Ее брат, Скрибоний Либон, выдал свою дочь за Секста Помпея, фактического правителя Сицилии, создавшего на острове что-то вроде пиратского государства. Готовясь к войне с Антонием, Октавиан должен был обеспечить себе безопасность со стороны моря и никак не мог допустить того, чтобы Секст Помпей и Антоний объединились против него. Друг и советник Октавиана, Меценат, в 40 г. до н.э. провел переговоры со Скрибонием Либоном, в результате которых было заключено соглашение:
Октавиан женился на сестре Скрибония, обеспечив себе родственные связи с Секстом Помпеем. Однако брак длился очень недолго, всего год, поскольку Октавию быстро удалось договориться сначала с Антонием, а затем и с Секстом Помпеем. До войны пока дело не дошло. Под конец 39 г. до н.э. Скрибония родила дочь, которая, конечно, получила официальное имя отца – ее назвали Юлией. Сразу же после рождения дочери Октавиан развелся с женой, утверждая, что сделал это «по причине ее дурного характера» propter perversitatem morum.
Эту обтекаемую латинскую формулировку можно понимать как угодно. Была ли Скрибония безнравственной или же просто вздорной и несносной? То, что она разводилась и раньше, наводит на размышления. Но неоспоримым фактом является и то, что именно в это время Октавиан познакомился с красивой молодой замужней женщиной и вовсе не скрывал, насколько сильно был ею увлечен.
Отвергнутая Октавианом Скрибония продолжала жить в Риме. Один из ее сыновей удостоился назначения консулом, дочь вышла замуж за сенатора такого же ранга. Совершенно иначе сложилась судьба ее дочери от Октавиана, о чем будет рассказано отдельно в жизнеописании, посвященном Юлии.
Во 2 г. до н.э. Август приговорил свою дочь Юлию к изгнанию (к тому времени она была уже вдовой Агриппы). Сначала она жила на почти безлюдном островке, а затем в городе Регии на самом юге Италии. Скрибония добровольно сопровождала дочь в изгнании. Умерла Юлия в 14 г. н.э.
Еще раньше Скрибонии пришлось оплакать внезапную смерть двух своих внуков, сыновей
Юлии. Луций умер во 2 г. н.э., а Гай – в 4 г. н.э. Затем в изгнание отправили ее внучку, Юлию Младшую, а в 14 г. был убит третий внук – Агриппа, родившийся уже после смерти своего отца.
В 17 г. Скрибония была еще жива. Именно в этом году она посоветовала не совершать самоубийство своему родственнику Скрибонию Друзу, обвиненному в заговоре против императора Тиберия. Известно, что Скрибония сказала ему: «Зачем тебе делать чужую работу?» Она хотела, чтобы вся ответственность за смерть молодого человека легла на императора. Совет был мудрым, но юноша его не послушал. Он сам лишил себя жизни, что не помешало судебному разбирательству в сенате продолжиться и после его смерти.
Livia Drusilla
Третья и последняя жена Октавиана, правившего с 27 г. до н.э. до 14 г. н.э. как император Август.
Родилась 30 января 58 г. до н.э.
В 43 г. до н.э. вышла замуж за Тиберия Клавдия Нерона. После развода с ним вышла замуж за Октавиана 17января 38 г. до н.э. В 14 г. во исполнение завещания умершего Августа была удочерена его семьей,} получив имя Юлия Августа.
Умерла в 29 г. в возрасте 86 лет.
Была причислена к сонму богов в 42 г. как Diva Augusta (Божественная Августа). Имела двух сыновей от первого брака.
Многие из ее современников-римлян полагали, что Ливия была строгой матерью Республики и суровой мачехой императорского дома. Определения эти весьма неоднозначны. У сегодняшнего историка, стремящегося объективно оценить Ливию и ее роль в истории как первой императрицы Рима, от сопоставления фактов и противоречивых мнений современников просто руки опускаются. Так все же мать или мачеха? Стремилась ли она в первую очередь любой ценой гарантировать власть своим потомкам или же ей по какому-то злому стечению обстоятельств несправедливо приписывают поступки, которых она не совершила? Прав ли бы Август, всегда подозрительный и беспощадный в том, что касалось политики, более полувека безгранично доверяя этой женщине, или же он был попросту слеп на все, что происходило в его собственном доме, как это бывает со многими мужчинами? А может быть, прав был Клавдий – так презираемый Ливией внук, впоследствии проявивший редкую лояльность к памяти бабки, – который метко охарактеризовал ее словами – «Улисс в женском одеянии» – то есть как женщину умную, но коварную и опасную?
Правдив ли ее образ, так рельефно прорисованный современным романистом Робертом Грейвсом, который описывает ее как женщину, готовую пойти на все, чтобы обеспечить будущее своих детей, как змею, ползающую по мраморным плитам императорского дворца? А может, нам следует довериться мнению авторов, живших в ту же эпоху, что и Ливия, высказывавшихся о ней с уважением и восхищением?
Превосходившая всех соотечественниц своим происхождением, благородством, красотой, женщина, во всех отношениях больше похожая на богиню, чем на обычного человека, жена, которая содержала свой дом согласно наилучшим традициям, мудрая и великодушная госпожа, более доступная в общении, чем ее предшественницы. Как мать она не всегда владела своими чувствами, хотя и была покорной женой, умевшей справляться и с хитростью мужа, и с чудачествами сына.
