Надо сказать, что многие стороны биологии рыб до сих пор остаются загадкой для ученых-ихтиологов. Например, далеко не всегда удается отследить весь цикл развития от икры до взрослой особи, поскольку личинки часто бывают совершенно непохожи на взрослы формы и ведут совершенно другой образ жизни. Во многом загадкой представляется биология глубоководных форм. Но все же именно в «послебремовские» времена, в ХХ веке ихтиологам во много удалось расширить границы познания благодаря изобретению акваланга и глубоководных батискафов (впервые глубоководное погружение с целью исследования водной фауны совершил американский ихтиолог У. Биб на батискафе «Век прогресса» в 1934 году в районе Бермудских островов), эхолота и подводной фотосъемки. Именно благодаря глубоководным погружениям и новым методам исследования морского дна были открыты многие виды глубоководных рыб. Так же, как ни странно, во многом расширила познания ихтиологов аэрофотосъемка и съемка с космических станций, позволившая проследить пути миграции крупных косяков рыб и распределение морских течений, играющих огромную роль в жизни этой группы животных. Только в ХХ веке был расшифрован полный цикл размножения речного угря (чему во многом способствовала экспедиция на датском судне «Дана» в 1920-1922 году, где исследовательская группа под руководством Й. Шмидта судне обнаружила нерестилища европейского угря в Саргассовом море). В 1938 обнаружен предполагаемый предок наземных позвоночных (во всяком случае, его близкий родич) – кистеперая рыба целакант. Кстати, целакант вполне мог бы быть обнаружен и во времена Брема – для поимки этой рыбы не требовалось никакого особого оборудования – все известные науке экземпляры целакантов были пойманы коморскими рыбаками на традиционные примитивные удочки с небольших лодок, не удаляющихся от берега больше, чем на километр. То, что первооткрыватели целаканта мисс Латимер и ихтиолог Дж. Смит обратили внимание на эту необычную рыбу, говорит не столько о развитии оснащения ихтиологической науки, сколько об их необычайной наблюдательности и энтузиазме.
Группы донных организмов (бентоса), активно плавающих (нектона) и пассивно переносимых течениями (планктона) были известны и во времена Брема, но лишь во второй половине ХХ века академиком Ю. П. Зайцевым введено понятие «гипонейстона» (поверхностной пленки воды, где концентрируются личинки и икра многих видов рыб)…
С другой стороны, именно ХХ век привел к драматическим переменам в видовом распределении рыб Мирового океана в результате интенсивного перелова промысловых видов, загрязнения бассейна нефтью (растянувшаяся по поверхности пленка нефтепродуктов губит гипонейстонную фауну). Особенно драматично картина складывается для внутренних морей и закрытых водоемов, как, например, Аральского моря, чьи притоки были разобранного на ирригационные нужды; уникальной фауны оз. Байкал, загрязненного целлюлозным комбинатом; Черного и Каспийского морей, обладающего уникальным и древним комплексом так называемой понто-каспийской фауны, страдающих от загрязненных речных сбросов, катастроф нефтеналивных танкеров, осолонения из-за разбора речной воды, перелова коренных рыбных запасов и т.д. На краю гибели стояла и уникальная экосистема американских Великих озер (впрочем, этот тот случай, когда энтузиасты природоохранного дела во-время забили тревогу).
Огромный вред экосистемам морей приносит заселение водоемов новыми видами – так, несколько десятилетий назад попавший в Черное море хищный гребневик подорвал запасы молоди промысловых рыб. Неизвестно, как повлияет на экосистему северных морей заселенный туда в середине ХХ века камчатский краб…
Огромный вред рыбным запасам приносит изменение речных бассейнов – перегораживание рек плотинами, образование водохранилищ, термальные стоки, стоки с полей, богатые минеральными и органическими удобрениями и т.д. привели к радикальному изменению речных экосистем, в том числе к подрыву уникального стада осетровых…
Обо всем этом будет рассказано в комментариях к разделу «рыбы» – поскольку речь в книгах Брема идет не только о систематике (радикальный пересмотр систематики этой группы животных произошел только в ХХ веке) и биологии, но и о той роли, которую эта группа позвоночных животных играет в жизни человечества. Прокомментировать раздел нам помогли следующие книги: Словарь названий морских рыб на шести языках. М., «Русский язык», 1984; Б. Сергеев. Жизнь океанских глубин. М., Молодая гвардия, 1990; Сравнительная физиология животных. В 3-х томах. М., Мир, 1977-78; Жизнь животных. Т.4. Рыбы. Под ред. проф. Т.С. Расса. М., «Просвещение», 1983; А. Лори. Живой океан. Л., Гидрометеоиздат,1976; К. Лоренц. Кольцо царя Соломона. М., «Знание», 1970; Ж.И. Кусто, Ф. Дюма. В мире безмолвия. М., «Знание», 1966; Ч. Шепард. Жизнь кораллового рифа. Л., Гидрометеоиздат, 1987; Э. Ричиути. Опасные обитатели моря. Л., Гидрометеоиздат, 1979; Н. В. Парин. Рыбы открытого океана. М., «Наука», 1988
Пресмыкающиеся
Пресмыкающиеся (Reptilia) по наружному виду сильно отличаются от млекопитающих и птиц. Тело их по большей части продолговатое, иногда округлое и даже сплющенное, часто сильно вытянутое, иногда червеобразное.
Наружным покровом служат чешуи, костяные или роговые щиты, иногда более или менее сросшиеся вместе. Конечностей обыкновенно бывает четыре, за исключением тех форм, у которых вовсе нет их, но они лишь помогают передвижению тела, как подвижные рычаги, и по большей части не могут действительно поддерживать животное над землей.
Красотой внешней окраски пресмыкающиеся не уступают другим классам животных. По большей части окраска животного соответствует цветам обыкновенного их местопребывания, т. е. цвету почвы, листьев, древесной коры и т. п. У некоторых, кроме того, существует способность приспособляться к цвету окружающей обстановки и изменять свою окраску до некоторой степени произвольно, как мы увидим далее, напр., у хамелеона.
Скелет у пресмыкающихся почти всегда окостеневает вполне и состоит из тех же самых частей, как и у птиц и у млекопитающих. Череп, вообще сходный с птичьим, обыкновенно бывает приплюснут, причем лицевые и челюстные кости получают в нем преобладающее развитие. Небно-челюстной аппарат также представляет большое разнообразие; у змей части его соединены бывают подвижными сочленениями с твердой черепной коробкой; у крокодилов и черепах, наоборот, все части бывают неподвижно соединены с черепом, за исключением нижней челюсти. У змей подвижны даже и небные кости, и сама нижняя челюсть состоит из двух половин, соединенных между собой только растяжимыми связками и мышцами. Благодаря такому устройству челюстного аппарата змеи по произволу могут сильно расширять пасть и проглатывать несоразмерно большие сравнительно с их собственным ростом предметы. У других пресмыкающихся нижняя челюсть также очень подвижна и состоит из нескольких частей, в различной степени соединенных между собой.
