мане же плавно поднялся на ноги и протянул руку.
Мари подала свою в ответ, и Мане тепло зажал ее ладонь между своими.
- Мари, - сказал он.
- Вы меня заинтриговали.
Есть ли у меня шанс предложить вам выпить и насладиться разговором с вами позже вечером?
Я был так поражен, что только пялился на них.
Стоя рядом, эти двое смотрелись как плохо подобранные книгодержатели.
Мари возвышалась на пятнадцать сантиметров над Мане, а сапоги заставляли ее и так длинные ноги казаться еще длинее.
С другой стороны, Мане выглядел как всегда, седеющий и растрепанный, да еще и старше Мари как минимум лет на десять.
Мари моргнула и чуть склонила голову, словно раздумывая.
- Я сейчас здесь с друзьями, - сказала она.
- Возможно, будет уже поздно,
когда я освобожусь.
- Для меня время не имеет значения, - легко ответил Мане.
- Я готов немного не выспаться, если придется.
Не могу вспомнить, когда в последний раз наслаждался обществом женщины, высказывающей свое мнение уверенно и без сомнений.
Таких, как вы, сейчас маловато.
Мари вновь оглядела его.
Мане встретился с ней взглядом и улыбнулся так очаровательно и уверенно, что этой улыбке было самое место на сцене.
- Я не хочу отнимать вас у ваших друзей, - сказал он, - но вы первая скрипачка за десять лет, под музыку которой мне захотелось танцевать.
Кажется выпивка это самое малое, что я могу для вас сделать.
Мари улыбнулась ему в ответ, наполовину удивленно, а на половину насмешливо.
- Я буду пока на втором ярусе, - сказала она, указав в сторону лестницы.
- Но я должна освободиться, скажем, часа через два…
- Вы невероятно добры, - сказал он.
- Мне прийти и найти вас?
- Пожалуй, - согласилась она.
Затем задумчиво посмотрела на него, поворачиваясь, чтобы уйти.
Мане снова уселся на свое место и сделал глоток из кружки.
Симмон выглядел изумленным, как и все мы.
- Какого черта сейчас произошло? - спросил он.
Мане тихо усмехнулся в бороду и отклонился на спинку стула, прижимая к груди кружку.
- Это, - самодовольно сказал он, - ещё одна вещь, которую я понимаю, а вы, щенята, нет.
Берите на заметку.
Учитесь.
Когда люди, принадлежащие к знати, хотят выразить свою высокую оценку музыканту, они дают ему деньги.
Когда я только начинал выступать в Эолиане, я получил несколько таких подарков, и некоторое время их было достаточно, чтобы покрывать мои расходы на оплату семестра и сводить концы с концами, пусть и едва-едва.
Но Амброз упорно продолжал свою кампанию против меня, и уже несколько месяцев я не получал никаких подобных знаков внимания.
Музыканты беднее дворян, но им тоже может прийтись по душе выступление.
Поэтому, когда им нравится выступление, они покупают музыканту выпивку.
В этом заключалась настоящая
причина того, что я был в Эолиане этим вечером.
Мане отошел к барной стойке за мокрой тряпкой, чтобы протереть стол и сыграть еще партию в уголки.
Прежде чем он вернулся, молодой кельдский дудочник подошел спросить, не возражаем ли мы, чтобы он купил нам по кружке выпивки.
Как выяснилось, мы не возражали.
Он подозвал ближайшую официантку, и каждый из нас заказал, что хотел, и пиво для Мане впридачу.
Мы пили, играли в карты и слушали музыку.
Нам с Мане не везло с картами, и мы проиграли три сдачи подряд.
Это слегка подпортило мне настроение, хотя не так сильно, как закравшееся в душу подозрение, что слова Станчиона были правдой.
Богатый покровитель решил бы многие мои проблемы.
Даже бедный покровитель позволил бы мне дышать спокойно в финансовом отношении.
Самое меньшее, у меня был бы человек, у которого, когда прижмет, можно занять деньги вместо того, чтобы связываться с опасными людьми.
Пока голова моя была занята этими мыслями, я сделал неверный ход и мы проиграли еще одну сдачу, что в сумме давало четыре поражения подряд, за которые взимался штраф.
Мане раздраженно посмотрел на меня, собирая свои карты.
- Вот тебе пример. - Он поднял руку, резко помахав тремя пальцами.
- Допустим, у тебя на руках три пики, и пять пик уже сброшены. - Он поднял вторую руку, растопырив пальцы.
- Сколько всего это дает пик в сумме? - Он откинулся на стуле и скрестил руки на груди.
- Не торопись.
- Он все никак не отойдет от того, что Мари захотела с тобой выпить, - сухо сказал Вилем.
- Мы все.
- Не я, - вставил Симмон.
- Я знал, что в тебе это есть.
Наш разговор был прерван появлением Лили, одной из постоянных официанток Эолиана.
- Чем занимаетесь? - игриво спросила она.
- Кто-то организует симпатичную вечеринку?
- Лили, - спросил ее Симмон, - если я предложу тебе выпить со мной, ты рассмотришь мое предложение?
- Конечно, - быстро ответила она.
- Но рассматривала бы недолго. - Она положила руку ему на плечо.
- Вам сегодня везет, господа.
Пожелавший остаться неназванным поклонник хорошей музыки заказал для вашего столика выпивку.
- Мне скаттен, - сказал Вил.
- Медовухи, - ухмыльнулся Симмон.
- Я буду саунтен, - сказал я.
Мане поднял бровь.
- Саунтен, да? - переспросил он, бросив на меня взгляд.
- Мне тоже один. - Он со знанием дела посмотрел на официантку и кивнул на меня.
- За его счет, конечно.
- Серьезно? - спросила Лили, затем пожала плечами.
- Сейчас принесу.
- Теперь, когда ты произвел умопомрачительные впечатление на всех, кого мог, мы можем немножко повеселиться, а? - спросил Симмон.
- Что-нибудь про осла…?
- В последний раз тебе говорю, нет, - сказал я.
- Я завязал с Амброзом.
Нет никакого смысла сильнее настраивать его против меня.
- Ты сломал ему руку, - заметил Вил.
- Думаю, что сильнее настроить его против тебя уже не получится.
- Он сломал мою лютню, - сказал я.
- Мы квиты.
Я готов забыть об этом.
- Ну конечно, - сказал Сим.
- Ты сбросил фунт протухшего масла ему в дымоход.
Ослабил подпругу у него на седле…
- Обгорелые руки Господни, замолчи! - воскликнул я, огладываясь по сторонам.
- С тех пор прошел почти месяц, и об этом никто не знает, кроме вас двоих.
И теперь еще Мане.
И всех, кто тебя слышал.
Сим залился краской от смущения, и разговор ненадолго затих, пока Лили не вернулась с нашими напитками.
Скаттен Вила по традиции подавался в каменной кружке.
Медовуха Сима золотилась в высоком стакане.
Мане и я получили по деревянной кружке.
Мане улыбнулся.
- Я и не припомню, когда в последний раз заказывал саунтен, - задумчиво произнес он.
- Кажется, я его себе никогда не заказывал раньше.
Ты второй человек кроме Квоута из всех, кого я знаю, который это пьет, - сказал Сим.
- Квоут выпивает один за другим, за милую душу.
По три-четыре за вечер.
Мане поднял густую бровь, взглянув на меня.
- Они не знают?, - спросил он.
Я покачал головой, отпивая из своей кружки, не зная, веселиться мне или смущаться.
Мане пододвинул свою кружку к Симмону, который взял ее и сделал глоток.
Нахмурился и сделал еще один.
- Вода?
Мане кивнул.
- Это старый трюк проституток.
Ты заводишь с ней разговор в баре борделя и хочешь показать, что ты не такой как все.
Ты мужчина утонченный.
Поэтому ты предлагаешь ей выпить.
Он потянулся через стол и забрал у Сима свою кружку.
- Но она на работе.
Она не хочет выпивать.
Ей бы лучше получить свои деньги.
Так что она заказывает саунтен, или певерет, или что-нибудь еще.
Ты платишь деньги, бармен наливает ей воды, а под конец вечера она делит деньги с заведением.
Если девчонка - хороший слушатель, то за барной стойкой она может заработать столько же, сколько в постели.
Я включился в разговор.
- На самом деле мы разбиваем сумму натрое.
Треть заведению, треть бармену и треть мне.
- Значит, тебя обсчитывают, - откровенно сказал Мане.
- Бармен должен
получать свою долю от заведения.
- Я никогда не видел, чтобы ты заказывал саунтен у Анкера, - заметил Сим.
- Это наверняка грейсдельская медовуха, - сказал Вил.
- Ты ее постоянно заказываешь . - Но я сам заказывал грейсдельскую, - возразил Сим.
- Она на вкус похожа на сладкий рассол с мочой.
К тому же… - Сим замолчал.
- Она была дороже, чем по-твоему должна была быть? - с ухмылкой спросил Мане.
- Мало смысла идти на подобные ухищрения ради стоимости маленькой кружки пива, верно?
- У Анкера знают, что я имею в виду, когда заказываю грейсдельскую, - объяснил я.
- Заказывай я что-то несуществующее, меня слишком просто было бы подловить.
- А ты откуда про это знаешь? - спросил у Мане Сим.
Мане хихикнул.
- Для старого пса, вроде меня, уже нет новых фокусов, - сказал он.
Свет начал гаснуть, и мы повернулись к сцене.
C этого момента вечер потянулся непримечательно.
Мане нас покинул, и, оставшись втроем, Сим, Вил и я прикладывали все усилия, чтобы на столе у нас не наблюдалось пустующих бокалов, а радостные музыканты снова и снова покупали нам выпивку.
Неприлично много выпивки, на самом деле.
Гораздо больше, чем я смел надеяться.
В основном я пил саунтен, поскольку главное, зачем я пришёл в Эолиан тем вечером, было заработать денег на оплату учебы.
Теперь осведомленные о фокусе Вил и Сим тоже несколько раз заказали его.
За это я был им вдвойне благодарен, потому что в противном случае мне пришлось бы везти их домой в тележке.
Наконец мы насытились музыкой, сплетнями и, в случае Сима, безрезультатным флиртом с официантками.
Прежде, чем уйти, я осторожно подошел обменяться парой слов с барменом, упомянув в разговоре разницу между третью и половиной.
В итоге переговоров, я получил на руки талант и шесть джотов.
Сумма эта большей частью складывалась из стоимости напитков, заказанных для меня музыкантами.
Я положил монеты в кошелек: ровно три таланта.
Мои переговоры также принесли мне две темно-коричневые бутылки.
- Это что такое? - поинтересовался Сим, когда я начал запихивать бутылки в футляр лютни.
- Бредонское пиво, - я сдвинул тряпки так, чтобы бутылки не терлись об лютню.
- Бредонское, - пренебрежительно заявил Вил, - больше похоже на хлеб, чем на пиво.
Сим с выражением презрения на лице согласно кивнул.
- Не люблю, когда приходится жевать выпивку.
- Оно не такое уж плохое, - возразил я.
- В малых королевствах его пьют беременные женщины.
Арвил упоминал об этом в одной из лекций.
Его варят из цветочной пыльцы, и рыбьего масла, и вишневых косточек.
В нем есть все виды питательных веществ.
- Квоут, мы тебя не осуждаем, - Вилем c обеспокоенным выражением лица положил руку мне на плечо.
- Для нас с Симом не имеет значения, что ты беременная илльская женщина.
Сим хрюкнул, а затем рассмеялся над своим хрюканьем.
Мы втроем медленно шли назад в Университет, пересекая высокую арку Каменного Моста.
Поскольку услышать нас было некому, я исполнил для Сима песню «Осел, осел».
Вил и Сим, спотыкаясь, осторожно направились в свои комнаты в Мьюс.
Но я еще не хотел спать и продолжил бродить по пустым улицам Университета, вдыхая прохладный ночной воздух.
Я гуляющим шагом проходил мимо аптек, стеклодувных и переплетческих мастерских.
Я срезал угол, ступая по аккуратно подстриженной лужайке и вдыхая тонкий, пыльный запах осенних листьев и лежащей под ними зелёной травы.
Окна почти всех таверн и баров были темными, но в борделях горел свет.
Серый цвет камня Зала Мастеров при лунном свете казался серебристым.
Внутри горел один тусклый огонек, который подсвечивал витраж, изображавший Теккама в классической позе: стоящего с босыми ногами у входа в пещеру и обращающегося с речью к толпе юных учеников.
Я миновал Тигель с его бесчисленными трубами, темными и
совсем бездымными на фоне залитого лунным светом неба.
Даже ночью здесь пахло аммиаком и сожженными цветами, кислотами и спиртом: тысячей смешанных запахов, за века впитавшихся в камни здания.
Последними на моем пути были Архивы.
Пятиэтажное здание без единого окна напомнило мне огромный путеводный камень.
Массивные двери были закрыты, но я видел просачивающийся в щели красноватый свет симпатических ламп.
На время допускных экзаменов Мастер Лоррен оставлял Архивы открытыми на ночь, чтобы все члены Арканума могли учиться сколько душе угодно.
Все, кроме одного, разумеется.
Я вернулся к Анкеру и увидел, что в таверне темно и тихо.
У меня был ключ к задней двери, но вместо того, чтобы спотыкаться в темноте, я направился в ближайший переулок.
Правая нога на бочку с дождевой водой, левая на подоконник, левой рукой за железный водосток.
Я тихо добрался до своего окна на третьем этаже, открыл задвижку с помощью кусочка проволоки и влез в комнату.
Было темно, хоть глаз выколи, и я слишком устал, чтобы спускаться вниз и брать огонь из камина.
Так что я дотронулся до фитиля лампы возле кровати,
слегка запачкав пальцы маслом.
Затем я прошептал связывание и почувствовал, как рука моя холодеет, теряя теплоту.
Сперва ничего не произошло, и я нахмурился, пытаясь преодолеть туман в сознании, вызванный алкоголем.
Холод пробрался глубже в руку, заставляя меня дрожать, но фитиль наконец-то загорелся.
Теперь мне было холодно, так что я закрыл окно и оглядел свою комнатушку со скошенным потолком и узкой кроватью.
К своему удивлению, я осознал, что во всем мире не было другого места, где бы я предпочел находиться сейчас.
Я почти что чувствовал, что я был дома.
Возможно, вам это не покажется странным, но для меня это было очень необычно.
Я вырос среди Эдема Ра, и дом для меня никогда не ассоциировался с конкретным местом.
Домом для меня были несколько телег да песни вокруг костра в лагере.
Когда убили мою труппу, я потерял больше, чем семью и друзей детства.
Тогда весь мой мир словно сожгли до основания.
Теперь, после года в Университете, я начинал чувствовать, что здесь мое место.
Очень странное чувство, эта привязанность к месту.
В некотором смысле оно было успокаивающим, но Ра внутри меня был беспокоен и бунтовал
при мысли о том, чтобы пустить корни, как растение.
Засыпая, я размышлял, что обо мне подумал бы отец.
На следующее утро я плеснул воду на лицо и поплелся вниз по лестнице.
Трактир «У Анкера» только начинал заполняться людьми, пришедшими за ранним завтраком, и несколькими особенно безутешными студентами решивших по-раньше начать напиваться.
Все еще изможденный от недосыпания, я устроился за своим обычным угловым столиком и стал переживать из-за предстоящего экзамена.
Килвин и Элкса Дал меня не волновали.
Я был готов к их вопросам.
То же можно было с уверенностью сказать и об Арвиле.
Но другие мастера были в разной степени для меня загадкой.
В конце семестра каждый магистр выставлял подборку книг для всеобщего изучения в Томах, читальном зале Архивов.
Среди них были тексты, по которым должны были готовиться студенты низкого ранга - Э'лиры, и более сложные работы для Ре'ларов и Эл'се.
Из этих книг становилось понятно, какие знания магистры считали ценными.
Именно эти книги умные студенты изучали перед экзаменами.
Но я не мог пройсто прийти в Тома, как все остальные.
Я был единственным студентом за дюжину лет, которому запретили появляться в Архивах, и всем это было известно.
Тома являлись единственным хорошо освещённым помещением во всём здании, и во время экзаменов там всё время кто-нибудь сидел и читал.
Так что я был вынужден искать копии текстов, предложенных магистрами, где-то в глубине Книгохранилища.
Вы были бы удивлены, как много версий одной книги можно было найти.
Если мне везло, то книга, которую я находил, оказывалась идентична той, что магистр отложил
в Томах.
Гораздо чаще мне попадались устаревшие, сокращённые или плохо переведённые версии.
За последние несколько ночей я прочитал, сколько смог, но поиск книг отнимал много драгоценного времени, и поэтому я оставался совершенно неподготовленным.
Я погрузился в эти тревожные мысли, но моё внимание привлёк голос Анкера.
- Собственно говоря, вон тот парень и есть Квоут.
Я поднял глаза и увидел женщину, сидящую за барной стойкой.
Она была одета не как студентка.
На ней было искусно отделанное приталенное бордовое платье с длинным подолом и сочетающиеся с ним бордовые перчатки до самых локтей.
Ей удалось слезть с табурета, не запутавшись ногами в платье и неспешно двигаясь, она пересекла зал и остановилась у моего столика.
Её светлые волосы были искусно уложены, а губы накрашены ярким красным цветом.
Я никак не мог придумать, что же ей могло понадобиться в таком заведении, как у Анкера.
- Так ты и есть тот парень, который сломал руку этому гаду Амброзу Джакису? - спросила она.
Она говорила по-атурански с сильным модеганским акцентом, придающим речи особую музыкальность.
И хотя он
был немного труден для восприятия, я бы соврал, если бы сказал, что не находил его привлекательным.
Модеганский акцент прямо-таки источает сексуальность.
- Да, - согласился я.
- Не могу сказать, что это было совсем нарочно.
Но я сделал это.
Тогда ты просто обязан позволить мне угостить тебя выпивкой, - объявила она тоном женщины, которая всегда получает то, что хочет.
Я улыбнулся ей, сожалея, что проснулся всего десять минут назад и сознание моё ещё было слегка затуманено.
Вы не первая, кто угощает меня по этому поводу, - признался я.
- Если Вы настаиваете, я выпью Грейсдельской медовухи. - Я наблюдал, как она повернулась и прошла назад к бару.
Если она студентка, то новенькая.
Если бы она была здесь дольше нескольких дней, мне бы уже сообщил о ней Сим, который отслеживал всех наиболее симпатичных девушек в городе и флиртовал с ними с неуемным воодушевлением.
Модеганка быстро вернулась и села напротив меня, пододвинув ко мне деревянную кружку.
Анкер, видимо, только что её вымыл, поскольку пальцы её бордовых перчаткок намокли там, где она держалась за ручку.
Она подняла свой бокал, наполненный тёмно-красным вином.
- За Амброза Джакиса! - с неожиданной свирепостью сказала она.
- Пусть он упадёт в колодец и сдохнет! - Я поднял кружку и сделал глоток, размышляя, есть ли в радиусе пятидесяти миль от Университета женщина, с которой Амброз не обошёлся грубо.
Я незаметно вытер ладони о штаны.
Женщина сделала большой глоток вина и со стуком поставила стакан на стол.
Её зрачки были огромного размера.
Несмотря на ранний час, она, видимо, уже прилично выпила.
Внезапно я ощутил запах мускатного ореха и сливы.
Я понюхал содержимое своей кружки, затем посмотрел на стол, думая, что кто-то, возможно, пролил напиток.
Но там ничего не оказалось.
Женщина, сидящая напротив, ни с того ни с сего разрыдалась.
И причем не тихо заплакала.
Это было будто кто-то повернул кран.
Она посмотрела на свои руки в перчатках и покачала головой.
Она стянула с руки намокшую перчатку, взглянула на меня и, всхлипывая, пробормотала дюжину слов по-модегански.
- Простите, - беспомощно сказал я.
- Я не говорю по…
Но она уже поднялась на ноги и уходила от стола.
Вытирая слёзы руками, она помчалась к двери.
Анкер уставился на меня из-за барной стойки, как, впрочем, и все остальные в
зале.
- Я здесь ни при чем, - проговорил я, указывая на дверь.
- Она свихнулась совершенно самостоятельно.
Я бы попробовал её догнать и разобраться во всём этом, но она уже была снаружи, а мой экзамен начинался меньше, чем через час.
К тому же, если бы я пытался помочь каждой женщине, которой досталось от Амброза, у меня не осталось бы времени на еду и сон.
Зато странная встреча, по всей видимости, освежила моё сознание, и у меня больше не было ощущения песка в глазах от недосыпа.
Я решил, что разумно будет этим воспользоваться и поскорее разделаться с экзаменом.
Раньше начнешь, раньше закончишь, как говорил мой отец.
По дороге к Пустотам я купил поджаристый мясной пирожок с золотистой корочкой в одной из палаток.
Я знал, что мне нужен будет каждый пенни, чтобы оплатить семестр, но стоимость приличного обеда так или иначе не сыграла бы большой роли.
Пирожок был горячий и плотно набитый кусочками курицы и морковки, с запахом шалфея.
Я съел его на ходу, наслаждаясь возможностью купить то, что приходится мне по вкусу, вместо того, чтобы довольствоваться тем, что найдется у Анкера.
Дожевав последний кусочек корочки, я почувствовал запах миндаля с мёдом.
Я купил себе порцию, насыпанную в хитро сделанный кулёк из высушенной обертки кукурузного початка.
За это мне пришлось отдать четыре драба, но я не ел миндаль с мёдом целую вечность, и немного сахара в крови не повредит, когда отвечаешь на вопросы.
Очередь на экзамены тянулась через двор.
Она была не длинее, чем обычно, но всё равно вызывала раздражение.
Я увидел знакомую из Артефактной и занял место рядом с молодой зеленоглазой женщиной, так же ждущей своей очереди.
- Привет, - поздоровался я.
- Тебя, кажется, зовут Амлия?
Она нервно мне улыбнулась и кивнула.
- Я - Квоут, - представился я, слегка поклонившись.
- Я знаю, кто ты, - отозвалась она.
- Я видела тебя в Артефактной.
-Тебе следует звать ее Артной, - сказал я.
Я протянул ей кулёк.
- Не хочешь миндаля с мёдом?
Амлия покачала головой.
- Правда вкусно, - заверил её я, заманчиво подбрасывая орехи внутри обёртки.
Она с сомнением протянула руку и взяла один.
- Это очередь на полдень? - указав рукой, спросил я.
Она покачала головой.
- Нам даже в очередь вставать можно будет только через несколько минут.
- Глупо, что нас заставляют так ждать в толпе, - сказал я.
- Как овец на пастбище.
Весь процесс - пустая, и к тому же ужасно оскорбительная, трата времени для каждого. - Я увидел, что на лице Амлии промелькнуло беспокойство.
-Что? - я
спросил ее.
- Просто ты говоришь чуть-чуть громковато, - оглядываясь, объяснила она.
- Я всего лишь не боюсь высказать то, о чем думают все остальные, - заявил я.
- Весь процесс допускных экзаменов ущербен до идиотизма.
Мастер Килвин знает, на что я способен.
Элкса дал тоже.
Брандер ни черта обо мне не знает.
Почему его голос учитывается наравне с остальными при определении суммы оплаты?
Амлия пожала плечами, избегая сталкиваться со мной взглядом.
Я положил в рот еще один миндальный орех и тут же выплюнул его на камни.
-Фуу, - я протянул ей орехи.
- Ты чувствуешь вкус сливы?
Она посмотрела на меня с некоторым отвращением, а затем взгляд её остановился на чем-то за моей спиной.
Я повернулся и увидел, что к нам через двор направляется Амброз.
Он был одет, как всегда, по последней моде, в чистый белый лён, бархат и парчу.
Вид его шляпы с высоким белым плюмажем почему-то привёл меня в бешенство.
Что нетипично для него, он был один, без
обычной свиты из подхалимов и прихвостней.
- Великолепно, - сказал я, как только он оказался достаточно близко, чтобы услышать.
- Амброз, твоё присутствие - глазурь из собачьего дерьма на дерьмовом пирожном, которым являются экзаменационные беседы.
Удивительно, но Амброз улыбнулся моим словам.
-Ах, Квоут.
Я тоже рад тебя видеть.
- Я встретил одну из дам твоего сердца сегодня, - заявил я.
- Она пыталась справиться с той основательной душевной травмой, которую, как я понял, получают, увидев тебя обнажённым.
На этом его лицо слегка помрачнело, я нагнулся и проговорил, обращаясь к Амлии, сценическим шепотом.
- Из довереных источников мне известно, что у Амброза не только мелкий-премелкий пенис, но и возбуждается он только при наличии в помещении мёртвой собаки, портрета герцога Гибейского и полуголого галерного барабанщика.
Выражение лица Амлии застыло.
Амброз посмотрел на неё.
- Тебе лучше уйти, - нежно сказал он.
-Тебе не
за чем слушать такие вещи.
Амлия практически улетела.
- Да, в этом тебе не откажешь, - проговорил я, смотря, как она уходит.
- Только ты можешь заставить женщину сбежать так быстро. - Я приподнял воображаемую шляпу.
- Ты мог бы вести уроки.
Преподавать у класса.
Амброз просто стоял, удовлетворённо кивая и наблюдая за мной в странной собственнической манере.
- В этой шляпе ты выглядишь, словно тебя привлекают молоденькие мальчики, - добавил я.
- И я собираюсь скинуть её с твоей головы, если ты сейчас же не отвалишь. - Я посмотрел на него.
- Кстати говоря, как рука?
- Гораздо лучше, особенно сейчас, - c удовольствием сказал он.
Он рассеянно потер ее, стоя там и улыбаюсь.
Я закинул ещё один орех в рот, сморщился и снова выплюнул.
- В чем дело? - спросил Амброз.
- Не любишь сливу? - Затем, не дожидаясь ответа, он развернулся и пошёл прочь.
Он
улыбался.
О состоянии моего сознания очень многое говорит тот факт, что я просто стоял, сбитый с толку, и смотрел как он уходит.
Я поднёс кулёк к носу и глубоко вдохнул.
Я чувствовал пыльный запах кукурузного початка, мёд и корицу.
Никакой сливы или мускатного ореха.
Откуда Амброз мог знать..?
Затем осознание обрушилось на меня.
В ту же секунду прозвонил полуденный колокол, и все студенты с такими же, как у меня, фишками, стали занимать места в очереди, растянувшейся по двору.
Пришло время моего допускного экзамена.
Я бежал со двора со всех ног.
Я лихорадочно колотил в дверь, сбив дыхание, пока взбегал на третий этаж Гнезд.
-Симмон! - крикнул я.
- Открой дверь, поговорить надо!
Во всём холле распахнулись двери, и показались студенты, выглянувшие на
шум.
Одна из голов, с растрёпанными песочными волосами, принадлежала Симмону.
- Квоут? - проговорил он.
- Что ты творишь?
Это даже не моя дверь.
Я подошёл к нему, втолкнул его назад в комнату и закрыл за собой дверь.
-Симмон.
Амброз меня отравил.
У меня что-то не так с головой, но я не могу понять что именно.
Симмон ухмыльнулся.
- Я пришёл к такому выводу уже… - он умолк, на лице его отразились удивление и непонимание.
- Что ты делаешь?
Не плюй на мой пол!
- У меня странный вкус во рту, - объяснил я.
- Мне всё равно, - отозвался он, разозлённый и сбитый с толку.
- Что с тобой не так?
Ты в хлеву родился?
Я ударил его по лицу всей ладонью, заставив его отступить к стене, пошатываясь.
- Я и правда родился в хлеву, - мрачно заметил я.
- С этим что-то не так?
Сим стоял, одной рукой опираясь на стену и прижимая другую к
краснеющей коже на щеке.
На лице его было написано невероятное удивление.
- Господи боже, да что с тобой такое?
- Всё со мной в порядке, - ответил я. - Но тебе стоит следить за своим языком.
Ты мне нравишься, но просто потому, что у меня нет богатых родителей, я ни на йоту тебя не хуже, - я нахмурился и снова сплюнул.
- Боже, ну и мерзость, ненавижу мускат.
Так было еще с детства.
На лице Сима появилось внезапное осознание.
- Вкус у тебя во рту, - проговорил он.
- Он как слива со специями?
Я кивнул.
-Это отвратительно.
- Серый пепел Господень, - с мрачной серьёзностью сказал Сим притихшим голосом.
-Хорошо.
Ты прав.
Тебя отравили.
Я знаю чем. - Он замолчал, когда я повернулся и стал открывать дверь.
-Что ты делаешь?
- Я собираюсь убить Амброза, - сказал я.
- За то, что отравил меня.
-Это не яд.
- Это... - он резко перестал говорить, затем продолжим спокойным, уравновешенным голосом.
- Где ты взял этот нож?
- Я ношу его на ноге, под штанами, - ответил я.
-Для
экстренных случаев.
Сим глубоко вдохнул и выдохнул.
- Можешь выслушать меня прежде, чем пойдешь убивать Амброза?
Я пожал плечами.
-Хорошо.
- Не против присесть, пока мы разговариваем? - он жестом указал на стул.
Я вздохнул и сел.
- Отлично.
Но поторопись.
У меня скоро экзамены.
Сим спокойно кивнул и присел на край кровати ко мне лицом.
- Знаешь, как когда кто-нибудь напьётся и решает сделать какую-нибудь глупость?
И его невозможно отговорить, даже если это очевидно плохая идея?
Я рассмеялся.
- Как когда ты хотел пойти поговорить с той арфисткой возле Эолиана и тебя стошнило на её лошадь?
Он кивнул.
- Именно так.
Алхимики могут создать вещество, которое заставит тебя вести себя подобным образом, только его действие куда более эффективно.
Я покачал головой.
- Я совершенно не чувствую себя пьяным.
В голове чисто - я трезв, как стеклышко.
Сим кивнул снова.
-Это не то, что быть пьяным, - сказал он.
-Это только часть этого.
Это не вызывает головокружения или усталости.
Это просто помогает человеку легче выкинуть какую-нибудь глупость.
Я обдумал это некоторое время.
-Не думаю, что это так, - сказал я.
-Мне не кажется, что я хочу сделать что-нибудь глупое.
-Можно проверить одним способом, - сказал Сим.
-Можешь прямо сейчас подумать о чем-нибудь, что кажется плохой идеей?
Я немного подумал, от нечего делать постукивая тупым концом своего ножа по ботинку.
- Плохой идеей было бы… - я замолчал.
Я подумал чуть-чуть подольше.
Сим ожидающе смотрел на меня.
-...
спрыгнуть с крыши? - мой голос повысился в конце, образовывая вопрос.
Сим молчал.
Он продолжал смотреть на меня.
-Я вижу проблему, - медленно произнес я.
-Похоже, у меня нет никаких поведенческих ограничителей.
Симмон с облегчением улыбнулся и ободряюще кивнул.
- Именно так.
Все твои ограничения на поведение убраны так аккуратно, что ты даже не понимаешь, что их нет.
Но всё остальное точно такое же.
Ты спокоен, членораздельно говоришь и рационален.
- Ты разговариваешь со мной, как с ребёнком, - заметил я, указывая на него ножом.
-Не надо. - Он моргнул.
Справедливо.
Ты видишь решение проблемы? - Конечно.
Мне нужен своего рода поведенческий пробный камень.
Тебе
нужно стать моим компасом, поскольку твои фильтры все еще на месте.
-Я тоже думал об этом, - сказал он.
-То есть ты доверишься мне?
Я кивнул.
-Кроме того, что касается женщин.
Ты ведешь себя как идиот с женщинами, - я взял стакан воды со стола, стоящего поблизости, и прополоскал рот, сплюнув на пол.
Сим неуверенно улыбнулся.
-Справедливо.
Во-первых, тебе нельзя идти убивать Амброза. - Я усомнился.
-Ты уверен?
-Я уверен.
Вообще, практически любое действие с этим ножом, которое может прийти тебе в голову, будет плохой идеей.
Тебе лучше отдать его мне.
Я пожал плечами и перевернул его в руке, подавая ему самодельную кожаную рукоятку.
Сим, казалось, удивился этому, но взял нож.
- Милостивый Тейлу, - сказал он, глубоко вздохнув, и положил нож на кровать.
-Спасибо тебе.
- Это был крайний случай? - спросил я, снова полоща рот.
- Нам нужна какая-нибудь система оценок.
Как десятибалльная шкала. - Плеваться водой мне на пол - это один, - ответил он.
-Ох, - выдохнул я.
-Извини. - Я поставил чашку обратно на стол.
- Да всё в порядке, - легко ответил он.
- Один - это мало или много? - спросил я.
-Мало, - ответил он.
- Убить Амброза - это десятка, - он засомневался.
- Ну, может, восемь, - он поёрзал на месте.
-Или семь.
-Серьезно? - сказал я.
-Так много?
-Тогда ладно. - Я устроился поудобнее на моем месте.
- Мне нужны указания, как себя вести на экзамене.
Мне надо вернуться в очередь, пока не поздно.
Симмон уверенно покачал головой.
- Нет. Очень плохая мысль.
Восемь. - Правда?
- Правда, - сказал он.
- Это очень щекотливая социальная ситуация.
-Множество вещей могут пойти не так.
-Но если...
Сим вздохнул, смахивая песочные волосы с глаз.
- Я твой пробный камень, или как?
Будет крайне утомительно, если мне придётся объяснять тебе всё по три раза прежде, чем ты будешь слушаться.
Я немного подумал над этим.
- Ты прав, особенно если я собираюсь сделать что-то потенциально опасное, - я посмотрел по сторонам.
- Сколько это продлится?
- Не дольше восьми часов, - он хотел было продолжить, но промолчал.
- Что? - спросил я.
Сим вздохнул.
- Могут быть побочные эффекты.
Это жирорастворимая штука, так что она задержится у тебя в организме.
Возможно, тебе придётся время от времени
переносить небольшие рецидивы, вызванные стрессом, сильными переживаниями, физической нагрузкой… - он посмотрел на меня извиняющимися глазами.
- Отголоски того, что с тобой происходит сейчас.
- Об этом буду беспокоиться потом, - сказал я.
Я вытянул руку.
-Дай мне свою пропускную фишку.
Ты можешь пройти их сейчас.
А я займу твое место.
Он беспомощно развел руками.
-Я уже прошел, - объяснил он.
- Сиськи и зубы Тейлу! - выругался я.
-Отлично.
Иди к Феле.
Он отчаянно замахал руками перед собой.
- Нет. Нет, нет, нет.
Десятка. - Я рассмеялся.
-Не за этим.
У неё очередь поздно в Кендлинг.
- Ты думаешь, она с тобой поменяется?
-Она уже предлагала.
Сим поднялся на ноги.
-Пойду найду ее.
-Я останусь здесь, - сказал я.
Сим с энтузиазмом кивнул и нервно огляделся.
- Пожалуй, будет безопаснее, если ты не будешь ничего делать, пока меня нет, - сказал он, открывая дверь.
- Просто сиди на руках, пока я не вернусь.
Сим отсутствовал всего пять минут, что, пожалуй, было к лучшему.
Раздался стук в дверь.
- Это я, - через деревянную перегородку донёсся голос Сима.
- У тебя там всё в порядке?
- Знаешь, что странно? - через дверь сказал я.
- Пока тебя не было, я пытался придумать какое-нибудь забавное действие, но не смог. - Я оглядел комнату.
- Я думаю, это значит, что юмор берет корни в социальных проступках.
Я не могу оступиться, потому что не могу понять, какое поведение будет социально неприемлемым.
Мне всё кажется одинаковым.
- В этом, возможно, что-то есть, - согласился он, и затем спросил, - так ты в итоге сделал что-нибудь?
- Нет, - ответил я.
- Я решил вести себя хорошо.
Ты нашел Фелу?
- Нашел.
Она здесь.
Но прежде, чем мы войдем, ты должен пообещать мне не делать ничего, предварительно не спросив меня.
Справедливо?
Я рассмеялся.
- Вполне справедливо.
Только не заставляй меня глупо себя вести перед ней.
- Обещаю, - сказал Сим.
- Почему бы тебе не присесть?
На всякий случай. - Я уже сижу, - сказал я.
Сим открыл дверь.
Из-за его плеча выглядывала Фела.
- Привет, Фела! - поздоровался я.
- Мне нужно поменяться с тобой местами.
- Сперва, - вмешался Сим.
- Ты должен надеть рубашку.
Это примерно два.
- Ох, - сказал я
- Прости.
Мне было жарко.
- Тебе стоило открыть окно.
- Я подумал, будет безопаснее, если я ограничу свое взаимодействие с другими предметами, - объяснил я.
Сим поднял бровь.
- На самом деле, это отличная идея.
Просто она направила тебя немного не туда в этом случае.
- Ничего себе, - услышал я голос Фелы из холла.
- Он серьезно? - Абсолютно, - подтвердил Сим.
- Честно?
Я не думаю, что тебе безопасно заходить внутрь.
Я натянул рубашку.
- Оделся, - сказал я.
- Я даже сяду на руки, если
вам от этого легче. - Что я и сделал, аккуратно засунув ладони под ноги.
Сим впустил Фелу и закрыл за ней дверь.
- Фела, ты просто восхитительна, - сказал я.
- Я бы отдал тебе все деньги, что есть в моем кошельке, если бы я мог просто посмотреть две минуты на тебя обнажённую.
Я бы отдал всё, что у меня есть.
Кроме моей лютни.
Сложно сказать, кто из них покраснел сильнее.
Я думаю, это был Сим.
- Мне не стоило этого говорить, да? - спросил я.
- Нет, - сказал Сим.
- Это было примерно пять.
- Но в этом нет никакого смысла, - сказал я.
- Женщины обнажённые на картинах.
Люди же покупают картины, так?
А женщины позируют для них.
Сим кивнул.
- Это правда.
И все же.
Просто посиди немного и ничего не говори, и ничего не делай?
Ладно?
Я кивнул.
- Я никак не могу окончательно в это поверить, - сказала Фела, краска потихоньку покидала её щеки.
- Не могу отделаться от ощущения, что вы двое играете со мной какую-то особенно изощрённую шутку.
- Хотел бы я, чтоб так и было, - ответил Симмон.
- Эта дрянь ужасно опасна.
- Как он может помнить о картинах с наготой и не помнить, что при других людях полагается ходить в рубашке? - спросила она, не отрывая от меня глаз.
- Это просто не казалось важным, - ответил я.
- Я снимал рубашку, когда меня секли.
И там были люди.
Кажется очень странным, что такой поступок может повлечь неприятности.
- Ты знаешь, что случилось бы, попытайся ты зарезать Амброза? - спросил Симмон.
Я задумался на секунду.
Ощущение было, словно пытаешься вспомнить, что ел на завтрак месяц назад.
- Был бы суд, наверное, - медленно проговорил я, - и все бы покупали мне выпивку.
Фела сдавленно рассмеялась, прикрывая рот рукой.
- Как насчет этого, - спросил меня Симмон.
- Что хуже, украсть пирожок или убить Амброза?
Мгновение я напряженно размышлял.
- Пирожок с мясом или с фруктами?
- Ничего себе, - выдохнула Фела.
- Это… - Она покачала головой.
- У меня от такого мурашки по коже.
Симмон кивнул.
- Страшный пример использования алхимии.
Это вариация успокоительного под названием »сливовая насмешка».
Его даже не нужно вводить внутрь.
Оно попадает в организм прямо через кожу.
Фела посмотрела на него.
- Откуда ты так много про это знаешь?
Сим слабо улыбнулся.
- Мандраг рассказывает про него каждой группе, которой читает лекции по алхимии.
Я эту историю уже дюжину раз слышал.
Это его любимый пример на тему злоупотребления алхимическими знаниями.
Один алхимик использовал его, чтобы испортить жизнь нескольким чиновникам в Атуре лет пятьдесят назад.
Его поймали только потому, что какая-то графиня озверела на свадьбе и убила дюжину человек и…
Сим замолчал, качая головой.
- Короче.
Это было фигово.
Настолько, что любовница этого алхимика сама же сдала его страже.
- Надеюсь, он получил по заслугам.
- Более чем, - мрачно сказал Сим.
-Дело в том, что это действует
на каждого немного по-разному.
Это не просто снижение ограничивающего барьера.
Есть еще усиление эмоций.
Освобождение тайных желаний вместе со странной избирательной памятью, почти как моральная амнезия.
- Я не чувствую себя плохо, - сказал я.
- Я чувствую себя достаточно хорошо, на самом деле.
Но я волнуюсь об экзаменах.
Сим указал на меня жестом.
-Видишь?
Он помнит об экзаменах.
Это важно для него.
Но другие вещи просто...
исчезли.
-Для этого есть лекарство? - спросила Фела нервозно.
-Нам не следует отвести его в Медику?
Симмон выглядел нервным.
- Я так не думаю.
Они могут попробовать дать ему слабительное, но в его организме нет никаких отравляющих веществ.
Алхимия так не работает.
Он под действием свободных элементов.
Их нельзя вымыть из организма, как ртуть или офалум.
- Слабительное - не очень-то привлекательный вариант, - добавил я.
- Если мой голос считается.
- И потом, они могут решить, что у него крыша поехала от экзаменационного стресса, - сказал Сим, обращаясь к Феле.
- Такое случается с некоторыми студентами каждый семестр.
Они его отправят в Гавань и запрут там, пока не будут уверены…
Я вскочил на ноги, руки мои сжались в кулаки.
- Да только через мой труп они отправят меня в Гавань! - разъярённо воскликнул я.
- Даже на час.
Даже на минуту.
Сим побледнел и отступил на шаг, подняв руки в защиту, ладонями наружу.
Но его голос был тверд и спокоен.
- Квоут, я говорю тебе трижды.
Остановись.
Я остановился.
Фела смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых читался испуг.
Симмон твёрдо продолжил.
- Квоут, говорю тебе трижды: сядь на место.
Я сел.
За спиной Симмона Фела бросила на него удивлённый взгляд.
- Спасибо, - снисходительно поблагодарил меня Симмон, опуская руки.
- Я согласен.
Медика - не лучшее место для тебя.
Мы можем благополучно перенести всё это здесь.
- По мне тоже так лучше, - согласился я.
- Даже если в Медике всё пройдёт нормально, - добавил Симмон.
- Я полагаю, что ты будешь более склонен к высказыванию своего мнения, чем обычно. - Он слегка криво улыбнулся.
- Секреты - краеугольный камень цивилизации, и я знаю, что у тебя их несколько больше, чем у большинства людей.
- Я не думаю, что у меня есть секреты, - сказал я.
Сим и Фела одновременно рассмеялись.
- Боюсь, ты только что доказал его предположение, - сказала Фела.
- Я уверена, что у тебя есть по-крайней мере несколько.
- И я, - сказал Сим.
- Ты мой пробный камень, - я пожал плечами.
Затем улыбнулся Феле и достал кошелёк.
Сим покачал головой.
- Нет, нет, нет.
Я уже говорил тебе.
Увидеть её обнажённой - худшее, что ты можешь сейчас сделать.
Фела слегка сузила глаза на это.
- В чем дело? - спросил я.
- Ты что, боишься, что я её защекочу, повалю на землю и изнасилую? - Я рассмеялся.
Сим посмотрел на меня.
- А ты не станешь?
- Конечно, нет, - сказал я.
Он взглянул на Фелу и снова на меня. -Ты можешь объяснить, почему? - с любопытством спросил он.
Я подумал об этом.
- Потому что… - я замолчал и покачал головой.
- Это...
Я не могу.
Я знаю, что не могу есть камень или пройти через стену.
Это похоже на это.
Я сконцентрировался на этом на секунду, и у меня закружилась голова.
Я закрыл глаза рукой и попытался проигнорировать внезапное головукружение.
- Пожалуйста, скажите мне, что я прав насчёт этого, - попросил я, неожиданно испугавшись.
- Я не могу съесть камень, правда? - Правда, - быстро подтвердила Фела.
- Ты не можешь.
Я прекратил попытки отыскать в мозгу ответы, и странное головокружение исчезло.
Сим внимательно за мной наблюдал.
- Хотел бы я знать, что это означает, - сказал он.
- Я, пожалуй, догадываюсь, - тихо прошептала Фела.
Я вытащил фишку из слоновой кости из кошелька.
- Я всего лишь собирался
поменяться, - сказал я.
- Если ты, конечно, не передумала разрешить мне увидеть тебя обнаженной. - Я взвесил кошелек в другой руке и встретился с Фелой взглядом.
- Сим говорит, что это плохая идея, но он идиот, когда дело касается женщин.
Моя голова, конечно, сидит на плечах не так крепко, как хотелось бы, но это я помню совершенно отчётливо.
Прошло четыре часа прежде, чем мои сдерживающие барьеры начали возвращаться, и ещё два прежде, чем они прочно заняли своё место в голове.
Симмон провёл весь день со мной, с ангельским терпением объясняя, что нет, мне не следует покупать нам бутылку брэнда.
Нет, не следует бить собаку, лающую на улице.
Нет, не следует идти в Имре искать Денну.
Нет. Трижды нет.
К тому времени, как зашло солнце, я снова был обычным, полунравственным собой.
Симмон устроил мне обширный экзамен прежде, чем отвести меня обратно в комнату у Анкера, где он заставил меня поклясться на молоке моей матери, что я не выйду из комнаты до утра.
Я поклялся.
Но со мной не все было в порядке.
Мои эмоции все еще кипели,
вспыхивая по малейшему поводу.
Хуже того, моя память не просто пришла в норму, а вернулась с живым и неконтролируемым энтузиазмом.
Мне не было так плохо, когда рядом был Симмон.
Его присутствие было приятным отвлечением.
Но оставшись один в комнате на чердаке "У Анкера", я был во власти своих воспоминаний.
Такое чувство, словно мой мозг твёрдо решил распаковать и изучить все те жестокие и мучительные моменты, что мне пришлось пережить.
Вы, наверное, думаете, что худшим воспоминанием для меня был тот вечер, когда убили мою труппу.
Как я вернулся в лагерь и увидел, что всё охвачено пламенем.
Неестественные позы тел моих родителей, освещённые тусклым лунным светом.
Запах подожжённого брезента, и крови, и подпаленных волос.
Воспоминания о тех, кто убил их.
О Чандрианах.
О мужчине, что говорил со мной с ухмылкой на лице.
О Синдере.
Это тяжелые воспоминания, но за прошедшие годы я доставал их из памяти и обращался к ним так часто, что у них едва остались острые края.
Я помнил высоту и тембр голоса Хелиакса так же чётко, как голос своего отца.
Я лего мог представить себе лицо Синдера.
Его идеальные,
видимые в улыбке, зубы.
Его вьющиеся седые волосы.
Его глаза, чёрные, как капли чернил.
Его голос, полный зимнего холода, говорящий: Чьи-то родители пели совсем не те песни.
Вы могли бы подумать, что эти воспоминания были худшими для меня.
Но вы ошиблись.
Нет. Худшими были воспоминания о моём детстве.
Медленно катящаяся и подпрыгивающая на ухабах повозка, мой отец, свободно держащий поводья.
Его сильные руки у меня на плечах, когда он показывал мне, как стоять на сцене, чтобы моё тело говорило гордый, или грустный, или робкий.
Его пальцы, поправляющие мои, на струнах лютни.
Моя мать, гладящая меня по волосам.
Ощущение прикосновения её рук, обнимающих меня.
Та идеальность, с которой моя голова умещалась в изгибе её шеи.
Как по вечерам я обычно сидел, свернувшись у неё на коленях, рядом с костром, сонный, и счастливый, и защищённый.
Это были худшие воспоминания.
Драгоценные и идеальные.
Острые, как полный рот битого стекла.
Я лежал на кровати, свернувшись в дрожащий узел, не в состоянии заснуть, не в состоянии думать о чем-то ещё, не в состоянии остановить
свои воспоминания.
Снова.
И снова.
И снова.
Раздался тихий стук в окно.
Звук настолько слабый, что я не заметил его, пока он не прекратился.
Затем я услышал, как оконная рама распахнулась за моей спиной.
- Квоут? - мягко спросила Аури.
Я сжал зубы, пытаясь не всхлипывать, и старался лежать не двигаясь, надеясь, что она подумает, что я сплю и уйдёт.
- Квоут? - позвала она снова.
- Я принесла тебе.. - затем на мгновение стало тихо, и она сказала, - Ох.
Я услышал тихий звук у себя за спиной.
Когда она забиралась в окно, на стене было видно её крошечную тень в лунном свете.
Я почувствовал, как прогнулась кровать, когда она села на неё.
Маленькая, прохладная ладошка коснулась моей щеки.
- Всё хорошо, - тихо сказала она.
- Иди сюда.
Я начал тихо плакать, и она нежно развернула меня так, что моя голова оказалась у неё на коленях.
Она шептала, убирая волосы у меня со лба, прохладными руками касаясь моего горячего лица.
- Я знаю, - с грустью сказала она.
- Иногда это тяжело, правда?
Она нежно провела рукой по моим волосам, и от этого я только заплакал сильнее.
Я не помнил, когда в последний раз кто-то дотрагивался до меня с любовью.
- Я знаю, - сказала она.
- У тебя камень на сердце, и порой он становится таким тяжелым, что ничего с ним не поделаешь.
Но тебе не нужно справляться с этим в одиночку.
Тебе следовало придти ко мне.
Я понимаю.
Всё моё тело сжалось, и внезапно я снова почувствовал вкус сливы во рту.
- Я скучаю по ней, - произнёс я прежде, чем успел понять, что именно говорю.
Затем я прикусил язык прежде, чем успел сказать что-нибудь ещё.
Я сжал зубы и яростно затряс головой, как лошадь, пытающаяся стряхнуть поводья.
- Ты можешь сказать это, - мягко сказала Аури.
Я снова потряс головой, почувствовал вкус сливы, и внезапно слова полились из меня.
- Она говорила, что я начал петь раньше, чем научился говорить.
Она говорила, что, когда я был совсем маленьким, у неё была привычка напевать, когда она держала меня на руках.
Не просто песня.
Просто нисходящая терция.
Просто успокаивающий звук.
Затем однажды она гуляла со мной по лагерю и услышала, как я вторю ей.
На две октавы
выше.
Крохотная певчая птичка.
Она говорила, что это была моя первая песня.
С тех пор мы пели её друг другу.
Все эти годы… - я поперхнулся и стиснул зубы.
- Ты можешь говорить, - мягко сказала Аури.
- Всё будет в порядке, если ты скажешь.
- Я больше никогда её не увижу, - задыхаясь, проговорил я.
Затем я разрыдался по-настоящему.
- Всё хорошо, - мягко сказала Аури.
- Я здесь.
Ты в безопасности.
Следующие несколько дней не были ни приятными, ни плодотворными.
С фишкой Фелы сдавать экзамен мне предстояло только в самом конце оборота, так что я попытался провести оставшееся время с пользой.
Я попробовал изготовить несколько мелких предметов в Артефактной, но был вынужден вернуться в свою комнату, так как почти сразу разрыдался, нанося руны на тепловую воронку.
В таком состоянии я никак не мог поддерживать требуемый для работы Алар, да и меньше всего мне тогда хотелось, чтобы люди подумали, будто я
свихнулся из-за экзаменов.
Тем же вечером, когда я пытался пролезть по узкому тоннелю в Архивы, я снова ощутил вкус сливы во рту и оказался во власти страшного приступа клаустрофобии.
К счастью, на тот момент я успел проползти всего дюжину футов, но даже тогда я едва не получил сотрясение выбираясь из тоннеля, и ободрал всю кожу на ладонях, когда в панике царапал камни.
Так что следующие два дня я провел, притворяясь, что болен, и не вылезая из своей комнатушки.
Я играл на лютне, пытался заснуть, и мрачно размышляя об Амброзе.
Когда я спустился вниз, Анкер занимался уборкой.
- Чувствуешь себя лучше? - спросил он.
- Немного, - ответил я.
Вчера у меня было только два сливовых рецидива, и те прошли очень быстро.
Более того, мне удалось поспать целую ночь.
Кажется,
что худшее позади.
- Ты голоден?
Я отрицательно покачал головой.
- Сегодня экзамен.
Анкер нахмурился.
- Тогда ты должен что-нибудь поесть.
Яблоко, например. - Он пошарил за барной стойкой, а затем вытащил глиняную кружку и тяжелый кувшин.
- А еще есть молоко.
Мне нужно его использовать, пока не прокисло.
Чертова морозилка сломалась пару дней назад.
Отдал за нее целых три таланта!
Так и знал, что не стоило тратить деньги на подобную ерунду, когда лед в этих краях такой дешевый.
Я перегнулся через стойку и взглянул на длинную деревянную коробку, заставленную кружками и бутылками.
- Я могу посмотреть, что с ней не так, - предложил я.
Анкер поднял бровь.
- Ты можешь с ней что-нибудь сделать?
- Я могу посмотреть, - ответил я.
- Возможно, там что-то простое, и я смогу его починить.
Анкер пожал плечами.
- Все равно дальше его ломать уже некуда. - Он вытер руки о фартук и жестом пригласил меня за стойку бара.
- Я тебе пару яиц пожарю, пока ты смотришь.
Их тоже надо
использовать. - Он достал несколько яиц из длинной коробки и скрылся в дверях кухни.
Я обошел стойку и присмотрелся к морозилке.
Это была облицованная камнем коробка размером с небольшой чемодан.
Где-нибудь за пределами Университета она была бы чудом артефакции, роскошью.
Здесь, где подобные вещи можно было встретить часто, она была лишь очередным куском лишнего беспокойства Господа, который неправильно работал.
Это было настолько простое изобретение, насколько можно было себе представить.
Никаких движущихся механизмов, просто две полосы олова, покрытые сигалдри, которые перемещали тепло от одного конца металлической полосы к другому.
Это был не более, чем медлительный, малоэффективный сифон.
Я присел и положил руки на оловянные полосы.
Полоса по правую руку была теплой, что означало, что внутренняя сторона будет, наоборот, холодной.
Но левая полоса была комнатной температуры.
Я наклонил голову, чтобы разглядеть сигалдри, и заметил глубокую царапину в
олове, проходящую поперек двух рун.
Это все объясняло.
Связка сигалдри во многих смыслах похожа на предложение.
Перемести пару слов, и она просто потеряет весь смысл.
Вернее, обычно она теряет смысл.
Иногда испорченная часть сигалдри может сотворить что-нибудь очень неприятное.
Я нахмурился, глядя на полосу олова.
Типичный пример небрежной работы артифиста.
Руны должны были быть внутри полосы, где их нельзя повредить.
Я порылся вокруг, пока не нашел заброшенный молоток для колки льда в глубине шкафчика, а затем осторожно постучал по двум испорченным рунам на мягкой поверхности олова.
Затем я сконцентрировался и применил кончик ножа для чистки, чтобы выгравировать их на толстой металлической полосе заново.
Из кухни вышел Анкер, держа тарелку с помидорами и яичницей.
- Теперь должна работать, - сказал я.
Я начал есть только из вежливости, но вскоре осознал, что на самом деле голоден.
Анкер оглядел коробку, приподняв крышку.
- Так просто?
- Как и все остальное, - с полунабитым ртом проговорил я.
- Это просто, если знаешь,
что делаешь.
Должна работать.
Подождите денек и посмотрите, действительно ли остынет.
- Я разделался с яичницей и допил молоко так быстро, как только можно было это сделать, не выходя за рамки приличия.
- Мне нужно получить свой счет за выпивку сегодня, - сказал я.
- Плата за этот семестр обещает быть высокой.
Анкер кивнул и заглянул в свою учетную книжку за барной стойкой, подсчитывая, сколько грейсдельской медовухи я якобы выпил за последние два месяца.
Затем он достал кошелек и отсчитал десять медных джотов.
Целый талант: вдвое больше, чем я ожидал.
Я озадаченно посмотрел на него.
- Какой-нибудь парнишка из Килвинской мастерской содрал бы с меня как минимум полталанта за починку этой штуки, - пояснил Анкер, стукнув по морозилке.
- Я не могу быть уверен…
Он отмахнулся от меня.
- Если он не заработает, вычту из твоего заработка за следующий месяц, - сказал он.
- Или буду с их помощью тебя шантажировать, чтобы ты и по Ривингам играл здесь. - Он усмехнулся.
- Я рассматриваю это, как инвестиции.
Я убрал деньги в кошелек: четыре таланта.
Я направлялся в Артефактную, чтобы узнать, продали они наконец мои лампы или нет, когда краем глаза заметил знакомую фигуру в темной магистерской мантии, пересекающую двор.
- Мастер Элодин! - позвал я, увидев, что он подошел к Залу Мастеров.
Это здание было одним из немногих на территории Университета, в которых мне не приходилось бывать особенно часто, поскольку в нем не находилось почти ничего, кроме жилых комнат магистров и гиллеров да помещений для гостящих арканистов.
Он обернулся, услышав свое имя.
Затем, увидев, как я вприпрыжку бегу в его сторону, он закатил глаза и снова повернулся к двери.
- Мастер Элодин, - слегка задыхаясь, сказал я.
- Может, я быстренько задам вам один вопрос?
- С точки зрения статистики, это весьма вероятно, - ответил он, отпирая дверь блестящим латунным ключом.
- В таком случае, можно вас кое о чем спросить?
- Сомневаюсь, что какая-то сила способна тебя остановить, - он распахнул дверь и зашел внутрь.
Меня он не приглашал, но я все равно проскользнул следом.
Элодина было крайне сложно отыскать, и я переживал, что если я упущу этот шанс, возможность увидеть его снова представится не раньше, чем через целый оборот.
Я последовал за ним по узкому каменному коридору.
- Я слышал, вы собираете студентов, которых будете обучать Именам, - сказал я.
- Это не вопрос, - отозвался Элодин, направляясь вверх по длинной узкой лестнице.
Я поборол желание огрызнуться и вдохнул поглубже.
- Правда ли, что вы собираетесь вести такие занятия?
- Да.
- Собирались ли вы включить меня в число учеников?
Элодин остановился на ступеньках и, обернувшись, встал со мной лицом к лицу.
Его чёрная магистерская мантия смотрелась на нём очень неуместно.
У него были взъерошенные волосы, и лицо также выглядело
молодым, практически, мальчишеским.
Он внимательно смотрел на меня в течение одной долгой минуты.
Он оглядел меня с ног до головы, словно я был лошадью, на которую он собирался делать ставку в бегах, или куском мяса, который он хотел продать за фунт, но сомневался, купят ли.
Но всё это - ничто по сравнению с тем, что случилось, когда он посмотрел мне в глаза.
Первое мгновение его взгляд просто вызывал чувство тревоги.
Затем я почти почувствовал, что освещение на лестнице потускнело.
Или что я внезапно оказался глубоко под водой, и высокое давление не давало мне вдохнуть.
- Будь ты проклят, полудурок, - услышал я доносящийся издалека знакомый голос.
- Если у тебя опять кататонический ступор, имей совесть и сходи с ума в Гавани, избавив нас от необходимости тащить туда твою забрызганную пеной шкуру.
Или посторонись уже.
Элодин отвёл от меня взгляд и внезапно мир снова стал ярким и чётким.
Я боролся с желанием тут же набрать целые легкие воздуха.
Мастер Хемме протопал вниз по лестнице, грубо толкнув Элодина плечом.
Увидев меня, он фыркнул.
-Конечно.
Четверть-дурок здесь
также.
Могу я порекомендовать тебе книгу для изучения?
Прекрасное произведение, называется "Коридоры, их форма и предназначение: введение в предмет для умственно отсталых".
Он кинул злобный взгляд в мою сторону и, увидев, что я не спешу отпрыгнуть прочь и освободить ему дорогу, он неприятно мне ухмыльнулся.
- А, но ты же до сих пор исключен из Архивов, не правда ли?
Наверное, мне стоит изложить краткое содержание в форме, более понятной для тебя?
Может, в виде пантомимы или кукольного представления?
Я сделал шаг в сторону, и Хемме промчался мимо, что-то бормоча себе под нос.
Взгляд Элодина метал молнии в сторону широкой спины второго магистра.
Только когда Хемме завернул за угол, Элодин снова обратил внимание на меня.
Он вздохнул.
- Быть может, тебе лучше добиваться успеха в других областях, Ре'лар Квоут.
Тебе симпатизирует Дал, как, впрочем, и Килвин.
С ними у тебя, кажется, хорошо получается идти вперёд.
- Но, сэр, - проговорил я, стараясь не выдать свое разочарование в голосе.
- Именно вы поручились за меня при повышении до Ре'лара.
Он развернулся и снова начал подниматься по лестнице.
- Тогда ты должен прислушиваться к моим мудрым советам, не так ли?
- Но если вы учите других студентов, почему вы не хотите учить меня?
- Потому что у тебя слишком много энтузиазма, чтобы быть достаточно терпеливым, - без тени смущения ответил он.
- Ты слишком горд, чтобы достаточно хорошо слушать.
И ещё ты слишком умён.
Это хуже всего.
- Некоторые магистры предпочитают умных студентов, - пробурчал я, когда мы вошли в широкий коридор.
-Да, - сказал Элодин.
- Дал и Килвин, и Арвил любят умных студентов.
Иди учиться к одному из них.
Если ты так поступишь, обе наши жизни только упростятся.
-Но...
Элодин резко остановился посередине коридора.
-Отлично, - сказал он.
-Докажи, что ты стоишь обучения.
Разрушь моё впечатление до самого основания, - он выразительно похлопал себя по мантии, как будто искал что-то в кармане.
- К моему безграничному разочарованию, у меня нет
ключа к этой двери. - Он постучал по деревянной двери костяшками пальцев.
- Каковы твои действия, Ре'лар Квоут?
Я улыбнулся, несмотря на то, что по-прежнему пребывал в раздражённом состоянии.
Нельзя было выбрать испытание, более подходящее моим способностям.
Я вытащил из кармана тонкий прутик из мягкого металла, затем опустился на колени перед дверью и заглянул в замочную скважину.
Замок на двери стоял прочный, сделанный на века.
Но хотя большие, тяжёлые замки и выглядят внушительно, на самом деле их проще вскрыть, если за ними хорошо ухаживают.
Как за этим.
Через три медленных вдоха я услышал, как замок с приятным щёлканьем открылся.
Я поднялся, смахнул с колен пыль и с поклоном распахнул дверь перед Элодином.
Надо сказать, Элодин выглядел слегка впечатлённым.
Его брови поползли вверх, когда он увидел распахивающуюся дверь.
- Умно, - сказал он, заходя внутрь.
Я последовал за ним, не отставая ни на шаг.
Я никогда особенно не задумывался, как выглядят комнаты Элодина.
Но если бы мне пришлось предполагать, я бы ни за что не подумал, что они похожи на эти.
Они были огромными и пышно обставленными, с высокими потолками и множеством толстых ковров.
Стены покрывали панели из старого дерева, а сквозь высокие окна в комнату лился ранний утренний свет.
Повсюду висели картины маслом и стояла старинная деревянная мебель.
Эта комната была до странности обычной.
Быстро миновав прихожую и со вкусом обставленную гостиную, Элодин вошёл в спальню.
Или, скорее, опочивальню.
В огромной комнате стояла большая, размером с лодку, кровать с пологом.
Элодин распахнул гардероб и принялся вытаскивать длинные чёрные мантии, похожие на ту, что была на нём сейчас.
- Держи, - Элодин одну за одной накидал мне в руки так много мантий, что я едва мог их удерживать.
Некоторые из них были сшиты из хлопка, для ежедневной носки, но встречались и из качественного льна и богатого мягкого бархата.
Он повесил ещё полдюжины мантий себе на руку и понёс их назад в гостиную.
Мы прошли мимо старых книжных полок, заставленных сотнями томов, и гигантского полированного стола.
Одну из стен занимал каменный очаг, достаточно большой, чтобы зажарить целую свинью, хотя сейчас слабое пламя
едва дымилось, отгонявшее прохладу ранней осени.
Элодин взял со стола хрустальный графин и встал возле очага.
Он сбросил те мантии, что нес, мне в руки, так что я едва мог видеть поверх стопки.
Аккуратно приподняв крышку графина, он попробовал содержимое, а затем посмотрел графин на просвет и одобряюще поднял бровь.
Я решил попробовать еще раз.
- Мастер Элодин, почему вы не хотите учить меня Именам?
- Вопрос неверный, - отозвался он и опрокинул содержимое графина на тлеющие в камине угли.
Пламя жадно взметнулось вверх, и Элодин, забрав назад стопку мантий, медленно скормил пламени одну из бархатных.
Она быстро занялась, и, когда она уже полыхала вовсю, он быстро, одну за другой, побросал в огонь остальные.
В результате от огромной горящей кучи тряпок клубами шел густой дым.
- Попробуй еще раз.
Я не мог не задать очевидный вопрос.
- Почему вы сжигаете свою одежду?
- Не-а.
Даже не близко, - сказал он, взяв у меня из рук еще несколько мантий и бросив их на стопку в очаге.
Затем Элодин схватил еще кучку, закинул ее и задвинул заслонку на дымоходе с металлическим лязгом.
Дым клубами повалил в комнату.
Элодин слегка кашлянул, отступил на шаг и огляделся с видом отвлеченного удовлетворения.
Внезапно я понял, что происходит.
- О Боже, - сказал я.
- Чьи это комнаты?
Элодин удовлетворенно кивнул.
- Очень хорошо.
Я бы также засчитал «Почему у вас нет ключа к этой комнате?»
или «Что мы здесь делаем?». - Он посмотрел на меня сверху вниз, и глаза его были серьезными.
- Есть причины, по которым двери запирают.
Есть причины, по которым люди, не имеющие ключей, не должны попадать внутрь.
Он подтолкнул ногой кучу дымящегося тряпья, как бы убеждаясь, что она никуда не денется из очага.
- Ты знаешь, что ты умен.
В этом твоя слабость.
Ты думаешь, что знаешь, на что идешь, но это не так.
Элодин повернулся и взглянул на меня, его темные глаза были серьезны.
- Ты думаешь, что можешь
доверить мне учить тебя, - сказал он.
- Ты думаешь, что со мной ты будешь в безопасности.
Но это одно из самых ужасных заблуждений.
- Чьи это комнаты? - тупо повторил я.
Он неожиданно озорно улыбнулся, показав все свои зубы.
- Мастера Хемме.
- Почему вы сжигаете всю одежду Хемме? - спросил я, пытаясь не обращать внимания на то, что комната быстро заполняется едким дымом.
Элодин посмотрел на меня, как на идиота.
- Потому что я его ненавижу. - Он взял хрустальный графин и яростно швырнул его в очаг, где тот разбился, ударившись о стенку.
Огонь разгорелся еще жарче от остатков того, что было в графине.
- Этот мужик совершенный кретин.
Никому не позволено так со мной разговаривать.
Дым продолжал вкатываться в комнату.
Если бы не высокие потолки, мы бы уже задыхались.
И по мере того, как мы пробирались к двери, дышать становилось все труднее.
Элодин открыл ее, и дым, повалил в коридор.
Мы стояли снаружи двери, смотря друг на друга, пока пространство вокруг нас
заполнялось клубами дыма.
Я решил подойти к вопросу с другого конца.
- Я понимаю ваши сомнения, Мастер Элодин, - сказал я.
- Иногда я не продумываю свои действия до конца.
- Безусловно.
- И я признаю, что иногда мои поступки бывают… - я замолчал, пытаясь придумать что-то поскромнее, чем опрометчивыми.
- За гранью идиотизма? - подсказал Элодин.
Я немедленно вспылил, и моя краткая попытка вести себя сдержанно пропала втуне.
- Ну да, слава тебе Господи, я здесь единственный, кто когда-либо в своей жизни принимал неудачные решения! - воскликнул я, едва не срываясь на крик.
Я посмотрел ему прямо в глаза.
- Я тоже, знаете ли, слышал про вас истории.
Говорят, вы тут много натворили, когда сами были студентом. Удивлённое выражение на лице Элодина потускнело, и он стал похож на человека, у которого что-то застряло в горле.
Я продолжил.
- Если вы считаете, что я безрассуден, сделайте с этим что-нибудь!
Наставьте меня на путь истинный!
Вылепите из моего податливого юного ума, - я вдохнул клуб
дыма и закашлялся, так что пришлось сократить тираду.
- Сделайте уже что-нибудь, чёрт вас побери! - я выдохнул.
-Учите меня!
На самом деле я не кричал, но дыхания мне все равно не хватило.
Моя ярость исчезла так же быстро, как появилась, и я переживал, что зашёл слишком далеко.
Но Элодин просто смотрел на меня.
- Что заставляет тебя думать, что я не учу тебя? - спросил он, недоумевая.
- Кроме того факта, что ты отказываешься учиться. - Затем он развернулся и пошёл дальше по коридору.
- На твоем месте я бы убрался отсюда, - через плечо бросил он.
Люди захотят найти того, кто это сделал, а все знают, что вы с Хемме не очень-то ладите.
Я почувствовал, как от паники у меня выступил пот.
-Что?
- Я бы также вымылся перед экзаменами, - сказал он.
- Нехорошо будет, если ты появишься весь провонявший дымом.
Я здесь живу, - сказал Элодин, доставая из кармана ключ и открывая дверь в дальнем конце коридора.
- А у тебя какое оправдание?
Мои волосы были все еще влажными когда я миновал небольшую прихожую и поднялся по ступенькам на сцену пустого экзаменнационного зала.
Как и прежде, комната была погружена во тьму за исключением огромного стола в форме полумесяца.
Я подошел к границе света и стал вежливо ждать.
Председатель жестом подозвал меня и я приблизился к центру стола, чтобы вручить ему свою фишку.
Затем я шагнул назад
в круг чуть более яркого света между изогнутыми концами стола.
Девять Магистров смотрели на меня сверху.
Я бы сказал что они смотрелись драмматично, как стая ворон на изгороди или что-то вроде этого.
Но не смотря на то, что они были одеты в свои одинаковые традициооные робы, они были слишком не похожи один на другого, чтобы быть группой чего либо.
Более того, я мог увидеть на них следы усталости.
Тогда мне пришло на ум что если студенты и ненавидели проходные экзамены, для мастеров они тоже не были увеселительной прогулкой.
- Квоут, сын Арлидена, - объявил председатель.
- Ре`лар. - Он сделал приглашающий жест в дальний правый угол стола.
- Магистр Медицины?- Арвил по отечески ласково смотрел на меня через круглые стекла своих очков .
- Каковы лекарственные свойства хны? - спросил он.
- Сильный анестетик, - ответил я.
- Сильный кататоник.
Слабительное. - Я колебался.
- Она также имеет целый ряд незначительных свойств.
- Должен ли я перечислить их все?
Арвил мотнул головой.
- Пациент обратился в Медику с жалобами на боли в его суставах и затрудненное дыхание,
сухость во рту, и, вдобавок, он утверждает что чувствует сладкий привкус.
Больной жалуется на холод, но фактически, он в поту и его лихорадит.
Каков ваш диагноз?
Я задержал дыхание в нерешительности.
- Я не ставлю диагнозы в Медике, Магистр Арвил.
Я бы привел одного из ваших Эл`се для этого.
Он улыбнулся мне, его глаза лучились морщинками.
- Верно, - сказал он.
- Но теоретически, как вы думаете, что с больным не так?
- Больной - студент?
Арвил приподнял бровь.
- Какое это имеет отношение к сути вопроса?
- Если он работал в Артефактной, он мог угореть у плавильной печи. - Сказал я.
Арвил изогнул бровь и я добавил. - В Артефактной можно отравится ядовитами испарениями многих тяжелых металлов.
Это редко случается поскольку студенты хорошо проинструктированы, но всякий, кто работает с расплавленной бронзой рискует вдохнуть достаточно пара чтобы убить себя, если не будет осторожен.
Килвин согласно закивал и я был рад, что не добавил для примера про тот случай, месяц назад, когда я на себе ощутил умеренное воздействие ядовитых паров.
Арвил многозначительно хмыкнул, затем сделал приглашающий жест к другой стороне стола.
- Магистр Арифметики?
Брандер сидел по левую руку от Председателя за столом.
- Меняла берет четыре процента за свои услуги, сколько пенсов вы сможете получить при размене таланта? - Он задал вопрос не заглядывая в бумаги лежащие перед ним.
- Каких именно пенсов, Магистр Брандер?
Он бросил на меня хмурый взгляд.
- Мы все еще в Содружестве, если я правильно помню.
Я сделал расчеты в уме основываясь на таблицах из тех книг, которые Брандер сказал изучить нам в Архивах.
Таблицы не содержали истинные расценки которые бы вам предолжил ростовщик, это были официальные обменные курсы членов правительств и финансистов которыми они руководствовались, чтобы наживаться друг на друге.
- В железных пенни.
- Триста пятьдесят, - сказал я и добавил.
- Один.
С половиной.
Брандер зарылся в бумаги прежде, чем я закончил отвечать.
- Ваш компас содержит золото - 220 карат, платину - 112 карат и кобальт - 32 карата.
Где вы находитесь?
Я был напуган вопросом.
Ориентирование с помощью трехсоставного компаса требовало детализированных карт и кропотливой триангуляции.
Как правило, этим занимались только капитаны морских судов и картографы, для своих вычислений они использовали детализированные диаграммы.
Я же лишь дважды за свою жизнь видел трехсоставной компас.
Или это было вопросом, перечисленным в одной из книг, которые Брандер отложил для изучения, или он сознательно задал его чтобы завалить меня.
Учитывая что Брандер с Хемме были друзьями, предполагаю - последнее.
Я закрыл глаза, представил карту цивилизованного мира, и выдал свой наилучший, как я предполагал вариант.
- В Тарбеане? - Сказал я.
- Возможно, где-то в Илле? - Я открыл глаза.
- Честно, я понятия не имею.
Брандер сделал пометку на листке бумаги.
- Магистр Имен, - сказал он не отрываясь от листка.
Элодин подарил мне злую понимающую усмешку и внезапно меня поразил
страх, что он может сейчас разоблачить мой вклад в то, что мы сделали в комнатах Хемме ранее тем утром.
Вместо этого он резко выставил три пальца.
- У тебя в руке тройка пик, - сказал он.
- И пятерка пик в игре. - Он сложил пальцы домиком и серьезно на меня посмотрел.
- Сколько получается пик всего?
- Восемь пик, - сказал я.
Другие Магистры заерзали на своих местах.
Арвил вздохнул.
Килвин ссутулился.
Хемме и Брандер зашли еще дальше - выпучили глаза друг на друга.
Все вместе они производили впечатление многострадального раздражения.
Элодин хмурился на них.
- Что? - Потребовал он и его голос звучал резко.
- Вы хотите, чтобы я относился к этому балагану серьезно?
Вы хотите чтобы я задавал ему вопросы, на которые смог бы ответить только Именователь? - Другие Магистры притихли, выглядя смущенными, отказываясь встретитьтся с ним взглядом.
За исключением Хемме который открыто сверлил его глазами.
- Прекрасно, - сказал Элодин поворачиваясь ко мне.
Его глаза были темны и его голос странно резонировал.
Это не было сказано громко, но когда он сказал это, звук, казалось, заполнил весь зал.
Это не оставляло место для любого другого звука.
- Где находится луна, - спросил Элодин мрачно, - когда ее нет на нашем небе?
Комната казалась противоестественно тихой, когда он замолчал.
Как будто его голос проделал дыру в мире.
Я ожидал.что он продолжит.
- У меня нет ни малейшего понятия, - я признался.
После голоса Элодина мой собственный показался мне довольно тонким и хрупким.
Элодин пожал плечами, затем сделал любезный жест через стол.
- Магистр Симпатии.
Элкса Дал был единственным, кто выглядел комфортно в своей традиционной робе.
Как всегда, его темная борода и худое лицо напомнили мне о злом колдуне из очень многих страшных спектаклей Атурана.
Он подарил мне что-то вроде сочувствующего взгляда.
- Что ты можешь рассказать о привязке для линейного гальванического магнита? - спросил он
непринужденно.
Я оттарабанил это легко.
Он кивнул.
- Каково расстояние непреодолимого распада для железа? - Пять с половиной миль, - выдал я ответ из учебника, несмотря на то, что мог бы поспорить на счет термина непреодолимый.
В то же время было верно, что, хотя перемещение любого существенного количества энергии более чем на шесть миль было статистически невозможно, вы могли бы использовать Симпатию, чтобы определить наличие подпочвенных вод ивовым прутом на намного большем расстоянии.
- При кипении унции воды, какая необходима температура, чтобы вода испарилась полностью?
Я выудил из памяти все что мог вспомнить о таблицах испарения, с которыми я работал в Артефактной.
- Сто восемьдесят саумов. - Я сказал с большей уверенностью, чем я фактически чувствовал.
- По мне, так неплохой ответ, - сказал Дал.
- Магистр Алхимии?
Мандраг отмахнулся покрытой пятнами рукой.
- Я пасс.
- Он не плохо разбирается в пикях, - предложил Элодин.
Мандраг нахмурился.
- Магистр Архивов?
Когда Лоррен посмотрел на меня, его вытянутое лицо не выражало эмоций.
- Перечисли правила Архивов.
Я вспыхнул при этих словах и опустил глаза в пол.
- Соблюдать тишину, - сказал я.
- Беречь книги.
Слушаться скривов. Никакой воды.
Никакой еды. - Я сглотнул.
- Никакого огоня.
Лоррен кивнул.
Ничто в его тоне или поведении не говорило о его неудовольствии, но от этого было еще хуже.
Он повернулся к другому концу стола.
- Магистр Артефактов.
Я мысленно чертыхнулся.
За последние несколько дней я прочитал все те шесть книг, что Магистр Лоррен выбрал для изучения реларам.
На одни только хроники Фелтеми "Падение Империи" я потратил десять часов.
На свете было не много вещей, которых я желал бы больше, чем доступа в Архивы, и я отчаянно надеялся произвести на Лоррена впечатление, ответив на любой вопрос, который он мог бы пожелать задать.
Но мои надежды не оправдались.
Я поднял взгляд на Килвина.
- Гальваническая пропускная способность меди, - пророкотал через бороду рослый как медведь Магистр Артефактов.
Ответ на вопрос нашелся мгновенно.
Я сталкивался с этим ранее, когда выполнял вычисления при изготовлении ламп.
- Проводящий коэффициент галлия.
И конечно же я знал ответ на этот вопрос, так как лакировал эмитенты для лампы.
Подсовывал ли мне Килвин легкие вопросы?
Я смог ответить на все.
- Хорошо, - закончил со мной Килвин.
- Магистр Риторики.
Я невольно задержал дыхание поворачиваясь к Хемме.
Я прочитал целых три из его списка книг, несмотря на свою острую нелюбовь к риторике и бессмысленной философии.
Однако я смог на две минуты подавить свое отвращение и изобразить хорошего и скромного студента.
Я - один из Руа, я мог играть любую роль.
Хемме хмуро уставился на меня, его круглое лицо было похоже на злобную луну.
- Это ты поджег мои комнаты, ты, маленький ублюдок Путаницы?
Неприкрытая грубость вопроса застала меня врасплох.
Я готовился к невероятно сложным вопросам, или вопросам с подвохом, или к вопросам ответ на который можно вывернуть любым способом, чтобы в любом случае выставить меня неправым.
Но это внезапное обвинение совершенно меня обескуражило.
Путаница - термин, который я особенно презираю.
Вихрь эмоций закружил меня и оставил внезапный вкус сливы во рту.
В то время, как часть меня пыталась заставить взять себя в руки и найти допустимо вежливый ответ, я обнаружил что уже открыл рот и начал говорить.
- Я не поджигал Ваши комнаты, - сказал я честно.
- Но мне жаль, что я этого не сделал.
И что вас там не было, крепко спящего в тот момент.
Выражение лица Хемме сменилось с хмурого на удивленное.
- Ре`лар Квоут! - Вмешался Председатель.
- Если вы еще раз забудете о вежливости, я выдвину против вас обвинение о неподобающем поведении!
Вкус сливы исчез так же быстро как появился, оставив мне чувство легкого головокружения. Я покрылся холодным потом от ужаса и смущения.
- Приношу свои извинения, Председатель, - быстро сказал я, уставившись себе под ноги.
- Это было сказано в гневе.
Слово - Путаница является чрезвычайно оскорбительным для людей моего народа.
Оно созвучно с одноименным периодом в истории - систематическим истреблением тысяч Руа.
Складочка любопытства прорезала лоб канцлера.
- Должен признать,
я не знал об особой этимологии этого слова, - он задумался.
- Полагаю, это может сойти в качестве темы для моего вопроса.
- Не так быстро, - вмешался Хемме.
- Я еще с ним не закончил.
- Вы закончили, - отрезал Председатель.
- Вы столь же невыносимы как и мальчик, Джейсом, но с меньшим основанием для оправдания.
Вы показали, что не можете вести себя профессионально, и таким образом, я должен остановить ваши препирательства, считайте вам повезло что я не буду выносить вам официального порицания.
Хемме побелел от гнева но придержал язык.
Канцлер повернулся ко мне, - Магистр Языков, - объявил он о себе официально.
- Ре`лар Квоут: какова этимология слова Путаница?
- Это слово пришло со времен этнических чисток спровоцированных Императором Олкионом, - сказал я.
- Он выпустил указ, согласно которому любая толпа путешествующих по дороге людей подвергалась штрафу, заключению или высылке без разбирательства.
Со временем слово сократили для удобства и оно превратилось из "путешествующая толпа" в "путаница".
Он удивленно приподнял бровь.
- Вот как?
Я кивнул.
- Также, я могу связать происхождение "путаницы" со словом "преподобный отец", котрые пытались в те времена призвать выступающих актеров встать на путь истинный.
Председатель сухо кивнул.
- Благодарю, Ре`лар Квоут.
Присядьте пока мы совещаемся.
Мне назначили плату за обучение в девять с половиной талантов.
Меньше чем десять талантов предсказанные Мане, но значительно больше, чем водилось у меня в кошельке.
До завтрашнего полудня я должен был рассчитываться с казначеем или мне придется пропустить весь семестр.
Необходимость оставить на время мои занятия не была сама по себе трагедией.
Но только у студентов был доступ к университетским ресурсам, таким как
оборудование в Артефактной.
Это означало, что, если я не мог заплатить за обучение, мне запретили бы работать в мастерской Килвина, единственном месте, где у меня был шанс заработать достаточно денег на оплату этого самого обучения.
Я остановился у Хранилища, Джаксим улыбнулся мне в открытое окно.
- Мы как раз продали твои лампы этим утром, - сказал он.
- Пришлось уценить их немного, так как они были последними.
Он пролистал бухгалтерскую книгу, пока он не нашел соответствующую страницу.
- Твои шестьдесят процентов - это четыре таланта и восемь джотов.
За вычетом оплаты сдельных работ и материалов что ты использовал... - Он пробежался пальцем до конца страницы.
- Ты получишь два таланта, три джота и восемь драбов.
Джаксим сделал пометку в бухгалтерсой книге и выписал мне квитанцию.
Я тщательно согнул бумагу и спрятал в кошелек.
Пусть у квитанции не было успокающего веса монет, но вместе с ней у меня было более шести талантов.
Так много денег, но все еще недостаточно.
Не нагруби я Хемме, плата за мое обучение могла бы быть значительно ниже.
Я мог бы учиться дальше, или заработать больше денег, не будь я вынужден
скрываться в моей комнате в течение почти целых двух дней, плача и безумствуя со вкусом сливы во рту.
Мне пришла в голову мысль.
- Полагаю, я должен начать что-то новое, - небрежно сказал я.
- Мне потребуется небольшой тигель.
Три унции олова.
Две унции бронзы.
Четыре унции серебра.
Катушка проволоки из очищенного золота.
Медь..
- Подожди секунду, - прервал меня Джаксим.
Он пробежался пальцем к моему имени в книге.
- У тебя нет разрешение на получение золота или серебра. - Он перевел взгляд на меня.
- Это - ошибка?
Я колебался, не желая лгать.
- Не знал, что тебе требуется разрешение, - сказал я.
Джаксим понимающе усмехнулся.
- Ты не первый, кто пытается провернуть подобное, - сказал он.
- Неподъемная плата за обучение?
Я кивнул.
Он изобразил сочувствие.
- Извини.
Килвин знает, что Хранилище превратится в лавку ростовщика, если он не будет строг. - Он захлопнул бухгалтерскую книгу.
- Тебе следует обратиться в ломбард как и всем прочим.
Я повертел перед ним руками чтобы показать отсутствие драгоценностей.
Джаксим поморщился.
- Паршиво.
Я знаю приличного ростовщика на Сильверкот, который берет всего десять процентов в месяц.
Это конечно обдираловка, но лучше чем где-либо.
Я кивнул и вздохнул.
Силверкот- место где у гильдии ростовщиков были свои магазины.
Я бы их не заинтересовал.
- Это определенно лучше, чем мне предлагали прежде, - сказал я.
Я думал на этим, пока шел к Имре, ощущая привычную тяжесть лютни на своем плече.
Я был в тяжелом положении, но не худшем.
Ни один ростовщик гильдии не предоставит кредит сиротке Эдема Руа без залога, но я мог занять денег у Деви.
И все же, я не хотел прибегать к этому.
Мало того, что ее процент был грабительским, я волновался о том, что она могла
потребовать с меня в случае не выполнения обязательств.
Я сомневался что это будет несущественным.
Или простым.
Или вполне законным.
Таков был ход моих мыслей на пути через Стоунбридж.
Я забежал к аптекарю, затем направился к Серому Человеку.
Открыв дверь, я увидел, что Серый Человек был пансионом.
Общий зал, где люди могли собраться и выпить, отсутствовал.
Его заменяла маленькая, богато обставленная комната, с блестяще одетым щвейцаром, смерившим меня взглядом полным неодобрения, если не отвращения.
- Чем я могу быть полезен молодому господину? - спросил он когда я вошел в дверь.
- Я бы хотел увидеть одну молодую леди, - ответил я.
- По имени Динаэль. - Кивнул он.
- Я посмотрю у себя ли она.
- Не утруждайте себя, - сказал я, направившись к лестнице.
- Она ждет меня.
Швейцар преградил мне путь.
- Боюсь, что это не возможно, - сказал он.
- Но я с радостью проверю у себя ли леди.
Он вытянул руку.
Я уставился на нее.
- Ваша визитная карточка? - Попросил он.
- Как мне вас представить леди?
- Как вы можете передать ей мою карточку, если не уверены у себя ли она? - спросил я.
Швейцар наградил меня улыбкой снова.
Это была вежливая, добрая и в тоже время настолько неприятная улыбка, что я посчитал нужным сохранить ее в своей памяти.
Улыбка подобная этой, произведение искусства.
Как тот, кто рос на сцене, я мог оценить ее по достоинству.
Такая улыбка походит на нож в определенных общественных кругах, и у меня могла бы появиться потребность когда-нибудь ее применить.
-Ах, - сказал швейцар.
- Леди у себя, - сказал он с нажимом.
- Но это не значит, что она есть для вас.
- Можете передать ей, что Квоут зовет ее, - сказал я, скорее удивленный, чем оскорбленный.
- Я подожду.
Я ждал недолго.
Швейцар спустился по лестнице c раздраженным выражение лица, словно очень надеялся вышвырнуть меня.
- Сюда, - сказал он.
Я последовал за ним наверх.
Он открыл дверь и я проскочил мимо него стремительно, надеясь этим сбить с него излишнюю спесь.
Я оказался в гостинной с большими окнами, пронизанной лучами заходящего солнца, достаточно большой, чтобы казаться просторной, несмотря на расставленные по комнате кресла и кушетки.
У дальней стены напротив стояли цымбалы, один угол комнаты был полностью занят большой Модеганской арфой.
Денна стояла в центре комнаты одетая в зеленое бархатное платье.
Ее волосы были уложены так, чтобы показать ее изящную шею в выгодном свете, открывая изумрудные сережки- капли и подходящее им ожерелье на шее.
Она беседовала с молодым мужчиной который был...
лучшее слово которое пришло на ум - милашкой.
У него было слащавое, чисто выбритое лицо с огромными, темными глазами.
Он выглядел как молодой дворянин, которому слишком часто не везло, чтобы можно было это назвать временным затруднением.
Его одежда была хороша, но неопрятна.
Его темные волосы были пострижены в стиле требующем завивки, но было очевидно, что за ними давно не ухаживали.
Его глаза запали, как будто он плохо спал.
Денна протянула ко мне руки.
- Квоут, - сказала она.
- Познакомься с Джеффри.
- Рад знакомству, Квоут, - сказал Джеффри.
- Динаэль упоминала вас.
Вы что-то вроде - как его..
Волшебник? - Его улыбка была открытой и совершенно бесхитростной.
- Арканист, точнее, - ответил я как можно вежливей.
- О волшебника понаписано слишком много ерунды в сказках.
- Люди ожидают, что мы будем носить темные одежды и ковыряться во внутренностях птиц.
- А вы чем занимаетесь?
- Джеффри - поэт, - сказала Денна.
- И хороший, хотя он будет отрицать это. - Я буду, - признал он, его улыбка поблекла.
- Мне нужно идти.
- У меня назначена встреча с людьми, которые не любят ждать. - Он поцеловал Денну в щеку, тепло пожал мне руку и вышел.
Денна наблюдала как дверь закрылась за ним.
- Он милый мальчик. - Ты говоришь так, как будто сожалеешь об этом, - сказал я.
- Не будь он таким милым, он мог бы удержать более одной мыли в голове.
- Может эти мысли потерлись бы немного и родили искру.
- Даже небольшой дым был бы хорош, тогда, по крайней мере, будет похоже что в его голове хоть что то происходит. - Она вздохнула.
- Он действительно так глуп?
Она покачала головой.
- Нет. Он просто доверчив.
- В нем абсолютно нет бережливой жилки, и он ничего не совершал кроме ошибок, с тех пор как приехал месяц назад.
Я достал из своего плаща пару маленьких, обернутых в ткань свертков: один синего цвета, другой белого.
- У меня для тебя подарок.
Денна протянула руку, чтобы взять их, она выглядела немного озадаченой.
То, что показалось такой хорошей идеей несколько часов назад, вдруг стало казаться довольно глупым.
- Это для твоих легких, - сказал я, внезапно смущенный.
- Я знаю, они иногда тебя беспокоят.
Она склонила голову на бок.
- И откуда ты узнал об этом, скажи на милость? - Ты упоминала это об этом, когда мы были в Требоне, - ответил я.
- Я провел небольшое исследование, - подчеркнул я.
- Это ты можешь добавить в чай: перечная мята, яснотка, череда... - Я указал на другой сверток.
- В этом - листья,
завари их и вдыхай пар.
Денна переводила взгляд с пакета на пакет.
- Я написал и вложил внутрь инструкции, - сказал я.
- Синий - чтобы заваривать и вдыхать пар, - сказал я.
- Синий - для воды, запомни.
Она подняла на меня взгляд.
- Разве тебе для чая не нужна вода?
Ее слова меня смутили, я вспыхнул и начал что-то бормотать, но Денна рассмеялась и потрясла головой.
- Я дразнила тебя, - сказала она мягко.
- Спасибо.
Это самое приятное из того, что кто-либо делал для меня за долгое время.
Денна подошла к комоду и бережно сложила пакеты в деревянную украшенную орнаментами шкатулку.
- Похоже у тебя дела идут неплохо, - сказал я обводя рукой комнату.
Денна пожала плечами, окинув комнату безразличным взглядом.
- Келлин заботится о своем комфорте, - сказала она.
- Я просто стою в отраженном им свете.
Я понимающе кивнул.
- Я подумал ты нашла себе
покровителя.
- Ничего такого официального.
- Просто нам с Келлином по пути, как говорят они у себя в Модеге, и он учит меня играть на арфе.- Она кивнула в угол где возвышался массивный инструмент.
- Не покажешь чему ты научилась? - Спросил я.
Денна смущенно покачала головой.
При этом ее волосы скользнули на плечи .
- Я еще не так хороша.
- Придержу свое естественное побуждение язвить и свистеть, - любезно сказал я.
Денна рассмеялась.
- Хорошо.
Но только не много. - Она встала за арфой и пододвинула высокий табурет чтобы присесть.
Она протянула руки к струнам, замерла на время, и начала играть.
Эта мелодия была вариантом деревенской песни "Пустозвон". - Я улыбнулся.
Она играла медленно, почти величественно.
Слишком многие считают скорость признаком хорошей игры.
Это понятно.
То что Мари сделала в Эолиане, было потрясающе.
Но уметь быстро играть ноты еще не значит уметь играть.
Ключ к мастерству в ощущении музыки.
Это как шутка.
Любой может помнить слова.
Любой может повторить их.
Но чтобы заставить кого-то смеяться требуется нечто большее.
Быстрый пересказ шутки не сделает ее смешнее.
Как часто бывает, неторопливость лучше чем спешка.
Вот почему так мало истинных музыкантов.
Многие могут петь или играть на скрипке.
Музыкальная шкатулка может играть песню безупречно, снова и снова.
Но знания нот недостаточно.
Вы должны знать как играть их.
Скорость придет со временем и с практикой, с чувством музыки нужно родиться.
Либо это у вас есть - либо нет.
У Денны это было.
Она медленно скользила сквозь музыку, но не задерживала ее.
Ее игра была нетороплива как чувственный поцелуй.
Не то, чтобы у меня был опыт в целовании на этот момент жизни.
Но глядя на нее, обнимающую свою арфу, с прикрытыми глазами, с легкой улыбкой на губах - я знал что когда -нибудь захочу быть так же чувтсвенно поцелованным.
И она была прекрасна.
Я полагаю что, не должно удивлять что я
питаю особую слабость к женщинам с музыкой живущей в них.
Она играла, и я как буд-то впервые увидел ее.
Прежде, я отвлекался на ее прическу и крой платья.
Но когда она заиграла, это все отошло.
Я многословен.
Достаточно сказать - она производила впечатление, хотя еще училась.
Она, случалось, брала не те ноты, но не вздрагивала и не пугалась этого.
Как говорится, ювелир узнает неограненный алмаз.
И я.
И она.
И далее.
- Ты значительно продвинулась в своем мастерстве от "Белки в тростнике", - сказал я спокойно после того, как она взяла заключительные ноты.
Она пожала плечами в ответ на комплимент, не встречаясь со мной взглядом.
- Я многое не умею, но я практикуюсь, - сказала она.
- И Келлин говорит у меня есть не много способностей.
- Как долго ты учишься игре? - Спросил я.
- Три оборота? - Она задумалась, потом кивнула.
- Чуть меньше, чем три оборота.
- Матерь Божия, - сказал я качая головой.
- Не говори ни кому как быстро ты этому научилась.
Другие музыканты возненавидят тебя за это.
- Мои пальцы еще не привыкли к арфе, - сказала она опустив глаза на руки.
- Я не могу заниматься так долго как мне бы этого хотелось.
Я потянулся и взял ее руку, повернул чтобы рассмотреть кончики ее пальцев.
На них исчезали пузыри.
- У тебя..
Я поднял взгляд и осознал насколько близко она стояла.
Ее рука в моей была холодна.
Она пристально посмотрела на меня огромными черными глазами.
Бровь чуть приподнята.
Не лукаво, или игриво, только легкое любопытство.
Я внезапно почувствовал странную слабость в животе.
У меня что? - спросила она.
Я понял что не знаю о чем я хотел сказать.
Тут же подумал признаться в этом.
Но потом осознал насколько это прозвучит глупо.
Так я ничего и не сказал.
Денна посмотрела на мою руку, взяла ее и повернула ладонью вверх.
- У тебя мягкие руки, - сказала она и мягко коснулась кончиков моих пальцев.
- Я думала
мозоли будут грубыми, но нет.
Они гладкие.
Сейчас, когда она не смотрела мне в глаза, мое остроумие наконец то вернулось.
- На это ушло время, - сказал я.
Денна подняла глаза и подарила мне робкую улыбку.
Мысли улетучились из моей головы.
Через мгновение, Денна опустила мою руку и прошла в центр комнаты.
- Не желаешь чего-нибудь выпить? - спросила она изящно опустившись в кресло.
- Это было бы очень любезно с твоей стороны, - автоматически выдал я.
Я спохватился, что моя рука все еще глупо висит в воздухе, и я резко опустил ее.
Она указала на соседний стул и я сел.
- Смотри. - Она взяла маленький серебряный колокольчик с ближайшего столика и тихо позвонила.
Затем она подняла руку со всеми пятью расстопыренными пальцами.
Она загнула большой палец, потом указательный, отсчитывая секунды.
Прежде чем она загнула мизинец, в дверь постучали.
- Войдите, - отозвалась Денна и блестяще одетый швейцар зашел.
- Я бы выпила шоколада, - сказала она.
- И Квоут... - она посмотрела на меня вопросительно.
- Шоколад - это чудесно, - сказал я.
Швейцар поклонился и исчез закрыв за собой дверь.
- Иногда я делаю это, только чтобы заставить его побегать, - застенчиво призналась Денна, опустив глаза на колокольчик.
- Я не могу представить, как он слышит когда я звоню.
Некоторое время я был убеждена, что он сидит в прихожей прижавшись ухом к моей двери.
- Я могу взглянуть на колокольчик? - спросил я.
Она передала его мне.
Звонок выглядел обычным на первый взгляд, но когда я перевернул его вверх дном, я увидел на внутренней поверхности несколько крошечных рун сигалдри.
- Он не подслушивает, - сказал я, возвращая его.
- Внизу есть другой звонок, который звонит одновременно с этим.
- Как? - Спросила и сама ответила на свой вопрос.
- Волшебство? - Ты можешь назвать это и так.
- Это - то, чем ты занимаешься там? - Она дернула головой в направлении реки и университета.
- Это кажется немного...
безвкусным.
- Это - самое фривольное использование сигалдри, которое я когда-либо видел, - сказал я.
Денна расхохоталась.
- Ты сказал это так оскорбленно, - сказала она.
- Это называется сигалдри?
- Создание чего-то вроде этого колокольчика, называют артефакцией, - сказал я.
- Сигалдри - это руны, котрые пишутся или вырезаются,- они заставляют его работать.
Денна не отрывала взгляд от колокольчика.
- Значит это и есть волшебство? - Спросила она поддавшись вперед в кресле.
- Как это работает?
Я колебался.
Не только потому, что это был сложный вопрос, но потому, что правила университета запрещали разглашение тайн Арканума.
- Это сложно для понимания, - сказал я.
К счастью, в тот момент постучали в дверь - нам принесли шоколад.
От его запаха мой рот наполнился слюной.
Слуга поставил поднос на столик и молча удалился.
Я потягивал свой шоколад и улыбался наслаждаясь его насыщенной сладостью.
- Прошли годы с тех пор, как я в последний раз пил его, - сказал я.
Денна взяла свою чашку и окинула взглядом комнату.
- Странно думать, что некоторые люди живут так всю жизнь, - она размышляла.
- Тебе это не нравится? - Я удивился.
- Я люблю шоколад и арфу, - сказала она.
- Но я могу обойтись без колокольчика и целой комнаты предназначенной только для того, чтобы сидеть. - Ее рот недовольно скривился.
- И я ненавижу думать о том, что кто-то сидит и охраняет меня, словно я - сокровище, которое кто-то может попытаться украсть.
- Значит тебя не нужно стеречь?
Она сузила глаза поверх чашки, как будто она не была уверена серьезен ли я.
- Я не представляю себя под замком и ключом, - мрачно пояснила она.
- Я не возражаю против этих комнат, но они не являются действительно моими, если я не свободна прийти и уйти.
На это я приподнял бровь, но прежде чем я успел что -либо сказать, она махнула рукой.
- Это не совсем так, - она вздохнула.
- Но я не
сомневаюсь, что Келлину сообщают о моих приходах и уходах.
Я знаю, что швейцар передает ему, кто меня посещал.
- Это раздражает не много и только. - Она подарила мне угрюмую усмешку.
- Наверно это выглядит ужасно неблагодарным с моей стороны?
- Нисколько, - сказал я .
- Когда я был ребенком, моя труппа путешествовала всюду.
Но каждый год, мы несколько оборотов мы жили в имении нашего покровителя и выступали для его семьи и гостей.
Я покачал головой вспоминая.
- Бэрон Грейфэллоу был добрым хозяином.
Мы сидели за его собственным столом.
Он делал нам подарки... - Я затих, вспомниная полк превосходных крошечных солдат, которых он подарил мне.
Я потряс головой освобождаясь от этих мыслей.
- Но мой отец ненавидел это.
Высокие стены.
Он ненавидел быть в чьем-то полном распоряжении.
- Да! - воскликнула Денна.
- И я об этом!
Если Келлин говорит, что навестит меня вечером тогда и тогда -то, я начинаю чувствовать себя, как будто мою ногу прибили гвоздями к полу.
Если я сбегаю - потом виню себя в грубости и упрямстве, но если остаюсь, я чувствую себя собакой, под дверью ждущей своего хозяина.
Какое то время мы сидели молча.
Денна крутила кольцо на своем пальце,
блики сонечного света играли на бледно-голубом камне.
- И все же, - сказал я осматриваясь.
- Это прекрасные комнаты. - Они прекрасны когда ты здесь, - сказала она.
Несколькими часами позже я поднялся на узкий лестничный пролет позади мясной лавки.
Слабый запах прогорклого жира донесился из переулка ниже, но я улыбался.
День проведенный с Денной был редким удовольствием, и мои шаги были непозволительно легки для человека, собирающегося заключить сделку с демоном.
Я постучал в солидную деревянную дверь на верхней лестничной площадке и стал ждать.
Ни один ростовщик гильдии не доверил бы мне и пенни, но всегда найдутся люди, готовые предоставить деньги на особых условиях.
Поэты и прочие романтики называют их медными ястребами или акулами,но слово гаэлеты -подходит для них лучше.
Это опасные люди, и все у кого есть хоть капля ума, страются не иметь с ними дел.
Дверь слегка приоткрылась, затем широка расспахнулась являя молодую женщину
с лицом эльфа и светло-земляничными волосами.
- Квоут!- воскликнула Деви.
- Я уж было начала переживать, что не увижу тебя в этом семестре.
Я зашел и Деви закрыла за мной дверь.
В большой комнате без окон приятно пахло фруктами синнас и медом- освежающий контраст к запахам снаружи.
Половину комнаты занимала огромная кровать занавешенная темным балдахином.
На другой половине комнаты распалагались камин, большой деревянный стол и заполненная на три четверти книжная стойка.
Я пробежался глазами по названиям на корешках книг в то время, как Деви тщательно запирала дверь.
- Это новая копия Малкафа? - спросил я.
-Да, - сказала она подойдя ближе и замерла напротив меня.
- Молодой алхимик, который не мог вернуть свой долг, уладил это с помощью своей библиотеки.- Деви осторожно потянула с полки книгу в золотом переплете которой оказалось "Явное и скрытое"
Она посмотрела на меня с проказливой усмешкой.
- Ты читал это?
- Нет, - ответил я.
- Я хотел изучить это к экзаменам, но не смог
найти копию в Хранилище.
- Только слышал о ней.
Деви как буд-то задумалась на секунду, затем вручила книгу мне.
- Когда прочтешь, возвращайся и мы побеседуем об этом.
Я, к моему горю, лишена интересных собеседников.
- Если у нас будет достойная дискуссия, я могла бы дать тебе еще что-нибудь.
Как только книга оказалась в моих руках, она слегка постучала по обложке пальцем.
- Эта книга стоит больше, чем ты. - Она сказала без намека игривости в голосе.
- Испортишь и я вычту это из тебя.
- Я буду очень осторожен, - сказал я.
Деви кивнула, затем повернулась и прошла мимо меня к столу напротив. - Перейдем к делу. - Она села.
- Не будем ходить вокруг да около? - Спросила она.
- За обучение нужно заплатить до завтрашнего обеда.
- Я живу опасной и увлекательной жизнью, - сказал я закончив блуждать по комнате и сел напротив нее.
- И восхитительной, как и твое общество, и я надеялся избежать твоих услуг в этом семестре.
- И сколько составила твоя плата за обучение уже для ре'лара? - спросила она с понимающим видом.
- Как сильно они тебя достали?
- Это - довольно личный вопрос, - сказал я
Деви окинула меня откровенным взгядом.
- Мы собираемся вступить в договоренность довольно личного характера, - указала она.
- Я едва ли чувствую, что этим переступаю через себя. - Девять с половиной, - сказал я.
Она насмешливо фыркнула.
- Мне казалось ты гораздо умнее.
- Я, будучи ре'аром, никогда не поднималась выше семи талантов.
- У тебя был доступ в Архивы, - указал я.
- У меня был доступ к обширным архивам моего интеллекта, - парировала она с легкостью.
- Плюс я - просто очаровашка. - Она подарила мне насмешливую улыбку от которой на ее щеках появились ямочки.
- Ты блистательна как новый пенни, - признал я.
- Ни один мужчина не может надеяться устоять перед тобой.
- Некоторые женщины тоже испытывают рядом со мной затруднения с ногами, - сказала она.
Ее усмешка чуть менялась от очаровательной к озорной а затем стала
порочной.
Не имея ни малейшего представления, как реагировать на это, я двинулся в более безопасном направлении.
- Я боюсь, что должен позаимствовать четыре таланта. - Сказал я.
- Ах, - сказала Деви.
Она сразу приняла деловой вид и сложила руки на столе.
- Сожалею, я недавно ввела некоторые изменения в своем бизнесе, - сказала она.
- В настоящее время я только расширяю ссуды от шести талантов и больше.
Я не потрудился скрыть свою тревогу.
- Шесть талантов?
- Деви, это будет камнем на моей шее.
Она издала вздох прозвучавший как извинение.
- Проблема в том что
когда я даю ссуду, я некоторым образом рискую.
Я рискую потерять свои деньги, если мой должник умрет или попытается бежать.
Я рискую что он настучит на меня.
Я рискую быть пойманной в нарушении Железного Закона, или еще хуже, гильдией ростовщиков.
- Ты знаешь, что я бы никогда не поступил так, Деви.
- Факт остается фактом, - Деви продолжила, - Мой риск остается прежним не зависимо от того большая ссуда или маленькая.
Так почему я должна рисковать из-за маленьких ссуд?
- Маленьких?- Спросил я.
- Я мог бы год жить на четыре таланта!
Она поджала губы и забарабанила пальцами по столу.
- У тебя есть что-нибудь для залога? - Как обычно, - сказал я, одарив ее моей лучшей улыбкой.
- Только мое безграничное очарование.
Деви презрительно фыркнула.
- За безграничное очарование и три капли крови ты можешь получить шесть талантов на моих стандартных условиях.
Пятьдесят процентов сверх суммы по истечению двух месяцев.
- Деви, - сказал я обворожительно.
- Что мне делать с лишими деньгами?
- Устрой вечеринку, - предложила она.
- Проведи день в борделе.
Сыграй в Фаро на высоких ставках.
- Фаро, - сказал я, - это трата денег для людей которые не могут вычислять вероятности. - Тогда возьми банк и забери их деньги, - сказала она.
- Купи себе что-нибудь симпатичное и надень в следующий раз, когда придешь повидаться со мной. - Она смерила меня сверху вниз опасным взглядом.
- Возможно тогда я буду посговорчивей.
- Как на счет шести талантов на месяц под двадцать пять процентов? - я попытался.
Деви любезно покачала головой.
- Квоут, я уважаю твои попытки торговаться, но у тебя нет никаких шансов.
- Ты здесь, потому что ты в безвыходном положении.
- Я здесь, чтобы на этом заработать. - Она беспомощно всплеснула руками.
- Это то, чем я зарабатываю себе на жизнь.
И факт, что у тебя симпатичное личико, никак не влияет на это.
Деви серьезно посмотрела на меня.
- Если бы ты мог заинтересовать ростовщика, я не думаю, что ты пришел бы сюда, просто потому, что я хорошенькая и тебе нравится цвет моих волос.
- Это прекрасный цвет. - Сказал я.
- Мы, люди пламенного типа, должны держаться друг друга. - Должны, - согласилась она.
- Я предлагаю, чтобы мы держались друг друга два месяца с комиссией в пятьдесят процентов.
- Хорошо, - сказал я, резко падая назад на стул.
- Ты победила.
Деви одарила меня довольной улыбкой, снова проявив ямочки на щеках.
- Я могла победить, если бы мы оба играли понастоящему . - Она открыла ящик в столе и достала маленькую стеклянную бутылку и длинную булавку.
Я потянулся, чтобы взять их, но вместо того, чтобы сдвинуть их через стол,
она кинула мне задумчивый взгляд.
-Теперь, когда я думаю об этом, у тебя мог бы быть другой выбор.
- Я бы предпочел другой выбор, - я признал.
- Когда мы разговаривали в прошлый раз, - медленно проговорила Деви, - Ты упомянул, что у тебя был путь в Архивы.
Я колебался.
- Я действительно знаю путь.
- Та информация могла бы кое- что стоить, - сказала она сверхнебрежно.
Хотя она попыталась скрыть это, я мог видеть жестокий, жадный голод в ее глазах.
Я уставился на свои руки и не произнес ни слова.
- Я дам тебе десять талантов прямо сейчас, - резко сказала Деви.
- Не ссуда.
Я заплачу за информацию.
Если меня поймают в Хранилище, я никогда не скажу что узнала об этом от тебя.
Я думал обо всем, на что я мог потратить десять талантов.
Новая одежда.
Футляр для лютни, который бы не разваливался на части.
Бумага.
Перчатки для наступающей зимы.
Я вздохнул и покачал головой.
- Двадцать талантов, - сказала Деви.
- И выгодные условия для любых ссуд в будующем.
Двадцать талантов освободят меня на полгода от беспокойства искать деньги за учебу.
Я смогу заниматься своими собственными проектами в Артефакторской вместо того, чтобы как раб работать над лампами.
Заказывать одежду у портного.
Свежие фрукты.
Отдавать свою одежду в прачечную, а не стирать самостоятельно.
Я медленно выдохнул.
- Я -
- Сорок талантов, - сказала Деви с жадностью.
- Условия как в гильдии.
И я разделю с тобой свою постель
За сорок талантов я мог бы купить Денне личную полуарфу
Я мог...
Я поднял взгляд и увидел Деви впившуюся в меня глазами с другой стороны стола.
Ее губы были влажными, ее бледные голубые глаза напряжены.
Она поводила плечами назад и вперед в медленном, не сознающем движении, как кошка, готовая к атаке.
Я думал об Аури, защищенной и счастливой в Подовсе.
Что она сделает, если в ее крошечное королевство вторгнется незнакомец?
- Я сожалею, - сказал я.
- Я не могу.
Туда тяжело...
пройти.
Это вовлечет друга, и я не думаю что это хорошо. - Я решил проигнорировать другую часть ее предложения, поскольку у меня не было малейшей идеи как на него реагировать.
Был долгий, напряженный момент.
- Будь ты проклят, - сказала Деви на конец.
Звучит так, будто ты говоришь правду
- Да.- сказал я.
- Это побеспокоит друга, я знаю.
- Проклятье. - Она хмуро передвинула бутылку и булавку через стол.
Я уколол тыльную часть руки и наблюдал как кровь текла по моей руке вниз.
После того как в бутылку упали три капли я закинул булавку туда же.
Деви намазала клеем пробку и сердито закупорила бутылку.
Затем она достала из ящика перо с алмазным стилом.
- Ты мне доверяешь? - Спросила она царапая номер на стекле.
- Или ты хочешь запечатать?
- Доверяю, - сказал я.
- Но все равно предпочел бы запечатать бутылку.
Она капнула сургуч на крышку бутылки.
Я прижал к нему свои дудочки таланта, оставив легкоузнаваемый отпечаток.
Из другого ящика Деви достала шесть талантов и высыпала их на стол.
Движение могло показаться раздраженным, если бы ее глаза не были настолько тверды и сердиты.
- Я попаду туда так или иначе, - сказала она со сталью в голосе.
- Поговори со своим другом.
Если ты поможешь мне, я отблагодарю тебя.
Я вернулся в Университет в хорошем расположении духа несмотря на бремя моего нового долга.
Я сделал несколько покупок, взял с собой лютню, и направился на крыши.
В главном университетском здании было ужасно сложно ориентироваться - лабиринт иррациональных прихожих и лестниц ведущих вникуда.
Но передвигаться по его беспорядочно настроенным крышам было легче легкого.
Я держал путь к небольшому
внутреннему дворику, который в какой-то момент строительства универститетского здания, стал абсолютно недоступным, пойманный в ловушку как муха в янтаре.
Аури не ждала меня, но это было первым местом, где я встретил ее, и ясными ночами она иногда выходила, чтобы смотреть на звезды.
Я удостоверился, что окна классных комнат, выходящие во внутренний двор были темными и пустыми, тогда я достал свою лютню и начал настраивать ее.
Я играл в течение почти часа, когда услышал шорох в заросшем зеленью дворе внизу.
Потом появилась Аури, спрыгнувшая с высокой яблони на крышу.
Она бежала ко мне, ее босые ноги подпрыгивали чуть пружиня от гудрона, ее волосы развевались позади нее.
- Я услышала тебя! - Сказала она когда приблизилась.
- Тебя слышно в любом месте Подземелья!
- Как я помню, - сказал я медленно, - я собирался кому-то сыграть.
- Мне! - Она, смеясь, прижала руки к груди.
Она переступала с ноги на ногу, почти танцуя в своем нетерпении.
- Сыграй для меня!
Я была
столь же терпелива как два камня вместе, - сказала она.
- Ты как раз вовремя.
Я не смогла бы быть столь же терпеливой как три камня.
- Ну, - неуверенно сказал я.
- Я полагаю, это зависит от того, что ты принесла для меня.
Она рассмеялась поднимаясь на носочки, неотрывая рук от груди.
- Что ты принес мне?
Я опустился на колени и начал развязывать свой узел.
- Я принес тебе три вещи, - сказал я.
- Как традиционно, - она усмехнулась.
- Ты сегодня настоящий молодой джентельмен.
- Я такой. - Я извлек тяжелую темную бутылку.
Она взяла ее обеими руками.
- Кто сделал это?
- Пчелы, - сказал я.
- И пивовары Бредона.
Аури улыбнулась.
- Это три пчелы, - сказала она и поставила бутылку у ног.
Я достал каравай свежего ячменного хлеба.
Она протянула руку и потрогала его пальцем, затем одобрительно кивнула.
Последним я достал тушку целого копченого лосося.
Он один стоил мне четырех драбов, но я переживал что Аури ест недостаточно мяса, которое ей сложно было достать в ее Подовсе, когда меня не было рядом.
Лосось будет полезен для нее.
Аури, склонив голову набок, с любопытством рассматривала его единственный остекляневший глаз.
- Привет, рыба, - сказала она.
Затем она оглянулась на меня.
- У этого есть тайна?
Я кивнул.
- У этой рыбы вместо сердца - арфа.
Она снова посмотрела на рыбу.
- Не удивительно, что она выглядит такой удивленной.
Аури взяла рыбу из моих рук и бережно положила ее на крышу.
- Теперь встань.
- У меня тоже для тебя есть три вещи, так будет справедливо.
Я поднялся на ноги и она протянуло мне что-то завернутое в кусок ткани.
Это была массивная свеча которая пахла лавандой.
- Что внутри? - спросил я.
- Счастливые сны, - сказала она.
- Я вложила их туда для тебя.
Я повертел свечу в руках и меня осенило.
- Ты сделала это сама?
Она кивнула, довольно улыбаясь
- Сама.
Я ужасно умная.
Я бережно положил ее в карман плаща.
- Спасибо, Аури.
Аури стала серьезной.
- Теперь закрой глаза и наклонись чтоб я смогла отдать тебе второй подарок.
Озадаченный, я закрыл глаза и чуть согнулся в поясе, задаваясь вопросом не смастерила ли она для меня шляпу.
Я ощутил ее руки на своем лице, затем она запечатлела легкий, осторожный поцелуй посередине моего лба.
Удивленный, я открыл глаза.
Но она уже стояла в нескольких шагах от меня, нервно пряча руки за спиной.
Я не мог придумать что сказать.
Аури сделала шаг вперед.
- Ты для меня - особенный, - она сказала серьезно, ее лицо замерло.
- Я хочу, чтобы ты знал - я всегда буду заботиться о тебе. - Она потянулась робко и дотронулась до моих щек.
- Нет. Ничего такого сегодня.
Это твой третий подарок.
Если у тебя будут непрятности, ты можешь прийти и
остаться со мной в Подовсе.
Там хорошо и ты будешь в безопасности. - Спасибо, Аури, - сказал я как только смог говорить.
- Ты тоже особенная для меня.
- Разумеется, - сказала она легко.
- Я столь же прекрасна как луна. - Я приходил в себя в то время как Аури подскочила к металлической части водостока и открыла об нее бутылку.
Затем она принесла ее обратно, бережно удерживая обеими руками.
- Аури, - спросил я.
- У тебя не замерзли ноги?
Она посмотрела вниз на них.
- Хороший гудрон, - сказала она шевеля пальцами.
- Он все еще теплый от солнца.
- Ты бы хотела пару туфель?
- Что бы в них было?
- Твои ноги, - сказал я.
- Скоро придет зима.
Она пожала плечами.
- Твои ноги будут мерзнуть.
- Я не выхожу в надвсе зимой, - сказала она.
- Это не очень
хорошо.
Прежде чем я смог ответить, Элодин вышел из-за большой кирпичной трубы, так непринужденно, как если был на обычной прогулке.
На какое-то время, все трое пораженно уставились друг на друга.
Элодин и я были удивлены, но боковым зрением я видел, что Аури замерла и стала совершенно неподвижной, как олень, готовый убежать прочь в безопасное место.
- Мастер Элодин, - сказал я мягким, дружелюбным тоном, отчаянно надеясь, что он не сделать ничего, что заставит Аури cбежать.
В последний раз когда она спряталась в подземелье, ей потребовалась целая вечность чтобы снова выйти.
- Рад тебя видеть.
- Привет, - Элодин отозвался, совершенно соответсвуя моему непринужденному тону, как если не было ничего странного в том что мы трое встретились на крыше в полночь.
Хотя после всего что я о нем слышал, как раз это не должно его удивить.
- Мастер Элодин. - Аури выставила одну босую ногу перед другой и развела подол ее оборванного платья в легком реверансе.
Элодин оставался в тени высокой кирпичной трубы, порожденной луной.
Он
странно официально поклонился в ответ.
Я не мог ясно видеть его лицо, но мог вообразить его любопытные глаза изучающие босоногую, беспризорную девушку с волнующимся нимбом волос.
- И что привело вас двоих сюда в такую прекрасную ночь? - Спросил Элодин.
Я напрягся.
Рисковано задавать вопросы Аури.
К счастью, этот, кажется, не потревожил ее.
- Квоут принес мне прекрасные вещи, - сказала она.
- Он принес мне пиво пчелы и хлеб из ячменя, и копченую рыбу с арфой вместо сердца.
- А! - Элодин сказал, отступая от трубы.
Он похлопал по своей мантии, пока не нашел что-то в кармане.
Он протянул это ей.
Боюсь, у меня для тебя есть только плод синнаса
Аури сделала назад маленький танцующий шажок и не желая взять его.
- А для Квоута ты принес что-нибудь?
Вопрос застал Элодина когда он собрался шагнуть.
На время он неловко замер, рука протянута.
- Боюсь, что нет, - сказал он.
- Но я не думаю что и Квоут принес что-то для меня.
Глаза Аури неодобрительно сузились, она слегка нахмурилась .
- Квоут принес музыку, - сказала она серьезно, - которая для всех.
Элодин замер снова, и должен признать, мне нравилось видеть что хоть кто-то смог смутить его своим поведением.
Он повернулся в мою сторону и сделал полупоклон.
- Приношу свои извинения, - сказал он.
Я сделал великодушный жест рукой.
- Забудьте.
Элодин повернулся к Аури и протянул свою руку во второй раз.
Она сделала два шажка вперед, остановилась нерешительно, потом сделала еще два.
Она медленно потянулась, задержала руку на маленьком фрукте, потом отскочила на несколько шагов прижимая руки к груди.
- Благодарю, - сказала она, снова приседая в маленьком реверансе.
- Теперь можешь присоедениться к нам если хочешь.
И если будешь вести себя хорошо, ты сможешь остаться и послушать как Квоут будет играть. - Она не много наклонила голову задавая этот вопрос.
Элодин заколебался, потом кивнул.
Аури перебежала на другую сторону крыши и спустилась
по голым веткам яблони во двор.
Элодин проводил ее взглядом.
Когда он повернул голову, было достаточно лунного света, что б я смог увидеть задумчивое выражение на его лице.
Я почувствовал как мой живот скрутило от беспокойства.
- Мастер Элодин?
Он повернулся ко мне.
- Да?
Я знал по опыту, это будет только три-четрые минуты прежде чем она вернется из Подовсё.
Мне необходимо было говорить быстро.
- Я знаю, это выглядит странно - сказал я.
- Но вы должны быть осторожны.
- Она очень пугливая.
- Не пытайтесь дотронуться до неё.
- Не делайте резких движений.
- Это напугет её.
Выражение лица Элодина снова скрыла тень.
- Что-нибудь еще? - спросил он.
-Громкий шум тоже.
- Даже громкий смех.
- И не задавайте ей личных вопросов.
- Она просто убежит если вы сделаете это. Я глубоко вздохнул, мысли в голове проносились с бешенной скоростью.
У меня хорошо подвешен язык и при наличии достаточного времени я уверен в своих способностях убедить кого-либо в
чём угодно.
Но Элодин был слишком непредсказуемым для этого.
- Вы никому не можете рассказать, что она здесь. - Вышло немного более агрессивно, чем я рассчитывал, и я сразу же пожалел о выборе слов.
Я был не в том положении, чтобы ставить условия одному из мастеров, даже если он был немного сумашедшим.
- Я имею в виду, - быстро поправился я, - вы окажете огромную услугу, если не расскажете о ней никому.
Элодин посмотрел на меня долгим, вызывающим взглядом: - И почему же, ре'лар Квоут?
Я почувствовал как вспыхнул от холодного веселья в его голосе.
- Они упрячут ее в Гавань, - сказал я.
- Вы всех людей... - Я замолк, в горле стало сухо.
Элодин смотрел на меня, его лицо чуть больше скрыло тенью, но я мог почувствовать как он нахмурился.
- Всех людей я что, Ре'лар Квоут?
Ты предполагаешь что знаешь какие чувства я испытываю к Гавани?
Я почуствовал как моя изящная, степенная убедительность рассыпалась на осколки у моих ног.
И я внезапно ощутил себя как если я снова вернулся на улицы Тарбена, когда мой
живот крутило узлом от голода, то чувство безнадежности в груди когда я хватался за рукава моряков и торговцев выпрашивая пенни, полпенни, шимы.
Вымаливая хоть что-нибудь, за что я мог достать еду.
- Пожалуйста, - сказал я ему.
- Пожалуйста, Мастер Элодин, если они погонятся за нею, она спрячется, и я не смогу разыскать ее.
У нее не все в порядке с головой, но она счастлива здесь.
И я могу позаботиться о ней.
Не полностью, но немного.
Если они поймают ее, станет только хуже.
Гавань убьет её.
Пожалуйста, Мастер Элодин, я сделаю всё что вы захотите.
Просто не говорите никому.
- Тише, - сказал Элодин.
- Она возвращается. - Он схватил меня за плечо, и лунный свет упал на его лицо.
Его выражение лица не показывало злость и напряжение.
Только недоумение и озабоченность.
- Лорды и Леди, ты дрожишь.
Отдышитесь и постарайтесь сыграть спокойствие.
Вы напугаете ее, если она увидит вас вот так.
Я сделал глубокий вздох и постарался расслабиться.
Заинтересованный взгляд Элодина исчез и он шагнул назад, отпустив моё плечо.
Я в свою очередь во время увидел Аури, снующую через крышу к нам, её руки
были полны.
Она остановилась недалеко, глядя на нас обоих, прошла остальную часть пути, шагая осторожно как танцор, пока не дошла до месте где стояла раньше.
Затем она легко села на крышу, скрестив ноги под собой.
Элодин и я сели рядом, хотя не столь изящно.
Аури развернула ткань, осторожно положила её нами тремя, затем поставила большие гладких деревянные блюда по середине.
Она принесла фрукт и понюхала его, смотря поверх.
- Что в нём? - спросила она Элодина.
- Солнечный свет, - легко сказал он, как будто ожидал этого вопроса.
- Солнечный свет раннего утра.
Они знали друг друга.
Конечно.
Поэтому она не убежала в самом начале.
Я почувствовал твердый стержен напряжения между моими лопатками немного ослаб.
Аури понюхала фрукт опять и задумалась на мгновенье.
- Это прекрасно, - произнесла она.
- Но вещи Квоута еще прекраснее.
- Это само собой разумеется, - согласился Элодин.
- Я думаю Квоут приятнее чем я.
- Это само собой разумеется, - чопорно ответила Аури.
Аури накрывала ужин, разделяя хлеб и рыбу для каждого из нас.
Она так же приготовила небольшой глиняный сосуд с оливковым рассолом.
Мне радостно было видеть, что она могла позаботиться о себе, когда меня не было рядом.
Аури налила мне пиво в знакомую фарфоровую чашку.
Элодин получил небольшую стеклянную банку наподобии тех, в которых хранят джем.
Она заполнила его кружку в первый раз, но не второй.
Я мог только гадать, или это было просто так, или в знак её неодобрения.
Мы ели молча.
Аури изящно, делая крошечные укусы, с прямой спиной.
Элодин держался осмотрительно, изредка бросая на меня взгляд, не зная как себя вести.
Я догадался что он никогда не разделял трапезу с Аури раньше.
Когда мы закончили со всем что было на столе, Аури достала маленький блестящий нож и разделила фрукт на 3 части.
Как только она
разрезала шкурку, я ощутил в воздухе сладкий и острый запах.
Он наполнил мой рот слюной.
Синнас фрукт прибыл издалека и был просто слишком дорог для людей вроде меня.
Она протянула мой кусочек и я осторожно взял его.
- Благодарю вас, Аури.
- Всегда пожалуйста, Квоут.
Элодин перевёл взгляд между нами.
- Аури?
Я ожидал, что он закончит свой вопрос, но оказалось это всё.
Аури поняла раньше меня.
- Это моё имя, сказала она гордо ухмыляясь.
- Даже сейчас? - с любопытством спросил Элодин.
Аури кивнула.
- Квоут дал его мне. Она улыбнулась в мою сторону.
- Разве оно не чудесное?
Элодин кивнул.
- Это прекрасное имя, - вежливо ответил он.
- И оно подходит тебе. - Это так, - согласилась она.
- Это как цветок в моем сердце. И она серьезно посмотрела на Элодина.
- Если твоё имя слишком тяжелое, ты можешь попросить
Квоута дать тебе новое.
Элодин опять кивнул и откусил кусочек фрукта.
Как только он дожевал, то перевел свой взгляд на меня.
Я видел его глаза в свете луны.
Они были невозмутимыми, вдумчивыми, и абсолютно вменяемыми.
После того как мы закончили ужинать, я спел несколько песен, и мы попрощались.
Мы с Элодином ушли вместе.
Я знал, по крайней мере полдюжины способов спуститься с крыши здания, но позволил ему вести.
Мы прошли мимо круглой каменной башенки, что выдавалась над крышей, и перешли на длинную достаточно плоскую часть кровли.
- Сколько времени прошло, прежде чем ты заметил ее? - спросил Элодин.
Я обдумал это.
- Пол года?
Это зависит от того, когда вы начнете отсчет.
Понадобилось пару оборотов игры на лютне, прежде чем я мельком увидел ее, и значительно больше прежде чем, она стала мне доверять достаточно, чтобы заговорить.
- Тебе повезло больше, чем мне, - сказал он.
- Это заняло годы.
В первый раз она прошла в десяти шагах от меня.
Мы едва произносили десяток слов в хороший день.
Мы взобрались по широкому, низкому дымоходу и вернулись на пологий спуск по толстой покрытой смолой балке.
С каждым шагом, моя тревога только росла.
Зачем он пытался приблизиться к ней?
Я думал о времени, когда я ходил в Гавань с Элодином навестить гилеру Альдер Вин.
Я думаол об Аури там.
Крошечная Аури, привязанная к кровати кожаными ремнями так, чтобы она не могла повредить себе или окружающим, когда её кормили.
Я остановился.
Элодин сделал еще несколько шагов прежде чем обернулся ко мне.
- Она моя подруга, - сказал я медленно.
Он кивнул.
- Это так очевидно.
- И у меня не так много друзей, чтобы потерять хотя бы одного, - сказал я.
- Не ее.
- Обещайте мне, что вы не скажите о ней никому и не отправите её
в Гавань.
Это не подходящее место для нее. - Я сглотнул ком в горле.
- Мне нужно, чтобы ты пообещал мне.
Элодин склонил голову набок.
- Мне слышится "а иначе", - сказал он с весельем в голосе.
- Даже при том, что ты фактически не произнес этого.
- Мне нужно ваше обещание или же... - уголок его рта изогнулся кривой ухмылкой.
Когда он улыбнулся, я почувствовал вспышку гнева, смешанную с тревогой и страхом.
За ним последовал внезапный вкус горячей сливы и муската во рту, и я ощутил нож привязанный к бедру под штанами.
Я почувствовал, как моя рука медленно скользит к карману.
Затем я увидел край крыши в полудюжине шагов за Элодином, и почувствовал как мои ноги слегка сдвигаются, приготовившись броситься и толкнуть его, чтобы мы оба упали с крыши и приземлились на жесткую мостовую внизу.
Я почувствовал, как холодный пот прошел по моему телу и закрыл глаза.
Я сделал глубокий медленный вдох и вкус исчез.
Я вновь открыл глаза.
- Мне нужно, чтобы вы пообещали мне, - сказал я
- Или же я
вероятно сделаю что-нибудь, что будет глупее поступков всех смертных.
- И в конечном итоге мы оба пострадаем.
Элодин посмотрел на меня.
- Какая удивительно честная угроза, - сказал он.
- Обычно они гораздо более грозные и хрящевые, чем это.
- Хрящевая? - уточнил я, подчеркивая «Вы имеете в виду неприятная?»
- Обе, - ответил он.
- Обычно говорят не так, например: я сломаю твои коленные чашечки.
Я сломаю тебе шею. - Он пожал плечами.
- Заставляет меня думать о хрящах, как, когда ты разделываешь курицу.
- Вот как, - сказал я.
- Понимаю.
Мы уставились друг на друга на мгновение.
- Я не собираюсь рассказывать никому о ней, - сказал он напоследок.
Гавань - это подходящее место для некоторых людей.
Это единственное место, для многих из них.
Но я бы даже бешеную собаку не запер там, если бы были лучшие варианты.
Он повернулся и пошел прочь.
Когда я не последовал, он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
- Этого не достаточно, - сказал я.
- Мне нужно, чтобы вы пообещали.
- Клянусь молоком матери, - сказал Элодин.
- Клянусь своим именем и своей силой.
Клянусь постоянным движением луны.
Мы снова пошли.
- Ей нужна теплая одежда, - сказал я.
- Носки и обувь.
И одеяло.
И они должны быть новыми.
Аури не возьмет ничего ношеного кем-то еще.
Я пытался.
- Она не примет их от меня, - сказал Элодин.
- Я оставил вещи для нее.
Она к ним не притронулась. - Он обернулся ко мне.
- Если я дам их тебе, ты передашь их вместе со своими?
Я кивнул.
- В таком случае она так же нуждается в двадцати талантах, рубине размером с яйцо и в новом наборе гравюрных инструментов.
Элодин издал смешок.
- Еще ей нужны струны для лютни?
Я кивнул.
- Две пары, если вы можете дать их.
- Почему Аури? - спросил Элодин.
- Потому что у неё никого больше нет, - ответил я.
- И у меня. Если мы
не будем присматривать друг за другом, то кто будет?
Он покачал головой.
- Нет. Почему ты выбрал это имя для нее?
- Ах, - смутился я.
- Потому что она такая яркая и сладкая.
Она не имеет никаких причин быть, но она есть.
Аури означает Солнце.
- На каком языке? - спросил он.
Я замялся.
- Сиару, я думаю.
Элодин покачал головой.
- Солнце, это левирет на Сиару.
Я постарался вспомнить, где я узнал слово.
Может я наткнулся на него в архивах...?
Прежде, чем я вспомнил, Элодин заговорил.
- Я начинаю вести класс, - сказал он вскользь, - для тех кто заинтересован в деликатном и тонком искусстве имен. Он посмотрел на меня боковым зрением.
- Мне пришло в голову, что это не может быть пустой тратой времени.
- Возможно, мне это интересно, - осторожно заметил я.
Он кивнул.
- Ты должен прочитать «Основные Принципы Теккэма», чтобы подготовиться.
- Не большого формата, но толстая, конечно, если ты последуешь за мной.
- Если вы одолжите мне копию, я с удовольствием прочту ее, - сказал я.
- В противном случае, мне придется обойтись без нее. - Он посмотрел на меня, не понимающе.
- Я был отстранен от Архивов.
- Что, до сих пор? - Удивился Элодин.
Он выглядел возмущенным.
- И насколько?
Пол года?
- Три четверти года через три дня, - сказал я.
- Мастер Лоррен ясно выразил своё мнение о моём возвращенгии обратно.
- Это, - сказал Элодин, странным покровительским тоном, - полная лошадиная задница.
Теперь ты мой Ре'лар.
Элодин изменил направление, пойду по верхней части крыши, я обычно не ходил по ней, потому что она была покрыта глиняной черепицей.
Оттуда мы спрыгнули в узкий переулок, прошли через наклонную крышу гостиницы и ступили на широкую крышу из плоского камня.
В конце концов мы пришли к широкому окну с тёплым светом свечей за ним.
Элодин постучал по оконному стеклу так резко, как будто это
была дверь.
Оглядевшись, я понял, что мы стоим на вершине Мастер Холла.
Спустя мгновение, я увидел высокую худощавую фигуру Мастера Лоррена, закрывавшую свечи за окном.
Он работал над защелкой и все его окна распахнулись.
- Элодин, что я могу сделать для вас? - спросил Лоррен.
Если он и думал об этой выходке, то я не заметил этого по его лицу.
Элодин показал большим пальцем через плечо на меня.
- Этот парень сказал, что он исключен из Архивов.
- Это так?
Бесстрастный взгляд Лоррена устремился на меня, затем вернулся к Элодину.
- Да, так.
- Позвольте ему вернуться туда, - произнес Элодин.
- Ему необходимао читать.
- Выскажите свою точку зрения.
- Он безрассуден,- отрезал Лоррен.
- Я планировал отстранить его на год и один день.
Элодин вздохнул.
- Да, да очень традиционно.
- Почему не дать ему второй шанс?
- Я поручусь за него.
Лоррен задержал на мне взгляд.
Я попытался посмотреть на него настолько ответственно, насколько я мог, но вышло не очень потому что я стоял на крыше посреди ночи.
- Очень хорошо, - сказал Лоррен.
- Только Тома.
- Тома годятся только для беспомощных, которые не могут пережевать свою собственную пищу, - сказал презрительно Элодин.
- Мой мальчик - Ре'лар.
- Он ценнее двадцати человек.
Он должен изучать Хранилище и открывать для себя всякие бесполезные вещи.
- Я не беспокоюсь об этом парне, - спокойно не мигая сказал Лоррен.
- Я беспокоюсь за сам Архив.
Элодин протянул руку, взял меня за плечо и поддтолкнул вперед.
- А как насчет этого?
- Если ты поймаешь его с шутками снова, я дам тебе отрезать ему пальцы.
- Это неплохой залог, как думаешь? Лоррен медленно посмотрел на нас двоих.
Затем он кивнул.
- Очень хорошо, - сказал он, и закрыл свое окно.
- Ну вот, можешь идти, - несдержанно произнес Элодин.
- Что за черт? Потребовал я, заламывая себе руки.
- Я...
Какого черта?
Элодин озадаченно посмотрел на меня.
- Что?
- Ты допущен.
- Проблема решена. - Вы не можете позволить отрезать мои пальцы, - вспылил я.
Он поднял бровь.
- Ты планируешь снова нарушать правила? - Многозначительно спросил он.
- Чт- Нет. Но...
- Тогда ты не должен беспокоиться об этом, - ответил он.
Он повернулся и продолжил подниматься по склону крыши.
- Возможно.
На вашем месте я бы осторожно ступал.
Никогда нельзя сказать, когда Лоррен пошутит.
Как только я проснулся на следующий день я направился в офис казначейства и рассчитался с Реми - небритым мужчиной, который решал финансовые вопросы Университета.
Я отдал девять с половиной талантов, сохраня своё место в Университете еще на один семестр.
Дальше я пошел в Регистры и Списки, где подписался на Медику, Физиогномию и физику.
Следующей шла чёрная и
цветная металлургия с Каммаром в Артефакторной.
А напоследок посетил Специальную Симпатию с Элксой Далом.
В тот миг я понял, что не знал название класса Элодина.
Я листал журнал пока не нашел имя Элодин, провел моим пальцем к названию класа и увидел свежие черные чернила: " Введение, как не быть тупым ослом"
Я выдохнул и вписал своё имя в единственную пустую строку снизу.
Следующим утром, когда я проснулся, первая мысль которая меня посетила была о классе Элодина.
В моем животе взволновано трепыхало.
После долгих месяцев попыток заставить Магистра Имен учить меня, у меня наконец появился шанс изучать Имена.
Настоящая магия.
Великая магия Таборлина.
Но сперва работа потом развлечения.
Занятия Элодина начинались после обеда.
С грузом долга перед Деви, я должен был уделить пару часов
для работы в Артефактной.
Я вошел в мастерскую Кильвина и знакомый шум полусотни занятых рук нахлынул на меня как музыка.
В то время как это было опасным местом, я нашел мастерскую странно расслабляющей.
Многие студенты были не довольны моим быстрым повышением в ранге Арканума, но я добился сдержанного уважения среди артефистов.
Я увидел Мане работающего у печей, и начал прокладывать путь к нему через занятые рабочие столы.
Мане всегда был в курсе какая работа лучше оплачивается.
- Квоут!
В огромной комнате стало тихо, и я обернулся чтобы увидеть Магистра Килвина стоящего в дверном проеме его кабинета.
Он сделал короткий приглашающий жест и вернулся в кабинет.
Звуки медленно наполнили комнату поскольку студенты возвращались к их работе, но по пути, петляя между рабочими столами,
я чувствовал на себе их взгляды.
Подойдя ближе, я увидел Килвина через большое окно его кабинета, который писал на настенной грифельной доске.
Он был на пол фута выше меня, с грудью как бочонок.
Его большая колючая борода и темные глаза делали его еще более крупным, чем он был.
Я вежливо постучал в дверную раму и Килвин обернулся откладывая мел.
- Ре`лар Квоут.
Войди.
Закрой дверь.
С тревогой я ступил в комнату и закрыл за собой дверь.
Грохот и шум мастерской пропали полностью, я подумал, что у Килвина здесь есть какая-то хитрая сигалдри, приглушающая внешние звуки.
Результатом стала почти жуткая тишина в комнате.
Килвин поднял листок бумаги с угла рабочего стола.
- Я услышал огорчительную вещь, - сказал он.
- Несколько дней назад в хранилище приходила девушка.
Она искала молодого человека который продал ей талисман. - Он посмотрел мне в глаза.
- Тебе что-нибудь известно об этом?
Я покачал головой.
- Что она хотела?
- Мы не знаем, - сказал Килвин.
- Элир Бэзил работал в хранилище тогда.
Он сказал что девушка была молода и выглядела очень расстроенной.
Она искала - , - Он заглянул в листок бумаги.
- молодого волшебника.
Она не знала его имя, но описала его молодым, рыжеволосым и симпатичным.
Килвин положил листок.
- Бэзил сказал она становилась все беспокойней пока они разговаривали.
Она выглядела напуганной и когда он попытался узнать ее имя - убежала в слезах. - Он скрестил свои огромные руки на груди, его лицо было серьезным.
- И так, я прямо задаю тебе вопрос.
Ты продаешь талисманы юным женщинам?
Вопрос застал меня врасплох.
- Талисманы? - Переспросил я.
- Талисманы для чего?
- Это ты должен мне сказать, - мрачно сказал Килвин.
- Талисманы на любовь, или удачу.
Помочь женщине забеременеть или предотвратить это.
Талисманы защищающие от демонов и т.п.
- Такие вещи могут быть сделаны? - Спросил я.
- Нет, - строго сказал Килвин.
- Вот почему мы не продаем их. - Его темные глаза тяжело на меня смотрели.
- И так, я снова спрашиваю тебя - ты продавал талисманы неосведомленным горожанкам?
Я был настолько не готов к такому обвинению, что я не мог придумать ничего стоящего в свою защиту.
Нелепость этого поразила меня и я рассмеялся.
Глаза Килвина сузились
- В этом нет ничего забавного, Ре'лар Квоут.
Мало того, что такие вещи строго запрещены в Университе, но студент, который продал бы фальшивые талисманы...- Килвин замолк качая головой.
- Это свидетельствует о глубочайших пороках натуры.
- Магистр Килвин, - посмотрите на меня, - сказал я подергав свою рубашку.
- Обманывай я легковерных горожан на деньги, стал бы я носить подержанные вещи из домотканного сукна?
Килвин смотрел, как буд-то впервые заметив мою одежду.
- И то правда, - сказал он.
- Однако, логично подумать, что студент ограниченный в средствах скорее пойдет на такие действия.
- Я думал об этом, - признался я.
- Дешевая железка и десять минут на нанесение простейших сигалдри и я могу сделать кулон который будет холодным на ощупь.
Не составило бы большого труда продать такую вещь. - Я пожал плечами.
- Но я отлично знаю что это действие попадает под статью "Продажа фальшивых изделий".
Я бы не стал рисковать.
Килвин нахмурился.
- Член Арканума не поступает так, потому что это не правильно, Ре"лар Квоут.
Не потому что это рисковано.
Я несчастно улыбнулся ему.
- Магистр Килвин, будь вы так твердо уверены в моих моральных устоях, у нас бы не было этой беседы.
Его выражение лица немного смягчилось, и он слабо улыбнулся.
- Признаюсь, не думал что вы способны на это.
Но мне случалось неприятно удивляться.
Это было бы небрежностью по отношению к моим обязанностям не расследовать такие вещи.
- Эта девочка приезжала пожаловаться на свой талисман? - спросил я.
Килвин покачал головой.
- Нет. Как я сказал, она не оставила сообщения.
Но я в замешательстве от того, почему расстроенная молодая девушка с амулетом, приезжает разыскивая вас, зная ваши приметы но не имя. - Он вопросительно поднял бровь.
Я вздохнул.
- Хотите моего честного мнения, Магистр Килвин?
Килвин приподнял брови на это.
- Всегда, Ре"лар Квоут.
- Я предполагаю что кто-то пытается создать мне проблему, - сказал я.
По сравнению с отравлением меня алхимическим ядом, распространение слухов было фактически благородным поведением для Амброуза.
Килвин кивнул, рассеянно поглаживая бороду рукой.
- Да.
- Я вижу.
Он пожал плечами и поднял свой кусок мела.
- Хорошо тогда.
Я считаю этот вопрос решенным в настоящий момент.- Он возвратился к доске и бросил на меня быстрый взгляд через плечо.
- Я полагаю, что не буду побеспокоен ордой беременных женщин, размахиваающих железными кулонами и проклинающих ваше имя?
- Я постараюсь избежать этого, Магистр Килвин.
Я провел несколько часов выполняя сдельную работу в Артефактной, затем отправился
в лекционный зал в главном корпусе, где должно было проводится занятие Элодина.
Урок
планировался в полдень, но я пришел за полчаса и был первым.
Другие студенты медленно подтягивались.
Всего нас было семь.
Первым пришел Фентон, мой дружелюбный конкурент на занятиях по Продвинутой Симпатии.
Затем подошли Фела с Бриной, хорошенькой девушкой лет двадцати с песочно- светлыми волосами подстриженными под мальчика.
Мы поболтали и представились.
Джарет был застенчивым модеганцем, я видел его в Медике.
- Я признал в молодой женщине со светлыми голубыми глазами и волосами цвета меда - Иниссу, но не сразу смог вспомнить где я ее видел.
Она была одной из пассий Симона среди его безчисленных краткосрочных отношений.
Последним был Уреш, ему было около тридцати и он был настоящим Ел"се.
Внешность и акцент выдавали в нем уроженца Ланетта.
Пробил полуденный колокол, но Элодина все еще не было видно.
Пять минут прошло.
Затем десять.
Только через полчаса Элодин влетел в зал с охапкой бумаг в руках.
Он
уронил их на стол и начал ходить туда-сюда перед нами.
- Прежде чем мы начнем, нужно прояснить несколько вещей, - сказал он без всякого вступления или извинения за опоздание.
- Первое, вы должны делать как я говорю.
- Вы должны делать это так хорошо как можете, даже если не видите причин для этого.
Вопросы - это замечательно, но после: Итак, я говорю - вы делаете. - Он окинул нас взглядом.
- Да?
Мы кивнули или пробормотали согласие.
- Во-вторых, вы должны верить, когда я говорю определенные вещи.
Некоторые из них- возможно не верны.
Но вы должны верить в них, несмотря ни на что, пока я не скажу остановиться. - Он оглядел каждого из нас, - Да?
Я задался вопросом, будет ли онн начинать каждую лекцию таким образом.
Элодин заметил во мне не достаточно убежденности.
Он с раздражением впился в меня взглядом.
- Мы еще не начали, - сказал он.
- Я приложу все усилия, - сказал я.
- Подобными ответами мы быстро сделаем из вас адвоката, - сказал он
с сарказмом.
- Почему бы просто не сделать это, вместо того чтобы прилагать усилия?
Я кивнул.
Это, казалось, успокоило его, и он вернулся к классу.
- Вы должны помнить две вещи.
Во-первых, наши имена формируют нас, и мы в свою очередь формируем наши имена . - Он перестал расхаживать и посмотрел на нас.
Во-вторых, даже самое простое имя настолько сложно, что ваш ум может никогда не начать чувствовать границы этого, только понимание этого позволит произнести имя.
Установилась долгая тишина.
Элодин ждал, уставившись на нас.
В конце-концов Фентон ухватился за приманку.
- Если это так, как кто-то может быть именователем?
- Хороший вопрос, - сказал Элодин.
- Очевидный ответ - что это не может быть сделано.
Даже самое простое из имен далеко вне нашей досягаемости. - Он задержал руку.
- Помните, я не говорю о маленьких именах, которые мы используем каждый день.
Навешивая ярлыки как "дерево" и "огонь" и "камень". Я говорю о чем-то еще глубинном.
Он залез в карман и вытащил речной камень, гладкий и темный.
Опишите точную форму этого.
Расскажите мне о весе и давлении, которое создало его из песка и осадочных пород.
Расскажите как свет отражался на нем.
Скажите мне, о том как земля притягивает его, как ветер обдувает его когда он движется сквозь воздух.
Скажите мне, как вкрапления железа в нем будут чувствовать зов лоденника.
Все эти вещи и еще более ста тысяч составляют название этого камня. - Он протянул его нам в вытянутой руке.
- Этот единственный, простой камень.
Элодин опустил свою руку и посмотрел на нас.
- Вы можете видеть как сложна даже это простая вещь?
Если бы вы изучали его в течение месяца, возможно вы бы пришли к пониманию в достаточной степени чтобы выйти за границы его имени.
Возможно.
Это - проблема именователя.
Мы должны понять то, что лежит за пределами нашего понимания.
Как это сделать?
Он не ждал ответа и вместо этого поднял стопку бумаги, которую он принес, вручая каждому из нас по несколько листов.
- Через пятнадцать минут я подброшу этот камень.
Я буду стоять здесь, - он встал на ноги.
- Лицом к вам
таким образом. - Он расправил плечи.
- Я брошу его неожиданно, под воздействием трех влияющих на него сил.
Я хочу, чтобы вы рассчитали, каким образом он переместится через воздух, чтобы подставить руку в надлежащее место и поймать его, когда настает время.
Элодин положил камень на стол.
- Приступайте.
Я с энтузиазмом приступил к проблеме.
Я чертил треугольники и дуги, подсчитывал, выводил формулы которые не вполне помнил.
Немного прошло времени прежде чем я разочаровался от невозможности найти решение.
Слишком много было неизвестно, слишком много было просто невозможно вычислить.
После пяти минут наших самостоятельных вычеслений, Элодин предложил нам поработать группой.
Тогда я и увидел талант Уреша к вычислениям.
Его вычисления опередили мои до такой степени, что я не мог понять большую часть того, что он делал.
Как и Фелы, хотя она также делала подробный набросок серий параболических дуг.
Всемером мы обсуждали, спорили, пробовали - у нас не получалось, пробовали опять.
По прошествии пятнадцати минут мы были расстроены.
Особенно я.
Я ненавижу задачи, которые я
не могу решить.
Элодин посмотрел на нас как на группу.
- Итак, что вы можете мне рассказать?
Некоторые из нас начали давать наши полуответы или лучшие решения, но он махнул нам замолчать.
- Что вы можете мне сказать с уверенностью?
Через какое-то время Фела сказала, - Мы не знаем, как упадет камень. Элодин захлопал в ладоши.
- Хорошо!
То,что нужно.
Теперь смотрите.
Он подошел к двери и выглянул наружу.
- Генри! - он крикнул.
- Да,ты.
Подойдите сюда на секунду. - Он шагнул назад и завел одного из курьеров Джеймисона, мальчика не старше восьми лет.
Элодин отступил на пол дюжину шагов и повернулся лицом к мальчику.
Он расправил плечи и ухмыльнулся безумной усмешкой.
- Лови! - сказал он бросая мальчику камень.
Пораженный, мальчик поймал его в воздухе.
Элодин дико зааплодировал, затем поздравил изумленного мальчика, забрал камень и выпроводил его за дверь.
Наш учитель повернулся к нам лицом.
- Итак, - спросил Элодин.
- Как он это сделал?
Как он в секунду смог вычислить то, что семь блестящих членов Арканума не могли вычислить за четверть часа?
Может он знает геометрию лучше чем Фела?
Или считает быстрее чем Уреш?
Должны ли мы вернуть его и сделать Ре'ларом?
Мы не много посмеялись расслабившись.
- Моя точка зрения вот в чем.
В каждом из нас есть ум, который мы используем для всех наших повседневных дел.
Но есть также другой ум, спящий ум.
Он настолько силен, что позоляет восьмилетнему достигнуть в одну секунду того, что бодрствующие умы семи членов Арканума не могут за пятнадцать минут.
Он развел руки в широком жесте.
- Ваш спящий ум широк и дик достаточно, чтобы держать в себе названия вещей.
Я знаю это, потому что иногда эти знания всплывают как пузыри на поверхность.
Инисса произносила имя железа.
Ее бодрствующий ум не знает это, но ее спящий ум более мудр.
Где-то глубоко внутри Фела понимает имя камня.
Элодин указал на меня.
- Квоут позвал ветер.
Если верить письменам давно мертвых, он пошел традиционным путем.
Ветер был именем, которое побуждало именователей искать и ловить его, когда остальные были уже давно изучены.
Он успокоился на мгновение, смотря на нас серьезно, руки сжаты.
- Я хочу, чтобы каждый из вас подумал, какое имя он бы хотел найти.
Это должно быть маленькое имя.
Что-то простое: железо или огонь, ветер или вода, дерево или камень.
Это должно быть что-то с чем вы чувствуете родство.
Элодин шагнул к большой грифельной доске, установленной на стене, и начал написать список названий.
Его почерк был на удивление аккуратен.
- Эти книги- важны, - сказал он.
- Прочитайте одну из них.
Спустя время, Брин подняла руку.
Потом она поняла, что это было бессмысленно, поскольку Элодин все еще стоял спиной к нам.
- Магистр Элодин? - спросила она нерешительно.
Которую из них на лучше прочитать?
Он глянул на нее через плечо, не прекращая писать.
- Мне все равно, - сказал он раздраженно.
Выберите любую.
С другими вы должны ознакомиться
поверхностно.
Посмотрите картинки.
Понюхайте их на худой конец. - Он повернулся посмотреть на доску.
Все семеро из нас переглянулись.
Единственным звуком в комнате было постукивание мелка Элодина.
- Которая из них самая важная? - спросил я.
Элодин недовольно буркнул.
- Я не знаю, - сказал он.
- Я не прочитал их. - Он написал "En Temerant Voistra" на доске и обвел кругом.
- Я даже не знаю, есть ли эта в Архивах вообще. - Он написал вопросительный знак рядом с этим названием и продолжил писать.
- Я скажу вам вот что.
Ни одна из них не находится в Томах.
Я сам убедился в этом.
Вы должны будете охотиться на них в Хранилище.
Вы должны заработать их.
Он закончил писать последнее название и сделал шаг назад, кивая самому себе.
Всего было двадцать книг.
Он нарисовал звезды рядом с тремя из них, подчеркнул две другие, и изобразил печальное лицо рядом с последним в списке.
Тогда он оставил нам изучать список и вышел из комнаты ни говоря ни слова, оставляя нас в раздумьях о природе имен и задающихся вопросом, во что мы вовлекли себя.
Задавшись целью произвести впечатление на занятиях Элодина, я разыскал Вилема и договорился проставится за его помощь в навигации по Архивам.
Мы вместе шли по мощенным улицам университета, во внутреннем дворе, перед огромным безоконным очертанием здания Архивов вырисовывающемся над нами, дул ветер.
Слова "Vorfelan Rhinata Morie"
были высечены в камне над массивными каменными же дверями.
Когда мы подошли ближе, я заметил, что мои ладони вспотели.
- Бог и Богиня, подожди секунду. - Я сказал, остановившись.
Вил глянул на меня приподняв бровь.
Я нервничаю как неопытная шлюха, - сказал я.
- Погоди секунду.
- Ты сказал, что Лоррен снял свой запрет два дня назад, - сказал Виллем.
- Я думал ты сразу побежишь туда, как только получишь разрешение.
- Я ждал пока обновят учетную книгу. - Вытер свои потные руки о рубашку.
- Я знаю, что-то должно произойти, - сказал я с тревогой.
- Моего имени не окажется в книге.
Или Амброз будет за столом и со мной произойдет сливовый рецедив, я что-то натворю под его влиянием, и очнусь крича с коленом на его горле.
- Я бы на это посмотрел, - сказал Вил.
- Но сегодня Амброз не работает. - Хоть что-то, признал я, немного расслабившись.
Я указал на слова выше двери.
- Ты знаешь что это означает?
Вил поднял голову.
- Жажда знаний формирует человека, - сказал он.
- Или
что-то вроде.
- Мне нравится. - Я сделал глубокий вздох.
Ладно.
Пошли.
Я потянул на себя огромные каменные двери и вошел в маленькую прихожую, затем Вил открыл внутренние двери и мы попали в вестибюль.
В середине комнаты стоял огромный деревянный стол с открытыми, большими, учетными книгами в кожаном переплете.
Несколько внушительных дверей вели в разных напрвлениях.
За столом сидела Фела, ее вьющиеся волосы были собраны в хвост.
Красный свет симпатических ламп заставлял ее выглядеть по-другому, но не менее хорошенькой.
Она улыбнулась.
- Привет Фела, - сказал я, пытаясь не казаться столь же возбужденным, как я чувствовал.
- Я слышал, что получил доступ к славным книжкам Лоррена.
Ты не могла бы проверить?
Она кивнула и начала просматривать учетную книгу перед нею.
Ее лицо прояснялось, и она указала на запись.
Затем ее лицо потемнело.
Что-то ухнуло у меня внутри, - Что такое? - Спросил я.
- Что-то не так?
- Нет, - сказала она.
- Все так.
- По тебе не скажешь что все так, - проворчал Вил.
- Что там написано?
Фела колебалась, затем развернула книгу вокруг, таким образом, чтобы мы могли прочитать: Квоут, сын Арлидена.
Рыже-волосый.
Прекрасно сложен.
Молодой.
И приписанные другим почерком рядом с этим на полях слова - Ублюдок Руа.
Я усмехнулся ей.
- Верно по всем пунктам.
Я могу войти?
Она кивнула.
- Вам нужны лампы? - она спросила, выдвигая ящик стола.
- Мне нужна, - сказал Вил, уже поставив свою подпись в другой учетной книге.
- У меня есть своя, - сказал я доставая маленькую лампу из кармана плаща.
Фела открыла книгу регистрации и вписала нас.
Моя рука дрожала, когда я ставил роспись и я неловко чиркнул пером чернилами через страницу.
Фела промокнула чернила и закрыла книгу.
Она улыбнулась мне.
- Добро пожаловать обратно, - сказала она.
Я позволил Вилему вести меня через Хранилище и приложил все усилия, чтобы выглядеть должным образом удивленным.
Это не было трудно изобразить.
Пока у меня не было доступа к Архивам, какое-то время, я был вынужден ползать вокруг словно вор.
Я пользовался своей лампой в самом ее тусклом режиме и избегал основных коридоров из страха случайного столкновения с кем-то.
Полки покрывали каждую часть каменных стен.
Некоторые коридоры были широкими и просторными с высокими потолками, в то время как другие образовывали узкие проходы, едва ли достаточно широкие для двух человек, чтобы пройти, если они оба поворачивались боком.
Воздух был тяжел от запахов кожи и пыли старого пергамента и клея переплетов.
Здесь пахло тайнами.
Вилем вел меня через извилистые коридоры полок, мы поднялись на несколько ступенек, затем миновали длинную широкую прихожую с рядами книг в одинакоых красных кожаных переплетах.
В конце-концов мы подошли к двери, контур которой обрисовывался приглушенным красным светом.
- Здесь комнаты предназначенные для приватного обучения, - сказал Вилем мягко.
- Читальные кабинки.
Сим и я часто ими пользуемся.
Мало кто знает о них. - Уил постучал коротко в дверь прежде, чем он открыл ее, показав комнату без окон, чуть большего размера чем стол и стулья, которые в ней находились.
Сим сидел за столом, красный свет его симпатической лампы заставлял его лицо выглядеть более румяным чем обычно.
Его глаза округлились, когда он увидел меня.
- Квоут?
Что ты тут делаешь? - Он повернулся к Вилему, ужаснувшись.
- Что он тут делает?
- Лоррен отменил свой запрет, - сказал Вилем.
- У нашего юного мальчика список книг для прочтения.
Он планирует свою первую книжную охоту.
- Поздравляю! - Сим просиял мне.
- Я могу помочь?
Я заснул тут. - Он протянул руку.
Я постучал себя по виску.
- День, в который я не могу запомнить двадцать названий, станет днем когда я не буду состоять в Аркануме, - сказал я.
Хотя это было только половиной правды.
Полной правдой было то, что мне принадлежали только полдюжины драгоценных листков бумаги.
Я не мог позволить истратить хоть один впустую на что-то вроде этого.
Сим вытащил свернутый листок бумаги из своего кармана вместе с куском
карандаша.
- Мне нужно все записывать, - сказал он.
- Не всё, что мы запоминаем баллады для забавы.
Я пожал плечами и начал писать список.
- Возможно дело пойдет быстрей, если мы разделим мой список на три части, - сказал я.
Вилем глянул на меня. - Ты думаешь что просто пройдешься вокруг и найдешь свои книги? - Он посмотрел на Сима, который широко ухмылялся.
Конечно.
Предполагалось, что я ничего не знал об устройстве Хранилища.
Вил и Сим не знали, что я пробирался сюда ночами в течение почти месяца.
Не то, чтобы я не доверял им, но Сим не умел лгать, чтобы спасти свою жизнь, и Вил работал скривом.
Я не хотел вынуждать его выбирать между моей тайной и долгом перед Магистром Лорреном.
Таким образом, я решил разыграть из себя идиота.
- О, я справлюсь, - сказал я беспечно.
- Это не может быть таким трудным как кажется.
- В Архивах очень много книг, - медленно проговорил Вил, - просто прочитать все названия займет у тебя целый оборот. Он сделал паузу, смотря на меня
пристально.
- Одиннадцать дней без перерыва на пищу и сон.
- Действительно? - спросил Сим.
- Так долго?
Вил кивнул.
- Я занимался этим год назад.
Это помогает предотвратить хныканье Э'лиров когда они вынуждены ждать когда я принесу их книгу. - Он посмотрел на меня.
- Здесь есть еще книги без названий.
И свитки.
И глина.
И на многих языках.
- Что за глина? - спросил я.
- Глиняные таблички, - объяснил Вил.
Они были одними из немногих вещей которые сохранились когда Калуптена сгорела.
Некоторые из них были расшифрованы, но не все.
- Все это не относится к делу, - прервал нас Сим.
- Проблема в организации.
- Каталогизации, - сказал Вил.
- За эти годы было много различных систем.
Некоторые магистры предпочитают одну, некоторые предпочитают другую. - Он нахмурился.
- Некоторые создают свои собственные системы для того, чтобы организовать книги.
Я рассмеялся.
- Судя по твоей интонации, их следует пригвоздить к позорному столбу за это.
- Возможно, - проворчал Уил.
- Я бы не слишком стал рыдать случись это так.
Сим посмотрел на него.
- Ты не можешь обвинять магистра в том, что он пытался организовать все тут лучшим возможным способом.
- Я могу, - сказал Вилем.
- Если бы Архивы были организованы ужасно, то это была бы неизменная неприятность, с которой мы могли бы работать.
Но за прошлые пятьдесят лет было так много различных систем.
Книги некатегоризированы.
Названия переведены неверно.
Он запустил руки в волосы, внезапно показавшись утомленным.
- И всегда поступают новые книги, которые должны быть закаталогизированы.
И всегда в Могиле ленивые Э'лиры , которые хотят чтобы мы разыскали их.
Это похоже на попытку вырыть яму на дне реки.
Таким образом, судя по твоим словам, - сказал я медленно, - ты находишь свое времяпровождение в качестве скрива - и приятным, и полезным.
Сим прикрыл рот руками чтобы не рассмеятся.
- И к тому же, здесь есть вы люди. - Вил смотрел на меня, его голос стал опасным и низким.
- Студенты, которым подарили свободу в Хранилище.
Вы приходите, читаете
пол книги, затем прячете так чтобы только вы смогли попозже продолжить чтение, когда вам будет удобно. - Руки Вила сделали движение словно хватая кого-то за ворот рубашки.
Или, возможно, горло.
- Потом вы забываете куда вы положили книгу, и ее нет, как если бы вы сожгли ее.
Вил ткнул в меня пальцем.
- Если я когда-нибудь узнаю что ты так делал, - сказал он, тлея гневом, - Никакой Бог не спасет тебя от меня.
Я виновато вспомнил о минимум трех книгах, которые я спрятал подобным способом пока готовился к экзаменам.
- Я обещаю, - сказал я.
- Я никогда не буду так делать. - "Опять".
Сим поднялся из-за стола, оживленно потирая руки.
- Правильно.
Просто скажи, что здесь бардак, но если твои книги указаны в каталоге Толема, то ты вполне можешь найти что ты ищешь.
Толем - система, которую мы сейчас используем.
Вил и я покажем где хранятся регистрационные книги.
- И другие вещи, - сказал Вил.
- Толем вряд ли охватывает все.
Возможно, чтобы найти некоторые из твоих книг, придется копать глубже. - Он повернулся открыть
дверь.
В итоге, только четыре книги из моего списка нашлись в каталоге Толема.
После этого, мы были вынуждены оставить хорошо организованные части Хранилища.
Вил, казалось, воспринял список в качестве личного вызова, и я, таким образом, много узнал об Архивах в тот день.
Вил показал мне Недействующие Каталоги, Торцовую Лестницу, Нижнее крыло.
Даже в этом случае, в конце четырех часов нам удалось разыскать местоположение только семи книг.
Вила, казалось это расстроило, но я сердечно его поблагодарил, сказав что он показал мне все что нужно чтобы продолжить поиск самостоятельно.
Втечение следующих несколько дней, я провел почти все свое свободное время в Архивах, охотясь на книги из списка Элодина.
Я ничего не хотел больше, чем начать занятия с того, чтобы проявить себя наилучшим образом и был настроен прочитать каждую книгу, которую он дал нам.
Первой была книга о героических путешествиях, которую я нашел весьма увлекательной.
Вторая оказалась довольно плохой поэзией, но она была короткой, и я осилил ее скрипя зубами и иногда закрывая глаз, чтобы не насти ущерб своему мозгу.
Третьей была, тяжело написанная, книга риторической философии, .
Затем настала очередь книги с детальным описанием полевых цветов в северном Атуре.
Руководство по фехтованию с несколькими, скорее сбивающими с толку иллюстрациями.
Другая книга поэзии была тупа как кирпич и даже более невыносима чем первая.
На это ушли часы, но я прочитал их все.
Я даже пошел на то, чтобы сделать заметки на двух из моих драгоценных листков бумаги.
Следующим стал, можно сказать, журнал сумасшедшего.
Хотя это звучит интересно, на самом деле это оказалась лишь головная боль в обложке.
Человек писал неразборчивым почерком, не оставляя промежутков между словами.
Никаких отступов для параграфов.
Никакой пунктуации.
Никакой вменяемой грамматики или правописания.
С этого момента я начал читать поверхностно.
На следующий день, когда столкнулся с двумя
книгами, написанными на модеганском, ряде эссе относительно севооборота и монографии по Винтишской мозаике, я прекратил делать заметки.
Последнюю горстку книг, я просто просматривал, задаваясь вопросом, почему Элодин хотел, чтобы мы прочитали двухсотлетнюю налоговую бухгалтерскую книгу от баронства в Небольших Королевствах, устаревший медицинский текст, и ужасно переведенный моралит.
В то время как, я быстро потерял свое вдохновение за чтением Элодиновских книг, я все еще получал удовольствие от выслеживания их.
Я раздражал уже больше, чем несколько скривов своими постоянными вопросами - кто отвечал за размещение на полках книг?
Где хранятся изречения Винтиша?
У кого были ключи к четвертому подвальному храненилищу свитков?
Куда отправляли поврежденные книги, в ожидании реставрации?
В конце я нашел девятнадцать из книг.
Все кроме "En Temerant Voistra".
И это было не от нехватки усердия.
По моим лучшим подсчетом, все предприятие заняло у меня пятьдесят часов поисков и чтения.
Я явился на следующее занятие Элодина на десять минут раньше, гордый как священник.
Я
принес две свои страницы осторожных примечаний, в стремлении произвести на Элодина впечатление моими преданностью и основательностью.
Все семь из нас собрались для урока перед полуденным звонком.
Дверь в лекционный зал была закрыта, поэтому, мы стояли в коридоре, в ожидании Элодина.
Мы разделили истории о нашем поиске в Архивах и размышляли относительно того, почему Элодин считал эти книги важными.
Фела был скривом в течение многих лет, и то она нашла только семнадцать из них.
Никто не нашел "En Temerant Voistra" или даже упоминание об ней.
Элодин все еще не пришел к тому времени, когда звонок полудня прозвонил, и в пятнадцать минут второго я совсем устав от стояния в коридоре и подергал дверь в лекционный зал.
Сначала ручка не двигалась вообще, но когда я потряс ее в расстройстве, замок повернулся и дверь приоткрылась.
- Я думала она заперта, - сказала Инисса хмурясь.
- Просто заело, - сказал я толкая дверь.
Мы вошли в огромную, пустую комнату и прошли вниз по лестнице к
переднему ряду мест.
На большой грифельной доске перед нами, было написано странным безукоризненным почерком Элодина, лишь одно слово: "Обсудить".
Мы устроились на наших местах и ждали, но Элодина нигде не было видно.
Мы смотрели на доску, затем друг на друга, в недоумении не зная что нам делать.
Взглянув на лица всех, я понял что был не единственным, кто раздражен.
Я провел пятьдесят часов, копаясь с его чертовски бесполезными книгами.
Я сделал свою часть.
Почему его не было чтобы сделать свою?
Семь из нас ждали в течение следующих двух часов, болтая о пустяках, ожидая что Элодин придет.
Он не пришел.
В то время как часы потраченные мной впустую в охоте за книгами Элодина, оставили во мне чувство глубокого раздражения, я набрался солидного опыта в работе изучения Архивов.
Самая важная вещь, которую я узнал, состояла в том, что это не просто склад заполненный книгами.
Архив походил на город в самом себе.
У него были дороги и извилистые переулки.
У него были аллеи и дорожки.
Точно так же как город, части Архивов бурлили жизнью.
За рядами столиков в Скрипториуме скривы трудились над переводами или занимались копированием выцветших текстов в новые книги свежими, темными чернилами.
Зал Сортировки гудел от деятельности скривов, которые разбирали и расставляли книги обратно на полки.
Дефекционная оказалась не тем что я думал, слава господи.
Вместо того, это было местом, где новые книги проходили дизинфекцию прежде, чем быть добавленными к остальным.
Очевидно что, куча всевозможных существ любит книги, некоторые из них пожирают пергамент и кожу, другие предпочитают бумагу или клей.
Книжные черви были малой частью из них, и после слушания нескольких историй Вилема, я не хотел ничего другого как вымыть руки.
Каморка Каталогизатора, Переплетная мастерская, Свиточная, Палимпсест - все они были заполнены, как ульи пчелами, тихими трудолюбивыми скривами.
Но другие части Архивов были полной противоположностью.
Канцелярия Новых Поступлений, например, была крошечной и вечно темной.
Через окно я мог видеть, что одна из стен кабинета была полностю завешена огромной картой с городами и дорогами, отмеченными в таких деталях, что это было похоже на спутанный ткацкий станок.
Карта была покрыта слоем светлого алхимического лака, на ней были заметки, сделанные в разных местах красным жирным карандашом, касающиеся слухов о нужных книгах и последние известные местоположения различных групп поставщиков.
Тома были похожи на большой общественный сад.
Любой студент был волен прийти и почитать книги, находящиеся там.
Или они могут сделать запрос скривам, которые неохотно отвлекутся от своих дел и пойдут в Хранилище, чтобы найти, если не именно ту книгу, что просят, то по крайней мере, близкий аналог.
Но хранилище занимало огромную часть Архивов.
Это было местом где фактически жили книги.
И как в любом городе, здесь были хорошие районы и плохие.
В хороших районах все было должным образом организовано и закаталогизировано.
В этих местах каталог привел бы вас к книге так же просто как, если бы кто-то указал пальцем.
Также были плохие районы.
Части Архивов, о которых забыли, или пренебрегли, или просто слишком хлопотные, чтобы иметь с ними дело в настоящий момент.
Они были местами, где книги были организованы в соответствии со старыми каталогами, или не соответствовали ни каким каталогам вообще.
Здесь были стены полок как рты с недостающими зубами, когда давно ушедшие скривы расстащили их для других старых каталогов, чтобы привести книги в какую-нибудь систему как было модным в то время.
Тридцать лет назад, целых два этажа прошли путь от хорошего района до плохого, когда книги учета Ларкина были сожжены конкурирующей фракцией скривов.
И, конечно, была дверь с четырьмя пластинами.
Тайна в сердце города.
Это было славно, пойти побродить в хорошем районе.
Было приятно отправиться на поиск книги и найти ее именно там, где она должна быть.
Это было легко.
Удобно.
Быстро.
Но плохие районы были завораживающими.
Книги там были пыльными и заброшенными.
Когда ты открывал одну из них, ты мог прочитать слова, которых не касался ни чей взгляд в течение сотен лет.
Здесь, посреди хлама, находилось сокровище.
Именно в этом месте я искал информацию о Чандрианах.
Я искал часами и я искал днями.
Основная причина моего приезда в Университет была в том, что я хотел узнать правду о них.
Теперь, когда у меня наконец был легкий доступ в Архивы, я наверстывал упущенное.
Но несмотря на долгие часы поиска, я едва ли что-нибудь нашел.
Было несколько книг детских рассказов, в которых Чандриане занимались тем, что творили мелкие пакости, такие как кража пирогов или заставляли молоко прокиснуть.
В других они заключали сделки как демоны в Атуранских моралитах.
В этих историях были рассеяны крупицы незначительных фактов, но ничего такого что я уже не знал.
Чандриане были прокляты.
Знаки показывающие их присутствие - синее пламя, гниль и ржавчина, холод в воздухе.
Моя охота была осложнена фактом, что я не мог ни у кого попросить помощи.
Если пойдет молва, что я проводил время, читая детские сказки, то это не улучшит мою репутацию.
Что более важно, одна из немногих вещей, которые я знал о Чандрианах, было то, что они стремились злобно подавить любое знание о их существовании.
Они убили мою труппу, потому что мой отец писал песню о них.
В Требоне они погубили всех на свадьбе, потому что некоторые из гостей видели их изображения на частях древней глиняной посуды.
Учитывая эти факты, заводить разговоры о Чандрианах не походило на самый мудрый план действий.
Таким образом, я вел свои поиски один.
Спустя дни, я отказался от надежды обнаружить что-либо, столь же полезное, как книга о Чандрианах, или даже что-нибудь, столь же существенное, как монография.
Однако, я продолжал читать, надеясь найти скрытый где-нибудь кусочек истины.
Единственный факт.
Подсказка.
Что-нибудь.
Но детские рассказы не богаты подробностями, и те немногие детали, что я нашел, были явно фантастическими.
Где Чандриане жили?
В облаках.
В снах.
В замке из леденца.
Каковы были их знаки?
Гром.
Потемнение луны.
Одна история даже упоминала радугу.
Кто мог написать это?
Почему детей пугают радугой?
Имена были проще чем в действительности, но все, очевидно, были украдены из других источников.
Почти все они были именами демонов, упомянутыми в " Книге Пути", или из какой-то пьесы, скорее всего "Даэоники".
Одна крайне аллегорическая история назвала Чандриан в честь семи известных императоров в истории Империи Аткуран.
Это, по крайней мере,вызвало у меня короткий, горький смешок.
В итоге я обнаружил тонкую брошюру, с названием "Книга Секретов", глубоко запрятанную в Мертвых Архивах.
Это была странная книга - составленная как бестиарий, но написанная как детский учебник для начинающих.
В ней были изображения волшебных созданий таких как огры, тролли и деннерлинги.
Каждую картинку сопровождало короткое, безвкусное стихотворение.
Конечно запись о Чандрианах была единственной без картинки.
Вместо этого была только пустая страница с декоративным орнаментом по краю в виде завитков.
Сопроводительное стихотворение было менее чем бесполезно.
Чандриане с места на место блуждают,
Но никогда следов не оставляют.
Жестко свои секреты скрывают,
Но не царапают они и не кусают.
Не дерутся и не злятся.
Нормально к нам относятся.
Приходят-уходят в мгновенье ока они,
Как вспышка в небе молнии. Стишок вызывал раздражение как это бывало при чтении вещей такого рода, он прояснял только одно.
Для всего мира Чандриане были ничем большим кроме как детскими сказками.
Не реальнее чем фавны или единороги.
Конечно, я знал, что это не так.
Я видел их своими глазами.
Я говорил с чернооким Пеплом.
Я видел Хелиакса, носившим тень вокруг себя как мантию.
Итак, я продолжал свой бесплодный поиск.
Не имело значения, чему верила остальная часть мира.
Я знал истину, и я не из тех, кто легко сдается.
В новом периоде я привык к новому ритму.
Как и прежде, я посещал уроки и играл в Анкере.
Но большую часть своего времени я проводил в Архивах.
Я жаждал их так долго, что возможность войти через парадные двери в любое время, когда я хотел, казалась почти неестественной.
Даже мои неудачи в продолжавшихся поисках любых фактов о Чандрианах не портили настроения.
Во время поисков я стал больше отвлекаться на другие книги, которые находил.
Рукописный лекарственный гербарий с акварельными изображениями различных растений.
Маленькая книга в формате кварто с четырьмя пьесами, которых я прежде никогда не слышал.
Удивительно располагающая биография Хевреда Осторожного.
Я проводил целые дни в кабинке для чтения, пренебрегая едой и друзьями.
Не раз я был последним студентом, выходящим из Архивов перед тем, как скривы запирали двери на ночь.
Я бы спал там, если бы подобное разрешалось.
Бывали дни, когда мое расписание было слишком плотным для того, чтобы рассчитывать почитать подольше, тогда я мог просто обойти Хранилище чтобы убить несколько минут между уроками.
Я был столь страстно увлечен моими новыми свободами, что не выбирался за реку в Имру в течение многих дней.
Когда я все же отправился к Серому Человеку, я принес визитную карточку, которую я смастерил из клочка пергамента.
Я думал это позабавит Денну.
Но когда я пришел, любезный швейцар в холле Серого Человека сказал мне что нет, он не может доставить мою карточку.
Нет, молодая леди больше не живет тут.
Нет, он не может взять сообщение для нее.
Нет, он не знал, куда она уехала.
Элодин шагнул в лекционный зал, опоздав почти на час.
Его одежда была покрыта пятнами от травы, а в волосах запутались сухие листья.
Он усмехался.
Сегодня только шесть из нас ждали его.
Джаррет не показывался на последних двух уроках.
Учитывая уничтожающие комментарии которые он оставил перед исчезновением, я сомневался, что он вернется.
- Сейчас! - Крикнул Элодин без преамбулы.
- Скажите мне вещи!
Это было его новейшим способом потратить впустую наше время.
В начале каждой лекции он требовал интересный факт, который никогда прежде не слышал.
Конечно, сам Элодин был единственным арбитром того, что было интересно, и если первый факт, который вы предоставили, не соответствовал этому определению, или если он уже знал это, то он потребовал бы другого, и другого, пока вы наконец не придумали что-то, что развлекло его.
Он указал на Брину.
- Начинай!
- Пауки могут дышать под водой, - сказала она быстро.
Элодин кивнул.
- Хорошо, - он посмотрел на Фентона.
- К югу от Винтаса есть река которая течет в неправильном направлении, - сказал Фентон.
- Это река с морской водой берет начало из моря Сенте и течет вглубь страны.
Элодин помотал головой.
- Уже знаю об этом.
Фэнтон посмотрел вниз на листок бумаги.
- Император Венторан однажды принял закон...
- Скучно, - оборвал его Элодин.
- Если вы выпьете больше чем две кварты морской воды, то вас стошнит? - спросил Фэнтон.
Элодин задумчиво подвигал ртом, как будто пытаясь вытащить кусочек хряща из зубов.
Затем удовлетворенно кивнул.
- Вот этот хорош. Он указал на Уреша.
- Вы можете разделить бесконечность бесконечное число раз, и получающиеся части все еще будут бесконечно большими, - сказал Уреш со своим странным ленатским акцентом.
- Но если Вы делите небесконечное число бесконечное число раз, получающиеся части являются небесконечно малы.
Так как они являются небесконечно малыми, но их бесконечное число, если вы обратно сложите их вместе, их сумма бесконечна.
Это подразумевает, что любое число, фактически, бесконечно.
- Ничего себе, - сказал Элодин после длинной паузы.
Он решительно направил палец на Ленатца.
- Уреш.
Твое следующее задание - заняться сексом.
Если ты не знаешь как это сделать, найди меня после урока. - Он повернулся посмотреть на Иниссу.
- Ильчане никогда не развивали письменный язык, - сказала она.
- Не правда, - сказал Элодин.
- Они пользовались системой плетения узелков. - Он сделал сложное движение руками, как будто завязывал что-то.
- И они делали это задолго до того, как мы начали царапать пиктограммы на шкурах овец.
- Я не сказала, что они ничего не записывали, - пробормотала Иниса.
- Я сказала письменный язык.
Элодин передал свою бескрайнюю скуку в простом пожатии плеч.
Инисса хмуро на него посмотрела.
- Прекрасно.
В Скерии есть вид собак, которые рожают через рудиментарный пенис. - сказала она.
- Ого, - сказал Элодин.
- Хорошо.
Да. - Он указал на Фелу.
- Восемьдесят лет назад, в Медике выяснили как удалить катаракту из глаза, - сказала Фела.
- Я уже знаю это, - сказал Элодин, останавливая ее взмахом руки.
- Дайте мне закончить, - сказала Фела.
- Когда узнали, как это сделать, появилась возможность восстановить зрение людям, которые никогда не были зрячими прежде.
Тем людям которые не ослепли, а родились слепыми.
Элодин с любопытством приподнял голову.
Фела продолжила.
- После того, как они смогли видеть, им показали объекты.
Шар, куб и пирамида расставленные на столе. - Фела руками изобразила формы, когда говорила.
- Затем медики спросили - который из этих трех объектов круглый.
Фела сделала паузу для эффекта, окинув нас взглядом.
- Они не могли ответить просто смотря на них.
Они должны были сначала их коснуться.
Только после того, как они трогали шар, они понимали, что он был круглый.
Элодин откинул голову назад и восхищенно рассмеялся.
- Действительно? - он спросил ее.
Она кивнула.
- Фела получает приз! - Закричал Элодин подняв руки вверх.
Он полез в карман и вытащил что-то коричневое и продолговатое и вложил в ее руки.
Она посмотрела на это с любопытством.
Это был стручок молочая.
- Квоут еще не отвечал, - сказала Брина.
- Не имеет значения, - пренебрежительно сказал Элодин.
- Квоут ужасен в Интересных фактах.
Я посмотрел так грозно, как мог.
- Прекрасно, - сказал Элодин.
- Рассказывай что у тебя есть.
- У наемников Адема есть секретное искусство, называемое Летани, - сказал я.
- Это - ключ к тому, что делает их такими жестокими воинами.
Элодин приподнял голову.
- Действительно?, - спросил он.
- Что это?
- Я не знаю, - сказал я дерзко, надеясь разозлить его.
- Как я сказал, это является секретом.
Элодин казалось обдумывал это мгновение, потом покачал головой.
- Нет. Интересно, но не факт.
Это все равно что сказать что ростовщики Силдиша владеют секретным искусством под названием Финансия, что делает их такими жестокими банкирами.
В этом нет сути. - Он посмотрел на меня снова, выжидая.
Я попытался подумать о чем-то еще, но я не мог.
Моя голова была набита историями фаэ и неудачно закончившимся поиском информации о Чандрианах.
- Видишь? - Элодин спросил у Брины.
- Он ужасен.
- Я просто не знаю зачем мы тратим время на это, - выпалил я.
- У тебя есть более важные дела?, - спросил Элодин.
- Да!, - вспылил я.
- Я знаю тысячу более важных дел!
- Например, узнать имя ветра!
Элодин выставил палец, пытаясь изобразить глубокомысленный вид, что не удавалось из-за листьев в голове.
- Маленькие факты приводят к великим знаниям, - пропел он.
- Просто маленькие имена приводят к большим именам.
Он хлопнул в ладоши и потер их с нетерпением.
- Правильно!
- Фела!
- Открой свой приз, и мы сможем дать Квоуту урок, которого он так сильно желает.
Фела треснула сухую шелуху молочного стручка.
Белый пух с плавающими семенами упали на её руки.
Мастер Имен жестом показал ей бросить их в воздух.
Фела бросила, и все смотрели как масса пуха поднялась к потолку лекционного зала и тяжело упала на землю.
- Черт побери, - выругался Элодин.
Он подкрался к коробочке семян, поднял ее и начал энергично вокруг размахивать, пока воздух не был полон мягко плавающих пушинок семян молочая.
Затем Элодин начал преследовать семена дико носясь по комнате, пытаясь схватить их в воздухе руками.
Он перелазил через стулья, наткнулся на лекторскую трибуну и прыгул на стол в начале комнаты.
Все то время он ловил семена.
Сначала он делал это одной рукой, как вы бы ловили мяч.
Но не встретив в этом успеха, он начал хлопать по ним, таким же способом как вы прихлопнете муху.
Когда это также не сработало, он попытался поймать их обеими руками, как ребенок ловит светлячка в воздухе.
Но он не смог удержать ни одного.
Чем больше он гонялся, тем сильней приходил в бешенство, чем быстрее он бегал, тем неистовей он хватал.
Это продолжалось в течение целой минуты.
Две минуты.
Пять минут.
Десять.
Это, возможно, продолжалось бы напротяжении всего урока, но в конечном счете он споткнулся о стул и болезненно грохнулся на каменный пол, разорвав штанину и разбив себе колено.
Сжимая свою ногу он сидел на полу и разразился таким сильным проклятием, подобного которому я никогда не слышал за всю свою жизнь.
Он кричал, рычал и брызгал слюной.
Он использовал по меньшей мере восемь языков, и даже когда я не мог понять слов, сами звуки заставили мои кишки сжаться а волосы на руках встать дыбом.
Он говорил такие вещи, от которых меня бросило в пот.
Он сказал вещи, от которых меня затошнило.
Он сказал вещи, которые я не знал, что можно было произнести.
Я думаю, что это возможно, продолжалось бы, но при одном сердитом вдохе, одно из летающих семян молочая попало ему в рот и он начал кашлять и сильно задыхаться.
В конечном счете он выплюнул семя, отдышался, встал на ноги и похромал из лекционного зала, не говоря ни слова.
Этот урок не был особенно странным у Магистра Элодина.
После занятий Элодина я слегка перекусил обедом у Анкера, затем отправился на свою смену в Медику, наблюдать как более опытные Элс'е ставят диагнозы и лечат поступивших пациентов.
После этого я устремился на другой берег реки с надеждой найти Денну.
Это был мой третий поход за долгое время, но день был ясный и солнечный и после безвылазного пребывания в Архивах, я ощутил потребность немного размять ноги.
Сначала я остановился в Эолиане, хотя было еще слишком рано для того чтобы Денна была там.
Я поболтал со Станчионом и Деочем перед тем как отправиться дальше в другие места, которые как я знал она иногда посещала - Ленточки, Баррель и Тюк, Собака в Стене.
Ее не было ни в одном из них тоже.
Я бродил по общественным садам, где деревья почти полностью лишились листьев.
Затем я посетил все инструментальные магазины которые я мог найти, просматривая лютни и спрашивая, не видел ли кто хорошенькую темноволосую женщину интересующуюся арфами.
Не видели.
К тому времени полностью стемнело.
Итак, я зашел в Эолиан снова и медленно скитался в толпе.
Денны все еще нигде не было видно, но я встретился с графом Трепе.
Мы вместе выпили и послушали несколько песен прежде, чем я ушел.
Я поплотнее укутался в плащ и отпрвился назад в Университет.
На улицах Имры было теперь более оживленно чем в течение дня и несмотря на холод в воздухе, в городе чувствовался праздник.
Музыка дюжины различных видов лилась из дверных проемов гостиниц и театров.
Люди толпами входили и выходили из ресторанов и выставочных залов.
Затем я услышал смех, чистый и звонкий он вознесся над низким гулом толпы.
Я узнал бы его где угодно.
Это был смех Денны.
Я знал это как мои пять пальцев.
Я обернулся, чувствуя как улыбка расстягивает мое лицо.
Так было всегда.
Я казалось, мог найти ее только после того как оставил надежду.
Я вгляделся в лица мелькающие в толпе и легко ее нашел.
Денна стояла у входа в маленькое кафе, одетая в длинное платье из синего бархата.
Я сделал шаг к ней навстречу и остановился.
Я смотрел, как Денна говорила с кем-то стоявшим за открытой дверью экипажа.
Единственная часть ее компаньона, которую я мог видеть, была верхней частью его головы.
Он носил шляпу с высоким белым пером.
Мгновение спустя Амброз закрыл дверь экипажа.
Он подарил ей широкую, очаровательную улыбку и сказал что-то вызвавшее у нее смех.
Искусственное освещение блестело на золотой парче его камзола, а его перчатки были окрашены тем же самым темным, королевским фиолетовым цветом как и его туфли.
Цвет должен был выглядеть кричаще безвкусным на нем, но он не выглядел.
Когда я стоял остолбенев, проезжавшая телега запряженная двумя лошадями чуть не растоптала и не сбила меня с ног, что было бы справедливо, поскольку я стоял посередине дороги.
Возница ругнулся и подстегнул кнутом лошадей, проезжая мимо.
Кнут задел сзади мою шею, но я даже не почувствовал это.
Я вернул себе самообладание и поднял глаза во время, чтобы увидеть как Амброз целует руку Денны.
Затем, изящным движением, он предложил ей руку и они вошли в кафе вместе.
Увидев Амброза и Денну в Имре я впал во мрачное расположение духа.
На обратном пути в Университет моя голова шла кругом от мыслей о них.
Делал ли это Амброз чисто из злости?
Как это произошло?
О чем думала Денна?
После практически бессонной ночи, я старался не думать об этом.
Вместо этого я полностью погрузился в Архивы.
Книги плохая замена женскому обществу, но их легче найти.
Я утешался в темных уголках Архива поиском информации о Чандрианах.
Я читал, пока мои глаза не заболели а голова не стала тяжелой и переполненной.
Прошло около оборота и я мало чем занимался кроме посещения занятий и разграбления архивов.
Помимо боли, я получил полные пыли легкие, постоянную головную боль от часов проведенных за чтением под убогим светом, и бугор между лопаток от сгорбливания над низким столиком, пока перелистывал ветхие остатки записей Джилена.
Также я нашел единственное упоминание о Чандрианах.
Это была рукописная брошюра формата октаво озаглавленная как «Краткое руководство причудливых народных верований». По моим лучшим оценкам, книге было лет двести.
Книга была набором историй и суеверий, собранных историком - любителем в Винтасе.
В отличие от "Повадок драккусов обыкновенных", в книге не делались попытки опровергнуть или доказать эти верования.
Автор просто собрал и упорядочил истории с редкими краткими комментариями о том, как верования, по-видимому изменялись от региона к региону.
У книги был внушительный объем, очевидно сформированный за годы исследований.
В ней было четыре главы о демонах.
Три главы о Фаери, одна из которых был полностью посвящена рассказам о Фелуриан.
Здесь были страницы о фавнах, рендлингах и троллях.
Автор записал песни о серых леди и белых всадниках.
Большой раздел о нежити из могильников.
Было шесть глав посвященных народному волшебству - восемь способов излечить бородавки, двенадцать способов поговорить с мертвыми, двадцатью двумя любовными чарами...
Вся запись о Чандрианах составляла меньше чем половину страницы:
" Мало что можно рассказать о Чандрианах.
Каждый человек знает о них.
Каждый ребенок поет их песни.
И все же народ не рассказывает о них. За небольшую порцию пива любой фермер будет два часа рассказывать о Даннерлингах.
Но упомяните Чандриан, и он замолкнет как рыба, прикоснется к железу и отодвинет стул. Многие думают что говорить о Фаэ к неудаче, но все же говорят.
Что отличает Чандриан - я не имею понятия.
Один изрядно пьяный кожевник в городке Хилсборроу сказал шепотом, « Если болтать о них, они придут за тобой». Это похоже на невысказанный страх перед этим народным фольклором. Итак, я пишу то, что почерпнул, все распространенное и конкретное.
Чандриане это отряд из не установленного количества.
(Скорее всего семь,учитывая их имена). Они появляются и учиняют различные бесчинства, без четких причин. Есть знаки, которые предвещают их появление, но относительно них нет согласия.
Синее пламя - наиболее распространенный знак, но я также слышал о вине, которое становится кислым, слепоте, увядание посевов, несезонных штормах, выкидышах и потемнении солнца в небе. В целом, я нашел их Рахочаровывающей и Бесполезной часть моего Изыскания". Я закрыл книгу.
Разочаровывающие и бесполезные - это было знакомо.
Худшим было не то, что я уже знал все это.
Худшим было то, что это лучший источник информации, который мне удалось обнаружить за более чем сто долгих часов поиска.
Квоут поднял руку, и Хронист убрал перо от бумаги.
- Давайте остановимся на мгновение, - сказал Квоут, кивнув в сторону окна.
- Вижу Коб идет по дороге.
Квоут встал и отряхнул перед своего фартука.
- Полагаю, что вы двое воспользуетесь моментом, чтобы разобраться в себе? - Он кивнул Хронисту.
- Ты выглядишь так словно только что делал то, чего не должен был.
Квоут спокойно прошелся и встал за стойкой бара.
- Ничто не может быть дальше от правды.
Хронист, ты заскучал, ожидая работы.
Поэтому твои письменные принадлежности отложены.
Ты не хотел застревать без лошади в этом захолустном городке.
Но ты здесь, и сделаешь это наилучшим образом.
Баст усмехнулся.
- Ого!
Выдай и обо мне что-нибудь!
- Воспользуйся своим преимуществом, Баст, - сказал Квоут.
- Ты пьешь с нашим единственным клиентом, потому что ты ленивый бездельник, никому бы и в голову не пришло попросить твоей помощи в полях.
Баст усмехнулся с нетерпением.
- Я тоже скучный?
- Конечно скучный, Баст.
- Что же еще? - он сложил льняную тряпку и положил её на стойку.
- Я, с другой стороны, слишком занят, чтобы скучать.
- Я стараюсь, выполняя сотню маленьких задач, чтобы гостиница нормально работала.
Он посмотрел на них двоих.
- Хронист, откинься на спинку стула.
Баст, если ты не можешь прекратить усмехаться, по крайней мере начни рассказывать нашему другу историю об этих трех священниках и дочери мельника.
Улыбка Баста стала шире.
- Она хороша.
- Все знают свои роли? - Квоут взял тяпку с барной стойки и вышел через дверь на кухню, сказав: - Выход Старого Коба.
Сцена готова.
Раздался топот ног по деревянной лестничной площадке, а затем Старый Коб раздраженно вошел в «Путеводный Камень».
Он мельком глянул на стол, где Баст усмехался и жестикулировал руками, рассказывая какую-то историю, а затем направился к бару.
- Эй?
Ты здесь, Коут?
Спустя мгновение трактирщик поспешно вышел из кухни, вытирая мокрые руки о фартук.
- Привет, Коб.
Что могу сделать для тебя?
- Грейм послал мальчишку Оуэнса за мной, - сказал раздраженно Коб.
- Ты хоть понимаешь, почему я здесь вместо перевозки овса?
Коут помотал головой.
- Я думал он носит пшеницу у Маррионов сегодня.
- Чепуха, - пробормотал Коб.
- Сегодня вечером будет дождь, а я торчу здесь с сухим овсом, сложенным в моем поле.
- Ну раз ты по любому здесь, - сказал трактирщик с надеждой.
- Могу я заинтересовать тебя сидром?
Отжат сегодня утром.
Часть раздражения исчезла с обветренного лица старика.
- Ну раз уж я все равно жду, - сказал он.
- Кружка сидра была бы кстати.
Коут пошел в заднюю комнату и вернулся с глиняным кувшином.
Снаружи донесся топот ног и Грейм вошел в дверь с Джейком, Картером, и учеником кузнеца следующими за ним.
Коб повернулся, чтобы свирепо уставиться на них.
- Что настолько чертовски важно, что стоит вызова меня в город ранним утром? - потребовал он ответа.
- Дневной свет горит, а...
Внезапный взрыв смех раздался из-за стола, где сидели Хронист и Баст.
Все обернулись, чтобы увидеть как Хронист покраснел, смеясь и прикрывая рот рукой.
Баст также смеялся, колотя рукой по столу.
Грейм повел остальных к стойке бара.
- Я узнал, что Картер и мальчик помогают Оррисонам отвезти их овец на рынок, - сказал он.
- Около Бейдна, верно?
Картер и ученик кузнеца кивнули.
- Понимаю. - Старый Коб посмотрел вниз на свои руки.
- Тогда вы пропустите его похороны.
Картер мрачно кивнул, но выражение Аарона было шокированным.
Он переводил взгляд от лица к лицу, но все остальные сохраняли спокойствие, наблюдая за старым фермером у барной стойки.
- Хорошо, - наконец сказал Коб, глядя на Грейма.
- Хорошо, что ты собрал нас здесь. - Он увидел лицо мальчика и фыркнул.
- Ты выглядишь так словно убил свою кошку, мальчик.
Только бараны отправятся на рынок.
Шеп знал это.
Он не подумает о вас хуже за то, что вы сделали, что было нужно.
Он протянул руку и похлопал ученика кузнеца по спине.
- Нам всем стоить выпить, чтобы проводить его как следует.
Это важно.
Сегодня вечером в церкви будет просто религиозная напыщенная болтовня.
Мы лучше знаем как попрощаться. - Он взглянул за стойку бара.
- Принеси нам что-нибудь его любимое, Коут.
Трактирщик был уже в движении, собирая деревянные кружки и наполняя их темно-коричневым пивом из маленького бочонка за барной стойкой.
Старый Коб поднял кружку и другие последовали его примеру.
- За Шепа.
Грейм заговорил первым.
- Когда мы были детьми, я сломал ногу, пока мы были на охоте, - сказал он.
- Я сказал ему бежать за помощью, но он не хотел оставлять меня.
Он смастерил небольшие носилки практически из ничего и своего упрямства.
Тащил меня всю дорогу обратно в город.
Все выпили.
- Он познакомил меня с моей женой, - сказал Джейк. - Не знаю, благодарил ли я его как следует за это.
Все выпили.
- Когда я был болен крупом, он приходил ко мне в гости каждый день, - сказал Картер.
- Не многие так поступают.
А еще приносил мне суп приготовленный его женой.
Все выпили.
- Он был добр ко мне, когда я впервые приехал сюда, - сказал ученик кузнеца.
- Он шутил со мной.
А однажды я испортил пару повозок, которые он привез мне починить, и он никогда не рассказывал об этом мастеру Калебу. - Он с трудом сглотнул и нервно огляделся.
- Он действительно мне нравился.
Все выпили.
- Он был самым храбрым из нас, - сказал Коб.
- Он был первым, кто приставил нож к тому парню вчера вечером.
Будь ублюдок обычным парнем, это положило бы всему конец.
Голос Коба слегка дрожал, и на мгновение он выглядел маленьким, усталым и столь же старым, каким в действительности был.
- Но все было не так.
Не подходящее сейчас время для храбрости.
Но он таки был храбр.
Лучше бы я был храбрым и мертвым вместо этого, а он был дома сейчас, целуя свою молодую жену.
От остальных раздалось тихое бормотание, и все осушили кружки до дна.
Грейм слегка прокашлялся, прежде чем поставил свою кружку на стойку бара.
- Я не знаю, что сказать, - сказал тихо ученик кузнеца.
Грейм похлопал его по плечу, улыбаясь.
- Ты сделал все хорошо, парень.
Трактирщик прочистил горло, и все повернулись к нему.
- Надеюсь, вы не сочтете меня слишком наглым, - сказал он.
- Я не знаю его так же хорошо, как вы.
Недостаточно для первого тоста, но, может быть достаточно для второго. - Он нервно вертел завязки на фартуке, как будто ему вообще стыдно было говорить.
- Я знаю, еще рано, но я с удовольствием разделю глоток виски с вами в честь Шепа.
Раздался ропот согласия, и трактирщик достал стаканы из-под стойки бара и начал наполнять их.
Впрочем, не из бутылки виски - рыжеволосый мужчина наполнил их из крана одной из массивных бочек, лежащих на прилавке за баром.
Виски из бочек стоил пенни за глоток, поэтому они подняли свои стаканы с большей радостью, чем могло быть в другом случае.
- За что пьем? - спросил Грейм.
- За конец этого отстойного года? - спросил Джейк.
- Это не подходящий тост, - проворчал ему старый Коб.
- За короля? - спросил Аарон.
- Нет, - ответил трактирщик, и голос его звучал удивительно жестко.
Он поднял свой стакан.
- За старых друзей, которые заслуживают лучшего, чем получают.
Мужчины на другой стороне барной стойки кивнули и выпили залпом.
- Лорды и леди, это было красиво, - сказал уважительно Старый Коб, и глаза его слегка заблестели.
- Ты джентльмен, Коут.
И я рад, что знаю тебя.
Ученик кузнеца поставил стакан, положил набок и прокатил по стойке.
Он поймал его, прежде чем тот скатился с края, и перевернул, подозрительно разглядывая его закругленное дно.
Джейк громко по-фермерски расхохотался, пока Картер с удивлением пытался поставить стакан верхней стороной на стол.
- Я не знаю, как они делают это в Раннише, - сказал Картер парню.
- Но за то, что здесь они круглые, мы называем их кувырками.
Ученик кузнеца со смущением перевернул свой кувырок, чтобы поставить его, как остальные на стойку бара.
Трактирщик ободряюще улыбнулся ему, прежде чем собрал стаканы и исчез в кухне.
- Ну что ж, - сказал оживленно Старый Коб, потирая руки.
- У нас будет еще целый вечер после того, как вы двое вернетесь из Бейдна.
Но погода не будет ждать меня, и я не сомневаюсь, что Оррисоны жаждут оправиться в путь.
После того как они покинули нестройной толпой «Путеводный Камень», Квоут вышел из кухни и вернулся к столу, где сидели Баст и Хронист.
- Мне нравился Шеп, - тихо сказал Баст.
- Коб может немного грубоватый парень, но по большей части знает, что говорит.
- Коб не знает и половины из того, что думает он знает, - сказал Квоут.
- Ты вчера вечером всех спас.
Если бы не ты, он бы не расхаживал по комнате, как фермер обмолачивающий пшеницу.
- Это не совсем так, Реши, - сказал Баст, и в его тоне явно чувствовалась обида.
- Ты должен был остановить его.
Вот, что тебе следовало сделать.
Трактирщик пожал плечами отказываясь комментировать, не желая спорить.
Рот Баста сложился в жесткую, сердитую линию, а глаза сузились.
- Тем не менее, - тихо сказал Хронист, нарушая напряжение прежде, чем оно переросло в гнетущее.
- Коб был прав.
Это был храбрый поступок.
Ты должен уважать это.
- Нет, не должен, - сказал Квоут.
- Коб был прав насчет этого.
Это не лучшие времена, чтобы быть храбрым. - Он жестом показал Хронисту взять перо.
- И все же, стоило мне быть храбрее и Шеп был бы дома, целуя свою молодую жену.
В конце концов Вил и Сим выдернули меня из крепких объятий Архивов.
Я сопротивлялся и проклинал их, но они были тверды в своих намерениях, и вот - мы втроем бросали вызов промозглому ветру по дороге в Имру.
Мы добрались до Эолиана и потребовали столик рядом с восточным камином где мы могли наблюдать за сценой и держать наши тылы в тепле.
После стакана или двух я почувствовал что тоска по книгам угасла до тусклой боли.
Втроем мы разговаривали, играли в карты, и со временем я начал получать удовольствие от этого, несмотря на то, что где-то там Денна, висела на руке Амброуза.
Через несколько часов я сидел сгорбившись на стуле, полусонный и пригревшийся от близкого огня, в то время как, Вил и Сим спорили о том действительно ли великий король Модеги был настоящим правящим монархом или просто пешкой.
Я почти спал, когда тяжелая бутылка с грохотом опустились на наш стол, вызвав слабый перезвон бокалов.
Денна стояла рядом с нашим столом.
- Тяните время, - пробормотала она.
- Ты ждал меня.
- Я задержалась, ведь ты расстроен.
Сонный, я выпрямился на стуле и постарался зажмурится, чтобы проснуться.
Сим вскочил с вызовом.
- Прошел час, - сказал он, свирепо нахмурившись.
Он жестко постучал по столу двумя пальцами.
- Не думай, что покупка выпивки все уладит.
Мне нужны извинения.
- Это не совсем моя вина, - сказала Денна, излучая смущение.
Она повернулась и указала на бар.
Я посмотрел, опасаясь, что увижу Амброза стоявшего там, самодовольно наблюдающего за мной в своей чертовой шляпе.
Но там был только лысеющий кельдский мужик.
Он сделал короткий странный поклон, что-то между признанием и извинением.
Сим нахмурился на него, потом повернулся к Денне и неохотно указал на пустой стул напротив меня.
- Ладно.
Так мы будем играть в уголки или как?
Денна опустилась на стул, усевшись спиной к залу.
Тогда наклонилась, чтобы поцеловать Симмона в лоб.
- Замечательно, - сказала она.
- Я тоже хмурился, - сказал Вилем.
Денна подтолкнула ему бутылку.
- И за это, ты можешь налить. - Она поставила бокалы перед каждым из нас.
- Подарок от моего чрезмерно настойчивого жениха. - Она раздраженно вздохнула.
- Они всегда должны давать тебе что-то. - Она изучающе посмотрела на меня.
-Ты удивительно неразговорчив.
Я потер рукой лицо.
- Не ожидал увидеть тебя сегодня вечером, - сказал я.
- Ты застала меня практически врасплох.
Вилем разлил бледно-розовое вино, а затем раздал бокалы, пока Денна изучала гравировку на верху бутылки.
- Цербеор, - задумчиво сказала она.
- Я даже не знаю, достойное ли это марочное вино.
- Это не важно, - сказал Симмон как ни в чем не бывало, когда взял свой бокал.
- Цербеор из Атура.
Только вина из Винтаса являются марочными, технически. - Он сделал глоток.
- Правда? - спросил я, уставившись на свой стакан.
Сим кивнул.
- Это общее заблуждение, относительно употребления этого слова.
Денна отпила и кивнула.
- Однако, хорошее вино, - сказала она.
- Он все еще у барной стойки?
- Да, - ответил я, не глядя.
- Ну что ж, - она улыбнулась.
- Похоже, вы застряли со мной.
- Ты когда-нибудь играла в уголки? - с надеждой спросил Сим.
- Боюсь, что нет, - ответила Денна.
- Но я быстро учусь.
Сим объяснил правила с нашей с Вилом помощью.
Денна задала несколько уточняющих вопросов, показывая, что она поняла суть.
Я был рад.
И вот она сидела за столом напротив меня, собираясь быть моим партнером.
- Как вы обычно играете? - спросила она.
- Когда как, - ответил Вил.
- Иногда мы играем до комбинации.
Иногда до трех карт одного достоинства.
- Тогда до комбинации из трех карт, - сказала Денна.
- Сколько?
- Мы можем сыграть пробную партию для начала, - сказал Сим, убирая волосы с глаз.
- Поскольку ты только учишься и все такое.
Ее глаза сузились.
- Я не нуждаюсь ни в каких поблажках. - Она полезла в карман и положила монету на стол.
- Джота слишком много для вас мальчики?
Это было слишком много для меня, особенно с партнером, который только что узнал правила игры.
- Будь осторожнее с этими двумя, - предупредил я.
- Они играют на кровь.
- Вообще-то - сказал Вилем.
- Мне не нужна кровь, и вместо нее я играю на деньги. - Он покопался в своем кошельке, пока он не нашел джот, который решительно положил на стол.
- Я готов сыграть пробную партию, но если она сочтет эту мысль оскорбительной, то я побью ее и заберу то, что она готова была положить на стол.
Денна усмехнулась на это.
- Ты мне нравишься, Вил.
С первой раздачей вышло довольно хорошо.
Денна не замечала уловок, но мы бы все равно не выиграли, поскольку карты были против нас.
Но на второй раздаче она допустила ошибку в объявлении ставки.
Затем, когда Сим поправил ее, она занервничала и объявила дикую ставку.
Потом она случайно сходила вне очереди, не огромная ошибка, но она походила червовым вольтом, чем явно дала всем понять, какая комбинация у нее была.
Она также поняла это, и я услышал, как она пробормотала что-то отчетливо неподобающее леди себе под нос.
Верные своему слову, Вил и Сим походили без всякой жалости, чтобы воспользоваться ситуацией.
Учитывая слабые карты у меня на руках, я ничего не мог поделать, кроме как сидеть и смотреть, как они выиграли следующие два хода и стали атаковать ее, как голодные волки.
Только они не могли.
Она вытянула удачную карту, а затем сделала ход королем червей, что сбило их с толку, так как до этого она использовала вальта.
Затем она также добавила туза.
Я понял, что ее неловкость в игре была показной перед Вилом и Симом.
Я старался не показать этого, пока не увидел тени понимания, наползающей на их лица.
Тогда я начал смеяться.
- Не будь таким самодовольным, - сказала она мне.
- Я и тебя одурачила.
Ты выглядел так, словно почувствовал тошноту, когда я показала валета. - Она приложила руку ко рту и изобразила большие и невинные глаза.
- О боже, я никогда не играла прежде в уголки.
Не могли бы вы научить меня?
А правда, что порой люди играют на деньги?
Денна бросила очередную карту на стол и завершила свой трюк.
- Да ладно.
Вы должны быть очень рады, что я буквально шлепнула вас по рукам вместо того, чтобы открыто обчистить за ночь так, как вы того заслужили.
Она уверенно раздала остаток колоды, и это четко дало нам понять, что мы упустили остаток партии.
Денна ни разу не была побита после этого и играла с таким коварством, что Мэнет в сравнении с ней выглядел бы крестьянской лошадью.
- Это была учебная партия, - сказал Вил, подталкивая джот Денне.
- Пожалуй мне надо зализать слегка раны.
Денна подняла свой бокал в тосте.
- За доверчивость хорошо образованных.
Мы все чокнулись с ее бокалом и выпили.
- Вы на удивление много отсутствовали, - сказала Денна.
- Я следила за вами почти два оборота.
- Это зачем? - спросил Сим.
Денна посмотрела на Вила и Сима расчетливым взглядом.
- Вы двое являетесь студентами в университете, не так ли?
Особом, который обучает магии?
- Так и есть, - согласился Сим.
- Мы под завязку набиты тайнами арканума.
- Мы возимся с темными силами, которые лучше не трогать, - небрежно сказал Вил.
- Кстати, это называется Арканум, - заметил я.
Денна кивнула серьезно, когда наклонялась вперед, ее выражение было крайне сосредоточенным.
- Полагаю, что вы трое знаете, как большинство из этого работает. - Она посмотрела на нас
- Так расскажите.
Как это работает?
- Это? - спросил я.
- Магия, - сказала она.
- Настоящая магия.
Вил, Сим и я переглянулись.
- Это сложно, - сказал я.
Денна пожала плечами и откинулась на спинку стула.
- У меня уйма времени, - сказала она.
- И мне нужно знать, как это работает.
Покажите мне.
Сделайте какую-нибудь магию.
Мы втроем заерзали на своих местах.
Денна засмеялась.
- Мы не должны, - сказал я.
- Что? - спросила она.
- Это что побеспокоит некий космический баланс?
- Это побеспокоит констебля, - сказал я.
- Они не любят, когда подобные вещи происходят здесь.
- Мастера в университете также не особо это одобряют, - сказал Вил.
- Они очень пекутся о репутации университета.
- Ой, да ладно, - сказала Денна.
- Я слышала историю о том, как наш человек Квоут призвал какого-то демона ветра. - Она махнула большим пальцем на дверь позади себя.
- Прямо во дворе снаружи.
Амброз рассказал ей это?
- Это был просто ветер, - сказал я.
- Без всяких демонов.
- К тому же, они наказали его за это, - сказал Вил.
Денна посмотрела на него так, словно не могла понять, шутит ли он, а затем пожала плечами.
- Ну, не хочу никого втягивать в неприятности, - сказала она с явной неискренностью.
- Но я крайне любопытная.
И у меня есть секреты, которые я готова предложить в обмен.
Сим оживился от этого.
- Какого рода секреты?
- Все многочисленные и разнообразные женские секреты, - сказала она с улыбкой.
- Я знаю несколько вещей, которые могут помочь улучшить ваши неудачные отношения со слабым полом.
Сим наклонился ближе к Вилу и спросил громким показным шепотом.
- Она сказала неудачные или крутящиеся?
Вил указал на собственную грудь, затем на Сима.
- У меня: неудачные.
У тебя: крутящиеся.
Денна приподняла одну бровь и склонила голову набок, глядя на нас троих в ожидании.
Я неловко откашлялся.
- Нам не рекомендуется делиться секретами Арканума.
Это не строго против законов университета...
- Вообще-то против, - прервал Симмон, взглянув на меня виновато.
- Нескольких законов.
Денна драматично вздохнула, посмотрев на высокий потолок.
- Так я и думала, - сказала она.
- Вы просто много болтаете.
Признайтесь, вы не можете превратить сливки в масло.
- Я точно знаю, что Сим может превратить сливки в масло, - сказал я.
- Он просто не любит, потому что ленив.
- Я не прошу вас научить меня магии, - сказала Денна.
- Мне просто нужно знать, как она работает.
Сим взглянул на Вила.
- Это ведь не будет подпадать под «Несанкционированное Разглашение», правда?
- Незаконное Раскрытие, - мрачно сказал Вил.
Денна заговорщицки наклонилась вперед, положив локти на стол.
- В таком случае, - сказала она.
- Я также хотела бы оплатить ночь выдающейся пьянки, далеко за пределами простяцкой бутылки, что стоит перед вами, - она перевела взгляд на Вила.
- Один из барменов здесь недавно обнаружил, пыльные каменные бутылки в подвале.
Это не просто хороший старый скаттен, напиток королей Сеалдима, но еще и Меровани.
Выражение Вилема не изменилось, но его темные глаза заблестели.
Я оглядел по большей части пустую комнату.
- Орден вялый ночью.
У нас не должно появиться каких-либо проблем, если мы сохраним все в тайне. - Я взглянул на двух других.
Сим улыбнулся своей мальчишеской улыбкой.
- Это кажется разумным.
Секрет за секрет.
- Если это действительно «Меровани», - сказал Вилем.
- Я готов рискнуть обидеть слегка чувства мастеров.
- Ну что ж, - сказала Денна с широкой усмешкой.
- Вы первые.
Сим наклонился вперед на стуле.
- Симпатией, вероятно, легче всего овладеть, - сказал он, а затем остановился, как если бы не совсем понимал, как продолжить.
Я вмешался.
- Ты знаешь, как система блоков позволяет поднять нечто слишком тяжелое, чтобы поднять вручную?
Денна кивнула.
- Симпатия позволяет нам проделать подобные вещи, - сказал я
Но без этих неудобных веревок и блоков.
Вилем кинул пару железных драбов на стол и пробормотал приворотное заклинание.
Он толкнул пальцем правый, и левый так же скользнул по столу, подражая движению.
Глаза Денны несколько расширились при виде этого, и, хотя она не охнула, но определенно удивленно вдохнула.
Только потом мне пришло в голову, что она, вероятно, никогда не видела ничего подобного.
Учитывая мое обучение, было легко забыть, что кто-то мог жить в нескольких милях от Университета и ни разу не видеть самой простой симпатии.
Впрочем, Денна быстро пришла в себя, не показывая своего удивления.
После кратковременного замешательства, она вытянув палец прикоснулась к одному из драбов.
- Так работал колокольчик в моей комнате, - размышляля она вслух.
Я кивнул.
Вил толкнул драб через стол, и Денна взяла его.
Другой драб также поднялся на столе, покачиваясь в воздухе.
- Он тяжелый, - заметила она, а затем кивнула себе.
- Правильно, потому что он похож на блок.
Я поднимаю их оба.
- Тепло, свет, движение всего лишь энергия, - сказал я.
- Мы не можем создать энергию или заставить ее исчезнуть.
Но симпатия позволяет нам перемещать ее или изменять из одного типа в другой.
Она положила драб обратно на стол и другой последовал его примеру.
- И это как-то полезно?
Вил хрюкнул от смеха.
- Водяное колесо полезно? - спросил он.
- Или ветряная мельница?
Я полез в карман моей мантии.
- Ты когда-нибудь видела симпатическую лампу? - спросил я.
Она кивнула.
Я подтолкнул лампу через стол к ней.
- Они работают по тому же принципу.
Они берут немного тепла и превращают его в свет.
Она преобразует один вид энергии в другой.
- Как меняла, - сказал Вил.
Денна с любопытством повертела лампу в руках.
- Откуда она получает тепло?
- Сам металл содержит тепло, - объяснил я.
- Если ты оставишь ее включенной, то в итоге обнаружишь, что металл остывает.
Если она станет слишком холодной, она не будет работать, - подчеркнул я.
- Я сделал эту довольно эффективной.
Простого тепла от руки должно быть достаточно, чтобы она работала.
Денна щелкнула выключателем и тусклый красный свет засиял в узкой дуге.
- Я вижу, как тепло и свет связаны между собой, - сказала она задумчиво.
- Солнце яркое и теплое.
То же самое со свечой. - Она нахмурилась.
- Но движение не вяжется с этим.
Огонь не может сдвинуть что-либо.
- Подумай о трении, - вмешался Сим.
- Когда ты что-то трешь оно становится горячим. - Он продемонстрировал, энергично подвигав рукой вперед и назад по ткани брюк.
- Вот так.
Он продолжал с энтузиазмом потирать бедро, не подозревая о том, что, поскольку все это происходило под столом, это выглядело более чем слегка неприличным.
- Все это просто энергия.
Если ты продолжишь делать это, то почувствуешь, что она становится горячей.
Денне как-то удалось сохранить лицо каменным.
Но Вилем начал смеяться, закрыв лицо рукой, как будто ему было стыдно сидеть за одним столом с Симом.
Симмон замер и покраснел от смущения.
Я пришел к нему на помощь.
- Это хороший пример.
Втулка колеса телеги будет теплой на ощупь.
Этот жар появляется от движения колеса.
Симпатия может заставить энергию пойти другим путем, от жара в движение. - Я указал на лампу.
- Или от жара в свет.
- Хорошо, - сказала она.
- У тебя энергия менял.
Но как ты заставляешь это произойти?
- Есть особый способ мышления называющийся Алар, - сказал Вилем.
- Ты веришь во что-то настолько сильно, что оно становится таким. - Он поднял один драм и другой последовал за ним.
- Я верю, что эти два драба связаны, поэтому они связаны. - Вдруг другой драб стукнулся на крышку стола.
Если я перестану верить, это перестает быть таковым.
Денна подняла драм.
- Так это нечто вроде веры? - спросила она скептически.
- Скорее силы воли, - сказал Сим.
Она подняла голову.
- Почему бы вам тогда не называть это силой воли?
- Алар звучит лучше, - сказал Вилем.
Я кивнул.
- Если у нас не будет впечатляюще звучащих названия для вещей, никто не станет воспринимать нас всерьез.
Денна кивнула одобрительно, и улыбка тронула уголки ее прекрасных уст.
- Так вот что это тогда?
Энергия и сила воли?
- И симпатическая связь, - сказал я.
- Аналогия Вила с водяным колесом хороша.
Связь точно трубы, ведущие к водяному колесу.
Плохая связь, как дырявая труба.
- Что делает связь хорошей? - спросил Денна.
- Чем более схожи два объекта, тем лучше связь.
Вроде этого. - Я налил дюйм бледного вина в свой кубок и опустил в него палец.
- Вот прекрасная связь с вином, - сказал я.
- Капля от вина.
Я встал и пошел к ближайшему камину.
Я пробормотал приворотное заклинание, и позволил капле упасть с моего пальца на горячую металлическую железную подставку для дров в камине, на которой лежали горящие поленья.
Я присел, пока вино в моем кубке начало выделять пар, а затем закипело.
- И вот почему, - мрачно сказал Вилем, - ты никогда не хочешь, чтобы человек владеющей симпатией получил каплю твоей крови.
Денна посмотрела на Вилема, затем на бокал, и ее лицо побледнело.
- Черные руки, Вил, - сказал Симмон с испуганным взглядом.
- Вот о чем стоит сказать. - Он посмотрел на Денну.
- Ни один симпатист никогда не сделает подобного, - сказал он серьезно.
- Это называют преступлением, и мы не делаем этого.
Никогда.
Денна выдавила улыбку, хотя она была немного напряженной.
- Если никто этого не делает, почему у этого есть название?
- Они привыкли, - сказал я.
- Но не сейчас.
Не за последние сто лет.
Я позволил заклинанию рассеяться и вино перестало кипеть.
Денна протянула руку и коснулась стоявшей рядом бутылки.
- Почему это вино также не кипело? - спросила она, озадачено.
- Это то же самое вино.
Я постучал по своему виску.
- Алар.
Мой разум обеспечивает фокусировку и направление.
- Если это хорошая связь, - спросила она, - то какая плохая?
- Вот, позволь мне показать тебе. - Я вытащил кошелек, полагая, что монеты будут меньше пугать после комментария Вилема.
- Сим, у тебя есть тяжелый пенни?
У него был, и я выложил две линии монет на столе перед Денной.
Я указал на пару железных драбов и пробормотал приворотное заклинание.
- Подними его, - сказал я.
Она взяла один драб и другие последовали за ним.
Я указал на вторую пару: драб и мой единственный оставшийся серебряный талант.
- Теперь этот.
Денна взяла второй драб и талант последовал за ним в воздух.
Она подвигала обеими руками вверх и вниз, словно руки служили весами.
- Вторая тяжелее.
Я кивнул.
- Разные металлы.
Они менее подобны, поэтому, ты должна прикладывать больше энергии к ним. - Я указал на драб и серебряный пенни и пробормотал третье заклинание.
Денна переложила первые два драба в левую руку, и подняла третий правой.
Серебряный пенни последовал за ним в воздух.
Она кивнула себе.
- А этот еще тяжелее, поскольку он другой формы и из другого металла.
- Именно, - сказал я.
Я указал на четвертую и заключительную пару: драм и кусок мела.
Денна с трудом подсунула пальцы под драб, чтобы поднять его.
- Он тяжелее, чем все остальные вместе взятые, - сказала она.
- Это должно быть весом под три фунта!
- Железо и мел обеспечивают паршивую связь, - сказал Вилем.
- Плохая передача.
- Но вы сказали, что энергия не может быть создана или уничтожена, - сказала Денна.
- Если я должна изо всех сил пытаться поднять этот крошечный кусок мела, куда же дополнительная энергия уходит?
- Смышленая, - усмехнулся Вилем.
- Очень смышленая.
- Мне понадобился год прежде, чем я додумался спросить это. - Он посмотрел на нее с восхищением.
- Часть энергии теряется в воздухе. - Он помахал рукой.
- Часть переходит в сами объекты, а часть переходит в тело симпатиста, который контролирует связь. - Он нахмурился.
- Это может быть рискованным.
- Опасным, - мягко поправил Симмон.
Денна посмотрела на меня.
- Так прямо сейчас, ты веришь, что каждый из этих драбов связан с каждой из этих других вещей?
Я кивнул.
Она махнула руками.
Монеты и мел качнулись в воздухе.
- Разве это...
не тяжело?
- Этот так, - сказал Вилем.
- Но наш Квоут немного хвастун.
- Именно поэтому я был настолько тих, - сказал Сим.
- Я не знал, что ты можешь поддерживать четыре заклинания сразу.
Это чертовски впечатляет.
- Я могу поддерживать и пять, если мне нужно, - сказал я.
- Но это практически мой предел.
Сим улыбнулся Денне.
- Еще один момент.
Смотри! - Он указал на плавающий кусок мела.
Ничего не произошло.
- Давай же, - жалобно сказал Сим.
- Я пытаюсь показать ей кое-что.
- Тогда покажи ей, - сказал я , самодовольно откидываясь на спинку стула.
Сим сделал глубокий вдох и пристально посмотрел на кусок мела.
Он задрожал.
Вил наклонился поближе к Денне и пояснил.
- Один симпатист может противостоять чужому Алару, - сказал он.
- Это всего лишь вопрос твердой веры, что драб совсем не то же самое, что серебряный пенни.
Вил указал, и пенни загремел по столешнице.
- Нечестно, - возразил я, смеясь.
- Двое на одного это не справедливо.
- Так и есть, - сказал Симмон, и мел снова задрожал.
- Ладно, - сказал я, глубоко вдохнув.
- Дело ваше.
Мел быстро упал на стол, а за ним и драб.
Но серебряный талант остался там, где и был.
Сим откинулся на спинку стула.
- Ты гад, - сказал он, покачав головой.
- Ладно, ты победил.
Вилем кивнул и тоже расслабился.
Денна посмотрела на меня.
- Так что твой Алар сильнее, чем у них вместе взятых?
- Скорее всего, нет, - сказал я снисходительно.
- Если бы они совместно практиковались, то, вероятно, могли бы меня победить.
Ее глаза метнулись к разбросанным монетам.
- Так вот оно что? - спросила она, звуча немного разочаровано.
- Это всего лишь энергия менялы?
- Есть и другие искусства, - сказал я.
- Сим владеет алхимией, к примеру.
- В то время как я, - сказал Вилем, - сфокусировался на том, чтобы быть симпатичным.
Денна снова оглядела нас серьезными глазами.
- А существует тип магии, который просто... - она смутно пошевелила пальцами.
- Вроде как записывает что-то?
- Есть силгадри, - сказал я.
- Это как колокольчик в твоей комнате.
Это похоже на постоянную симпатию.
- Но это все еще нечто менял, верно? - спросила она.
- Просто энергия?
Я кивнул.
Денна выглядела смущенной, когда спросила: - Что, если кто-то сказал бы вам, что знает иную магию, которая делает больше, чем это?
Магию, где вы что-нибудь записываете, и независимо от того, что вы написали, оно станет правдой?
Она нервно потупила взор, ее пальцы вычерчивали узоры на столешнице.
- А, если кто-то увидит записанное, даже если они не могут читать, это будет правдой и для них.
Они подумали бы об определенной вещи, или определенном действии в зависимости от того, что написано. - Она снова посмотрела на нас, на ее лице отражалась странная смесь любопытства, надежды и неуверенности.
Мы втроем посмотрели друг на друга.
Вилем пожал плечами.
- Звучит гораздо проще, чем алхимия, - сказал Симмон.
- Я предпочел бы заниматься этим, чем проводить весь день за основами удаления связующего элемента.
- Похоже на магию из историй про фей, - сказал я.
- Сказочные штуки, которых в действительности не существует.
Я точно никогда не слышал ни о чем подобном в Университете.
Денна смотрела на столешницу, где ее пальцы по-прежнему чертили узоры на дереве.
Ее рот был слегка поджат, а глаза отстраненные.
Я не мог сказать, была ли она разочарована, или просто задумалась.
- Почему ты спрашиваешь?
Денна посмотрела на меня, и на лице ее быстро появилась ухмылка.
Она пожала плечами.
- Я просто что-то слышала про это, - сказала она небрежно.
- Подумала, что это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Она посмотрела через плечо.
- Кажется, я продержалась дольше моего сверх навязчивого жениха, - сказала она.
Вил поднял ладонь.
- У нас был уговор, - сказал он.
- Включающий выпивку и женские секреты.
- Я поговорю с барменом прежде, чем уйду, - сказала Денна, с весельем в глазах.
- Что касается тайны: Две леди сидят позади вас.
Они строили вам глазки большую часть вечера.
Та в зеленом для Сима, в то время как та, что с короткими светлыми волосами, кажется, западает на кельдских мужчин, которые делают упор на том, чтобы быть симпатичными.
- Мы уже заприметили их, - сказал Вилем не оборачиваясь.
- К сожалению, они уже в компании молодого джентльмен из Модегана.
- Джентльмен не с ними, в любом романтическом смысле, - сказала Денна.
- Пока леди разглядывали вас, джентльмен ясно дал понять, что предпочитает рыжих. - Она властно положила свою руку на мою.
- К несчастью для него, я уже выказала свои притязания.
Я боролся с желанием взглянуть на стол.
- Ты серьезно? - спросил я.
- Не волнуйтесь, - сказала она Вилу и Симу.
- Я пошлю Деоча, чтобы отвлечь Модегана.
Это оставит дверь открытой для вас двоих.
- Что Деоч будет делать? - спросил Сим со смехом.
- Жонглировать?
Денна бросила на него откровенный взгляд.
- Что? - спросил Симмон.
-Чт...
Деоч не западает на парней.
Денна подмигнула ему.
- Он и Станчион владеют Эолианом вместе, - сказала она.
- Разве вы не знаете этого?
- Они владеют местом, - сказал Сим.
- Но они, ну понимаешь, не вместе.
Денна засмеялась.
- Конечно вместе.
- Но Деоч по уши в женщинах, - запротестовал Симмон.
- Он...
он не может...
Денна посмотрел на него, словно он был наивным, а затем на Вила и меня.
- Вы оба знали, не так ли?
Вилем пожал плечами.
- Я ничего об этом не знал.
Но немного удивительно, что он Баша.
Он достаточно привлекательный. - Вил заколебался и нахмурился.
- Баша.
Какое для этого слово подойдет?
Мужчина, который имеет интимные отношения с женщинами и мужчинами?
- Везунчик? - предложила Денна.
- Уставший?
Двуличный?
- Бисексуальный, - поправил я.
- Так не пойдет, - упрекнула меня Денна.
- Если у нас нет впечатляюще звучащего названия для вещей, никто не станет воспринимать нас всерьез.
Сим моргнул глядя на нее, очевидно, не в состоянии понять ситуацию.
- Понимаешь, - медленно произнесла Денна, словно объясняя ребенку.
- Все это просто энергия.
И мы можем направлять ее по-разному. - Она выдала блестящую улыбку, как будто осознала идеальный способ объяснить ему ситуацию.
- Это словно ты делаешь вот так. - Она начала энергично тереть руками вверх и вниз по своим бедрам, имитируя его ранние движения.
- Все это просто энергия.
К этому моменту Вилем закрыл лицо руками, его плечи содрогались от беззвучного смеха.
Выражение Симмона было все еще недоверчивым и смущенным, но теперь он был также в ярости, залившись краской.
Я поднялся и взял Денну за локоть.
- Оставь беднягу в покое, - сказал я, когда мягко направил ее к двери.
- Он из Атура.
Они слегка туго соображают в тех краях.
Было уже поздно, когда мы с Денной покинули Эолиан, и улицы были пусты.
Я слышал вдалеке звуки скрипки и глухой стук лошадиных копыт о мостовую.
- Так под каким камнем ты прятался? - спросила она.
- Под обычным, - сказал я, затем меня осенила мысль.
- Ты не искала меня случайно в Университете?
В большом квадратном здании, которое пахнет угольным дымом?
Денна покачала головой.
- Я понятия не имела, как тебя там найти.
Оно как лабиринт.
Если я не застаю тебя за игрой «У Анкера», значит мне не повезло. - Она посмотрела на меня с любопытством.
- А что?
- Кто-то приходил и спрашивал меня, - сказал я, махнув рукой.
- Она сказала, что я продал ей амулет.
Я подумал, может это была ты.
- Я приходила к тебе недавно, - сказала она.
- Но я не упоминала твой замечательный амулет.
Разговор затих и между нами повисла тишина.
Я не мог перестать думать о ней, идущей под руку с Амброзом.
Я не хотел ничего знать об этом, но в то же время, это была единственная мысль в моей голове.
"Серый человек"
- Но ты уже ушла.
Она кивнула.
- Келлин и я немного поссорились.
- Надеюсь, ничего страшного, - я показал на ее шею.
- Я вижу, ожерелье все еще у тебя.
Денна рассеянно коснулась изумрудной капли.
- Нет. Ничего страшного.
Таков Келлин, он традиционен.
Когда он делает подарок, он не меняет своего решения.
Он сказал, что цвет идет мне, и мне следует оставить и сережки, - она вздохнула.
- Я бы ощущала себя лучше, если бы он не был так добр.
Все равно, приятно иметь их.
Нечто вроде подстраховки.
Они сделают мою жизнь проще, если мой покровитель не объявится в скором времени.
- Ты все еще надеешься, что он с тобой свяжется? - спросил я.
- После того, что случилось в Требоне?
После того как он исчез и даже не посылал весточек больше месяца?"
Денна пожала плечами.
- Он таков.
Я говорила тебе, он скрытный.
Для него вполне привычно пропадать на долгое время.
- У меня есть друг, который пытается найти мне покровителя, - сказал я.
- Я могу попросить его подыскать и тебе.
Она посмотрела на меня непонятным взглядом.
- Приятно, что ты считаешь, я заслуживаю большего, но это не так.
У меня хороший голос, но это все.
Кто наймет полу-обученного музыканта даже без инструмента?
- Любой имеющий уши, чтобы слышать тебя, - сказал я.
- Любой имеющий глаза, чтобы видеть.
Денна опустила взгляд, ее волосы упали на лицо, как занавесь.
- Ты милый, - сказала она тихо, странно теребя свои руки.
- Что спровоцировало разлад с Келлином? - спросил я, уводя разговор в более безопасное русло.
- Я проводила слишком много времени, развлекая гостей-джентльменов, - сказала она сухо.
- Тебе следовало объяснить ему, что я далеко не похож на джентльмена, - сказал я.
- Возможно, это умерило его тревогу. - Но я знал, что проблема была не во мне.
Я смог прийти всего один раз.
Может это Амброз заходил в гости?
Я очень легко мог представить его в дорогой комнате.
Его чертова шляпа небрежно свисала с угла кресла, пока он пил шоколад и рассказывал шутки.
Губы Денны скривились.
- В основном он высказывался против Джеффри, - сказала она.
- Судя по всему, я должна была тихо сидеть одна в своей маленькой коробке, пока он не выйдет и не позовет меня.
- Как Джеффри? - спросил я из вежливости.
- Он уже научился думать две мысли одновременно?
Я ожидал, что она рассмеется, но Денна просто вздохнула.
- Да, но эти мысли нельзя назвать хорошими, - она покачала головой.
- Он приехал в Имре, чтобы сделать себе имя на поэзии, но все просадил в карты.
- Я уже слышал эту историю, - сказал я.
- Такое случается постоянно в Университете.
- Это только начало, - сказала она.
- Конечно, он посчитал, что может отыграть свои деньги обратно.
Сначала он пошел в ломбард.
Затем одолжил денег и потерял и их тоже, - она сделала примирительный жест.
- Хотя, по правде говоря, он не все проиграл.
Какая-то сучка ободрала его.
Поймала его с «плачущей вдовой», только подумать.
Я посмотрел на нее озадаченно.
- С чем?
Денна взлянула на меня искоса и пожала плечами.
- Это простое мошенничество, - сказала она.
- Молодая девушка стоит возле ломбарда вся расстроенная и в слезах, затем, когда какой-нибудь богатый джентльмен проходит мимо, она рассказывает ему, как приехала в город, чтобы продать свое обручальное кольцо.
Ей нужны деньги заплатить налоги или отдать долг ростовщику.
Она нетерпеливо взмахнула рукой.
- Детали не играют роли.
Главное, когда она приехала в город, она попросила кого-то еще заложить кольцо вместо нее.
Потому что она не умеет торговаться, конечно же.
Денна остановилась возле окна ломбарда, изобразив на лице несчастье.
- Я думала, что могу доверять ему! - сказала она.
- Но он просто заложил кольцо и сбежал с деньгами!
Кольцо там, внутри! - она драматично показала на окно ломбарда.
- Но, - продолжила Денна, подняв палец.
- К счастью, он продал кольцо лишь за малую часть того, сколько оно стоит.
Это семейная реликвия стоимостью сорок талентов, но ломбард продает его за четыре.
Денна подошла ближе и положила руку мне на грудь, глядя на меня большими умоляющими глазами.
- Если вы выкупите кольцо, мы сможем продать его как минимум за двадцать.
Я сразу же верну вам четыре таланта.
Она отошла и пожала плечами.
- Что-то вроде того.
Я нахмурился.
- И какое же это мошенничество?
Я сразу все просеку, как только мы придем к оценщику.
Денна закатила глаза.
- Суть не в этом.
Мы договариваемся встретиться завтра в обед.
К тому времени, как я приду на встречу, ты уже купишь кольцо сам и сбежишь с ним.
Внезапно я понял.
- А ты поделишь деньги с владельцем ломбарда?
Она похлопала меня по плечу.
- Я знала, ты уловишь суть рано или поздно.
Все выглядело довольно безупречным, за исключением одной детали.
- Кажется, тебе понадобится особый ломбард в качестве партнера, одновременно надежный и мошеннический.
- Верно, - подтвердила она.
- Хотя, обычно они отмечены, - Денна указала на верхнюю часть дверного проема ближайшего ломбарда.
На ней было несколько отметин, которые легко можно было принять за обычные царапины на краске.
- Ах, - я помедлил полсекунды, прежде чем добавил, - в Тарбине такие отметки означают, что в этом месте можно безопасно сбыть... - я поискал подходящее слово.
- Спорным образом добытые товары.
Если Денна и была впечатлена моими знаниями, она не подала вида.
Она просто покачала головой и указала на отметки, двигая пальцем, пока мы шли.
- Это означает «Безотказный владелец».
Открыт для простого мошенничества.
Делится по-честному», - она оглядела остальную часть дверного проема и табличку магазина.
- Ничего о принятии товаров от скупщика краденого.
- Я никогда не знал, как читать их, - признался я.
Я искоса взглянул на нее, стараясь сдержать осуждение в голосе.
- И ты знаешь, как работают такие вещи, потому что...?
- В книжке вычитала, - сказала она с сарказмом.
- Откуда, ты думаешь, я узнала об этом?
Она продолжила идти вдоль улицы.
Я присоединился к ней.
- Я обычно не играю роль вдовы, - сказала Денна вдогонку.
- Я слишком юная для этого.
Для меня это кольцо матери.
Или бабушки, - она пожала плечами.
- Можно изменить так, как тебе удобно всякий раз.
- А что, если джентльмен окажется честным? - спросил я.
- Что если он придет в полдень, желая помочь?
- Это нечасто случается, - сказала она, криво усмехнувшись.
- Со мной было однажды.
Удивило меня абсолютно.
Теперь я заранее обговариваю ситуацию с владельцем ломбарда на всякий случай.
Мне нравится проучить какого-нибудь жадного ублюдка, желающего нажиться на бедной девчонке.
Но я не хочу брать денег от того, кто пытается помочь, - ее выражение стало твердым.
- В отличие от сучки, которая добралась до Джеффри.
- Он пришел в полдень, не так ли?
- Конечно, пришел, - сказала она.
- Просто дал ей деньги.
«Не нужно возвращать их мне, мисс.
Спасите свою семейную ферму», - Денна провела рукой по волосам, глядя на небо.
- Ферма!
Абсолютный бред!
Откуда у жены фермера бриллиантовое ожерелье? - она взглянула на меня.
- Почему милые парни так глупы, когда дело касается женщин?
- Он благороден, - сказал я.
- Он не может написать домой?
- У него никогда не было хороших отношений с семьей, - сказала она.
- Теперь тем более.
В последнем письме он не получил денег, только новости, что его мать заболела.
Что-то в ее голосе привлекло мое внимание.
- Чем больна? - спросил я.
- Больна, - Денна не взглянула на меня.
- Очень больна.
И, разумеется, он уже продал свою лошадь и не может позволить себе поездку на корабле, - она снова вздохнула.
- Это как смотреть одну из этих ужасных Телинских драм.
«Неверный Путь» или что-то вроде того.
- В этом случае, все, что ему нужно сделать, это проковылять до церкви в конце четвертого акта, - сказал я.
- Он помолится, выучит свой урок и проживет остаток жизни, как непорочный и добродетельный парень.
- Все было бы иначе, спроси он моего совета. - Она расстроенно махнула рукой.
- Но нет, он приходит уже впоследствии, чтобы рассказать, что натворил.
Ростовщик гильдии отказал ему в деньгах, и что теперь ему делать?
Мой желудок скрутило.
- Он отправится к гаэлету, - сказал я.
- И он был счастлив, рассказывая мне об этом! - Денна взглянула на меня с отчаяньем.
- Словно он, наконец, нашел выход из этой ситуации. - Она вздрогнула.
- Пойдем сюда, - она показала на маленький сад.
- Сегодня более ветрено, чем я ожидала.
Я поставил футляр с лютней и снял плащ.
- Держи, мне нормально.
Секунду Денна выглядела так, будто собиралась возразить, но потом обернула его вокруг себя.
- А еще говоришь, что не джентльмен, - проворчала она.
- Ну да, - сказал я.
- Я просто думаю, он будет пахнуть лучше, если ты поносишь его.
- А, - сказала она с пониманием.
- А затем ты продашь его парфюмеру и сделаешь деньги.
- Таков был мой план, - признал я.
- Коварная и хитрая схема.
Я скорее вор, чем джентльмен, видишь.
Мы присели на скамью, где не было ветра.
- Думаю, ты потерял пряжку, - сказала она.
Я посмотрел на футляр с лютней.
Узкий конец был открыт, а железной пряжки не было.
Я вздохнул и рассеянно потянулся в один из внутренних карманов своего плаща.
Денна издала слабый звук.
Не громкий, просто удивленный вдох, когда она внезапно взглянула на меня большими и темными в лунном свете глазами.
Я отдернул руку, словно обжегся, и пробормотал извинение.
Денна стала тихо смеяться.
- Ну, это было неловко, - сказала она мягко сама себе.
- Прости, - сказал я быстро.
- Я не подумал.
У меня есть там немного проволоки, которой я могу временно завязать футляр.
- Ох, - сказала она.
- Конечно, - ее рука исчезла внутри плаща на секунду, а затем она вытащила кусок проволоки.
- Прости, - сказал я снова.
- Я просто удивилась, - сказала она.
- Я не думала, что ты из тех, кто хватает леди без предупреждения.
Я посмотрел на лютню, смутившись, и занял свои руки, пропуская проволоку сквозь дыру, которую оставила пряжка, и завязывая наглухо футляр.
- Красивая лютня, - сказала Денна после долгого молчания.
- Но этот чехол просто развалина.
- Я остался на мели, потратив все на лютню, - сказал я, а затем поднял голову, словно внезапно меня озарила идея.
- Я знаю!
Я попрошу Джеффри назвать мне имя его гаэлета!
Тогда я смогу позволить себе целых два чехла!
Она ударила меня в шутку, и я сел возле нее на скамью.
Секунду мы сидели в тишине, затем Денна взглянула на свои руки и повторила тот странный жест, который делала несколько раз, пока мы говорили.
Только теперь я понял, что это она делала.
- Твое кольцо, - спросил я.
- Что с ним случилось?
Денна посмотрела на меня странно.
- У тебя было кольцо, сколько я тебя знал, - объяснил я.
- Серебряное с бледно-голубым камнем.
Ее лоб нахмурился.
- Я знаю, как оно выглядело.
А ты откуда знаешь?
- Ты всегда его носишь, - сказал я, пытаясь звучать естественно, будто бы не знал каждой ее детали.
Словно не знал о ее привычке крутить его вокруг пальца, когда она нервничала или задумывалась.
- Что с ним случилось?
Денна посмотрела на свои руки.
- Молодой джентльмен забрал его, - сказала она.
- Ах, - ответил я.
Затем, так как я не смог сдержать себя, добавил.
- Кто?
- Я сомневаюсь, что ты... - она осеклась, затем взглянула на меня.
- На самом деле, ты можешь знать его.
Он тоже ходит в Университет.
Амброз Джакис.
Внезапно мой желудок заполнило кислотой и льдом.
Денна отвернулась.
- В нем есть некое грубое очарование, - объяснила она.
- Хотя, скорее грубость, чем очарование.
Но... - она замолчала, пожав плечами.
- Я понимаю, - сказал я.
Затем: - Должно быть, все довольно серьезно.
Денна посмотрела на меня вопросительно, затем на ее лице отразилось понимание и она рассмеялась.
Она покачала головой, взмахнув руками в отрицании.
- О, нет.
Господи, нет.
Ничего такого.
Он приходил несколько раз.
Мы ходили на пьесу.
Он пригласил меня на танцы.
Он замечательно танцует.
Она глубоко вдохнула и выдохнула со вздохом.
- В первый вечер он был очень благороден.
Даже остроумен.
На второй вечер немного хуже, - ее глаза сузились.
- На третий он стал настойчив.
После этого все стало кисло.
Мне пришлось съехать из моей комнаты в «Кабаньей головы», потому что он продолжал приходить с безделушками и стихами.
Я ощутил огромное облегчение.
Впервые за несколько дней, казалось, я мог вдохнуть полной грудью.
Я почувствовал, что улыбка вот-вот появится на моем лице и подавил ее, опасаясь, что она будет настолько широкой, что я буду выглядеть абсолютным безумцем.
Денна искоса посмотрела на меня.
- Ты поразишься, как похоже на первый взгляд выглядят высокомерие и уверенность.
И он щедр и богат, что является хорошей комбинацией, - она вытянула руку.
- Мое кольцо слегка болталось на пальце, и он сказал, что починит его.
- Полагаю, его щедрость поубавилась, когда отношения ухудшились?
Ее красные губы изогнулись в еще одной кривой ухмылке.
- Вот именно.
- Я мог бы сделать что-нибудь, - сказал я.
- Если кольцо важно для тебя.
- Оно было важно, - сказала Денна, глядя на меня честными глазами.
- Но что ты можешь сделать?
Напомнить ему, как один джентльмен другому, что он должен относиться к девушками с достоинством и уважением? - Она закатила глаза.
- Удачи.
Я просто улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой.
Я уже сказал ей правду: я не был джентльменом.
Я был вором.
СЛЕДУЮЩИМ ВЕЧЕРОМ я был в «Золотом Пони», возможно, лучшей гостинице на университетской стороне реки.
Там подавали замысловатые блюда, у них была хорошая конюшня и обученный подобострастный персонал.
Это было дорогостоящее заведение, которое могли себе позволить только самые обеспеченные студенты.
Я не был внутри, разумеется.
Я присел в глубокой тени крыши, стараясь не думать о том, что мои планы выходили за рамки Неподобающего Поведения.
Поймай меня за вторжением в комнату Амброза, я несомненно был бы исключен.
Была ясная осенняя ночь с сильным ветром.
Смесь даров природы.
Звук шумящих листьев заглушит мелкие звуки, которые я могу сделать, но я переживал, что хлопанье краев моего плаща привлечет внимание.
Наш план был простым.
Я положил запечатанную записку под дверь Амброза.
Это была неподписанная кокетливая просьба встретиться в Имре.
Вил написал ее, так как Сим и я решили, что его почерк был наиболее женоподобным.
Это была сумасбродная идея, но я решил, что Амброз заглотит приманку.
Я бы предпочел, чтобы кто-то отвлек его лично, но чем меньше людей вовлечено, тем лучше.
Я мог бы попросить Денну о помощи, но хотел, чтобы возврат кольца был сюрпризом для нее.
Вил и Сим были на шухере, Вил в общей комнате, а Сим в переулке возле задней двери.
Их задачей было предупредить меня, когда Амброз покинет здание.
И, что более важно, они должны были предупредить меня, если он вернется, прежде чем я закончу обыск его комнаты.
Я почувствовал резкий рывок в правом кармане, когда дубовый прут два раза заметно дернулся.
Через секунду сигнал повторился.
Вилем подал мне знак, что Амброз покинул трактир.
В левом кармане был кусок березы.
У Симмона был такой же там, где он стоял, наблюдая за задней дверью гостиницы.
Это была простая система сигналов, если симпатия известна вам достаточно хорошо, чтобы это сработало.
Я сполз вдоль наклона крыши, двигаясь осторожно по тяжелым глиняным плитам.
Я знал из своего юношеского опыта в Тарбине, что они могли треснуть, соскользнуть и заставить потерять равновесие.
Я добрался до края крыши, находясь в пятнадцати футах от земли.
Не головокружительная высота, но более чем достаточно, чтобы сломать ногу или шею.
Под длинным рядом окон второго этажа был узкий выступ.
Всего было десять окон, и четыре по середине принадлежали Амброзу.
Я несколько раз размял пальцы, чтобы расслабить их, а затем стал продвигаться вдоль узкого выступа.
Секрет в том, чтобы сосредоточиться на своих действиях.
Не смотреть вниз.
Не оборачиваться.
Игнорировать весь мир и доверять, что он отплатит тем же.
Вот почему я в действительности надел плащ.
Если меня заметят, я буду лишь темным пятном в ночи, меня невозможно будет узнать.
Надеюсь.
Первое окно было темным, а во втором были задернуты занавески.
Но в третьем горел тусклый свет.
Я помедлил.
Если вы бледны, как я, вам никогда не захочется заглядывать в окно среди ночи.
Ваше лицо будет выделяться на фоне темноты, как полная луна.
Чтобы не рисковать заглядывая туда, я порылся в карманах плаща, пока не нашел кусок олова из Артефактной, который я отшлифовал в импровизированное зеркало.
Затем я осторожно высунул его за край окна и заглянул внутрь.
Внутри было несколько тусклых ламп и кровать с балдахином размером с мою комнату в «У Анкера».
Кровать была занята.
Активно занята.
Даже больше, потому что, показалось, в ней было больше голых конечностей, чем могло бы принадлежать двоим людям.
К несчастью, мой кусок олова был маленьким, и я не мог обозреть всю сцену полностью, иначе я бы мог узнать кое-что интересное.
Я быстро обдумал идею вернуться и проникнуть в комнату Амброза с другой стороны, но внезапный порыв ветра понес листья по мостовой и попытался скинуть меня с моей узкой точки опора.
С колотящимся сердцем я решил рискнуть, пройдя мимо окна.
Я решил, что людям внутри было чем заняться, кроме как смотреть на звезды.
Я натянул капюшон на голову и зажал в зубах его край, скрывая свое лицо и оставляя тем самым руки свободными.
Ослепленный таким образом, я крался мимо окна, внимательно прислушиваясь к любому признаку того, что меня заметили.
Послышалось несколько удивленных вздохов, но они вроде бы не были связаны со мной.
Первое из окон Амброза было из искусно раскрашенного стекла.
Красивое, но не предназначенное для открытия.
Следующее подходило идеально: широкое двойное окно.
Я вытащил небольшой кусок медного провода из кармана своего плаща и подцепил им простую задвижку, на которую оно было закрыто.
Когда окно не открылось, я понял, что Амброз добавил еще и засов.
Это отняло у меня еще несколько минут хитрой работы одной рукой почти в полной темноте.
К счастью, ветер затих, по крайней мере на время.
Затем, когда я наконец разделался с засовом, окно все равно не сдвинулось.
Я начал проклинать паранойю Амброза, пока почти десять минут искал третий замок, прежде чем осознал, что окно просто застряло.
Я потянул его несколько раз, что было не так просто, как звучало.
Вы ведь понимаете, что снаружи не крепятся ручки.
В итоге я увлекся и потянул слишком сильно.
Окно распахнулось, а я покачнулся назад.
Я отклонился с края крыши, сопротивляясь всем рефлексам, которые побуждали меня выставить назад ногу для обретения баланса, зная, что там была лишь пустота и пятнадцать футов подо мной.
Знаете это ощущение, когда качнешься на стуле слишком далеко и начинаешь падать?
Ощущения были похожи, только сейчас оно было смешано с самообвинением и страхом смерти.
Я взмахнул руками, зная, что это не поможет, мое сознание внезапно опустело из-за паники.
Ветер спас меня.
Его порыв подхватил меня, когда я наклонился над краем крыши, давая достаточный толчок, чтобы я обрел баланс.
Одна из моих машущих рук схватилась за теперь открытое окно и я отчаянно забрался внутрь, не заботясь о шуме, который я издавал.
Внутри помещения я присел на полу, тяжело дыша.
Мое сердце только начало замедляться, когда ветер подхватил окно и захлопнул его над моей головой, пугая меня снова.
Я достал свою симпатическую лампу, включил на слабое освещение и узкая арка света озарила комнату.
Килвин верно назвал ее воровской лампой.
Она была идеальна для таких случаев.
До Имре было несколько миль, и я верил, что любопытство Амброза задержит его как минимум на полчаса в ожидании тайной поклонницы.
Обычно поиск чего-то размером с кольцо заняло бы весь день.
Но я решил, что Амброз даже не станет прятать его.
В его понимании это не было кражей.
Он бы счел его безделушкой или трофеем.
Я стал методично обыскивать комнату Амброза.
Кольца не было на его комоде или прикроватном столике.
Его не было ни в одном отделении стола или среди украшений в комнате с одеждой.
У него даже не было закрытой коробки с украшениями, просто лоток с различными булавками, кольцами или цепочками, беспорядочно смешанными внутри.
Я оставил все, как было, хотя нельзя сказать, что я не подумывал о том, чтобы обобрать ублюдка до нитки.
Даже несколько предметов его украшений оплатили бы мне обучение на год.
Но это было против моего плана: пробраться внутрь, найти кольцо и убраться оттуда.
Если я не оставлю после себя следов, я полагал, Амброз сочтет, что потерял кольцо, если вообще заметит его пропажу.
Это было идеальное преступление: никаких подозрений, никакого преследования, никаких последствий.
Кроме того, общеизвестно, что трудно сбыть ювелирные украшения в таком маленьком городке, как Имре.
Было бы слишком просто для кого-нибудь отследить его путь ко мне.
Я никогда не строил из себя святого, а в комнатах Амброза было полно возможностей для озорства.
Так что я не отказал себе в этом.
Проверяя карманы Амброза, я ослабил несколько швов, чтобы создать все условия для того, чтоб он порвал штаны, присаживаясь или взбираясь на лошадь.
Я ослабил ручку его дымохода, так что рано или поздно он бы отвалился, а его комната заполнилась дымом, пока он пытался бы прицепить его назад.
Я пытался придумать, что бы такое сделать с его проклятой раздражающей шляпой с пером, когда дубовый прутик в моем кармане резко дернулся, заставляя меня подпрыгнуть.
Затем он дрогнул снова, замирая в середине движения.
Я отчаянно выругался.
Амброз отсутствовал не более двадцати минут.
Что заставило его вернуться так скоро?
Я выключил свою симпатическую лампу и засунул в плащ.
Затем я пронесся в следующую комнату, чтобы сбежать через окно.
Меня раздражала идея, что я прошел через все эти трудности, только чтобы прийти и уйти, но раз Амброз не знал, что кто-то побывал в его комнатах, я мог просто вернуться в другой вечер.
Но окно не открылось.
Я толкнул сильнее, удивляясь, не захлопнулось ли оно от ветра.
Затем я заметил узкую полоску меди вдоль оконной рамы.
Я не мог прочесть сигалдри в тусклом свете, но я знал, как выглядят охранные метки.
Это объясняло, почему Амброз вернулся так быстро.
Он знал, что кто-то проник внутрь.
Более того, лучшие охранные метки не только предупреждали о вторжении, но и могли запереть дверь или окно, чтобы вор остался внутри.
Я бросился к двери, роясь руками в карманах плаща, пытаясь найти что-нибудь длинное и тонкое, чтобы поддеть задвижку.
Не найдя ничего подходящего, я схватил карандаш с его стола, вставил его в замочную скважину, затем резко дернул в сторону, ломая металлическую головку внутри замка.
Секунду спустя я услышал металлический скрежет, когда Амброз попытался открыть дверь со своей стороны, возясь и чертыхаясь, потому что его ключ не входил.
К этому времени я уже вернулся к окну, освещяя своей лампой вдоль полосы меди и бормоча руны себе под нос.
Это было довольно просто.
Я мог сделать их бесполезными, начертив несколько связывающих рун, а затем открыть окно и уйти.
Я поспешил назад в комнату и схватил канцелярский нож с его стола, переворачивая в спешке чернильницу.
Я уже почти начал изменять руны, когда понял, как глупо это будет.
Любой жалкий воришка мог пробраться в комнаты Амброза, но количество людей, которые знали сигалдри, чтобы изменить руны, было гораздо меньше.
С таким же успехом я мог бы просто начертить свое имя на его оконной раме.
Я потратил секунду, приводя мысли в порядок, а затем вернул канцелярский нож на стол и переставил чернильницу.
Я вернулся и изучил длинную медную полосу более внимательно.
Сломать что-то просто, понять - сложнее.
Это особенно правдиво, когда при этом из-за двери раздаются приглушенные проклятия вместе с клацаньем и шумом кого-то, пытающегося открыть замок.
Затем в холле все стихло, что беспокоило еще больше.
В итоге я смог разобрать последовательность рун, когда уже услышал несколько пар шагающих ног в холле.
Я разбил разум на три части и сфокусировался на своем Аларе, толкая окно.
Мои руки и ноги похолодели, когда я собрал все свое тепло, чтобы противодействовать рунам, стараясь не запаниковать, когда раздался сильный грохот, и что-то тяжелое ударилось о дверь.
Окно распахнулось, и я попятился на крышу, когда что-то снова врезалось в дверь, и я услышал резкий звук ломающегося дерева.
Я все еще мог бы уйти без риска, но когда я поставил свою правую ногу на крышу, я ощутил, как трескается плитка под ней.
Моя нога соскользнула, и я схватился за подоконник обеими руками, чтобы остановить падение.
Вдруг подул резкий ветер, подхватывая открытое окно и запуская его в сторону моей головы.
Я поднял руку, чтобы защитить лицо, и вместо него окно ударилось о мой локоть, разбивая при этом одно из маленьких стекол.
Столкновение оттолкнуло меня вбок на правую ногу, которая соскользнула до конца подо мной.
Затем, так как все другие варианты казались использованными, я решил, что будет проще упасть с крыши.
Действуя на чистом инстинкте, мои руки нервно хватались за плитки.
Я оторвал еще несколько плиток, а затем зацепился за край крыши.
Моя хватка была не самой лучшей, но это замедлило и развернуло меня, чтобы я не приземлился на голову или спину.
Вместо этого я упал лицом вниз, как кошка.
За исключением того, что у кошки все ноги одной длины.
Я приземлился на руки и колени.
Мои руки слегка закололо, но колени, ударившиеся о булыжник, болели так, как ничто за всю мою жизнь.
Боль ослепила меня, и я услышал, что вскрикнул, как щенок, которого пнули.
Секунду спустя град из тяжелой красной плитки с крыши посыпался на меня.
Большинство разбилось о мостовую, но она ударилась о мой затылок, пока другая приземлилась на локоть, отчего все мое предплечье онемело.
Я не уделил этому ни секунды.
Сломанная рука заживет, но исключение из Университета продлится вечность.
Я поднял капюшон и заставил себя подняться.
Придерживая капюшон одной рукой, я проковылял несколько шагов, пока не оказался под карнизом «Золотого Пони», вне поля зрения людей в окнах.
А затем я бежал, бежал, бежал...
В конце концов, я аккуратно, хромая, забрался на крышу и в свою комнату через окно.
Это отняло много времени, но у меня не было особого выбора.
Я не мог попадаться на глаза в пивной растрепанным, хромающим и выглядящим абсолютно так, будто бы упал с крыши.
Переведя дыхание и потратив некоторое время на обвинение самого себя в нескольких видах слепого идиотизма, я осмотрел свои ушибы.
Хорошей новостью было то, что я не сломал ни одну из ног, но под каждым коленом были роскошные цветки синяков.
Плитка, упавшая мне на голову, оставила шишку, но не порезала кожу.
Мой локоть пульсировал с глухой болью, а рука больше не была онемевшей.
В дверь постучали.
Я замер на секунду, затем вытащил березовый прутик из кармана, пробормотал быструю связку и дернул его назад и вперед.
Послышался удивленный возглас из холла, за которым последовал смех Вилема.
- Это не смешно, - услышал я Сима.
- Впусти нас.
Я позволил им войти.
Симмон присел на край кровати, а Вилем занял стул возле стола.
Я запер дверь и присел на другую половину кровати.
Даже при том, что мы все сидели, комната была переполнена.
Мы какое-то время трезво глядели друг на друга, затем Симмон заговорил.
- Очевидно, Амброз напугал вора в своей комнате сегодня ночью.
Приятель выпрыгнул из окна, лишь бы не быть пойманным.
Я резко без юмора в голосе рассмеялся.
- Не совсем.
Я почти выбрался наружу, когда окно закрылось, прихлопнув меня, - я неловко показал руками.
- Сбросило меня с крыши.
Вилем издал вздох облегчения.
- Я решил, что испортил связь.
Я покачал головой.
- Я получил достаточно предупреждений.
Я просто не был осторожен настолько, насколько следовало.
- Почему он так быстро вернулся? - спросил Симмон, глядя на Вилема.
- Ты ничего не слышал, когда он вошел?
- Возможно, до него дошло, что мой почерк не особенно женоподобный, - сказал Вилем.
- У него были руны на окне, - сказал я.
- Возможно, привязанные к кольцу или чему-то, что он носит с собой.
Должно быть, они предупредили его, как только я открыл окно.
- Ты достал кольцо? - спросил Вилем.
Я покачал головой.
Симмон наклонил голову, чтобы взглянуть на мою руку.
- Ты в порядке?
Я проследил за его взглядом, но ничего не заметил.
Затем я потянул за рубашу и заметил, что она приклеилась к задней части моей руки.
Со всей своей остальной болью, я не заметил этого.
Двигаясь осторожно, я стянул свою рубашку через голову.
Локоть рубашки был порван и заляпан кровью.
Я с горечью выругался.
У меня было всего четыре рубашки, а теперь и эта была испорчена.
Я попытался взглянуть на свое ранение и быстро осознал, что невозможно увидеть наружнюю часть локтя, как ни старайся.
В итоге я вытянул руку для изучения ее Симмоном.
- Ничего страшного, - сказал он, показав пальцами расстояние чуть больше двух дюймов.
- Там всего один порез и кровь почти не идет.
Остальная часть просто поцарапана.
Похоже на то, что ты сильно ударил локоть обо что-то.
- Плитка с крыши осыпалась на меня, - сказал я.
- Счастливчик, - фыркнул Вилем.
- Кто еще может свалиться с крыши и не заполучить ничего, кроме нескольких царапин?
- У меня на коленях синяки размером с яблоко, - сказал я.
- Я буду счастливчиком, если смогу ходить завтра, - но в глубине души я знал, что он прав.
Плитка, упавшая на мой локоть, могла легко сломать мне руку.
Сломанные края плитки были остры, как нож, и если бы она упала на меня по-другому, могла бы порезать до кости.
Ненавижу кровельную плитку.
- Ну, могло быть и хуже, - сказал Симмон резко, поднимаясь на ноги.
- Пойдем в Медику, и пусть тебя там заштопают.
- Нет, - сказал Вилем.
- Ему нельзя в Медику.
Они будут спрашивать народ, не ранен ли кто.
Симмон снова сел.
- Конечно, - сказал он с оттенком отвращения к самому себе в голосе.
- Я знал это, - он оглядел меня.
- По крайней мере, ты не ранен нигде, где люди смогут заметить.
Я взглянул на Вилема.
- Ты боишься крови, не так ли?
Его выражение лица стало несколько обиженным.
- Я бы не сказал... - Его взгляд устремился к моему локтю, и его лицо стало немного бледнее, несмотря на темную Сеальдскую кожу.
Его губы сжались в тонкую линию.
- Да.
- Хорошо! - я стал разрезать свою испорченную рубашку на полосы ткани.
- Поздравляю, Сим.
Ты повышен до полевого медика, - я открыл комод и достал загнутую иглу, жгут, йод и небольшой горшок гусиного жира.
Сим взглянул на иглу, затем снова на меня огромными глазами.
Я одарил его своей лучшей улыбкой.
- Это просто.
Я буду разговаривать с тобой в процессе.
Я сидел на полу с рукой над головой, пока Симмон промывал, зашивал и перевязывал мой локоть.
Он удивил меня тем, что оказался далеко не таким брезгливым, как я ожидал.
Его руки были гораздо осторожнее и увереннее, чем у большинства студентов в Медике, которые занимались этим постоянно.
- Значит, мы втроем были здесь, играя в карты всю ночь? - спросил Вил, стараясь не смотреть в мою сторону.
- Звучит хорошо, - сказал Сим.
- А мы можем сказать, что я выиграл?
- Нет, - сказал я.
- Люди наверняка видели Вила в «Пони».
Соврем, и они уж точно меня поймают.
- О, - сказал Сим.
- И что мы тогда скажем?
- Правду, - я указал на Вила.
- Вы были в «Пони» во время сегодняшних событий, а затем пришли ко мне, чтобы рассказать о них, - я кивнул на маленький столик, где были развалены механизмы, пружины и винты в полном беспорядке.
- Я показал вам гармонические часы, которые нашел, и вы оба посоветовали мне, как их починить.
Сим казался разочарованным.
- Не очень увлекательно.
- Простая ложь - самая лучшая, - сказал я, вставая на ноги.
- Еще раз спасибо вам обоим.
Все могло закончиться ужасно, если бы вдвоем не помогали мне.
Симмон поднялся на ноги и открыл дверь.
Вил тоже встал, но не повернулся, чтобы уйти.
- Я услышал странный слух как-то вечером, - сказал он.
- Что-нибудь интересное? - спросил я.
Он кивнул.
- Очень.
Помнится, я слыхал, что ты перестал противостоять определенным влиятельным членам элиты.
Я удивился, что ты наконец решил позволить спящим собакам лгать.
- Да ладно, Вил, - сказал Симмон.
- Амброз не спящая собака.
Он собака с пеной у пасти, которая заслуживает того, чтобы ее усыпили.
- Он больше похож на рассерженного медведя, - сказал Вилем.
- Только ты, кажется, полон решимости тыкать в него горящей палкой.
- Как ты можешь так говорить? - сказал с пылом Сим.
- За два года в качестве скрива, он хоть раз называл тебя чем-нибудь кроме грязной прокладки?
А как насчет того случая, когда он почти ослепил меня, смешав мои соли?
Квоут вылетит, как пробка из бутылки из его системы за...
Вил поднял руку и кивнул, соглашаясь с позицией Симмона.
- Я знаю, что это правда, поэтому я позволяю себе быть втянутым в подобные глупости.
Я просто хочу уточнить. - Он посмотрел на меня.
- Ты понимаешь, что перешел границу, беспокоясь об этой Денне, не так ли?
Боль в коленях так и не дала мне нормально поспать в ту ночь.
Поэтому, как только небо за моим окном осветилось первыми бледными лучами рассвета, я сдался, оделся, и медленно и болезненно пошел за пределы города, в поиске ивовой коры для разжевывания.
По дороге я обнаружил несколько новых впечатляющих кровоподтеков, о которых я даже понятия не имел прошлой ночью.
Прогулка была сущим мучением, но я был рад, что шел по ранней утренней темноте, когда улицы еще пусты.
Должно быть, было много разговоров о волнениях прошлой ночи в "Золотом Пони".
И если бы кто-нибудь увидел меня хромающим, они бы легко пришли к соответствующим правильным выводам.
К счастью, прогулка ослабила скованность в ногах, а кора ивы притупила боль.
К тому времени, как солнце окончательно взошло, я чувствовал себя достаточно хорошо для появления на публике.
Итак я отправился в Артефактную, надеясь провести немного времени за сдельной работой до Углубленной Симпатии.
Я должен был начать зарабатывать деньги для оплаты обучения в следующем семестре и долга Деви, не говоря уже о бинтах и новой рубашке.
Джаксима не было в Хранилище, но я узнал студента, который был там.
Мы поступили в Универститет в одно и то же время и спали на соседних койках в "Гнездах" некоторое время.
Он мне нравился.
Он не был одним из знати, что беспечно учились, благодаря имени своей семьи и деньгам.
Его родители были торговцами шерстью, и он работал, чтобы оплатить обучение.
-Бэзил, - сказал я.
-Я думал, ты получил Э`лира в прошлом семестре.
Что ты делаешь в Хранилище?
Он немного покраснел, выглядя смущенным.
-Килвин застал меня разбавляющим кислоту водой.
Я покачал головой, строго нахмурившись.
- Это противоречит надлежащей процедуре, Э`лир Бэзил, - сказал я, понизив голос на октаву.
- Артифист должен быть идеально осторожен во всех вещах.
Бэзил усмехнулся.
-Ты уловил его акцент. - Он открыл бухгалтерскую книгу.
-Что я могу достать для тебя?
-Я сейчас не чувствую себя способным на что-либо большее, чем сдельная работа, - сказал я.
-Что насчет...
-Погоди, - перебил меня Бэзил, нахмурившись над бухгалтерской книгой.
-Что?
Он повернул книгу, чтобы я взглянул, и указал пальцем.
-Здесь есть пометка напротив твоего имени.
Я посмотрел.
Карандашом, странными детскими каракулями Килвина было написано: «Никаких материалов или инструментов для Ре'лара Квоута.
Отошлите его ко мне.
Клвн.
Бэзил сочувственно взглянул на меня.
-Это все кислота с водой, - тихо пошутил он.
-Ты тоже забыл?
-Хотел бы я, - сказал я.
-Тогда бы я знал, что происходит.
Бэзил нервно огляделся, затем наклонился вперед и заговорил тихим голосом.
-Послушай, я снова видел ту девчонку.
Я моргнул, тупо уставившись на него.
-Что?
-Девочку, которая приходила сюда искать тебя, - подсказал он.
-Молодую, которая искала рыжеволосого волшебника, который продал ей чары?
Я закрыл глаза и потер лицо.
-Она вернулась?
Это последнее, что мне нужно прямо сейчас.
Бэзил покачал головой.
-Она не вошла, - сказал он.
-По крайней мере, насколько я знаю.
Но я видел ее пару раз снаружи.
Она бродит по внутреннему двору. - Он махнул головой в сторону южного выхода Артефактной.
-Ты сказал кому-нибудь? - спросил я.
Бэзил выглядел глубоко обиженным.
-Я бы не поступил так с тобой, - сказал он.
-Но она могла говорить с кем-то еще.
Ты должен избавиться от нее.
Килвин устроит скандал, если решит, что ты продавал чары.
-Я не делал этого, - сказал я.
- Я без понятия, кто она.
Как она выглядит?
- Молодая, - сказал Бэзил, пожав плечами.
- Не Кельдка.
Кажется, у нее светлые волосы.
Она носит синий плащ с накинутым капюшоном.
Я попыталась подойти и заговорить с ней, но она просто убежала.
Я потер лоб.
- Превосходно.
Бэзил сочувственно пожал плечами.
- Просто подумал предупредить тебя.
Если она придет сюда и спросит тебя, мне придется рассказать Килвину. - Он скорчил извиняющуюся гримасу.
- Извини, но мне и так достаточно проблем.
- Понимаю, - сказал я.
- Спасибо за предупреждение.
Когда я зашел в мастерскую, мне сразу бросилось в глаза странное качество света в комнате.
Первым делом я осмотрелся, проверяя не добавил ли Килвин новую лампу к массиву стеклянных сфер, подвешенных среди стропил.
Я надеялся, что перемены в освещении произошли благодаря новой лампе.
Настроение Килвина всегда портилось, если одна из его лам неожиданно темнела.
Осмотрев стропила, я не нашел ни одной темной лампы.
Это заняло у меня какое-то время, прежде чем я понял, что странное качество освещения было заслугой сонечного света, проникающего через низкие окна восточной стены.
Как правило, я не приходил на работу раньше позднего вечера.
Мастерская была почти устрашающе тихой так рано утром.
Огромная комната, казалось пустой и безжизненной и только кучка студентов, работала над проектами.
Это сочетание странного света и неожиданный вызов от Килвина, заставляли меня нервничать, когда я пересек комнату направляясь в кабинет Килвина.
Несмотря на ранний час, небольшая кузница в углу кабинета Килвина была уже хорошо растоплена.
Жар окружил меня, когда я встал в открытом дверном проходе.
Это было приятно после утреннего зимнего морозца снаружи.
Килвин стоял спиной ко мне, работая с кузнечными мехами в неустанном ритме.
Я громко постучал по дверной раме, чтобы привлечь его внимание.
- Магистр Килвин?
Я просто пытался достать некоторые материалы в Хранилище.
Что-то не так?
Килвин посмотрел в мою сторону.
- Ре`лар Квоут.
Я буду через секунду.
Заходи.
Я вошел в его кабинет и закрыл тяжелую дверь за собой.
Если я угодил в неприятности, меня скорее всего никто не стал бы слушать.
Килвин еще долго продолжал работать с кузнечными мехами.
Только, когда он вытянул длинную трубку, я понял, что он работал не с горном, а с небольшим стекольным производством.
Ловко двигаясь, он вытащил каплю расплавленного стекла на конце своей трубки, а затем приступил к выдуванию большого пузыря из стекла.
Через минуту стекло потеряло оранжевое свечение.
- Меха, - сказал Килвин, не глядя на меня, засовывая трубку в центр стеклянного пузыря.
Я нехотя подчинился, размеренно раздувая меха пока стекло опять не засветилось оранжевым свечением.
Килвин указал мне остановиться, вытащил пузырь, и какое-то время выдувал в трубку воздух, крутя стекло пока пузырь не стал размером с дыню.
Он поставил его снова на поставку, и я, не дожидаясь его указаний, начал раздувать мехи.
Повторяя процесс в третий раз я покрылся потом.
Я пожалел о том что закрыл дверь в кабинет Килвина, но я не хотел оставлять меха на то время, что мне бы понадобилось на её открытие.
Казалось, Килвин не замечал жары.
Стеклянный шар вырос до размера моей головы, затем стал размером с тыкву.
На пятый раз он вытащил его из огня и начал дуть, но тут шар лопнул и, сдувшись, упал на пол.
- Кист, крэйль, эн кот, - выругался он гневно.
Он бросил металлическую трубку и она пронзительно зазвенела, ударившись об каменный пол.
- Краэмет бреветан Аерин!
Я поборол внезапный порыв смеха.
Мой Сиарский был не настолько хорош, но я был почти уверен Килвин сказал "Дерьмо в бороде Господней".
Походивший на медведя Магистр долго стоял на месте, глядя на разбитое стекло на полу.
Затем, раздраженно выпустив воздух через нос, достал свои очки и обернулся посмотреть на меня.
- Три системы согласованных колокольчиков из меди, - начал он без преа́мбулы.
Один железный фиксатор.
Четыре железных воронки для отвода тепла.
Шесть оловянных сифона. Двадцать одна панель из двойного стекла.
Это был список всех работ, которые я сделал за этот семестр в Артефактной.
Простые вещи, которые я мог закончить и продать обратно в Хранилище для получения быстрой прибыли.
Килвин посмотрел на меня своими темными глазами.
- Такая работа тебе по душе, Ре'лар Квоут?
- Проекты достаточно легкие, магистр Килвин, - сказал я.
- Ты теперь Ре'лар, - сказал он, с сильным упреком в голосе.
- Ты доволен тем, что не прилагая усилий делаешь игрушки для ленивых богачей? - спросил он.
- На это ты хочешь тратить свое время в Артефактной?
На легкую работу?
Я чувствовал, как бисерины пота выступили в моих волосах и стекали у меня по спине.
- Я с некоторой осторожностью подходил к собственным рискованным изысканиям, - сказал я.
- Вы особо не одобряли модификации, которые я сделал в своей ручной лампе.
- Это слова труса, - сказал Килвин.
- Неужели ты никогда не выходить из дома, потому что тебя когда-то отругали? - Он посмотрел на меня.
- Я спрашиваю еще раз.
Колокола.
Литье.
Такая работа тебе по душе, Ре'лар Квоут?
- Мысль о плате за обучение ближайшего семестра мне по душе, магистр Килвин. - Пот струился по моему лицу.
Я попытался вытереть его рукавом, но рубашка уже насквозь промокла.
Я взглянул на дверь кабинета Килвина.
- А сама работа? - уточнил Килвин.
Бисерины пота выступили на темной коже его лба, но, казалось, что высокая температура его совсем не беспокоит.
- Честно, магистр Килвин? - спросил я, чувствуя легкое головокружение.
Он выглядел немного обиженным.
- Я ценю правду во всем, Ре'лар Квоут.
- По правде говоря, я сделал восемь палубных ламп за этот год, магистр Килвин.
Если бы мне нужно было сделать еще, я бы точно обосрался, чисто от скуки.
Килвин фыркнул, что можно было принять за смешок, а потом широко улыбнулся мне.
- Хорошо.
Вот как Ре'лар должен чувствовать себя. - Он указал на меня толстым пальцем.
- Ты умен, и у тебя хорошие руки.
Я ожидаю от тебя великих вещей.
Не рутины.
Сделай что-нибудь умное, и заработаешь больше, чем на лампах.
И уж точно больше, чем на панелях из стекла.
Оставь это э'лиру. - Он махнул рукой в сторону окна, призывая меня закругляться.
- Я приложу все усилия, магистр Килвин, - сказал я.
Мой голос казался странным для моих собственных ушей, отдаленным и дребезжащим.
- Не возражаете, если я открою дверь и впущу сюда немного свежего воздуха?
Килвин проворчал согласие, и я шагнул к двери.
Но мои ноги ослабли и голова кружилась.
Я пошатнулся и чуть не рухнул на пол, но мне удалось ухватиться за край стола и вместо этого приземлится на колени.
Когда мое ушибленное колено ударилось о каменный пол было невыносимо больно.
Но я не вскрикнул и не пожаловался.
На самом деле, боль, казалось, исходит откуда то из далека.
Проснулся я в замешательстве, с сухими, словно опилки, губами.
Глаза слиплись, а мысли едва ворочались, так что мне понадобилось несколько секунд, чтобы заметить отчетливый антисептический запах в воздухе.
Это, в сочетании с тем, что я лежал голый под простыней, дало мне понять, что я был в Медике.
Повернув голову, я увидел коротко подстриженные светлые волосы и темную форму целителя.
Я расслабился и откинулся обратно на подушку.
- Привет, Мола, - прохрипел я.
Она повернулась, и серьезно взглянула на меня.
- Квоут, - сказала она формально.
- Как ты себя чувствуешь?
По-прежнему, с затуманенной головой, я задумался.
- Тошнит, - ответил я.
- И мучит жажда, - добавил потом.
Мола принес мне стакан и помогла мне пить.
Жидкость была сладкая и с песком.
У меня заняло немало времени чтобы выпить весь стакан, но когда я закончил, я почти почувствовал себя человеком.
- Что случилось? - спросил я.
- Ты упал в обморок в Артефактной, - сказала она.
- Килвин сам принес тебя сюда.
Это было довольно трогательно, на самом деле.
Мне пришлось прогнать его прочь.
Я сгорал от стыда при мысли, что больших размеров Магистр пронес меня через весь Университет.
Должно быть, я выглядел как тряпичная кукла в его руках.
- Я упал в обморок?
- Килвин объяснил, что вы были в душной комнате, - сказала Мола.
- И ты потел сквозь одежду.
Ты был мокрый. - Она указала туда, где моя рубашка и брюки скомканными лежали на столе.
- Тепловой удар? - спросил я.
Мола подняла руку, чтобы успокоить меня.
- Это был мой первый диагноз, - сказала она.
- При дальнейшем обследовании я заключила что на самом деле все твои недуги происходят от того, что ты выбросился из окна вчера вечером. Она кольнула меня взглядом.
Внезапно я почувствовал себя неловко.
Не от того что я был почти голым, а от очевидных травм, которые я получил когда упал с крыши Золотого Пони.
Я взглянул на дверь и с облегчением увидел, что она была закрыта.
Мола смотрела на меня с отсутствующим выражением лица.
- Кто-нибудь еще видел? - спросил я.
Мола покачала головой.
- Мы были заняты сегодня.
Я немного расслабился.
- Ну тогда это хоть что-то.
Ее выражение было мрачным.
- Этим утром, Арвил приказал сообщать о любых подозрительных травмах.
Ни для кого не секрет, почему.
Амброз лично предложил значительное вознаграждение тому, кто поможет ему поймать вора, который ворвался в его комнаты и украл несколько ценных вещей, в том числе кольцо матери, которое она дала ему на смертном одре.
- Вот ублюдок, - сказал я с пылом.
- Я ничего не крал.
Мола вскинула бровь.
- Вот так легко?
Никакого отрицания?
Вообще...
ничего?
Я выдохнул через нос, стараясь вернуть себе самообладание.
- Я не собираюсь оскорблять твой интеллект.
Довольно очевидно, что я не падал ни с какой лестницы. - Я глубоко вздохнул.
- Послушай, Мола.
Если ты кому-нибудь расскажешь, они исключат меня.
Я ничего не крал.
Я мог бы, но не стал.
- Тогда, почему... - Она колебалась, очевидно испытывая неудобство.
- Зачем ты это сделал?
Я вздохнул.
- Ты поверишь если я скажу, что делал одолжение другу?
Мола пристально посмотрела на меня, ее зеленые глаза изучали мои.
- Ну, похоже, в последнее время ты только тем и занимался, что делал одолжения.
- Я...
что? - спросил я, мои мысли двигались слишком медленно, чтобы поспеть за тем, что она говорила.
- Когда ты был тут в последний раз, я обработала твои ожоги и раны от вдыхания дыма после того, как ты вытащил Фелу из огня.
- О, - сказал я.
- Это даже не одолжение.
Любой бы сделал это.
Мола испытывающе посмотрела на меня.
- Ты действительно веришь в это, верно? - Она слегка покачала головой, потом взяла блокнот, сделала несколько записей, несомненно, в отчете по лечению.
Ну, я рассматриваю это как одолжение.
- В прошлом, когда мы были тут в первый раз, мы вместе валялись на койках.
- Что бы ты ни думал, это отнюдь не нечто, что люди привыкли делать.
Послышался стук и голос Сима, исходяший из корридора.
- Мы можем войти? - Не дожидаясь ответа, он открыл дверь и втащил смущенного Вилема в комнату.
- Мы слышали... - Сим замолк и повернулся к Моле.
- Он будет в порядке, верно?
- Он будет в порядке, - ответила Мола.
Если только температура не снизится. - Она взяла термометр и сунула его мне в рот.
- Я знаю, что это будет тяжело для тебя, но постарайся держать рот на замке в течение минуты.
- В таком случае, - ухмыляясь, начал Симмон, - мы слышали, что Килвин куда-то взял тебя и показал что-то, что заставило тебя потерять сознание, как девчонка.
Я хмуро посмотрел на него, но смолчал.
Мола повернулась к Вилу и Симу.
- Его ноги будут болеть некоторое время, но постоянных повреждений нет.
- Его локоть будет в порядке, хотя зашили его не ахти.
Какого черта, парни, вы вообще делали в комнатах Аброза?
Вилем просто смотрел на нее, характерно темноглазый и стоический.
С Симом не так повезло.
- Квоут должен был достать кольцо для своей возлюбленной, - весело выболтал он.
Мола повернулась и посмотрела на меня, ее лицо было в ярости.
- Да у тебя нервы железные - лгать мне так прямо в лицо! - Глаза Молы в ярости сузились как у кошки.
- Слава богу, что ты не захотел оскорблять мой интеллект или еще что-нибудь.
Я сделал глубокий вдох и протянул руку, чтобы вынуть термометр изо рта.
- Черт возьми, Сим, - сказал я сердито.
- Когда-нибудь я научу тебя врать.
Сим переводил взгляд с меня на Молу, в панике и замешательстве покраснев.
- У Квоута было дельце к девушке за рекой, - защищаясь ответил он.
- Амброз взял ее кольцо и не отдавал обратно.
Мы просто...
Мола оборвала его резким жестом.
- Почему ты просто не сказал мне это? - раздраженно спросила она меня.
Все знают, что Амброз падок до женщин.
- Поэтому я и не сказал тебе, - сказал я.
- Это походило на очень удобную ложь.
И вообще, не твое это собачье дело!
Ее лицо помрачнело
- Ты зашел слишком далеко, чтобы...
- Остановитесь.
Просто остановитесь, - сказал Вилем, оторвав нас обоих от нашего спора.
Он повернулся к Моле: - Когда Квоут попал сюда без сознания, что ты сделала в первую очередь?
- Я проверила его зрачки на признаки травмы головы, - на автомате ответила Мола.
- Какого черта это имеет отношение к чему-нибудь?
Вилем указал в моем направлении.
- Посмотри на его глаза сейчас.
Мола посмотрела на меня.
- Они темные, - сказала она с удивлением.
- Темно-зеленые.
Как сосновый сук.
Вил продолжил.
- Не спорь с ним, когда его глаза темнеют так.
Ничего хорошего из этого не выйдет.
- Это походит на шум, который издает гремучая змея, - сказал Сим.
- Скорее как вставшая дыбом шерсть на собаке, - поправил Вилем.
- Это показывает, когда он готов укусить.
- Все вы можете катится к черту, - сказал я.
- Или дайте мне зеркало, чтобы я увидел, о чем вы говорите.
- Мне плевать
Вил проигнорировал меня.
- Наш малыш Квоут имеет вспыльчивый нрав, но если дать ему минуту успокоиться, он поймет истину. - Вилем язвительно посмотрел на меня.
- Он расстроен не потому что ты не доверяешь ему, или что ты обхитрила Сима.
Он расстроен, потому что обнаружил ослиные пропорции лица, с которым ему придется ходить, пытаясь произвести впечатление на женщину. - Он посмотрел на меня.
- Ослиная - это правильное слово?
Я глубоко вдохнул и выдохнул.
- Вполне, - признал я.
- Я выбрал его потому, что оно звучит как осел, - сказал Вил.
- Я знала, что вы двое принимали участие, - сказала Мола с оттенком извинения в голосе.
- Честно, вы трое просто закадычные друзья, да-да, именно это я и имею в виду. - Она подошла к кровати и критически осмотрела мой раненый локоть.
- Кто из вас зашил его?
- Я,- cкривил гримасу Сим.
- Знаю, что получилось... не ахти.
- "Не ахти" - это еще мягко сказано, - Мола критически осмотрела рану.
- Это похоже на то, что ты пытался вышить свое имя на нем и продолжал писать его c орфографическими ошибками.
- Я думаю, что он неплохо справился, - сказал Вил, встречая ее взгляд.
- Учитывая отсутствие у него профессиональной подготовки, а также тот факт, что он помогал другу в далеко не идеальных обстоятельствах.
Мола покраснела.
- Я не это имела в виду, - сказала она быстро.
- Работая здесь, можно легко забыть, что далеко не каждый... - Она повернулась к Симу.
- Извини.
Сим провел рукой по своим рыжеватым волосам.
- Давай все уладим как-нибудь? - он мальчишески усмехнулся.
- Как насчет завтра днем?
Когда ты позволишь мне купить тебе обед? - Он посмотрел на нее с надеждой.
Мола закатила глаза и вздохнула, где-то между развлечением и раздражением.
- Ладно.
- Моя работа здесь окончена, - сказал Вил серьезно.
- Я ухожу.
Ненавижу это место.
- Спасибо, Вил, - сказал я.
Он небрежно махнул по одному плечу и закрыл дверь за собой.
Мола согласилась не вносить упоминание о моих подозрительных ранах в ее отчет и придерживаться своего первоначального диагноза о тепловом ударе.
Она также срезала стежки Сима, затем повторно очистила рану, повторно зашила, и повторно перевязала мою руку.
Не приятный опыт, но я знал, что она заживет гораздо быстрее под ее опытной заботой.
В заключение она посоветовала мне пить больше воды, немного поспать, и предположила, что в будущем я воздержусь от напряженной физической работы в жарком помещении на следующий день после падения с крыши.
Вплоть до этого момента в термине, Элкса Дал преподавал нам теорию Искусной Симпатии.
Сколько света получится при неперывном подогреве в течение десяти таумов из железа?
Из базальта?
Из человеческой плоти?
Мы запомнили таблицы чисел и научились вычислять возрастающие квадраты величин, угловую инерцию и складывать деградации.
Проще говоря, это было отупляюще скучно.
Не поймите меня превратно.
Я знал что это была необходимая информация.
Привязка по родству которую мы показали Денне была элементарщиной.
Но в случае с более сложными вещами, квалифицированный симпатист должен был сделать некоторые довольно хитрые вычисления.
Для энергии нет большого различия между зажиганием свечи и расплавлением ее в лужу жира.
Значение имеет только фокус и контроль.
Когда свеча находится перед вами - это сделать легче.
Вы просто уставитесь на фитиль и прекратите вливать тепло, когда увидите первый язычок пламени.
Но если свеча в четверти мили от вас или в другой комнате, фокус и контроль удерживать во много раз сложнее.
И в этом есть худшие вещи ожидающие небрежного симпатиста, чем расплавленные свечи.
Вопрос, который Денна задала в Эолиане был крайне важным, - Куда уходит излишняя энергия?
Как объяснил Вил, часть уходит в эфир, часть - в связанные предметы, и остальные в тело симпатиста.
Техническим термином для этого было «перекачка чар», но даже Элкса Дал как правило, называл это скольжением.
Каждый год или около того, какой-нибудь небрежный симпатист с сильным Аларом направлял достаточно тепла через плохую связь, чтобы вызвать резкое повышение температуры его тела и от жара сам сходил с ума.
Дал рассказал нам об одном невероятном случае, когда студент сумел поджарить себя изнутри.
Я упомянул о ней Мане, на следующий день после того, как Дал поделился историей с нашим классом.
Я ожидал, что он присоединится ко мне в некой здоровой насмешке, но оказалось, что Мане был студентом, когда это случилось.
- Воняло свининой, - мрачно сказал Мане.
Ужасно
Досталось ему, конечно, но вы можете испытывать только жалость к идиоту.
- Небольшое скольжение тут и там, едва заметное, но он, наверное, упустил двести тысяч чар за пару секунд. - Мане покачал головой, не отводя взгляда от куска олова, которым он занимался.
- Все крыло главного здания пропахло.
Никто не мог использовать те комнаты в течение года.
Я уставился на него.
- Хотя тепловое скольжение довольно распространено, - продолжал Мане.
- Теперь кинетическое скольжение... - Он многозначительно поднял брови.
- Двадцать лет назад один чертовски глупый Эл'се напился и пытался поднять телегу навоза на крышу Зала Магистров на спор.
Оторвал себе руку по плечо.
Мане согнулся над куском олова, осторожно гравируя руны.
- Надо быть особо тупым, чтобы сделать что-то вроде этого.
На следующий день я был особенно внимателен к тому, что говорил Дал.
Он натаскивал нас беспощадно.
Расчеты энтропии.
Графики показывающие расстояние распада.
Уравнения, описывающие энтропические кривые, которые опытный симпатист должен понимать почти на инстинктивном уровне.
Но Дал был не дурак.
Поэтому, прежде, чем мы стали скучающими и неаккуратными, он превратил это в соревнование.
Он заставил нас черпать тепло из странных источников, из раскаленного железа, из глыбы льда, из нашей собственной крови.
Зажигание свеч в отдаленных комнатах было самым легким из этого.
Зажигание одной из дюжины идентичных свечей было сложнее.
Зажигание свечи, которую ты никогда не видел в неизвестном направлении...
походило на жонглирование в темноте.
Проходили соревнования на точность.
Соревнования изящества.
Соревнования внимания и контроля.
Через два оборота, у меня был самый высокий рейтинг студента в нашем классе из двадцати трех Ре'ларов.
Фентон наступал мне на пятки на втором месте.
Как назло, на следующий день после моего вторжения в комнаты Амброза, мы начали дуэль в Искусной симпатий.
Поединок требовал всей тонкости и контроля из наших предыдущих соревнований, с добавочной проблемой в виде наличия другого студента, активно выступающего против твоего Алара.
Так что, несмотря на мое недавнее пребывание в Медике после теплового удара, я растопил отверстие в глыбе льда в дальней комнате.
Несмотря на две ночи скудного сна, я поднял температуру пинты ртути ровно на десять градусов.
Несмотря на мои пульсирующие синяки и жгучий зуд в моей перевязанной руке, я разорвал короля пик пополам, оставив другие карты в колоде нетронутыми.
Все эти вещи я проделал меньше чем за две минуты, несмотря на то, что Фентон противопоставил мне весь его Алар.
Не зря же они стали называть меня Квоут Арканист.
Мой Алар походил на лезвие рамстонской стали.
- Это довольно впечатляюще, - сказал мне Дал после занятий.
- Прошли годы, с тех пор, как у меня был студент остававшийся непобежденным так долго.
Кто-нибудь еще делает ставки против тебя?
Я отрицательно покачал головой.
- Давно уже перестали.
- Цена славы. - Дал улыбнулся, а потом посмотрел чуть более серьезно.
- Я хотел предупредить тебя, прежде чем я объявлю об этом классу.
На следующий оборот я, наверное, начну ставить против тебя студентов парами.
- Я должен буду выступать против Фентона и Брея одновременно? - спросил я.
Дал покачал головой.
- Мы начнем с двух слабейших дуэлянтов.
Это будет хорошая тренировка перед командными упражнения, которые мы будем проводить в конце семестра. - Он улыбнулся.
- И это будет держать тебя от растущего самодовольства. - Дал пристально посмотрел на меня, и его улыбка исчезла.
- Ты в порядке?
- Просто озноб, - сказал я неубедительно, пока дрожал.
- Мы можем встать у жаровни?
Я встал так близко, как только мог, не касаясь горячего металла, вытянув руки над мерцающей миской горячих углей.
Через мгновение озноб прошел, и я заметил, что Дал смотрит на меня с любопытством.
- Раннее сегодня, я попал в Медику с небольшим тепловым истощением, - признался я.
- Мое тело просто немного сбито с толку.
Теперь, я в порядке.
Он нахмурился.
- Тебе не стоит приходить на занятия, если ты чувствуешь себя плохо, - сказал он.
- И ты, конечно, не должен участвовать в дуэли.
Симпатия такого рода, это напряжение для тела и разума.
Ты не должен рисковать составлять ее с болезнью.
- Я чувствовал себя прекрасно, когда пришел в класс, - соврал я.
- Мое тело просто напомнило мне, что мне необходимо хорошо выспаться ночью.
- Смотри, чтобы ты делал это в одиночку, - строго сказал он, протягивая свои руки к огню
- Если ты измотаешь себе слишком сильно, ты поплатишься за это позже.
Ты выглядишь немного потрепанным в последнее время.
Вообще-то, потрепанный не совсем то слово.
- Утомленным? - предположил я.
- Да.
Утомленным. - Он задумчиво разглядывал меня, поглаживая бороду рукой.
- У тебя есть дар к словам.
Полагаю, что это одна из причин, по которой ты оказался с Элодином.
Я ничего не сказал на это.
Должно быть, я уже сказал довольно громко, потому что Дал взглянул на меня с любопытством.
- Как успехи твоих занятий с Элодином? - спросил он небрежно.
- Достаточно хорошо, - подстраховался я.
Он посмотрел на меня.
- Не так хорошо, как я мог надеяться, - признался я.
- Занятия с магистром Элодином не совсем такие, как я ожидал.
Дал кивнул.
- С ним может быть нелегко.
Меня осенил вопрос.
- Вы знаете какие-нибудь имена, магистр Дал?
Он торжественно кивнул.
- Какие они? - поднажал я.
Он немного напрягся, затем расслабился, когда поворачивал руки над огнем.
- Это не совсем вежливый вопрос, - сказал он мягко.
- Ну, не то, чтобы невежливый, просто такие вопросы не задают.
Это все равно, что спросить человека, как часто он занимается любовью со своей женой.
- Извините.
- Не стоит, - сказал он.
- Нет никакой причины, чтобы ты знал.
Думаю, что это пережиток старых времен.
Еще когда нам приходилось бояться наших собратьев арканистов.
Если ты знал, какие имена знал твой противник, ты мог догадаться о его сильных и слабых сторонах.
Мы оба помолчали, греясь об угли.
- Огонь, - сказал он после долгой паузы.
- Я знаю имя огня.
И еще одно.
- Только два? - выпалил я, не задумываясь.
- А сколько ты знаешь? - Подколол он меня мягко.
- Да, только два.
Но знать даже два имени, это уже хорошо в эти дни.
Элодин говорит, что когда-то давно это было иначе.
- Сколько же Элодин знает?
- Даже если бы я знал, было бы исключительно дурным тоном для меня, рассказать тебе это, - сказал он с легким неодобрением.
- Но можно с уверенностью сказать, что он знает несколько.
- Могли бы вы показать мне что-нибудь с именем огня? - спросил я.
- Если это, конечно, уместно?
Дал поколебался, а потом улыбнулся.
Он внимательно посмотрел на жаровню между нами, закрыл глаза, а затем указал на не зажженную жаровню на другой стороне комнаты.
- Огонь. - Он проговорил слово, как заповедь и далекая жаровня взревела в столбе пламени.
- Огонь? - сказал я озадаченно.
- И это все?
Имя огня это огонь?
Элкса Дал улыбнулся и покачал головой.
- Это не совсем то, что я сказал на самом деле.
Какая-то часть тебя, просто подставила знакомое слово.
- Мой спящий разум перевел его?
- Спящий разум? - Он озадаченно посмотрел на меня.
- Так Элодин называет ту нашу часть, которая знает имена, - объяснил я.
Дал пожал плечами и провел рукой по своей короткой черной бородке.
- Называй это как хочешь.
Сам факт того, что ты услышал, как я произнес что-то, вероятно, хороший знак.
- Не понимаю, зачем я тогда вожусь с именами, - проворчал я.
- Я мог зажечь эту жаровню симпатией.
- Не можешь без связи, - заметил Дал.
- Без приворотного заклинания, источника энергии...
- Это все еще кажется бессмысленным, - сказал я.
- Я учусь всяким вещам каждый день в вашем классе.
Полезным вещам.
Но за то все время, что я провел в изучении имен, мне нечего даже предъявить на показ.
Знаете, о чем вчера читал лекцию Элодин?
Дал покачал головой.
- О разнице между быть голым и быть обнаженным, - сказал я
Дал расхохотался.
- Я серьезно.
Я боролся, чтобы оказаться в его классе, но теперь все, о чем я могу думать, это о всем том времени, что я трачу там, времени, которое я мог бы потратить на более практические вещи.
- Есть более практичные вещи, чем имена, - признал Дал.
- Но смотри. - Он снова сосредоточился на жаровне перед нами, затем его глаза стали далекими.
Он снова заговорил, на этот раз шепотом, а затем медленно опустил руку, пока она не оказалась в дюймах над горячими углями.
Затем, с сосредоточенным выражением на лице, Дал засунул руку глубоко в сердце огня, погрузив распростертые пальцы в оранжевые угли, как будто они были не более чем гравием.
Я осознал, что затаил дыхание и мягко выпустил его, не желая нарушить его концентрацию.
- Как?
- Имена, - решительно сказал Дал, и вынул руку из огня.
Она испачкалась белым пеплом, но была совершенно невредимой.
- Имена отражают истинное понимания вещи, и, когда ты действительно понимаешь вещь, ты имеешь власть над ней.
- Но огонь не является вещью как таковой, - возразил я.
- Это всего лишь экзотермическая химическая реакция.
Это... - Я запнулся.
Дал набрал воздуха, и на мгновение казалось, что он собирается объяснять.
Но вместо этого он засмеялся, беспомощно пожав плечами.
- У меня нет остроумия, чтобы объяснить это тебе.
Спроси Элодина.
Он тот, кто утверждает, что понимает эти вещи.
Я просто работаю здесь.
После урока Дала, я пошел через реку Имре.
Я не нашел Денну на постоялом дворе, где она остановилась, поэтому отправился в Эолиан несмотря на то, что знал, что еще слишком рано, чтобы застать ее там.
Внутри было лишь десяток человек, но я заметил знакомые лица в дальнем конце бара, разговаривающих за стойкой.
Граф Трепе махнул, и я пошел присоединиться к ним.
- Квоут, мальчик мой! - воскликнул Трепе с энтузиазмом.
- Я не видел тебя смертный век.
- Дела были довольно беспокойными на другой стороне реки, - сказал я , ставя на пол футляр с лютней.
Станчион осмотрел меня.
- Это уж точно, - честно признал он.
- Ты выглядишь бледным.
Ты должен есть больше красного мяса.
Или больше спать. - Он указал на соседний стул.
- Чтобы поправить это, я закажу тебе выпивку.
- Я благодарю вас за это, - сказал я, забираясь на стул.
Было прекрасно чувствовать, что нагрузка снялась с моей больной ноги.
- Если тебе нужно мясо и сон, - сказал заискивающе Трепе.
- Ты должен придти на обед в мое поместье.
Я обещаю, прекрасную еду и разговор настолько скучный, что ты можешь заснуть прямо под него и не беспокоиться о пропущенном. - Он умоляюще посмотрел на меня.
- Ну же.
Я прошу, если вынужден.
Там будет не больше десяти человек.
Я в течение нескольких месяцев жуть как хотел представить тебя.
Я взял кружку меда со специями и посмотрел на Трепе.
Его бархатная куртка была голубого королевского цвета, и замшевые сапоги были окрашены, чтобы соответствовать.
Я не мог появиться на официальном обеде в его доме, одетый в поношенную дорожную одежду, единственную которая у меня была.
В Трепе не было ничего показного, но он родился и вырос благородным.
Ему, вероятно, даже не приходило в голову, что у меня не было ни какой приличной одежды.
Я не мог винить его за это.
Подавляющее большинство студентов в университете, было по крайней мере скромно богатым.
Как иначе они могли позволить себе обучение?
По правде сказать, я ничего так не хотел, как прекрасный ужин и возможность пообщаться с некоторыми из местной знати.
Я хотел бы вести шутливую беседу за напитками, восстанавливая ущерб, который Амброз нанес моей репутации, и, возможно, попасть в поле зрения потенциального покровителя.
Но я просто не мог позволить себе входную плату.
Костюм из достаточно добротной одежды будет стоить не менее полутора талантов, даже если я куплю его у перекупщика.
Одежда не делает человека, но тебе нужен надлежащий костюм, если хочешь сыграть эту роль.
Сидя за Трепе, Станчион сделал излишне подчеркнутый кивок головой.
- Я с удовольствием прийду на обед, - сказал я Трепе.
- Обещаю.
Как только все слегка успокоится в университете.
- Замечательно, - сказал Трепе с энтузиазмом.
- Я собираюсь настаивать на выполнении твоего обещания.
Никакого отказа.
Я достану тебе покровителя, мой мальчик.
Достойного.
Я клянусь в этом.
Станчион одобрительно кивнул.
Я улыбнулся им обоим и сделал еще один глоток меда со специями.
Я взглянул на лестницу на второй ярус.
Станчион увидел мой взгляд.
- Ее здесь нет, - сказал он извиняющимся тоном.
- На самом деле, не видел ее уже пару дней.
Кучка людей вошла в Эолиан и закричала что-то на иллийском.
Станчион махнул им и поднялся на ноги.
- Долг зовет, - сказал он, направляясь поприветствовать их.
- К разговору о покровителях, - сказал я Трепе.
- Я давно хотел спросить ваше мнение о кое-чем. - Я понизил голос.
- О том, что хотелось бы сохранить между нами двумя.
Глаза Трепе сверкнули любопытством, когда он наклонился ближе.
Я сделал еще один глоток меда, пока собирался с мыслями.
Напиток накрывал меня быстрее, чем я ожидал.
Вообще-то, это было очень приятно, так как притупляло боль от моих многочисленных травм.
- Полагаю, вы знаете, большинство потенциальных покровителей в ста милях отсюда.
Трепе пожал плечами, без ложной скромности.
- Немало.
Каждого, кто серьезно к этому относится.
Каждого, у кого есть деньги, так или иначе.
- У меня есть подруга, - сказал я.
- Начинающий музыкант.
У нее есть природный талант, но немного обучения.
Кто-то подошел к ней с предложением помочь и пообещав возможное покровительство...
Я умолк, не зная, как объяснить все остальное.
Трепе кивнул.
- Ты хочешь знать, достойный ли он, - сказал он.
- Разумная озабоченность.
Некоторые люди чувствуют, что покровитель имеет право больше чем музыку. - Он указал на Станчиона.
- Если хочешь истории, спроси его о том времени, когда герцогиня Самиста приехала сюда на отдых. - Он издал смешок, который больше походил на стон, потирая глаза.
- Маленькие боги, помогите мне, эта женщина была ужасна.
- Это меня и тревожит, - сказал я.
- Я не знаю, заслуживает ли он доверия.
- Я могу поспрашивать, если хочешь, - сказал Трепе.
- Как его зовут?
- Это часть проблемы, - сказал я.
- Я не знаю его имени.
Не думаю, что и она знает.
Трепе нахмурился на это.
- Как она может не знать его имени?
- Он назвал ей имя, - сказал я.
- Но она не знает, настоящее ли оно.
Видимо, он очень озабочен своей секретностью и дал ей строгие инструкции никогда не рассказывать никому о нем, - сказал я.
- Они никогда не встречаются в одном месте дважды.
Никогда в общественных местах.
Как-то он исчез на несколько месяцев. - Я взглянул на Трепе.
- И как это вам?
- Ну, это вряд ли идеал, - сказал Трепе, с сильным неодобрением в голосе.
- Есть все шансы, что этот человек, вовсе не является достойным покровителем.
Похоже, он мог использовать в своих интересах твою подругу.
Я хмуро кивнул.
- Я тоже об этом думал.
- С другой стороны, - сказал Трепе, - некоторые покровители работают в тайне.
Если они находят кого-то с талантом, то обучают его в тайне, а потом... - Он сделал эффектный взмах рукой.
- Это похоже на фокус.
Ты внезапно достаешь блестящего музыканта из воздуха.
Трепе нежно улыбнулся мне.
- Я думал, это то, что кто-то проделал с тобой, - признался он.
- Ты появился из ниоткуда и получил свои трубы.
Я думал, кто-то скрывал тебя, пока ты не был готов устроить свое грандиозное выступление.
- Я не задумывался об этом, - сказал я.
- Такое бывает, - сказал Трепе.
- Но странные места для встречи и тот факт, что она не уверена в его имени? - Он покачал головой и нахмурился.
- Как минимум, это довольно неприлично.
Либо этот человек испытывает определенное удовольствия делая вид, что он преступник, либо он действительно сомнительный тип.
Трепе, казалось, задумался на мгновение, постукивая пальцами по стойке бара.
- Скажи своей подруге, чтобы была осторожной и держала свое остроумие при себе.
Это страшное дело, когда покровитель обманывает женщину.
Это предательство.
Но я знаю людей, которые мало что из себя представляют, но изображают из себя покровителей, чтобы завоевать доверие женщины. - Он нахмурился.
- Это еще хуже.
Я был на полпути к университету, Каменный мост только начинал вырисовываться вдалеке, когда я начал ощущать неприятное покалывание жара в руке.
Сначала я подумал, что это боль от дважды зашитых порезов на локте, поскольку они зудели и жгли в течение всего дня.
Но вместо того, чтобы исчезнуть, жар продолжал распространяться по руке и левой стороне груди.
Я начал покрываться потом, словно от внезапной лихорадки.
Я снял плащ, позволяя холодному воздуху охлаждать меня, и начал расстегивать рубашку.
Осенний ветерок помог, и я обмахивался плащом.
Но жар становился все сильнее, даже болезненным, как будто я пролил кипяток на грудь.
К счастью, этот участок дороги проходил параллельно ручью, который впадал в близлежащую реку Омети.
Не в состоянии придумать лучший план, я скинул сапоги, снял лютню с плеча, и прыгнул в воду.
Холод ручья заставил меня ахнуть и фыркнуть, но он охладил мою горящую кожу.
Я оставался там, стараясь не чувствовать себя идиотом, пока молодая пара проходила мимо, держась за руки и демонстративно игнорируя меня.
Странный жар перемещался по моему телу, словно пожар возникший внутри меня, пытался отыскать выход.
Он двигался вдоль левого бока, затем перекочевал в ноги, а потом обратно к моей левой руке.
Когда он направился в голову, я нырнул под воду.
Он прекратился через несколько минут, и я вылез из ручья.
Дрожа, я завернулся в плащ, радуясь, что никого не было на дороге.
Затем, так как там нечего было делать, я закинул футляр с лютней на плечо и начал долгую прогулку обратно в университет, насквозь промокший и страшно напуганный.
- Я рассказал Моле, - сказал я, пока перетасовал карты.
- Она сказала, что я все придумал и вытолкала меня за дверь.
- Ну, я могу только догадываться, каково это, - с горечью сказал Сим.
Я поднял глаза, удивленный несвойственной резкостью в его голосе, но прежде чем я успел спросить, что случилось, Вилем привлек мое внимание и покачал головой, предупреждая меня.
Зная историю Сима, я догадался, что это очередной быстрый и болезненный конец, очередных быстрых и болезненных отношений.
Я закрыл рот и стал искать другой способ помочь.
Мы втроем убивали время, в ожидании, пока заполнится комната, перед тем, как я начну играть для моей обычной толпы вечер поверженья в «Анкере».
- Как думаешь, в чем дело? - спросил Вилем.
Я колебался, опасаясь, что если выскажу свои страхи вслух, они могут каким-то образом стать истинными.
- Возможно, я подверг себя чему-то опасному в Артефактной.
Вил посмотрел на меня.
- Чему именно?
- Одному из соединений, которые мы используем, - сказал я.
- Они могут проникнуть прямо через твою кожу и убить тебя восемнадцатью медленными способами. - Я вспомнил тот день, когда мое тентенское стекло треснуло в Артефактной.
Об одной капли катализатора, который приземлился на мою рубашку.
Эта была только крошечная капля, не больше шляпки гвоздя.
Я был настолько уверен, что она не коснулась моей кожи.
- Надеюсь, что это не так.
- Но я не знаю, что еще это может быть.
- Это может быть затяжной эффект «сливовой насмешки», - мрачно сказал Сим.
- Амброз не силен в алхимии.
А, насколько я понимаю, одним из основных ингредиентов является свинец.
Если он приготовил ее сам, то некоторые скрытые элементы могут влиять на твой организм.
А ты ел или пил, что-то особое сегодня?
Я задумался над этим.
- Я выпил немного меда со специями в Эолиане, - признался я.
- Эта штука кого-угодно cделает больным, - мрачно сказал Вил.
- А мне он нравится, - сказал Сим.
- Но это практически панацея от всех болезней само по себе.
Туда входит множество различных ингредиентов.
Ничего алхимического, но ты получил мускатный орех, тмин, гвоздика, всевозможные специи.
Возможно, что-то из этого спровоцировало один из чужеродных элементов, скрывающихся в твоем организме.
- Замечательно, - проворчал я.
- И как мне выяснить, какой именно?
Сим беспомощно развел руками.
- Я вот о чем подумал, - сказал я.
- Все же, это звучит лучше, чем отравление металлом.
Симмон приступил к выдаче четырех в ряд с помощью искусной карты, и к концу процесса он снова улыбался.
Сим никогда не был замечен в особой задумчивости.
Вил привел свои карты в порядок и я отодвинул свой стул от стола.
- Сыграй про пьяную корову и маслобойку, - сказал Сим
Я не мог не улыбнуться.
- Может быть позже, - сказал я, взяв свой становившийся все более потрепанным футляр лютни и направился к очагу под звук редких, привычных аплодисментов.
Мне потребовалось время, чтобы открыть футляр, раскручивая медную проволоку, которую я все еще использовал вместо пряжки.
В течение следующих двух часов я играл.
Я пел: “Медный Горшок,” “Сиреневая Ветвь,” и “Лоханка Тети Эмми.” Аудитория смеялась и хлопала и приветствовала.
По мере игры я чувствовал что мои заботы испаряются.
Моя музыка всегда была лучшим средством от моего плохого настроения.
Когда я пел, даже мои ушибы, казалось, причиняли меньше боли.
Потом я ощутил холод, как будто сильный зимний ветер задувал в камине позади меня.
Я унял дрожь и закончил последний стих "Яблочной водки", которую я наконец играл, чтобы сделать Сима счастливым.
Когда я сыграл последний аккорд, ребята зааплодировали и беседа снова медленно заполнила комнату.
Я посмотрел на камин позади меня , но огонь горел бодро, без признаков сквозняка.
Я отошел от очага, надеясь что небольшая прогулка прогонит мой озноб.
Но как только я сделал несколько шагов, я понял, что это не так.
Холод поселился прямо в моих костях.
Я повернулся к камину, протягивая руки, чтобы согреть их.
Вил и Сим появились рядом со мной.
- Что происходит? - спросил Сим.
- Ты выглядишь так, словно заболеваешь.
- Что-то вроде того, - сказал я, стиснув зубы, чтобы они не стучали.
- Иди и скажи Анкеру, что я чувствую себя плохо и должен прервать выступление сегодня вечером.
Затем зажги свечу от этого огня и принеси ее в мою комнату. - Я поднял глаза на их серьезные лица.
- Вил, можешь помочь мне выбраться отсюда?
Я не хочу привлечь внимания.
Вил кивнул и протянул мне руку.
Я оперся на него и сосредоточился на том, чтобы удержать мое тело от дрожи, пока мы направлялись к лестнице.
Никто особо не обращал на нас внимания.
Я, вероятно, выглядел скорее пьяным, чем в ином состоянии.
Мои руки онемели и потяжелели.
Мои губы ощущали ледяной холод.
После первого лестничного пролета я больше не мог сдерживать дрожь.
Я все еще мог идти, но мышцы в ногах сводило с каждым шагом.
Вил остановился.
- Нам надо пойти в Медику. - Его голос звучал обычно, но кельдский акцент стал резче, и он начал проглатывать слова.
Что говорило о том, что он действительно волновался.
Я решительно покачал головой и наклонился вперед, зная, что он вынужден будет помочь мне подняться по лестнице или позволить мне упасть.
Вилем обнял меня и полупридерживал-полунес остаток пути.
Оказавшись в моей крошечной комнате, я рухнул на кровать.
Вил обернул шерстяное одеяло вокруг моих плеч.
В коридоре раздались шаги, и Сим нервно заглянул в дверь.
Он держал огрызок свечи, прикрывая пламя другой рукой, пока шел.
- Я достал ее.
Что ты собираешься с ней делать?
- Туда. - Я указал на стол рядом с кроватью.
- Ты зажег ее от огня?
Глаза Сима были напуганы.
- Твои губы, - сказал он.
- У них не хороший цвет.
Я вырвал щепку из грубого дерева ночного столика и с силой воткнул ее в заднюю часть моей руки.
Кровь хлынула, и я покатал длинную щепку по ней, чтобы смочить ее.
- Закройте дверь, - сказал я.
- Ты ведь не делаешь то, что я думаю, что ты делаешь, - сказал настойчиво Сим.
Я тыкал длинный осколок от столика вниз в мягкий воск свечи рядом с горящим фитилем.
Он немного пошипел, а затем пламя охватило его.
Я пробормотал две привязки, одну за другой, медленно, чтобы мои онемевшие губы не сделали слова невнятными.
- Что ты делаешь? - потребовал ответа Сим.
- Ты пытаешься поджарить себя? - Когда я не ответил ему, он шагнул вперед, словно намеревался сбросить свечу.
Вил перехватил его руку.
- Его руки походят на лед, - тихо сказал он.
- Ему холодно.
По-настоящему холодно.
Сим нервно переводил взгляд между нами.
Он отступил назад.
- Только...
только будь осторожен.
Но я уже не обращал на него внимания.
Я закрыл глаза и связал пламя свечи с огнем внизу.
Затем я тщательно создал вторую связь между кровью на щепке и кровью в моем теле.
Это очень походило на то, что я проделал с каплей вина в «Эолиане».
За очевидным исключением того, что я не хотел, чтобы моя кровь закипела.
Сначала было только ощущение легкого покалывания от жара, этого явно не хватало.
Я сконцентрировался посильнее и почувствовал, что все мое тело расслабилось, когда тепло заструилось через меня.
Я держал глаза закрытыми, сосредоточившись на привязках, пока не смог сделать несколько длинных, глубоких вдохов без вздрагивания и тряски.
Я открыл глаза и увидел двух моих друзей, смотрящих в ожидании.
Я улыбнулся им.
- Я в порядке.
Но прежде чем я успел сказать, я начал потеть.
Мне стало жарко, нестерпимо жарко.
Я прекратил обе привязки так быстро, как будто одернул руку от раскаленного железа.
Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем поднялся на ноги и подошел к окну.
Я открыл его и оперся на подоконник, наслаждаясь холодным осенним воздухом, от которого пахло сухими листьями и грядущим дождем.
Возникло долгое молчание.
- Это было похоже на озноб заклинателей, - сказал Симмон.
- Очень плохой озноб заклинателей.
- Это и был озноб, - сказал я
- Может, твое тело потеряло способность регулировать свой темперамент? - предположил Вилем
- Температуру, - рассеянно поправил Сим.
- Это не объясняет ожог на моей груди, - сказал я.
Сим поднял голову.
- Ожог?
Я был мокрым от пота, поэтому обрадовался предлогу расстегнуть рубашку и снять ее через голову.
Большая часть моей груди и плеча были ярко-красными, что резко контрастировало с моей привычно бледной кожей.
- Мола сказала, что это была сыпь, и я занервничал, как пожилая женщина.
Но ее не было, прежде чем я прыгнул в реку.
Симмон наклонился поближе, чтобы посмотреть.
- Я все еще думаю, что это один из свободных элементов, - сказал он.
- Они могут делать страшные вещи с человеком.
У нас в последнем семестре был Э'лир, и он был не слишком осторожен в разложении на элементы.
Он закончил тем, что был не в состоянии спать или сфокусировать глаза на протяжении почти двух оборотов.
Виллем развалился в кресле.
- Что заставляет человека испытывать то холод, то жар, то снова холод?
Сим нерешительно улыбнулся.
- Звучит как загадка.
- Ненавижу загадки, - сказал я, протягивая руку к моей рубашке.
Потом я вскрикнул, схватившись за обнаженный бицепс моей левой руки.
Кровь хлынула между моими пальцами.
Сим вскочил на ноги, лихорадочно оглядываясь, очевидно не понимая, что делать.
Было такое чувство, что мне нанес удар невидимый нож.
- Боже.
Все почернело.
Черт. - Произнес я сквозь стиснутые зубы.
Я вытянул руку и увидел маленькие, круглые ранки в руке, которые появились из ниоткуда.
Выражение Симмона было испуганным, его глаза округлились, а руки прикрывали рот.
Он сказал что-то, но я был слишком занят, чтобы вникать.
Все равно я уже знал, что он говорил: злоупотребление магией.
Разумеется.
Все это было злоупотреблением магией.
Кто-то нападает на меня.
Я опустился к Каменному Сердцу и поднял весь свой Алар на защиту.
Но мой неизвестный злоумышленник не терял времени.
Я почувствовал острую боль в груди, возле плеча.
На этот раз он не порвал мою кожу, но я увидел пятно темно-синего цвета под своей кожей.
Я усилил свой Алар, и следующий удар стал немногим сильнее щипка.
Тогда я быстро разделил свой разум на три части и дал двум из них работать над поддержанием Алара, который в свою очередь оберегал меня.
Только потом я глубоко вздохнул.
- Я в порядке.
Сим засмеялся, но потом зарыдал.
Он все еще прикрывал рот руками.
- Как ты можешь говорить это?- спросил он, явно испуганный.
Я посмотрел на себя.
Кровь все еще лилась сквозь пальцы, спускаясь к тыльной стороне моей ладони и моей руки.
- Это правда, -сказал я ему.
- Честно, Сим.
- Но злоупотребление магией, - сказал он.
- Оно просто так не делается.
Я сел на край кровати, продолжая зажимать рану.
- Я думаю, у нас есть довольно четкое доказательство обратного.
Вил сел.
-Я согласен с Симом.
- Я никогда не поверю в это. - Он сделал сердитый жест.
-Арканисты больше не делают подобного.
-Это безумие,- он посмотрел на меня.
-Почему ты улыбаешься?
-Я рад, - сказал я честно.
- Я волновался, что отравился кадмием или заболел какой-то таинственной болезнью.
Но оказалось, что просто кто-то хочет убить меня.
- Как может кто-нибудь такое сделать? - спросил Сим.
- Я не имею в виду вопрос морали.
Как кто-то мог достать твою кровь или волос?
Вил посмотрел на Сима.
- Что ты сделал с бинтами, когда зашил его рану?
-Я сжег их,-сказал Сим в свою защиту.
-Я не такой идиот.
Вил сделал успокаивающий жест.
- Я просто сужаю круг возможностей.
Хотя, вероятно, это не Медика.
Они же осторожны и тому подобное.
Сим встал.
- Мы должны рассказать кому-нибудь. - Он посмотрел на Вила.
- Джемисон будет еще в своем кабинете в это время ночи?
- Сим, - сказал я.
- Как насчет того, чтобы мы выждали некоторое время?
- Что? - спросил Симмон.
- Зачем?
- Единственное доказательство, что у меня есть, это мои травмы, - сказал я.
- Это означает, что они захотят, чтобы кто-то из Медики осмотрел меня.
И когда это случится... - Рукой, все еще зажимающей окровавленную руку, я махнул перевязанным локтем.
- Я удивительно похож на человека, упавшего с крыши пару дней назад.
Сим снова сел в кресло.
- Прошло всего три дня, не так ли?
Я кивнул.
- Я был бы исключен.
И для Молы было бы проблематично не упоминать о моих травмах.
Магистр Арвил не прощает такие вещи.
Вы двое, вероятно, тоже будете втянуты.
Я этого не хочу.
Мы немного помолчали.
Единственным звуком был далекий шум из оживленной таверны снизу.
Я сел на кровать.
- Есть ли вообще смысл обсуждать, кто делает это? - спросил Сим.
- Амброз, - сказал я
- Это всегда Амброз.
Должно быть он нашел немного моей крови на куске кровли.
Я должен был подумать об этом раньше.
- Как он узнал, что это была твоя? - спросил Симмон.
- Потому что я ненавижу его, - сказал я с горечью.
- Конечно он знает, что это был я.
Вил медленно покачал головой.
- Нет. Это не похоже на него.
- Не похоже на него? - требовательно спросил Симмон.
- Он попросил ту женщину напоить Квоута сливовой насмешкой.
Это ничем не лучше яда.
Он нанял тех людей, что напали на Квоута в переулке в последнем семестре."
- Я точно говорю, - ответил Вилем.
- Амброз не станет связываться с Квоутом.
Он подговорит других сделать это.
Он попросил какую-то женщину отравить его.
Он заплатил головорезам чтобы они напали на тебя.
Конечно же, он этого не делал.
Могу поспорить, это сделал за него кто-то другой."
- Все равно, - сказал я.
- Мы знаем, что это он стоит за этим.
Вилем нахмурился.
- Думай проще.
Нельзя сказать, что Амброз не ублюдок.
Он и есть.
Но он умный ублюдок.
Он достаточно осторожен, чтобы держать себя в стороне от того, что он делает."
Сим выглядел неуверенно.
- Вил прав.
Когда ты был нанят музыкантом в «Лошади и четверке», сам он не покупал это место и не увольня тебя.
У него был зять Барона Петре чтобы сделать это.
Никакой связи с ним вообще."
- И здесь нет никакой связи, - сказал я.
- В этом весь смысл симпатии.
Она косвенна.
Вил снова покачал головой.
- Если тебя пырнут ножом в переулке, люди будут шокированы.
Но это происходит сплошь и рядом.
Но если ты упадешь при всех и станешь истекать кровью из-за чьего-то злоупотребления магией?
Люди придут в ужас.
Магистры закроют классы.
Богатые купцы и дворяне услышат об этом и заберут своих детей с учебы.
Они притащат констеблей из Имре."
Симмон потер лоб и задумчиво посмотрел на потолок.
Затем он кивнул сам себе, сначала медленно, потом увереннее.
- Это имеет смысл, - сказал он.
- Если Амброз нашел немного крови, он мог передать ее Джемисону и действовать скрытно.
Не было никакой необходимости привлекать людей из Медики для поиска подозрительных травм и тому подобного."
- Амброзу нравится мстить, - мрачно отметил я.
- Он мог спрятать кровь от Джемисона.
Оставить ее себе."
Вилем покачал головой.
Сим вздохнул.
- Вил прав.
Не так много симпатистов, и все знают, что у Амброза зуб на тебя.
Он слишком осторожен, чтобы сделать нечто подобное.
Это бы указало прямо на него."
- Кроме того, - сказал Виллем.
- Сколько это продолжается?
Несколько дней.
Ты правда думаешь, что Амброз сможет так долго не совать нос в это дело?
Даже совсем чуть-чуть?"
- Ты прав, - неохотно признался я.
- Это на него не похоже.
Я знаю, что это должен быть Амброз.
Задницей чувствую.
Странным образом я почти хотел, чтобы это был он.
Это бы все так упростило.
Но желание этого еще не означает, что так и есть на самом деле.
Я сделал глубокий вдох и заставил себя думать рационально.
- Это было бы безрассудно с его стороны, - наконец-то признал я.
- И он не станет марать свои руки. - Я вздохнул.
- Ладно.
Замечательно.
Как будто одного человека, желающего разрушить мою жизнь, было недостаточно."
- Кто бы это мог быть? - спросил Симмон.
- Заурядный человек не может делать такие вещи с волосами, я прав?
- Дал мог бы, - сказал я.
- Или Килвин.
- Вполне можно предположить, - сухо сказал Вилем, - что пытается убить тебя не кто-то из магистров.
- Тогда это должен быть кто-то с его кровью, - сказал Сим.
Я пытался не обращать внимания на то, что у меня засосало под ложечкой.
- Есть кое-кто с моей кровью, - сказал я.
- Но я не думаю, что это ее рук дело.
Вил и Сим повернулись посмотреть на меня, и я тут же пожалел о том, что сказал.
- Почему у кого-то есть твоя кровь? - спросил Сим.
Я поколебался, но понял, что теперь уже нет пути назад.
- Я занял денег у Деви в начале семестра.
Никто из них не отреагировал так, как я ожидал.
То есть, они не отреагировали вообще.
- Кто такая Деви? - спросил Сим.
Я расслабился.
Возможно они о ней не слышали.
Это, несомненно, упрощает дело.
- Она гелет, живет через реку, - сказал я.
- Ладно, - легко сказал Симмон.
- Кто такой гелет?
- Помнишь, когда мы шли на "Призрака и Гусятницу"? - спросил я его.
- Кетлер был гелетом.
- А, медный ястреб, - сказал Сим, его лицо посветлело по мере понимания, а затем потемнело снова, когда он понял последствия.
- Я не знал, что здесь есть кто-то из них.
- Они повсюду, - сказал я.
- Мир не будет существовать без них.
- Подожди, - вдруг сказал Вилем, подняв руку.
- Ты сказал твоего... Он сделал паузу, пытаясь вспомнить подходящее слово на Атуранском.
- Твоего заемщика, твоего гатессора звали Деви? - с его келдским акцентом ее имя прозвучало как "Девид".
Я кивнул.
Это была реакция которую я ожидал.
- О боже, - ужаснулся Симмон.
- Ты имеешь в виду Демон Деви, не так ли?
Я вздохнул.
- Значит, вы слышали о ней.
- Слышали о ней? - сказал Сим, его голос становился пронзительным.
- Она была исключена в течении моего первого семестра!
Это действительно впечатлило."
Вилем просто закрыл глаза и покачал головой, как будто он не мог смотреть на кого-то столь же глупого, как я.
Сим всплеснул руками.
- Она была исключена за злоупотребление магией!
О чем ты думал?"
- Нет, - сказал Вилем Симмону.
- Она была исключена за Неподобающее Поведение.
Не было доказательств злоупотребление магией.
- Не думаю, что это ее рук дело, - сказал я
- На самом деле, она очень милая.
Дружелюбная.
К тому же, долг был всего на шесть талантов, а я не опоздал с возвратом.
У нее нет причин так поступать."
Вилем одарил меня долгим, спокойным взглядом.
- Просто надо рассмотреть все варианты, - медленно сказал он.
- Ты можешь сделать кое-что для меня?
Я кивнул.
- Вспомни последние несколько бесед с ней, - сказал Вилем.
- Найди минутку, просей их по частям и посмотри, впомнишь ли ты действие или слово, что-то, что могло бы обидеть или расстроить ее.
Я вспомнил наш последний разговор, проиграл его в голове.
- Она была заинтересована в определенной информацией, которую я ей не дал.
- Насколько заинтересована? Голос Вилема был медленным и терпеливым, как будто он говорил с довольно глупым ребенком.
- Весьма заинтересована, - сказал я.
- Весьма не указывает на степень заинтересованности.
Я вздохнул.
- Хорошо.
Крайне заинтересована.
Заинтересована достаточно, чтобы...", я остановился.
Вилем поднял бровь.
- Да?
Что ты только что вспомнил?"
Я колебался.
- Она могла даже предложить переспать со мной, - сказал я.
Вилем спокойно кивнул, как будто ожидал чего-то в этом роде.
- И как ты ответил на это щедрое предложение молодой женщины?
Я почувствовал что краснею.
- Я...
просто проигнорировал его.
Вилем закрыл глаза, его лицо выражало бесконечную, усталую тревогу.
- Это гораздо хуже, чем Амброз, - сказал Сим, положив голову на руки.
- Деви нет необходимости беспокоиться о магистрах или о чем-либо еще.
Говорят, что она может сделать связку из восьми частей!
Восьми!"
- У меня было мало пространства для маневра, - сказал я немного раздраженно.
- У меня не было ничего, чтобы использовать в качестве залога.
Я признаю, это была плохая идея.
Когда все закончится, у нас может быть симпозиум о том, как я глуп.
Но сейчас мы можем двигаться дальше?" Я смотрел умоляюще.
Вилем потер глаза одной рукой и устало кивнул.
Симмон сделал усилие, чтобы избавиться от выражения ужаса, но успех был незначителен.
Он сглотнул.
- Ладно.
Что мы будем делать?"
- Прямо сейчас не важно, кто ответственнен за это, - сказал я, осторожно проверяя, остановилось ли кровотечение на моей руке.
Оно остановилось, и я размотал свою окровавленную руку.
- Я собираюсь принять некоторые меры предосторожности. - Я сделал прогоняющее движение.
- Вы двое отправляйтесь спать.
Сим потер лоб, посмеиваясь про себя.
- Тело Господне, ты иногда раздражаешь.
Что если на тебя снова нападут?"
- Это уже произошло дважды, пока мы сидели здесь, - сказал я спокойно.
- Это немного болезнено. - Я улыбнулся от его выражения на лице.
- Я в порядке, Сим.
Честное слово.
Не зря я лучший дуэлянт в классе Дала.
Я в полной безопасности.
- До тех пор, пока ты не спишь, - вставил Вилем, его темные глаза были серьезными.
Моя улыбка растянулась до ушей.
- До тех пор, пока не сплю, - повторил я.
- Конечно.
Вилем встал и сделал вид что отмахнулся.
- Итак.
Приведи себя в порядок и прими меры предосторожности. - Он язвительно посмотрел на меня.
- Смеют ли юный мастер Симмон и я ожидать лучшего дуэлянта Дала в моей комнате сегодня вечером?
Я почувствовал себя смущенным.
- Ну да.
Я был бы благодарен за это."
Вил дал мне огромный лук, затем открыл дверь и направился в холл.
Сим уже широко улыбался.
- Тогда до встречи.
Но надень рубашку, прежде чем прийти.
Я буду наблюдать за тобой сегодня вечером, как за младенцем с коликами, но я отказываюсь это делать, если ты собрался спать голым."
Когда Вил и Сим ушли, я направился через окно на крышу.
Я оставил рубашку в комнате, так как был весь в крови и не хотел ее портить.
Я доверял темной ночи и позднему часу, надеясь, что никто не заметит меня, полуголого и окровавленного, бегущего по крышам Университета.
Довольно просто оградить себя от сочувствия, если знать, что делаешь.
Кто-то пытался сжечь или ударить меня, или отвести тепло моего тела, чтобыя получил переохлаждение, все эти вещи - это простое, прямое применение силы, поэтому им легко противостоять.
Я был в безопасности, потому что знал, что происходит и был готов к обороне.
Моя новая проблема заключалась в том, что атаковавший может отчаяться и попробовать что-то другое.
Что-то вроде нахождения моего местоположения и перехода к более приземленнному виду нападения, который я не смогу отразить усилием воли.
Злоупотребление магией ужасно, но бандит с острым ножом убьет в десять раз быстрее, если поймает в темном переулке.
А застать кого-либо врасплох на удивление просто, если вы можете следить за каждым их движением, используя их кровь.
Так что я передвигался по крышам.
Моим планом было взять горсть осенних листьев, пометить их своей кровью и отправить их в бесконечное кувыркание вокруг Дома Ветра.
Это была уловка, которой я уже пользовался.
Но, когда я перепрыгнул через узкий переулок, я увидел мерцание молнии в облаках и почувствовал запах дождя в воздухе.
Надвигалась гроза.
Дождь не только прибьет вниз листья, не давая им передвигаться, но и смоет мою кровь.
Стоя на крыше, я чувствовал, как будто двенадцать цветов ада бьют из меня ключом, поднимая тревожные отголоски моих лет в Тарбеане.
Я наблюдал какое-то время за далекой молнией и старался не допустить, чтобы это чувство подавило меня.
Я заставил себя вспомнить, что я не беспомощный, голодающий ребенок, каким был тогда.
Я услышал слабый, похожий на удар барабана звук, как будто кусок кровли согнулся позади меня.
Я застыл, но потом расслабился, услышав голос Аури: "Квоут?"
Я посмотрел направо и увидел ее маленькую фигуру, которая стояла в десятке метров.
Облака скрывали луну, но я услышал улыбку в ее голосе, когда она сказала: "Я видела, как ты, проходил через вершины вещей».
Я прошел оставшийся путь до нее, радуясь, что было не так много света.
Я не хотел думать, как Аури может отреагировать на мой наполовину голый и весь в крови вид.
-Здравствуй, Аури,- сказал я.
- Приближается гроза.
Тебе не стоит находится сегодня вечером на крыше.
Она склонила голову.
- Ты здесь, - сказала она просто.
Я вздохнул.
- Я здесь.
Но только-
Большая паутина молнии пополза по небу, озаряя все пространство на долгую секунду.
Затем она исчезла, оставив меня ненадолго слепым..
-Аури?- сказал я, опасаясь, что при виде меня ей стало страшно.
Был еще один проблеск молнии, и я увидел, что она стоит ближе.
Она указала на меня, восхищенно улыбаясь.
-Ты похож на Амир,- сказала она.
- Квоут один из Сиридаев.
Я оглядел себя и со следующим мерцанием молнии я увидел, что она имела в виду.
Я высушил кровь, бежавшую по моим рукам с момента, как я пытался успокоить раны.
Это походило на старые татуировки Амиры, которые использовались, чтобы отметить высокий ранг членов.
Я был так удивлен ее определением, что забыл первое, что узнал про Аури.
Я забыл про осторожность и задал ей вопрос : - Аури,что ты знаешь про Сиридаев?
Никакого ответа не последовало.
Следующая вспышка молнии не показала мне ничего, кроме пустой крыши и неумолимого неба.
Я СТОЯЛ НА КРЫШЕ, над головой сверкали молнии, и на сердце у меня было тяжело.
Я хотел догнать Аури и извиниться, но знал, что это было безнадежно.
Неверные вопросы заставили ее бежать, а когда Аури бежала, она была, как кролик в норе.
Она могла укрыться в тысяче мест Внизу.
У меня не было ни одного шанса найти ее.
Кроме того, были другие важные дела, которыми следовало заняться.
Даже сейчас кто-то, возможно, вычислял мое местоположение.
У меня просто не было времени.
Путь по крышам отнял у меня более получаса.
Сверкание шторма все скорее усложняло, чем упрощало, ослепляя меня на долгие секунды после каждой вспышки.
Все равно, я в итоге пробрался, хромая, на крышу Главного здания, где я обычно встречал Аури.
Я неловко спустился по яблоне в закрытый двор.
Я уже собирался крикнуть через тяжелую металлическую решетку, которая вела Вниз, когда увидел проблеск движения в тени ближайших кустов.
Я вгляделся в темноту, неспособный разглядеть что-то кроме смутных образов.
- Аури? - спросил я мягко.
- Не хочу отвечать, - сказала она осторожно, ее голос наполнен слезами.
Из всего плохого, что случилось за мной за последнюю пару дней, это было определенно худшей ситуацией.
- Мне так жаль, Аури, - сказал я.
- Я больше не попрошу тебя.
Я обещаю.
Из тени раздалось слабое всхлипывание, которое заморозило мое сердце и откололо его кусок.
- Что ты делала наверху сегодня вечером? - спросил я.
Я знал, что это был безопасный вопрос.
Я не раз его задавал до этого.
- Я смотрела на молнии, - сказала она, шмыгая носом.
Затем: - Я видела одну, похожую на дерево.
- И что ты увидела в молниях? - спросил я нежно.
- Гальваническую ионизацию, - ответила она.
Затем, после паузы, добавила: - И лед на реке.
И движения кошкиного хвоста.
- Хотел бы я видеть эту молнию, - сказал я.
- А ты что делал наверху? - она помедлила и слабо рассмеялась, икая.
- Весь такой сумасшедший и почти раздетый?
Мое сердце начало потихоньку оттаивать.
- Я искал, где бы пролить своей крови, - сказал я.
- Большинство людей держат ее внутри, - сказала она.
- Это проще.
- Я хочу оставить остальное внутри, - объяснил я.
- Но я беспокоюсь, что кто-то может искать меня.
- О, - сказала она, будто бы все отлично поняла.
Я увидел чуть более темную тень ее движения, когда она встала.
- Тебе следует пойти со мной в Клинкс.
- Не думаю, что когда-либо там бывал, - сказал я.
- Ты брала меня с собой туда раньше?
В темноте показалось движение, которое могло быть покачнувшейся головой.
- Это личное.
Я услышал металлический звон, затем скрежет, а потом увидел сине-зеленый свет, разбухающий от открытой решетки.
Я спустился и присоединился к ней в тоннеле внизу.
Свет в ее руке позволял увидеть пятна на ее лице, возможно, оттого, что она стирала свои слезы.
Впервые я увидел Аури грязной.
Ее глаза были темнее обычного, а нос покраснел.
Аури шмыгнула и потерла свое испачканное лицо.
- Ты, - сказала она тяжело, - в ужасном бепорядке.
Я взглянул на свои окровавленные руки и грудь.
- Да, - согласился я.
Затем она наградила меня небольшой смелой улыбкой.
- На этот раз я не стала убегать так далеко, - сказала она, задирая гордо подбородок.
- Я рад, - сказал я.
- И мне жаль.
- Нет, - она еле заметно, но твердо покачнула головой.
- Ты мой Сиридай, и, следовательно, ты вне упреков, - она дотянулась, касаясь пальцем моей окровавленной груди.
- Иваре эним удж.
Аури повела меня через лабиринт тоннелей, который содержал Низ.
Мы прошли дальше, через Волтс, мимо Криклета.
Затем мы двинулись сквозь несколько извивающихся коридоров и снова вниз, используя каменную спиральную лестницу, которую я раньше не видел.
Я ощутил запах влажных камней и услышал низкий, мягкий звук бегущей воды, пока мы спускались.
Время от времени раздавался скрежет стекла о камень или более звонкий звук стекла о стекло.
Примерно после пятидесяти ступеней широкая спиральная лестница опустилась в просторный мутный бассейн черной воды.
Я подивился, как далеко простирались ступени под ее поверхностью.
Там не было запаха гниения или грязи.
Это была свежая вода, и я увидел рябь там, где она кружилась в колодце и простиралась в тьму внизу, куда наши фонари не достигали.
Я услышал звон стекла снова и увидел две бутыли, кружащиеся и торчащие на поверхности, двигающиеся то в одну, то в другую сторону.
Одна нырнула под воду и больше не всплыла.
С медного факела, зафиксированного в стене, свисал мешок.
Аури достала его и вытащила тяжелую бутыль, похожую на те, в которых когда-то было Бредонское пиво.
Она протянула ее мне.
- Они исчезают на час.
Или на минуту.
Иногда на дни.
Иногда они вообще не возвращаются, - она достала еще одну бутыль из мешка.
- Лучше всего запустить как минимум четыре сразу.
В этом случае, скорее всего, у тебя всегда останется две.
Я кивнул и вытащил нить из мешковины, а затем испачкал ее кровью, покрывающей мою руку.
Я открыл бутыль и бросил ее внутрь.
- Волосы тоже, - сказала Аури.
Я вырвал несколько волосков с головы и просунул их через горлышко бутыли.
Затем я закрыл пробку и бросил ее в воду.
Она плыла, опустившись глубоко и беспорядочно кружась.
Аури протянула мне другую бутыль, и мы повторили весь процесс.
Когда в бурлящую воду опустилась четвертая бутыль, Аури кивнула и быстро очистила руки друг о друга.
- Вот, - сказала она с огромным удовлетворением в голосе.
- Хорошо.
Мы в безопасности.
Несколько часов спустя, вымытый, перевязанный и определенно более одетый, я шел к комнате Вилема в Мьюс.
Той ночью и многими другими Вил и Сим по очереди следили за мной, пока я спал, сохраняя мою безопасность своим Аларом.
Они были самыми лучшими друзьями.
Такими, на которых все надеются, но никто не заслуживает, тем более, я.
Несмотря на то что Вил и Сим верили, я не мог поверить, что Деви была ответственна за нападение на меня.
Пока я мучительно осознавал, что почти ничего не знал о женщинах, она всегда была дружелюбной по отношению ко мне.
Даже милой время от времени.
Правда, у нее была дурная репутация.
Но я знал лучше, чем кто-либо, как быстро горстка слухов может перерасти в полномасштабную сказку.
Я считал, что гораздо более вероятно, что мой неизвестный противник был просто озлобленным студентом, который был возмущен моим продвижением в Арканум.
Большинство студентов училось в течение многих лет прежде, чем они достигали Ре'лара, а мне хватило всего трех семестров.
Это мог быть даже тот, кто просто ненавидел род Эдема Руэ .
Это не первый раз, когда я подвергался нападкам.
В некотором смысле, вообще не имело значения, кто был ответственен за атаки.
Я должен был найти способ остановить их.
Я не мог ожидать, что Вил и Сим будут присматривать за мной до конца моей жизни.
Мне нужно более постоянное решение.
Мне нужен грэм.
Грэм это хитрая вещица артифакции, предназначенная как раз для подобного рода проблем.
Это своего рода симпатическая броня, которая не позволяет никому осуществить привязку к твоему телу.
Я не знал, как они работали, но знал, что они существовали.
И я знал, где можно узнать, как изготовить один.
Килвин поднял голову, когда я вошел в его кабинет.
Я с облегчением увидел, что его стекольное производство было холодным и темным.
- Я надеюсь, ты в порядке, Ре'лар Квоут? - спросил он, не вставая из-за рабочего стола.
Он держал большую стеклянную полусферу в одной руке и алмазный стилус в другой.
- Да, магистр Килвин, - соврал я.
- Ты подумал о своем следующем проекте? - cпросил он.
-Тебе снились твои умные сны?
- Вообще-то я ищу схемы для грэма, магистр Килвин.
Но не могу ее найти ни в справочниках, ни в самых укромных местах.
Килвин посмотрел на меня с любопытством.
- А зачем тебе понадобился грэм, Ре'лар Квоут?
Такое желание не отражает добросовестность по отношению к твоим коллегам арканистам.
Неуверенный относительно того, шутил он или нет, я решил сказать напрямую.
- Мы изучали скольжение в Искусной Симпатии.
И я подумал, что, если работающий грэм мешает проявлению внешнего сродства...
Килвин издал глухой смешок.
- Дал поселил в тебе страх.
Хорошо.
И ты прав, грэм поможет защититься от скольжения..., - его темные кельдские глаза серьезно посмотрели на меня.
- В некоторой степени.
Однако, кажется, умный студент просто извлек бы свои уроки и избежал бы скольжения благодаря надлежащей бдительности и осторожности.
- Я и намереваюсь так поступать, магистр Килвин, - сказал я.
- Тем не менее, грэм кажется мне полезной вещью, чтобы иметь его.
- Это правда,- признал Килвин, кивая косматой головой.
- Однако, с ремонтом и обилием наших осенних заказов, мы недоукомплектованы. - Он махнул рукой на окно, которое выходило на мастерскую.
- Я не могу выделить рабочих, чтобы сделать подобную вещь.
И даже если бы я мог, встаает вопрос о стоимости.
Они требуют тонкой работы, и золото необходимо для инкрустации.
- Я предпочел бы изготовить самостоятельно, магистр Килвин.
Килвин покачал головой.
- Существует причина по которой схем нет в справочниках. Ты не достаточно продвинут, чтобы создать свои собственные.
Нужно быть предельно осторожным, когда дело касается силгарди и собственной крови.
Я открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но он прервал меня.
- Что более важно, силгарди необходимая для такого устройства, доступна только тем, кто достиг ранга Эл'се.
Руны крови и кости имеют слишком большой потенциал для злоупотреблений.
Его тон, дал мне понять, что спором я ничего не добьюсь, поэтому я пожал плечами, как будто меня это не особо волновало.
- Это не важно, магистр Килвин.
У меня есть другие проекты, чтобы занять мое время.
Килвин широко улыбнулся мне.
- Уверен, что это так, Ре'лар Квоут.
Я с большим нетерпением жду, чтобы увидеть, что ты сделаешь для меня.
Меня осенила мысль.
- Магистр Килвин, могу я использовать для этих целей одну из частных мастерских?
Я бы не хотел, чтобы все смотрели через плечо, пока я мастерю.
Килвин вскинул брови услышав это.
- Теперь мне вдвойне любопытно. - Он поставил стеклянную полусферу, встал на ноги, и открыл ящик своего стола.
- Одно из рабочих помещений первого этажа подойдет тебе?
Или есть шанс что что-нибудь взорвется?
Я выделю тебе одно на третьем этаже, если дело обстоит именно так.
Они более холодные, но крыша лучше подходит для подобного рода вещей.
Я посмотрел на него на мгновение, пытаясь решить, шутил ли он.
- Комната на первом этажа отлично подойдет, магистр Килвин.
Но мне потребуется маленькая плавильня и небольшая дополнительная комната, чтобы перевести дух.
Килвин пробормотал что-то себе под нос, потом достал ключ.
- Как много пространства тебе потребуется?
Комната двадцать семь имеет пять сотен футов площади.
- Этого более чем достаточно, - сказал я.
- Мне также потребуется разрешение, чтобы получить драгоценные металлы из Хранилища.
Килвин усмехнулся на это, и кивнул, протягивая мне ключ.
- Увидимся, когда закончишь, Ре'лар Квоут.
Я с нетерпением ожидаю увидеть то, что ты сделаешь для меня.
Раздражало, что схема, в которой я нуждался, была недоступна.
Но всегда есть другие способы поиска информации, и всегда есть люди, которые знают больше, чем должны.
Например, я не сомневался, что Мане знал, как изготовить грэм.
Все знали, что он был Э'лир только по званию.
Но не было никакого способа заставить его поделится со мной информацией против воли Килвина.
Университет был домом Мане на протяжении тридцати лет, и он был, пожалуй, единственным студентом, который опасался отчисления больше меня.
Это означало, что мои варианты были ограничены.
Помимо длительных поисках в Архивах, я не мог придумать ни какого иного способа получить схему самостоятельно.
Итак, поломав несколько минут голову над наилучшим выбором дальнейших действий, я отправился в таверну "Кипа и Ячмень".
Она имела репутацию одной из самых худших по ту сторону реки.
Таверну Анкера нельзя было по большому счету назвать потрепанной, просто ей недоставало претенциозности.
Она была чистой без запахов цветов и недорогой без всякой мишуры.
Народ посещал таверну Анкера, чтобы покушать, выпить, послушать музыку и порою устроить драку с друзьями.
Но "Кипа" отстояла от нее еще дальше на несколько ступенек.
Вид у нее был еще более неряшлив, о музыке особенно не заботились, и драки являлись активным видом отдыха для тех, кто в них участвовал.
Не подумайте ничего такого, "Кипа" была не хуже половины подобных заведений в Табиане.
Но, пожалуй, худшим из всех, располагавшихся вблизи к Университету.
Да и, несмотря на потрепанный вид, у нее были деревянные полы и стекла в окнах.
Ну, а если вы напивались вдрызг и, проснувшись, замечали отсутствие кошелька, то вам оставалось радоваться тому, что никто не пырнул вас ножом и не стащил с вас сапоги.
Поскольку было еще совсем рано, то лишь горстка посетителей сидела за столами в общем зале.
Я был рад видеть Слита, сидящего спиной ко мне.
На самом деле я не встречал его, но я знал кто он был.
Я слышал истории о нём.
Слит был один из редких, незаменимых людей, "классифицирующих" личные вещи.
Из того, что я слышал, он в течение последних десяти лет и учился в университете , и исключался из него.
Он говорил с нервного вида мужчиной в данный момент и я знал, что лучше не мешать.
Поэтому я купил 2 небольших кружки пива и притворился, что пью, пока я жду.
Слит был красив, тёмноволос и тёмноглаз.
Хотя у него не было характерной бородки, я решил, что он хотя бы на половину Кельд.
Его движения говорили об авторитетности.
Он двигался так, как будто контролирует всё вокруг себя.
На самом деле это не удивило меня.
Насколько я знал, он мог бы владеть "Кипой".
Такие люди, как Слит не стеснены в деньгах.
Слит и обеспокоенный молодой человек, наконец, пришли к какому-то соглашению.
Слит тепло улыбнулся, когда они ударили по рукам, и хлопнул человека по плечу, когда тот уходил.
Я выждал мгновение, затем направился к его столику.
Когда я подошел ближе, я заметил участок свободного пространства между его столиком и другими столиками в общем зале.
Он был небольшой, но достаточный, чтобы затруднить подслушивание.
Слит поднял голову, когда я подошел.
- Мы можем поговорить, - спросил я
Он жестом указал на пустой стул.
- Это несколько неожиданно, - сказал он.
- Почему?
- Не так много умных людей приходят ко мне.
В основном приходят отчаянные. - Он посмотрел на кружки.
- Обе для тебя?
- Можешь взять одну или обе. - Я кивнул на ту, что справа.
- Но из этой я уже отхлебнул.
Он настороженно посмотрел на кружки долю секунды, затем выдал широкую, белозубую улыбку и отпил из той что слева.
- Из того, что я слышал, ты не из тех, кто отравляет человека.
- Кажется, ты многое знаешь обо мне, - сказал я.
Его пожатие плеч было настолько небрежным, что я предположил, что он занимался этим.
- Я знаю много обо всех, - сказал он.
- Но о тебе я знаю больше.
- Почему?
Слит наклонился вперед, облокачиваясь на стол и заговорил доверительным тоном.
- Ты хоть представляешь, насколько скучны ваши среднестатистические студенты?
Половина из них - богатенькие туристы, которых особенно и не интересуют занятия. - Он закатил глаза и сделал жест рукой, словно бросая что-то через плечо.
Другая половина книжные черви, которые мечтали об этом месте так долго, что едва ли могут дышать, как только они оказались здесь.
Они ведут себя тише воды, ниже травы, кроткие, как священники.
Пребывая в страхе от того, что магистры могут бросить неодобрительный взгляд в их направлении.
Он фыркнул презрительно и откинулся на спинку стула.
- Достаточно сказать, что ты глоток свежего воздуха.
Все говорят... - Он остановился и снова небрежно пожал плечами.
- Ну, ты знаешь.
- Вообще-то, нет, - признал я.
- Что люди говорят?
Слит улыбнулся мне отточенной, красивой улыбкой.
- Эх, а это проблема не так ли?
Всем известна репутация человека, кроме самого человека.
Большинство мужчин это не беспокоит.
Но некоторые из нас трудятся над нашей репутацией.
Я построил мою кирпичик за кирпичиком.
Это полезный инструмент. - Он бросил на меня хитрый взгляд.
- Я надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.
Я позволил себе улыбнуться.
- Может быть.
- И что же они говорят обо мне?
- Скажи мне какую-нибудь любезность, и я тебе отвечу любезностью.
- Что ж... - произнес я.
- Ты хорошо разыскиваешь вещи, - сказал я.
- Ты скромен, но твои услуги дорого стоят.
Он раздраженно махнул руками.
- Поверхностно.
Детали это костяк истории.
Дай мне костяк.
Я задумался.
- Я слышал, что тебе удалось продать несколько флаконов «Регим игнаул нератум» в прошлом семестре.
После пожара в магазине Килвина, где все они предположительно были уничтожены.
Слит кивнул, выражение его лица не изменилось.
- Я слышал, тебе удалось передать послание отцу Вейан в Эмлине, несмотря на то, что город был в осаде. - Еще один кивок.
- Одну юную проститутку в Баттонс ты снабдил документами, подтверждающими то, что она приходится трехюродной кузиной баронету Гамре, что позволило той выйти замуж за одного молодого джентльмена без особых хлопот.
Слит улыбнулся.
- Я горжусь этим.
- Когда ты был Э'лиром, - продолжал я.
- ты был отстранен от работы на два семестра по обвинению в совершении Неправильной Оценки.
Через два года ты был оштрафован и снова отстранен от работы из-за неправильного использования университетского оборудования в Тигельной.
Я слышал, что Джеймисон знает чем ты занимаешься, но ему платят, чтобы он закрывал на это глаза.
Я не верю в последнее, между прочим.
- Разумно, - сказал он с легкостью.
- Я тоже.
- Несмотря на твою широкую деятельность, ты снова привлек внимание служителей закона, - продолжал я.
- Контрабандная перевозка веществ, не так ли?
Слит закатил глаза.
- Знаешь, что самое нелепое?
На самом деле, я был невиновен в этом.
Парни Хеффрона заплатили констеблю, чтобы фальсифицировать некоторые улики.
Обвинения были сняты только спустя два дня. - Он нахмурился.
- Не то, чтобы это волновало магистров.
Их напрягало только то, что я был там, позоря доброе имя университета. - Его тон был озлобленным.
- Стоимость моего обучения утроилась после этого.
Я решил немного ускорить дело.
- Несколько месяцев назад ты отравил дочь одного богатого землевладельца венитасином и дал ей антидот только после того, как она письменно отказалась от самого большого земельного владения, который должна была наследовать.
Потом ты подстроил все так, словно она проиграла его в карты в игре, где на кону стояли огромные ставки.
Он вскинул бровь услышав это.
- Они говорят почему?
- Нет, - сказал я.
- Полагаю, что она пыталась отсрочить выплату долга тебе.
- В этом есть доля правды, -сказал он.
- Хотя все было немного сложнее.
И это был не Венитасин.
Это было бы чрезвычайно опрометчивою. - Он выглядел оскорбленным и отряхнул свой рукав, явно раздраженный.
- Что-нибудь еще?
Я замолчал, пытаясь решить, хочу ли получить подтверждение того, что уже некоторое время подозреваю.
- Только о том, что в прошлом семестре ты свел Амброза Джакиса с парой человек, которые убивают за деньги.
Выражение Слита осталось невозмутимым, он держал себя свободно и расслаблено.
Но я заметил легкое напряжение в его плечах.
Мало что могло ускользнуть от моего взора, когда я сосредоточен.
- Так и говорят?
Я пожал плечами, что заставило его смутиться.
Мое пожимание выглядело так беззаботно, что и у кота вызвало бы зависть.
- Я музыкант.
Играю три ночи за оборот в оживленной таверне.
Я много чего слышу - Я потянулся к своей кружке.
- А что ты слышал обо мне?
- Те же истории, что все знают, конечно.
Ты убедил магистров принять такого щенка как ты в Университет, без обид.
Затем, два дня спустя, ты опозорил магистра Хемме на его же занятии и ушел свободный, как пташка.
- За исключением порки.
- За исключением порки, - признал он.
- Во время чего ты даже не обеспокоился тем, чтобы кричать или истекать кровью, даже малость.
Я бы не поверил в это, если бы не пара сотен свидетелей.
- Мы собрали приличную толпу - сказал я.
- Была хорошая погода для порки.
- Я слышал некоторые чрезмерно впечатлительные люди назвали тебя за это Квоутом Бескровным, - сказал он.
- Однако, я полагаю эта часть произошла из того факта, что ты Эдема Руэ, что означает ты настолько далеко от высокого происхождения, насколько может быть человек.
Я улыбнулся.
- И то и другое, полагаю.
Он выглядел задумчиво.
- Я слышал ты и магистр Элодин сражались в Гавани.
Безбрежная и ужасная магия была высвобождена, и в конце он победил, швырнув тебя через каменную стену, а затем скинул с крыши здания.
- Они говорят, из-за чего мы сражались? - спросил я.
- Обычные вещи, - пренебрежительно ответил он.
- Оскорбление.
Недопонимание.
Ты пытался украсть его магию.
Он пытался украсть твою женщину.
Типичный вздор.
Слит потер свое лицо.
- Давай посмотрим.
Ты довольно хорошо играешь на лютне и гордишься этим, как побитый кот.
Ты невоспитан, остр на язык и не выказываешь никакого уважения к тем, кто лучше тебя, то есть практически к каждому, учитывая твое низкое происхождение.
Я ощутил прилив гнева к моему лицу, и он охватил меня, жар и покалывание прошли вниз по всему телу.
- Я лучший музыкант, которого ты когда-либо видел или увидишь в будущем, - сказал я с принудительным спокойствием.
- И я Эдем Руэ до самых костей.
Это значит, что у меня алая кровь.
Что я дышу воздухом и иду, куда сам захочу.
Я не прислуживаю и не преклоняюсь перед титулом, как собака.
Это выглядит как гордость для тех, кто всю жизнь имели дело лишь с услужливыми льстецами.
Слит лениво улыбнулся мне и я понял, что он спровоцировал меня.
- Также у тебя есть характер, как я слышал.
Есть также целое море другого вздора, окружающего тебя.
Что спишь ты только по часу в сутки.
Что в жилах у тебя течет кровь демона.
Что ты можешь говорить с мертвыми-
Я наклонился вперед, заинтригованный.
Это не был одним из тех слухов, которые я начал.
- Неужели?
Я говорю с духами, или они утверждают, что я выкапываю тела?
- Я подразумевал духов - сказал он.
- Я не слышал, чтобы кто-нибудь упоминал разграбление могил.
Я кивнул.
- Что-то еще?
- Только о том, что в прошлом семестре ты столкнулся в переулке с двумя людьми, которые убивают за деньги.
И, несмотря на тот факт, что у них были ножи, и они застали тебя врасплох, ты ослепил одного и избил другого до потери сознания, призвав огонь и молнию как Таборлин Великий.
Некоторое время мы смотрели друг на друга.
Воцарилась напряженная тишина.
- Это ты свел Амброза с ними? - спросил я наконец.
- Это, - сказал Слит открыто, - очень не хороший вопрос.
Это подразумевает, что я обсуждаю личные дела постфактум. - Он подарил мне прямой взгляд, ни намека на улыбку, ни около рта, ни в его глазах.
- Кроме того, ты поверишь, что я ответил честно?
Я нахмурился.
- Тем не менее, я могу сказать, что из-за этих историй, никто более не проявляет интерес к подобной работе, - добавил Слит.
- Не то, чтобы здесь были потребности в подобной работе.
Мы все ужасно цивилизованные.
- Ты бы не знал об этом, даже если бы это происходило.
Его улыбка вернулась.
- Точно. - он наклонился вперед.
- Тогда хватит пустой болтовни.
Что ты ищешь?
- Мне нужна схема одного предмета артифакции.
Он положил локоть на столик.
- И...
- Она содержит силгарди, с которыми Килвин дозволяет работать только людям ранга Эл'сэ или выше.
Слит прозаично кивнул.
- И как скоро тебе это нужно?
Часы?
Дни?
Я подумал о том, как Вил и Сим не спят ночами, присматривая за мной.
- Чем скорее, тем лучше.
Слит выглядел задумчиво, его взгляд потерял сосредоточенность.
- Это будет стоить трат, и нет гарантии, что я смогу успеть в срок. - Он пристально посмотрел на меня.
И, если тебя схватят, то по крайней мере будет предъявлено обвинение в Неправильной Оценке.
Я кивнул.
- А ты знаешь каково наказание?
- За Неправильную Оценку Аркана, не ведущую к ранению другого человека, - начал я цитировать,
- Обвиненный будет оштрафован на сумму, не более двадцати талантов, получит не более десяти ударов кнутом, будет отстранен от Арканума или исключен из Университета.
- Меня они оштрафовали на все двадцать талантов и отстранили на два семестра - сурово сказал Слит.
- И это была только алхимия уровня Ре'лара.
За предмет уровня Эл'сэ будет хуже.
- Сколько? - спросил я.
- Достать это в течении пары дней... - он посмотрел вверх, подсчитывая.
- Тридцать талантов.
Я почувствовал, как внизу живота у меня скрутило, но лицо я сохранил невозмутимым.
- Мы можем как-нибудь договориться?
Он снова улыбнулся, зубы у него были очень белые.
"Я также работаю в кредит," - сказал он.
"Но должок в тридцать талантов - это много." Он задумчиво посмотрел на меня.
"Возможно, мы могли бы договориться о чем-то подобном.
Но я чувствую, что обязан заметить, что когда я говорю, что кредит нужно вернуть, его нужно вернуть.
В этот момент никакие другие договоренности невозможны."
Я спокойно утвердительно покачал головой, чтобы показать, что я понимаю.
Но внутри я чувствовал, как в моем животе, в кишках нарастает ледяной ком.
Это была плохая идея.
Я нутром это чуял.
- Ты должен еще кому-нибудь? - спросил Слит.
- И не лги мне, я все равно узнаю.
- Шесть талантов, - сказал я небрежно.
- Срок выплаты в конце семестра.
Он утвердительно покачал головой.
- Я так полагаю, что занять у какого-нибудь ростовщика у тебя не получилось.
Ты уже был у Геффрона?"
Я отрицательно покачал головой.
- Деви.
Впервые за время нашей беседы Слит полностью потерял самообладание, его очаровательная улыбка полностью сползла с лица.
- Деви? - он весь подобрался в кресле, его тело внезапно напряглось.
- Нет. Не думаю, что мы сможем договориться.
- Будь у тебя наличные, это одно дело. - Он отрицательно покачал головой.
- Но нет.
Если у Деви уже есть твоя частичка..."
Его реакция заставила меня похолодеть, но потом я понял, что он просто хочет набить себе цену.
- А что если я займу денег у тебя, чтобы уладить свой долг с ней?
Слит покачал головой, вернув беседе часть разрушенной беспечности.
- Вот это и есть самое настоящее браконьерство, - сказал он.
- У Деви на тебе сейчас растут проценты.
Инвестиция. - Он сделал глоток и вдумчиво прокашлялся.
- Она не посмотрит по-доброму на любого, кто влезет туда, где она уже поставила свою метку.
Я поднял бровь.
- Полагаю, меня ввела в заблуждение твоя репутация, - сказал я.
- Действительно глупо с моей стороны.
Он нахмурился.
- Что ты хочешь этим сказать?
Я отмахнулся.
- Пожалуйста, считай меня хотя бы на половину таким умным, как ты обо мне слышал.
- Если ты не можешь достать то, что мне нужно, просто признай это.
Не трать мое время зря, задирая цену на недоступный для меня уровень или приводя тщательно продуманные оправдания."
Казалось, что Слит не может решить, обижаться ему на мои слова или нет.
- И какая часть из этого кажется тебе тщательно спланированной?
- Ну, - сказал я.
- Ты собираешься пойти против законов Университета, рискуешь вызвать гнев магистров, констеблей и преступить нерушимый закон Атура.
Но девчонка не промах заставляет твои колени дрожать?" Я вздохнул и повторил жест, который он делал до этого, притворяясь, будто бы подбрасываю шар вверх и забрасываю его себе за плечо.
Он посмотрел на меня, а потом разразился хохотом.
- Да, в том-то и дело, - сказал он, смахивая с глаз слезы искренной радости.
- Очевидно, меня твоя репутация тоже сбила с толку.
Если ты считаешь Деви девчонкой не промах, то ты совсем не такой смышленый, как я думал."
Глядя мне за плечо, Слит утвердительно покачал головой кому-то, кого я не мог видеть, и помахал рукой, как-будто отпуская кого-то".
- Да ну тебя, - сказал он.
- Я веду дела с людьми, которые знают, как на самом деле устроен этот мир.
А ты попусту тратишь мое время."
Я чувствовал, как меня покалывает от раздражения, но заставил себя не подать виду.
- А еще мне нужен арбалет, - сказал я.
Он отрицательно покачал головой.
- Нет, я же уже сказал тебе.
Никаких займов или одолжений."
- Могу предложить вещи в обмен.
Он скептически посмотрел на меня.
- Какого вида арбалет?
- Любого, - ответил я.
- Мне не нужны какие-то изыски.
Главное, чтобы он был в рабочем состоянии."
- Восемь талантов, - сказал он.
Я тяжело посмотрел на него.
- Не оскорбляй меня.
Это обычная контрабанда.
Поставлю десять к пенни, что ты сможешь достать один через два часа.
Если ты попытаешься меня обмануть, я просто пойду за реку и куплю такой же у Геффрона."
- Возьмешь такой же у Геффрона и тебе придется тащить его обратно из Имра, - сказал он.
Констебли с удовольствием полюбуются на эту картину."
Я пожал плечами и начал вставать.
- Три с половиной таланта, - сказал он.
- Замечу, что он бывший в употреблении.
И с тетивой, а не с рукояткой для взведения."
Я подсчитал про себя.
- Согласен за унцию серебра и катушку мелко крученой золотой проволоки? - спросил я, доставая их из карманов пальто.
Темные глаза Слита слегка потеряли фокус, пока он проводил свои собственные вычисления в уме.
- Ты жестко торгуешься. - Он поднял катушку яркой проволоки и маленький серебряный слиток.
- За кожевенным заводом Гримсома есть дождевая бочка.
Арбалет будет там через пятнадцать минут." Он посмотрел на меня с оскорбленным видом.
- Два часа?
Ты про меня вообще ничего не знаешь."
Когда несколько часов спустя Фела оторвалась от полок в Архивах, она поймала меня с рукой, занесенной напротив четырех-створчатой двери.
Я не толкал ее, правда.
Просто нажимал.
Просто проверял, крепко ли она закрыта.
Крепко.
- Полагаю, что хранителям не говорят, что за ней? - спросил я без всякой надежды.
- Если и говорят, то мне пока не сообщили, - сказала Фела, подходя ближе, чтобы пробежать пальцами по выбитым в камне буквам: Валаритас.
- Однажды мне приснился сон про эту дверь, - сказала она.
- Валаритас - так звали старого мертвого короля.
Его гробница была за этой дверью."
- Ух ты, - сказал я.
- Даже лучше, чем в моих снах.
- А что тебе снилось? - спросила она.
- Однажды мне приснился свет, пробивающийся из замочной скважины, - сказал я.
- Но чаще снится, что я просто стою здесь, уставившись на нее, и пытаюсь попасть внутрь. - Я кивнул на дверь.
- Будто меня мало раздражает то, что я торчу здесь снаружи, когда не сплю, теперь мне все это еще и снится.
Фела мягко рассмеялась в ответ на мою реплику, а потом повернулась от двери ко мне лицом.
- Я получила твою записку, - сказала она.
- Что это за исследовательский проект, о котором ты столь туманно написал?
- Пойдем куда-нибудь, чтобы поговорить без помех, - сказал я.
- Это лишь часть истории.
Мы прошли к одной из кабинок для чтения, и когда за нами закрылась дверь, я рассказал ей всю историю, про все свои трудности, все целиком.
Кто-то совершает на меня нападения.
Но я не мог пойти к преподавателям из-за страха того, что вскроется, что это я вломился в комнаты Амброуза.
Для защиты мне нужно было заклинание, но я не достаточно знал сигалдри, чтобы составить его.
- Злоупотребление магией, - тихо сказала она, медленно в смятении покачав головой
- Ты уверен?
Я расстегнул пуговицы и снял рубашку с плеча, показывая темный синяк от нападения, которое мне удалось только частично парировать.
Она наклонилась, чтобы взглянуть.
- И ты на самом деле не знаешь, кто это может быть?
- Без понятия, - сказал я, стараясь не думать о Деви.
Свой ужасный вывод пока что я хотел оставить при себе.
- Прости, что втянул тебя во все это, но ты единственная...
Фела начала оживленно жестикулировать.
- Прекрати.
Я просила тебя только сказать, если тебе когда-либо понадобится моя помощь, и я рада, что ты попросил".
- Я рад, что ты рада, - сказал я.
- Если ты поможешь мне в этом разобраться, я буду тебе обязан.
С поисками у меня теперь дела обстоят получше, но все равно я еще новенький тут.
Фела кивнула.
- Тебе понадобятся годы, чтобы освоиться в Хранилище.
Это словно город.
Я улыбнулся.
- Вот и я также считаю.
Я не прожил здесь достаточно долго, чтобы узнать все кратчайшие пути.
Фела состроила мордочку.
- И полагаю, что они тебе понадобятся.
Если Килвин на самом деле считает, что сигалдри опасен, то большинство нужных тебе книг будут в его личной библиотеке."
Я почувствовал, как в животе у меня засосало.
- В личной библиотеке?
- Все магистры имеют личные библиотеки, - как само собой разумеющееся сказала Фела.
- Я кое-что понимаю в алхимии, поэтому помогаю Мандрагу расставлять книги с формулами, которые он не хочет давать в руки кому попало.
Знающие сигалдри хранисты делают то же самое для Килвина.
- Но тогда в этом нет смысла, - сказал я.
- Если Килвин хранит эти книги под замком, то нет шанса найти то, что мне нужно.
Фела улыбнулась, отрицательно покачивая головой.
- Система не совершенна.
Только около трети Архивов правильно внесено в каталог.
То, что ты ищешь, вероятно, все еще где-то в Хранилище.
И нужно просто отыскать это.
- Мне даже не нужна вся схема целиком, - сказал я.
- Если я только узнаю всего несколько нужных рун, я вероятно смогу догадаться об остальных.
Она озабоченно взглянула на меня.
- Тебе действительно кажется это мудрым?
- Мудрость это роскошь, которую я не могу себе позволить, - ответил я.
- Вил и Сим итак уже две ночи приглядывают за мной.
Они не могут спать по очереди следующие десять лет."
Фела набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула.
- Верно.
Мы можем начать с книг, внесенных в каталог.
Вдруг нужное тебе проскользнуло мимо хранистов.
Мы взяли несколько десятков книг на сигалдри и заперлись в читальной кабинке на отшибе пятого этажа.
Потом мы снова начали пролистывать их уже по одной за раз.
Мы начали с надеждой найти полную схему записи, но по мере утекания времени сквозь пальцы, наши ожидания все таяли.
Пускай не всю схему целиком, возможно мы сможем найти хотя бы описание одной из ее частей.
Возможно ссылку на последовательность использованных рун.
Имя хотя бы одной руны.
Подсказку.
Ключ.
Фрагмент.
Хоть какой-нибудь кусочек этой головоломки.
Я закрыл последнюю из книг из принесенных в читальную кабинку.
Она гулко хлопнула смыкая страницы.
- Ничего? - устало спросила она.
- Ничего. - Я потер лицо обеими руками.
"Как много надо, чтобы стать счастливым."
Фела пожала плечами, морщась в середине движения, потом вытянула голову в одну сторону, чтобы растянуть шею.
- Имело смысл сначала поискать в наиболее очевидных местах, - сказала она.
- Но как раз именно эти места скривы уже прошерстили для Килвина.
Нам просто нужно копать глубже.
Я услышал отдаленный звук колокольни и удивился тому, как много времени она пробила.
Мы искали уже больше четырех часов.
- Ты пропустила свои занятия, - заметил я.
- Это всего лишь геометрия, - сказала она.
- Ты замечательный человек, - сказал я.
- Ну и какие у нас есть варианты теперь?
- Долго и без спешки прочесывать Хранилище, - ответила она.
- Но это будет походить на промывание песка в поисках золота.
Десятки часов, и это с учетом того, что мы вместе будем работать так, чтобы не пересекались наши усилия .
- Я могу привести Вила и Сима для помощи, - сказал я.
- Вилем работает здесь, - сказала Фела.
- Но Симмон никогда не был скривом, он, вероятно, будет только путаться под ногами.
Я посмотрел на нее с сомнением.
- Ты так хорошо знаешь Сима?
- Не особо, - признала она.
- Как-то раз видела.
- Ты недооцениваешь его, - сказал я.
- Люди постоянно это делают.
Сим сообразительный.
- Здесь все сообразительные, - сказала Фела.
- И Сим милый, но...
- В этом-то и проблема, - перебил я.
- Он милый.
Его вежливость люди воспринимают как слабость.
И он жизнерадостен, что люди воспринимают, как глупость.
- Я ничего подобного не имела в виду, - сказала Фела.
- Я знаю, - сказал я, потирая лицо.
- Прости.
Трудные деньки выдались.
Я думал, что в Университете будет не так, как в остальном мире, но тут так же, как и везде вокруг: люди стелются перед напыщенными, грубыми ублюдками такими, как Амброуз, отбраковывая славных парней вроде Симмона, считая их простаками.
