Подержав ее в объятиях достаточно — по его расчетам — долго, он отступил, и девушка распахнула глаза. Ясные, синие — без сомнения, самое красивое, что у нее есть. Такие доверчивые, добрые и невинные. Она и вправду идеальна для него. Он улыбнулся своей удаче, сверкнув красивыми, ослепительно белыми зубами.
— Ты на самом деле уверена? Не отнимаешь у меня без толку время?
Девушка отвела глаза, как будто его взгляд обжигал ее, тонкие пальцы крутили нитку, торчавшую из обшлага плаща.
— Я ведь, знаешь ли, настроен серьезно. — Он пристально следил за выражением ее лица. — Не подведешь меня?
Она медленно помотала головой, но он все еще не был убежден до конца. Легонько тронул ее за подбородок, заставляя снова посмотреть ему в глаза:
— Ну же. Мы совершим это вместе. Вместе навсегда, ты и я.
Это были слова из другой песни, ей такая банальщина наверняка нравится. Ей легко было угодить, она с наслаждением глотала стишата, которые он ей посылал по электронной почте, — сплошь о любви и смерти. Они задевали ее за живое, падали на благодатную почву, открывая шлюзы для ее сокровенных признаний и чаяний. Боль, одиночество — грустный каталог пренебрежения ею, ее несчастности. А он так прекрасно понимал ее. Он стал для нее родственной душой, ее первой, ее единственной любовью.
— Мы. Вместе. Никогда не расстанемся. Ты ведь такого и хотела, верно? Ты так мне писала. — Он пристально следил за девочкой, стараясь подпустить побольше теплоты в выражение глаз, обуздать рвущееся наружу нетерпение. — Мы — чужие в этом мире. Ты же сама понимаешь, выход для нас есть только один.
Прерывисто вздохнув, девочка медленно кивнула, на глазах у нее набухали слезы.
— Вот и отлично. Все, что нам понадобится, у меня здесь. — Он похлопал по своему рюкзаку и закинул его через плечо. Наклонившись, снова наскоро поцеловал ее. — Пойдем же, милая, пора. — И, крепко обхватив девушку за плечи, ввел ее в сумеречно освещенную церковь.
Воздух в церкви стоял затхлый: запах сырости смешался со зловонием гниющих цветов, на подставках вдоль рядов высились увядшие белые розы и хризантемы. Ему не верилось, будто кто-то мог выбрать эту церковь для венчания. Ни намека на теплую атмосферу, ничего примечательного в пустынном, угрюмом и темном помещении. Мраморные мемориальные таблички и унылый безликий строй коричневых скамей — ничто здесь не могло привлечь внимания туристов или каких-то случайных посетителей. Заброшенное местечко, нелюбимое и редко посещаемое. Охраны, как ни странно, тоже никакой, хотя что тут, собственно, воровать? Разведку он проводил очень даже старательно и место выбрал дотошно. Будний день, послеобеденное время — самое безлюдье. Идеально для того, что предстояло.
Джемма замерла в трансе, рассматривая круглое витражное окно в конце нефа над алтарем, переливчатые яркие цвета его подсвечивались сумеречным светом с улицы. Мученичество святого Себастьяна, начало XIX века, вспомнил он прочитанное в церковной брошюре. Пожалуй, святая Катерина или святая Иоанна стали бы более уместным фоном, но с женщинами-мученицами в Лондоне обстояло скудновато.
— Пойдем, — дернул он ее за локоть. — Сюда в любую минуту могут войти, помешают. Рисковать нельзя.
Она позволила вести себя к сводчатому проходу, закрытому тяжелой портьерой, рядом с кафедрой проповедника. Позади портьеры взлетал высокий лестничный пролет, наверх, в вышину над нефом, к органу и пустой галерее. Когда он отвел портьеру, девушка приостановилась и задрала голову, всматриваясь в темный провал в высоте.
— Вот так высоти-и-ща, — прошептала она, растягивая слово «высотища», словно в нем крылось нечто пугающее.
Так он и знал, что без проблем не обойдется! Ему хотелось возразить, что в высоте, как ей, черт подери, прекрасно известно, и есть вся суть. Ради высоты все и затевалось. Они всё обсуждали в подробностях. Сейчас уже не время для колебаний. На мгновение перед глазами нарисовалась картинка: девочка парит, медленно кружась высоко в воздухе, крыльями огромной вороны распустился позади нее черный плащ. Он даже услышал, как хлопают в воздухе его полы, и его залихорадило.
— Пойдем же, пойдем скорее! Я с тобой. Осталось еще чуть-чуть. — Он уцепил ее за запястье и потянул к первому пролету лестницы.
— Ты делаешь мне больно! — Девочка попыталась вырвать руку.
Уловив недоумение в ее глазах, он отпустил ее:
— Извини, милая. Я немного нервничаю, вот и все. Я так долго этого ждал. Ждал тебя. Я пойду за тобой следом, хорошо?
Он следил, как она, спотыкаясь, поднимается по ступенькам. На верхней площадке она приостановилась и кулем осела на пол. Обхватив голову руками, девочка сложилась пополам, длинные волосы блестящим каштановым покрывалом прикрыли ее лицо и ноги. Девочка прерывисто зарыдала.
